Ведьмин час. Детективная серия «Смерть на Кикладах»

Техника потом находилась или на пляже, или у одного из баров Хоры, куда молодежь приезжала «догуливать», бросала краденое транспортное средство, и то возвращалось полицией владельцам автопроката. Еще не было такого случая, чтобы пропавшие скутер или квадроцикл не вернулись к своим хозяевам.

Надо просто подождать пару дней.

А пока одного своего помощника – молодого сержанта Димоса старший инспектор отправил патрулировать набережную: жители и гости острова должны постоянно видеть, что силы правопорядка не дремлют.

Сержант Дусманис должен был сменить коллегу через час, а до того момента наводил порядок в архиве, разбирая поступившую на адрес полицейского отделения корреспонденцию за последние несколько недель. Это был единственный незначительный прокол в работе подразделения, и сегодня же он будет устранен.

На почте что-то напутали и вместо того, чтобы доставлять, как и раньше, письма в отделение, почему-то копили их у себя, в ожидании, что кто-то из сержантов заберет поступившую корреспонденцию. Якобы, на почту поступил циркуляр с материка, что система получения письменных отправлений в адрес полицейских подразделений изменена по согласованию с Министерством внутренних дел. Когда же, после звонка начальника почтового отделения, крайне удивленного тем, что полицейские не забирают свою корреспонденцию почти уже месяц, ситуация вскрылась, старший инспектор немедленно поручил сержанту Дусманису во всем разобраться и доложить ему об исполнении.

Старший инспектор и не подозревал, что досадная неразбериха с доставкой почты стала следствием кардинальных изменений в работе Департамента полиции в Афинах. Со сменой руководства в прошлом году, когда прежний глава, Михаил Папандопулос, был неожиданно отправлен в отставку, по длинным коридорам и многочисленным кабинетам Департамента уже который месяц вольно гулял ветер перемен. Этот коварный сквозняк регулярно кроил и перекраивал функциональные обязанности полицейских чинов на всех уровнях, внося путаницу и неразбериху в работу подразделений Департамента. Нарушил он и системы информационного взаимодействия с региональными отделами полиции и другими государственными службами.

Старая, привычная, сложившаяся годами система управления рушилась. Попытки заменить ее модными и подчас бестолковыми моделями работы, навязанными извне и не учитывающими специфику греческой полиции, приводили лишь к тому, что все окончательно запутывалось еще больше.

Ситуацию пока спасало лишь то, что профессионалы на местах, работающие, как говорится, «на земле», продолжали делать свое дело, не оглядываясь на чехарду в Главке, справедливо полагая, что рано или поздно в Департаменте «перебесятся», а дело делать надо уже сейчас: преступники ждать не будут.

Постоянная кадровая ротация в Департаменте, увольнение старых опытных спецов и приход им на смену людей, слабо представляющих себе задачи и особенности криминального сыска, начались с появлением нового руководителя Департамента в начале этого года.

Поговаривали, будто новый руководитель получил должность по протекции, ни года не проработав в полиции. Он лишь занимал разные должности в различных министерствах Греческой Республики в течение последних пяти лет. Не обладая необходимыми знаниями, зато имея потрясающий нюх на все политические изменения, происходящие в стране, находящейся под жестким прессингом Евросоюза, новый босс привел с собой таких же, как и он сам, «активных и прогрессивных» помощников, назначил их на ключевые посты и дал им полный карт-бланш на переформатирование полицейской работы. И пошла чистка! А новая метла, как известно, метет усердно…

Покинувшие Департамент профессионалы сыска между собой с горечью говорили о том, что новому главе наплевать на полицейскую работу. Все, что его волнует, так это лишь то, как выглядит со стороны «фасад» Департамента на фоне других служб и министерств и насколько он соответствует модным нынче общеевропейским стандартам.

А особо злые языки даже добавляли, что глава уже присмотрел себе новую должность и планирует в самом ближайшем времени переместиться на приготовленное для него теплое местечко в штаб-квартире Евросоюза в Брюсселе. Но все эти разговоры велись, разумеется, тайно и до крошечного полицейского участка на небольшом острове посреди Эгейского моря не доходили.

Из окна послышались громкие голоса из сада напротив: мамы со своими чадами нагуливали аппетит перед обедом. Детки резвились, бегая по садовым дорожкам, играя в догонялки, катаясь на самокатах и роликах, запускали воздушных змеев, громко и весело перекликаясь между собой.

Антонидис даже привстал со своего кресла, растроганно наблюдая за этими картинками из чужой счастливой семейной жизни. Самого старшего инспектора, несмотря на то, что ему было уже давно за сорок, судьба пока ни разу не побаловала семейной идиллией.

Ранний брак его оказался неудачным и распался немедленно после перевода с материка на Наксос: жена не поехала с ним, через месяц прислала ему уведомление о разводе, а детей у них не было.

Но пару месяцев назад все та же судьба, словно смягчившись к нему за какие-то неведомые заслуги, свела его с молодой еще вдовой в долине, замечательной женщиной. И вот результат: Антонидис собрался с духом и сделал ей предложение, а она – к полному его изумлению – ответила «Да!». Помолвку провели в деревне по всем канонам островных традиций: со священником и гостями, официально назначив дату свадьбы. Очень, очень скоро старший инспектор Теодорос Антонидис станет семейным человеком, а там глядишь, кто знает, и ему жизнь отмерит счастья отцовства: ведь не может же такого быть, чтобы он этого не заслуживал…

Предсвадебные хлопоты поглощали массу времени в последние дни, но старший инспектор чувствовал себя счастливым и словно помолодевшим лет на двадцать.

Вот и сегодня он встретится с поваром Петросом, и они уже окончательно согласуют меню свадебного стола. Праздновать, конечно же, будут в лучшей таверне острова – «У Ирини и Георгиоса», это уже решено, да и владелец виллы «Афродита» великодушно заверил старшего инспектора, что тот может рассчитывать на очень значительную скидку, что тоже немаловажно: на жалованье полицейского не особенно-то разгуляешься. Антонидис с благодарностью принял щедрое предложение владельца таверны и в тот же день поделился отличной новостью с будущей супругой.

Сидя сейчас за своим рабочим столом, старший инспектор предвкушал, как сегодня же, перед обедом, он будет обсуждать с поваром и жареного барашка на вертеле, обязательного на свадебном пиру, и морепродукты на гриле, и вина, и подарки для гостей. Сколько всего надо учесть! Управляющая виллой «Афродита», Софья, обещала старшему инспектору помочь и с музыкантами, чтобы праздник удался на славу.

Вдохнув полной грудью свежий воздух из окна, Антонидис радостно потер руки. Все складывалось отлично, оставалось только дождаться этого дня.

В соседнем помещении, где находился архив, вдруг раздался громкий возглас, затем что-то зашуршало и обрушилось, и было слышно, как папки с документами попадали со стеллажей на пол.

Выйдя из состояния глубокой задумчивости, старший инспектор вздрогнул, дважды постучал кулаком в стену и крикнул:

– Что у вас там происходит, Дусманис? Вы не ушиблись?

Из-за стены ему никто не ответил, но хлопнула дверь архива, раздались торопливые шаги по коридору, и в дверь постучали. Не дожидаясь разрешения, сержант распахнул дверь. На его лице застыло встревоженное и растерянное выражение. В руках он сжимал какое-то письмо.

– Э-э… Разрешите, господин старший инспектор? – заметно волнуясь, произнес он, делая шаг к столу своего начальника. – Я по вашему распоряжению вскрывал и сортировал корреспонденцию… Э-э-э… Ту, что на почте зависла… Вот, взгляните. Это письмо из Департамента. Было отправлено три недели назад. В нем сказано, что «главный специалист Ревизионного управления по взаимодействию с региональными отделами полиции посетит Наксос с инспекционной поездкой в последней декаде октября». Фамилия, правда, не указана… А к письму прилагается, вот, список выявленных нарушений в работе отдела, которые требуется немедленно устранить к приезду проверяющего… Э-э… Вернее, требовалось устранить. Три недели назад… В противном случае, как они пишут, «отдел может быть расформирован с увольнением личного состава». Что же теперь будет? Нас теперь что, всех уволят?..

– Что еще за нарушения? – ошеломленно произнес старший инспектор, едва переварив новость. – У кого? У нас?! Какие у нас могут быть нарушения? Они там что, с ума все посходили? Что значит «расформирован»? С каким еще «увольнением»? Что за бред?! Ну-ка, дайте мне письмо! Да давайте уже, Дусманис!

Он выхватил письмо из рук растерявшегося сержанта и положил перед собой на стол.

– Быть того не может, сержант! Вы, наверное, что-то не так поняли…

Но сержант оказался прав. Письмо было крайне неприятным и даже угрожающим. Полицейскому отделению на острове Наксос и персонально старшему инспектору Теодоросу Антонидису вменялся в вину целый ряд грубейших нарушений служебных циркуляров, положений и инструкций по взаимодействию с головным офисом.

В основном, речь шла о «несвоевременном предоставлении служебной и финансовой отчетности в новых, утвержденных Департаментом форматах документооборота, соответствующих требованиям единых стандартов Евросоюза».

Требовалось к приезду проверяющего устранить все нарушения и сдать всю отчетность, – в противном случае начальнику островной полиции грозило «служебное несоответствие и перевод с понижением на материк в рамках плановой ротации кадров», и это, как ехидно сообщало письмо, «еще в лучшем случае, при условии успешного прохождения кадрового аудита», а отделу полиции острова Наксос – «расформирование, с частичной передачей его функций подразделению портовой полиции в целях оптимизации расходов».

Не веря своим глазам и дважды протерев их, будто это могло помочь, а затем и трижды прочитав перечень «нарушений» из восемнадцати пунктов, где были детально поименованы все распоряжения и инструкции, им «проигнорированные», Антонидис еще раз растерянно произнес:

– Бред! Чушь какая-то!.. – сказав это, он надолго замолчал, пытаясь осмыслить сложившуюся ситуацию.

Придя в себя, раздраженно потряс письмом и в негодовании бросил его на стол.

– Мы еще посмотрим! Мы с вами здесь, Дусманис, чтобы раскрывать преступления, а не для того, чтобы плодить никому не нужную лишнюю отчетность. У нас раскрываемость – сто процентов! За последний год мы раскрыли шесть убийств и три громких кражи. Меня повысили в звании и наградили. Министр лично жал мне руку и хвалил за работу! Кстати, все отчеты, пусть и в старых форматах, подавались вовремя!

Растерянность и негодование старшего инспектора сменились решимостью: он схватился за телефонную трубку.

– Подождите, Дусманис, мы еще во всем разберемся! Никто никого не уволит! Я немедленно, сейчас же, звоню в Департамент! Это просто какая-то ошибка.

Сержант с надеждой кивнул и, отойдя от стола начальника на три шага, присел на краешек стула, стоявшего у противоположной стены, откуда, сложив руки на коленях и замерев, слушал затем весь телефонный разговор от начала до конца.

С четвертой попытки Антонидису удалось наконец-то дозвониться до Афин.

– Это старший инспектор Антонидис! Остров Наксос, начальник отделения! Что?.. Остров Наксос, начальник отделе… Что? Ах, чтоб вас!.. Да, да! Наксос! Кто говорит? Кто?.. Что?.. А-а, черт!

Связь с материком, как это уже часто бывало и раньше, барахлила, и старшему инспектору приходилось время от времени повышать голос, повторяться, мучительно вслушиваться, прижимая трубку плотнее к уху, и то и дело переспрашивать собеседника.

– Ах, это ты, Фасулаки! Дружище! Слава богу! Рад тебя слышать! Да, давненько!.. Выручай! Что?.. Выручай, говорю! Скажи мне, куда черти унесли твоего начальника? Я сейчас трижды набирал ему в кабинет, так никто и не ответил. Хотел обсудить с ним кое-что… На совещании? С самого утра?.. Так время уже к обеду! А когда закончится совещание? Только к вечеру? И часто у вас теперь так?..

Последовала достаточно длительная пауза. Видимо, собеседник старшего инспектора был рад возможности излить душу старому знакомому.

– Да что ты говоришь!.. Каждый день новые вводные? Презентация за презентацией?.. Когда же им всем теперь работать? Что-что? Лучше бы вообще не работали? А почему ты шепотом?.. Ладно, не буду спрашивать. Странная у вас там обстановка!

Антонидис откинулся поудобнее в кресле, встретился взглядом с сержантом Дусманисом и ободряюще ему кивнул, мол, во всем разберемся, нет причин для паники.

– Чего звоню? Слушай, Фасулаки, да вот даже и не знаю, что мне делать… Очень нужен твой начальник! Да я понимаю, понимаю… Слушай, может, ты мне тогда поможешь разобраться? Я тут получил из Департамента за его подписью какое-то совершенно идиотское письмо, в котором говорится, что к нам едет…

В этот момент старшего инспектора перебили. Выслушав разъяснения собеседника, Антонидис зазвучал уже не так уверенно:

– Что ты говоришь? Всем разослали? Ах, вон оно что!.. Кстати, там не указано, кто едет. И исполнитель в письме не указан, а так бы я ему напрямую позвонил. Кто?.. Гектор Грамматикопуло? Постой, сейчас запишу… А кто это? Никогда про него раньше не слышал. Как давно?.. Ясно, из новых. Где он раньше служил? Что? Аудитором в банке?! Ты шутишь?..

В голосе старшего инспектора впервые явственно прозвучала растерянность, вскоре сменившаяся неприкрытым недовольством, граничащим с нарушением субординации по отношению к столичному начальству.

– И когда же он приедет? Что значит «никогда не сообщает о приезде»?! А встречать я его как должен?..

Антонидис раздраженно переложил телефонную трубку в левую руку, а правой придвинул к себе письмо из Департамента и сердито постучал по нему указательным пальцем.

– «Последняя декада октября», как он пишет в письме, знаешь ли, понятие весьма условное… И какого черта он едет инкогнито? Что за детские игры? Это же официальный визит! Принципиально? Хочет застать врасплох? Стиль работы такой? Надо же! И куда он уже приезжал? На Миконос? Так… Само собой, был там полгода назад. Там третий год начальником отделения служит Микис Ксинопуло. Конечно, знаю его, вместе учились в Академии… Отличный парень, очень толковый и… и… Что?! Что значит «уволили без пенсии»?! Когда? На прошлой неделе?.. Ничего не понимаю. Постой! Как же так? За что?! Да кому нужна эта идиотская отчетность?! Ксинопуло – полицейский до мозга костей, один из лучших! Кто подал на него рапорт?.. Вот ведь сволочь! И эти ослы в Департаменте его подписали?! Ясно… Понял тебя, Фасулаки. Что ты говоришь?.. Осторожнее? В каком смысле? Может уже быть на острове?.. Понял, понял. Буду осторожен. Спасибо тебе! Я еще позвоню, – упавшим голосом закончил разговор Антонидис и, достав платок из кармана, вытер крупные капли пота со лба.

Глядя по очереди на посеревшее от волнений лицо сидящего напротив Дусманиса и на заглянувшего в кабинет с недоуменным видом Димоса, которого они уже давно должны были сменить на променаде, старший инспектор не нашелся что сказать своим подчиненным. Он лишь в изнеможении откинулся на спинку кресла, ставшего вдруг жестким и неудобным, и резко потянул в сторону узел галстука, ослабляя его, чтобы сделать глубокий вдох.

Ему показалось, что невыносимая летняя жара неожиданно и совершенно необъяснимым образом вернулась на Наксос, настолько в помещении полицейского отделения вдруг стало душно, несмотря на распахнутые настежь окна.

Часть третья

Явно судьба заботится о том, чтоб мне не было скучно.

М. Ю. Лермонтов, «Герой нашего времени»

Владелец виллы «Афродита» Алекс Смолев в этот день специально постарался выйти на привычную утреннюю пробежку на полчаса пораньше, чтобы и раньше обычного вернуться на виллу.

Алекс хотел, чтобы у него осталось время перед завтраком для беседы с Катериной – той самой своей помощницей, что, по словам Димитроса Аманатидиса, «распространяла новости быстрее, чем международный телеграф».

Всем Катерина была хороша: очаровательная, улыбчивая, статная девушка двадцати с небольшим лет, родившаяся в семье грека и русской женщины, воспитанная одновременно и в греческих, и в русских традициях, доброжелательная и отзывчивая. На вилле «Афродита» Катерина трудилась уже третий год, успешно отработав целых два сезона еще до того, как Смолев приобрел виллу в собственность. Катерина и ее жених Костас были первыми местными жителями, с кем Алекс познакомился на острове, не считая самой хозяйки, и подружился с самого первого дня.

Ирини Аманатиди, бывшая владелица виллы, сдавая Алексу дела перед отъездом на материк, особо хвалила Катерину за ее усердие, трудолюбие и ответственность, рекомендуя Алексу оставить девушку на должности консьержа.

Впрочем, Смолев и так сохранил весь персонал небольшой гостиницы, не уволив ни одного человека, и более того, взял несколько новых сотрудников, а старым прибавил зарплату: он считал, что имеет моральное право требовать высокой самоотдачи от людей только в том случае, когда для их работы созданы достойные условия.

Будучи старшим консьержем, Катерина отвечала перед руководством как за размещение гостей по номерам с момента их заезда, так и за клиентское обслуживание в течение всего периода их пребывания на вилле. С задачей своей справлялась отменно, владела при этом несколькими иностранными языками, включая русский, и лихо рулила «мостиком» – стойкой ресепшн, куда в течение дня стекались все просьбы и обращения от жильцов. Уж если кто и был полностью в курсе того, что происходит с гостями на вилле, то это, безусловно, была она. Не считая, конечно, самого владельца и его рыжеволосой управляющей – Софьи Аристарховны Ковалевской. Но у начальства и других дел было по горло, а оперативная обстановка была полностью в руках старшего консьержа вплоть до самых мельчайших подробностей.

И лишь один недостаток несколько смазывал впечатление: Катерина была страшно словоохотлива.

Беседы начальства с ней регулярно превращались в час, а то и полтора оживленных разговоров, в ходе которых она выливала на хозяина или управляющую такой объем информации, в таких деталях и красках, что между собой они частенько повторяли присказку: «Хочешь остаться без обеда? Позвони Катерине перед завтраком!»

Вот именно поэтому-то Смолев и решил вернуться с утренней пробежки пораньше, твердо намереваясь решить заведомо почти неразрешимую задачу: в деталях обсудить с Катериной обстановку с заполнением номеров на вилле и в то же самое время не потратить на беседу больше получаса.

Сегодня Алекс вышел на пробежку один. Обычно компанию на тренировке ему составляла Рыжая Соня, но у управляющей нашлись срочные дела на соседнем Паросе, и еще на рассвете двухмачтовая шхуна «Афина» приняла на борт единственную пассажирку. Владелец судна капитан Василиос, сурового вида коренастый бородач, сердечно поприветствовал Софью с мостика взмахом зажатой в кулаке трубки, прежде чем его помощник отдал швартовы. Та же шхуна доставит Софью и обратно на Наксос, – так Смолев договорился с капитаном.

На Паросе находилось мебельное производство, с которым семья Аманатидисов сотрудничала уже много лет. Туристический сезон завершался, наступала пора ремонта и обновления, в том числе и мебели.

В целом, вилла находилась в очень достойном состоянии, но нехватка денежных средств в последние годы у семьи прежних хозяев все же сказывалась. Несколько дней Алекс и Софья обсуждали планы на ремонт.

В итоге было принято решение заменить мебель в первую очередь в клиентских номерах, а затем и на верхней террасе, где организовывались праздничные вечера для клиентов. Потом – Смолев настоял на этом – в комнатах персонала, где мебель не менялась уже очень много лет, и только после этого – на хозяйской половине.

В плановом порядке работы по ремонту и замене мебели должны были занять несколько месяцев – как раз к открытию нового сезона.

К тому же сроку планировалось построить бассейн с пресной водой на соседнем участке, взятым Смолевым в аренду, и небольшую концертную площадку-амфитеатр для музыкальных вечеров.

Работы впереди было много, и начинать ее надо было уже сейчас. Вот Софья и отправилась на Парос: встретиться с производителями, познакомиться поближе и обсудить с ними возможный заказ. С учетом расстояния до столицы Пароса и обратного пути, времени на переговоры с мебельщиками, посещение пары мебельных салонов, управляющая должна была вернуться не раньше полудня, а то и позже. С утра на вилле был новый заезд, и Смолев взял на себя обязанность пообщаться с Катериной.

Он решил переговорить с ней по телефону из своего кабинета, что был устроен в самой верхней точке виллы, – небольшой башенке, чьи широкие окна выходили на порт Хоры.

Приняв душ после утренней пробежки и набросив легкий халат, Смолев любил выйти из башенки на балкон, откуда открывался роскошный вид на бухту, и вдохнуть полной грудью бодрящий морской воздух. Затем с комфортом устроиться в удобном кресле из ротанга, вытянуть ноги, положив их на удобную подставку, и, наблюдая за тем, как просыпается город, медленно, с наслаждением выпить бокал свежевыжатого апельсинового сока.

В этот час в воздухе разливались удивительная чистота и свежесть, с моря доносился мерный плеск воды и крики чаек. Редкий прохожий появлялся на улице: как правило, это был кто-то из местных, выбравшийся с раннего утра по неотложным делам. Сезон был почти окончен, многие туристы разъехались, и город опустел.

Казалось, Алекс мог бесконечно смотреть на обезлюдевший лабиринт улочек, восходящее на востоке солнце, нежно-голубое море и покачивающиеся в марине рыбацкие лодки. Эти мгновения спокойствия и безмятежности он очень ценил: уж слишком мало в его прошлой жизни было и того, и другого. Но сегодня на блаженное утреннее ничегонеделание у владельца «Афродиты» не было времени: впереди маячил разговор с Катериной.

Хозяйская половина состояла из просторной гостиной, кухни и трех больших спален с персональными удобствами. Две из них сейчас занимала семья Маннов: в одной расположились Виктор и Тереза, а вторая досталась их детям, близнецам Микаелю и Катрин.

В хозяйскую спальню Алекс заходить не стал, чтобы не потревожить Стефанию, которая, как всегда, сладко спала под утро. Он тихонько прошел через гостиную в кабинет, где тоже была оборудована душевая. Стараясь не разбудить гостей, он ступал почти беззвучно, взглянув по дороге на часы, висевшие на стене в гостиной. Половина восьмого. Виктор, верный своей привычке просыпаться рано, скорее всего, тоже уже не спит, но бережет сон жены. Раньше, чем через полчаса они вряд ли выйдут к завтраку. Смолев поднялся по ступенькам в башенку и плотно закрыл за собой дверь в кабинет, чтобы его разговор со старшим администратором не мог никого побеспокоить.

Алекс быстро принял контрастный душ, энергично растерся полотенцем, так, что кожа покраснела и пошла пятнами, переоделся в легкий халат и уселся за свой рабочий стол. Он открыл лежавший перед ним на столе ежедневник, сделал глубокий вдох, выдох, покачал головой, усмехнулся собственной невесть откуда взявшейся нерешительности и нажал кнопку интеркома, выводящего его звонок прямиком на ресепшн. Разговор он начал по-гречески. Катерина обычно отвечала по-русски. Так они помогали друг другу: Алекс уже второй месяц учил греческий и неплохо в этом преуспел, а девушка активно практиковала русский, доставшийся ей от мамы.

– Катерина! – успел он опередить свою помощницу, сам этому удивился, но решил не сбавлять напора. – Доброе утро! У нас с тобой всего полчаса. Расскажи мне быстренько, что у нас с номерами? Только я тебя очень прошу: докладывай по существу и без лишних подробностей!

В разговоре возникла непривычная пауза.

Обычно Катерина энергично вклинивалась в диалог, заполняя его безудержным словесным потоком, полным эмоций.

Что случилось с ней сегодня? Не заболела ли, в самом деле? – тревожно мелькнуло в голове у Смолева.

– Простите, босс! – наконец раздался тихий голос на греческом. – Но это не Катерина. Это Артеми. Она попросила меня подежурить несколько минут, пока она сходит по делам. Должна вот-вот вернуться. Я ей передам, что вы звонили!

Артеми была горничной и официанткой в одном лице. Миловидная, тихая, работящая и, в отличие от Катерины, крайне немногословная. Всегда говорила по существу, в беседы с начальством никогда не вступала. Все поручения выслушивала от управляющей молча, разве что могла лишь тихо сказать: «Я все поняла, конечно, сделаю!» Работу свою исполняла старательно и добросовестно, никогда не халтурила, к похвалам, казалось, была равнодушна. Только застенчиво улыбалась, отводила взгляд и молча кивала. Софья не могла на нее нарадоваться. Из ее личного дела, что завела Софья на каждого сотрудника по просьбе владельца, Смолев знал, что Артеми потеряла родителей во время пожара, когда ей не было и пяти. Девочка попала в больницу, где провела почти полгода. Потом сироту забрали к себе родственники, живущие в деревне, в долине. Отучившись на материке, девушка вернулась на родной остров и уже два года работала на вилле «Афродита», время от времени уезжая в деревню проведать родственников.