Виски

– Как– то так… – подъехав к Её дому, произнес Андрей.

– Спасибо тебе большое за вечер. Я неожиданно и приятно удивлена. Ты молодец,– девушка кокетно заулыбалась.

– Я стараюсь.

– Я знаю,– после этих слов повисла секундная тишина. Два взгляда были напряжены, но им было комфортно. Андрей нарушил тление молчания, потянувшись за прощальным на сегодня поцелуем. Девушка, показалось, что слегка растерялась, но когда уже почувствовала тепло на своих губах, расслабилась и даже позволила себе прикоснуться ладонью к старательно выбритой с утра щеке целующего.

Андрей сопровождал глазами Блондинку, пока та не пропала за дверью в парадную, после чего устало выдохнул и закрыл глаза. Только сейчас он понял, что очень устал за сегодняшний день и перенасытился эмоциями. «тук-тук. Позвольте, Ваше Андреичество? Разрешите уточнить, товарищ сержант, это что только что было? Я даже матом ругаться не стану. Я правильно понимаю: ты ее уже неделю обхаживаешь, ведешь на стадион, там целуешь, тут первая ошибка– не везешь к себе, а отвозишь ее домой, и тут вторая ошибка– ночь просрана, но я не видел даже страсти в поцелуе. Где, блядь, глубокий французский поцелуй и не менее глубокий королевский минет?! Я вот что тебе скажу…»– Андрей резко сделал настолько громко музыку, что перестал слышать звук дизельного мотора Ягуара и даже посторонние шумы в салоне. Он вновь не стал ничего отвечать Рацухе, бесполезно с ней спорить или что-то доказывать, потому всю дорогу до дома его машина напоминала огромную сошедшую с ума работающую музыкальную колонку. Подъехав к своей парадной, Андрей заглушил мотор и, выйдя на улицу, закурил. «Еще один хороший ход. Я смотрю, ты совсем забылся. Я тебя не виню. Девочка действительно, похоже, хорошая. Но какой смысл в потерянной голове и игнорировании объективного? Даже лучшие из них – суки, а лучшие из нас – кобели. Позволь, я тебе напомню одну историю…»

История

Створки, расположившиеся сразу за входной дверью в бар, пронзительно заскрипели и расступились перед Андреем. Он уверенной походкой прошел к барной стойке, стоявшей прямо напротив входа, и поздоровался с барменом и официанткой. Его ладонь со звонким хлопком ударилась о ладонь молодого человека за стойкой, при этом оба друг другу слегка улыбнулись и качнули одобрительно головой, а девушка, стоявшая с торца стойки очень мило, приветливо и искренне улыбнулась. Каждый квадратный сантиметр этого бара знал Андрея. Именно он был душой этого заведения, и именно он был тем самым человеком, которого ждали всегда. Это было излюбленное место Андрея и Матвея.

Место собой представляло классический ирландский паб небольшого размера, но каждый входящий в него мог прочувствовать весь уют и приветливость этого заведения. Потолок был увешан различными флагами, и шарфами футбольных команд, и просто знаменами с национальными цветами той или иной страны. Стены были окрашены в неприметный цвет и на их фоне выделялись различные рамки с фотографиями Ирландских вискокурен, плакатами с надписями и потешными карикатурами, посвященными пиву «Гиннес», различными раритетными предметами быта. На широких и глубоких подоконниках, полузавешанных алмазно-зелеными портьерами с золотистыми кисточками, стояли 10 и даже 20 литровые бутыли– качели разных сортов виски. В зале, который был разбит символически на три зоны, стояли маленькие коричневые дубовые столы, к которым со стороны, ближней к стенке, примыкали очень мягкие и комфортабельные диваны, а другие стороны были уставлены удобными для любого телосложения стульями. Барная стойка напоминала полку в музее. Бутылки с алкоголем стояли очень компактно, но при этом тщательно рассортированы по какому-то критерию, но даже при этой плотности, между ними можно было заметить различные безделушки. На некоторых бутылках могла висеть шляпа или кепка с надписью «СКА» и подписью какого-нибудь хоккеиста этой команды, где-то между 10-летним «Talisker» и Ирландским «Bushmills» сидела обезьянка в боксерских перчатках, а на старину «Джека» даже опирался настоящий «кольт». К торцам полок, на которых, собственно, и стояли бутылки, были прикреплены канцелярскими кнопками всевозможные «Бирдекели» ( подставки под кружки с пивом) и множество бумажных купюр разных стран, по которым можно было изучать географию и историю того или иного народа, которому принадлежит купюра. Сама стойка была также загромождена различного рода вещами, среди которых были: несколько стопок пепельниц, хьюмидор для сигар, еще одна бутылка– качели, рекламные стикеры и даже мешочек для игры в лото. Это было одно из немногих мест в городе, где жил Андрей, про которое можно смело сказать, что оно сделано для людей. Здесь можно и нужно было выпивать, смотреть спортивные мероприятия в подобающем гуле и шуме болеющих людей, встречаться небольшими и тесными компаниями, сидеть за стойкой, играть в лото и громко рассказывать непристойные анекдоты, не боясь, что тебя здесь не поймут или попросят быть тише.

Андрей все это очень хорошо знал, это была его территория и все, чтобы не происходило здесь, всегда будет происходить по его правилам. Здесь, в шуме, которым закипал паб, можно было потеряться и раствориться, оставшись так ни для кого незамеченным, а можно было и самому организовать, в случае необходимости или стойкого желания, весь этот структурированный хаос. Ровно по этому, Андрей выбрал для места встречи с Алиной именно это заведение. Он не ожидал ничего интересного от намечающегося свидания, а потому руководствовался мыслью « Ну, хоть выпью в хорошей компании». Причем, под компанией он представлял, буквально, каждое живое существо в пабе, но никак не Алину. Андрей извинился перед барменом и официанткой, что сегодня не сможет им составить компанию за стойкой, попросил ему сделать двойной «как обычно», сам взял пепельницу и направился к пустому столику в углу паба. Усевшись поудобнее на диване лицом к залу и опершись одним плечом о стену, Андрей с внешним наслаждением закурил сигарету и принялся рассматривать людей в зале. Не успел пепел впервые упасть на слегка влажную пепельницу, как рядом уже стояла официантка, стеля салфетку на стол перед Андреем и вызывающе прогнувшись в пояснице, занесла на только что уложенную бумажную основу стакан с еле прозрачной темной жидкостью, плещущейся среди осколков мелкодробленого льда. Гость слегка вздрогнул от неожиданности и улыбнулся в глаза официантке. Девушка слегка замялась у столика, как бы желая начать заведомо короткий и не содержательный диалог.

– Спасибо, Катюш.– Андрей произнес это крайне привычно, но интонация, как и всегда, была оригинальна.

– Как дела, Андрюш?– поинтересовалась официантка.

– Сейчас я выпью, и мир станет ко мне добрее. Знаешь, как в детской передаче, где всякие уродливые зверушки сюсюкаются.

– Ты смотришь детские передачи? – слегка изменившись в лице, и с сарказмом уточнила Катюша.

– Я смотрю на ведущих в этих передачах. И вот, знаешь, – Андрей сделал небольшой глоток из стакана. Его мышцы шеи напряглись, а уголки рта начали тянуться к ушам. Он продолжал мысль, – всегда удивляюсь, почему везде по телевизору показывают страшных женщин, но вот на детские передачи приглашают самых, что ни на есть, сексопильных девочек. Будто у меня в 7 лет должен встать на одну из них. Или это делается, чтобы отцы больше уделяли времени детям? Скажем, жена кричит мужу, чтобы тот провел время с сыном, посмотрев с ним на ночь на очередных Хрюшу и Степашу. Ответ себя не заставил бы ждать, но между Хрюшей и Степашей сидит Она! Третий размер, волос ворона или цвета верхушек Альп, глаза зимнего, ясного, морозного неба, губы, созданные для леденцов, и в ее исполнении ласковые прикосновения пыльных мягких игрушек. Что это?! Понятно, что отец семейства увлеченно смотрит с сынишкой такую передачу и только покурить отходит, когда включается мультфильм. При этом он курит на кухне, смотрит на свою «необъятную» любовь всей жизни и приходит к выводу, что лучше порой быть игрушкой в чьих-то руках, чем хозяином своей жизни. Все прозаично и правильно. Ребенок воспитывается на эталонах красоты, его сознание и сексуальная ориентация в правильном русле формируется, но эта же передача является разрушителем семей и воплощением окончательного падения самооценки у среднестатистического мужчины в этой стране.

– Андрей, грузишь… – С слегка писклявеньким, но очень милым и нераздражающим смехом произнесла официантка.

– Меня спасает только одно, когда я их смотрю, это то, что я и уже не семилетний ребенок, и у меня на кухне еще нет «любви всей жизни». Иди, подумай над сказанным. Только не сильно, а то голова заболит.– Андрей положил свою кисть на руку официантки и слегка ее подтолкнул от столика.

– Дурак, – Доброжелательно улыбаясь, пробубнила Катя и пошла в сторону стойки.

– Катюш – в дорогу ее окликнул голос Андрея.– Следи, пожалуйста, чтобы я не сох сегодня, – глаза молодого человека демонстративно упали на стакан, а затем вновь поднялись к официантке.

– Как скажешь,– обернувшись, подмигнула собеседница.

Андрей сделал еще один, но на этот раз глубокий, глоток и снова уставился в зал. Людей было не много. В основном сидели случайные прохожие в деловых костюмах, ожидая свой обеденный перекус. Один столик был занят парой, которая что-то внимательно изучала в экране ноутбука. Они были совершенно незаметны для остальных: тихие, изредка обменивающиеся репликами и шутками, спрятавшиеся за декоративной перегородкой, которая отграничивала основной зал паба и маленький пятачок в три столика. Они были увлечены светящимся экраном, что-то читая в нем. Иногда кто-нибудь из них мог нарушить тишину, покоящуюся между ними, колкой фразой или каким-то замечанием, при этом второй начинал что-то резко печатать на клавиатуре. Было спокойно, коктейль, который Андрей называл «как обычно» или « отцом», начинал потихоньку расслаблять его тело и рассудок.

Всю эту идиллию нарушил скрип входной двери. В паб зашла серьезная, строго, но не по погоде легко одетая, приосаненная и эффектная девушка. Оказавшись посреди бара, она огляделась и, увидев сидящего Андрея в одном из тупиков, направилась в его сторону. Андрей, завидев вошедшую, затушил наполовину докуренную сигарету и подорвался с места.

– Привет, – с искренней улыбкой произнес молодой человек, протянув свои руки, чтобы помочь подходящей девушке снять теплую жилетку.

– Привет. Спасибо. Какое романтичное место, – девушка уклонилась от ухаживания Андрея и сама скинула с себя элемент гардероба, небрежно кинув его на стул за столиком.

– Что ты будешь? – Андрей протянул винную карту к расположившейся напротив него девушке.

– Ты знаешь, – холодно отрезала Алина. В этот момент к столику уже подходила официантка.

– Для девушки американо и молоко,– Андрей слегка приподнял голову в сторону стоящей рядом Кати, и его взгляд был увенчан чуть дернувшейся бровью. – Для меня уже можно начинать натирать следующий стакан, – после сказанного Андрей улыбнулся и отдал винную карту официантке.

– Хорошо, – Катя улыбнулась в ответ и направилась, захватив подмышку меню, в сторону стойки.

– Боже. Да ты даже при мне заигрываешь с официантками, – голос Алины прозвучал с ноткой отчаяния.

– Да прекращай. Я всего лишь озвучил заказ.

– Знаешь, ты это сделал так, что она либо потекла, либо сказала про себя: «Какой же он мудак»!

– Рано или поздно это происходит со всеми девушками, которые предпочитают молодых людей. К примеру, ты сейчас.

– Ты знаешь, что тебе нельзя меня трогать, потому что на улице нет дождя, а я должна вернуться домой, желательно, сухой.

Диалог, который стремительно начинал приобретать интимный характер, неожиданно прервал грохот посуды и звук разбившихся стаканов. Андрей вытянул шею и посмотрел через плечо за спину Алины, дабы прояснить произошедшее. Девушка же абсолютно не пошелохнулась и продолжала жадно изучать лицо собеседника, как бы пытаясь в его образе найти нечто, что она давно ищет. Молодой человек, не отрывая глаз от места, откуда донесся звук, поднес стакан с коктейлем к губам и сделал глубокий глоток, после чего, отставил его на край стола. Бармен за стойкой уже прибирал стекла с лицом, которое, скорее, выражало иронию к произошедшему, нежели озабоченность. Через несколько мгновений к столику уже подошла Катя и, прежде всего, поменяла опустевший на вновь наполненный стакан рядом с Андреем, и только после этого, поставила чашку с кофе и молочник рядом с Алиной. Закончив процедуру замены пепельниц и убедившись взглядом, что на столе порядок, официантка незаметно удалилась. Андрей сделал маленький глоток из свежего стакана, слегка покорчился от крепости напитка в нем и медленно, захватывая своим взглядом, буквально, каждый сантиметр бара, перевел свое внимание на Алину.

– Что тебе во мне нравится? Я слишком много пью, курю, ругаюсь и хожу на сторону.

Настала гробовая тишина. Этот момент совпал с окончанием одной песни, звучавшей в колонках бара, но вторая еще не успела начаться. Могло показаться, что время застыло и те самые 1-2 секунды превратились в несколько часов.

– Знаешь, я никак не могу привыкнуть к этому. Ты так спокойно, в тоже время, резко и кардинально меняешь темы в разговоре, не предавая этому значения, что меня каждый раз как будто обдает ледяной водой. Касаемо твоего утверждения… ДА. Первые три момента мне не нравятся, но, мне кажется, сегодня вечером нам по пути.

–Знаешь, я тут минут пять назад размышлял о детских передачах… – Андрей принял задумчивый вид.

– Вот видишь,– девушка начала смеяться.– снова. Теперь про детские передачи. Мне даже интересно, как ты это все подведешь к логическому концу.

– Не перебивай, а то ты не узнаешь самого интересного– с кем спит Хрюша.

Алинин смех начинал приобретать все более громкие ноты. По лицу Андрея можно было сказать, что он находится в хорошем расположении духа, но с его теплыми и живыми тонами лица контрастировали столь же замерзшие и уставшие голубого цвета глаза, в этот момент, казалось, ставшие еще более манящими и невероятными в своих бликах и чистоте цвета. Алина слишком часто замечала этот взгляд, она его даже побаивалась, зная, что в этот момент Андрей на пике решительности, а что в следующую минуту ему придет в голову, неизвестно никому. Она пыталась смеяться в такие мгновения прямо в глаза Андрею, чтобы хоть как-то растопить тот мерцающий лёд в его взгляде, но с ужасом замечала, что делает только хуже.

– Хрюша же мягкая игрушка.– Алина пыталась судорожно, подсознательно увести разговор как можно дальше от главной мысли Андрея, которая была ей неизвестна пока, но она точно знала, что та уже созрела в его голове.

– Ты слишком приземленно смотришь. Действительно, ты подумала, что я сказал слово «спит» в значении «трахает»?

– А что, не так?

Андрей отвел взгляд от собеседницы и приготовился закурить. Алина начинала слегка нервничать, это был сигнал. Она ошиблась, сказала что-то, чего не должна была говорить, чего ждал Андрей, но очень надеялся, что она не произнесет. Он только что в ней в очередной раз разочаровался.

– Нет, Алина, – движения Андрея стали приобретать более акцентированные очертания. Казалось, каждое из них, он успевает продумать, выточить, залакировать и красиво преподнести.– Я имел в виду сон в значении сна. Мы дожили до времен, когда собеседника можно удивить классическим значением слова. Так вот, эта Свинка возведена уже в культ. Игрушка, на которой выросло ни одно поколение, и нет в этой стране ни одного человека, который бы не знал, кто такой Хрюша. По сути, вот кто звезда номер один, и если бы он смог самостоятельно выступать без чьей-нибудь руки в области своей жопы, то, поверь, он бы смог заработать очень большие деньги. Но он спит один. Понимаешь?

– И что? Он же реквизит, – Алина понимала, что хуже будет если она не поймет сути сказанной Андреем, а все к этому и шло.

– Он, прежде всего, мягкая игрушка. А мягкая игрушка должна быть что? – Андрей нагнулся над столом, протянув лицо к собеседнице.

– Что?– Алина прогнулась в ответ.

– Должна быть любима и спать рядом с каким-нибудь маленьким спиногрызом и обоссышем. А мы получаем вот что: Хрюша каждый следующий вечер проводит с новой всей страною желанной соской, с ним мечтает заснуть хоть разок, пожалуй, каждый ребенок, но каждую ночь он проводит в местах, как ты выразилась, хранения реквизитов. Итого: Хрюша спит в одиночестве, хотя и всеми любим.

Андрей глубоко затягивался сигаретой и пристально смотрел в некуда. Алина была поражена тем, что в очередной раз суть, которую вложил ее собеседник в свой пример, была столь явна и проста, но, вместе с тем, глубока и из-за того, что она слишком близко, то попала снова в мертвую зону, не доступную уже для обычного взгляда. Глаза девушки пытались судорожно сконцентрироваться на каком-нибудь предмете в баре или на чем-нибудь на Андрее. Он абсолютно не обращал на тщетные попытки перед ним сидящей, но он чувствовал ее нервозность. Алина, переварив еще раз поданную Андреем информацию, вспомнила, что начинал он с чего-то другого, а история про Хрюшу была лишь примером и затравкой перед главной мыслью. Андрей будто и этого ждал. Он дал собеседнице эти пару минут, эту половину своей сигареты, и когда его внутренние часы ему подсказали «пора», он вновь ожил. Рука стремительно дернулась в сторону пепельницы и тщательно затушила окурок, вторая синхронно поднесла напиток ко рту, и молодой человек сделал еще один глоток из своего стакана, после чего поднял глаза на Алину. Девушка моментально отвела взор, она не переносила и боялась этого взгляда. Он напоминал ей глаза удава, который позволяет своей жертве подойти к себе очень близко и даже забыть о своем существовании, но через мгновение он ее уже душит в своих кольцах.

– Я хочу все закончить,– это прозвучало очень сухо и жестко от Андрея.

– Что? – девушке действительно показалось, что она ослышалась.

– Ты услышала, – слова напоминали выстрелы.

– С чего это ты решил все закончить? – Алина пыталась сохранить хладнокровие и не поддаваться эмоциям.

– Потому что я теряю себя. Я подпустил тебя близко, а ты начала этим пользоваться…

– Да, я вела в некоторых моментах себя, как дура, я тебя не ценила, но потеряв тебя на несколько дней, я поняла, как ты мне дорог. Я не представляю себя уже без твоих глаз, рук, мне страшно одной засыпать,– Алина перебила и начала тарахтеть, путаясь в мыслях. Ее глаза уже осмелели и пытались разбить стеклянный ледяной взгляд Андрея, который не шелохнулся даже если бы рядом раздался залп орудия. – Я сейчас понимаю, что ты такой, какой есть, что я тобой дорожу и хочу, слышишь, хочу о тебе заботиться.

– Остановись. Ты все правильно делала, но я бы переделал. Хотя… Хуйня обратной силы не имеет. Если мы сидим за этим разговором, значит, он рано или поздно все равно бы состоялся.

– И что, это все? Андрей, мы взрослые люди. У нас проблема, мы можем ее решить, но ты от нее уходишь. Я когда-то дала тебе второй шанс, я поверила тебе. Я впервые в жизни изменяла мужчине с тобой, я каждый день рисковала, возвращаясь домой, я начала жить по другому из-за тебя. А ты вот так просто берешь и режешь провода? Дай и мне шанс доказать мои слова, мое отношение к тебе.

– Не вижу смысла. Ты знаешь, моя чуйка меня не подводит. И что дальше? Ты побудешь шелковой неделю-другую, потом ты устанешь играть роль и начнешь расслабляться. Да сам факт, что ты напрягаешься, уже беда и пропасть. А людей ничего не меняет. Нас не меняют даже самые близкие. Короче говоря, баста.

– Андрей, так нельзя. Это не по-человечески. Нельзя так просто взять и сделать вид, что ничего не было.

Андрея начинал утомлять разговор. Он понимал, что главный тезис озвучен, а все остальное – брыкание рыбы на берегу. Он все еще смотрел в глаза Алине и крутил последний раз в воспоминаниях: как у них все начиналось, как ему нравится ее улыбка, как с ней они легко находили общие темы для разговора и как потрясающе она делает минет. Только за это любой другой мужчина готов был бы давать ей бесконечное количество шансов. Но больше всего Андрей заострял внимание на том, что в этой женщине нет ярко выраженных минусов, но он видит моменты, которые сейчас его настораживают, а это значит, что через какое-то время они культивируются в нечто большее, что и начнет вызывать раздражение. Потом он захочет задержаться на работе, спустя еще пару недель он поймает себя на мысли, что домой и вовсе не хочется возвращаться. Его диапазон терпимости рядом с этой женщиной ему виден, а это плохо. Мы всегда идем на компромиссы, но ровно до той точки, когда они не начинают противоречить с нашими базисными жизненными убеждениями. Мы терпим ровно то, что готовы терпеть, а если в глубине души не готовы, но все равно миримся с чем-то, то это рано или поздно все равно прорвет. Тогда зачем ждать это «рано или поздно». Лучше рубить на корню. Его раздражало, что вот и снова он перегорел, хотя ему казалось, что не в этот раз. Его изводило, что снова пришла Рацуха, и она снова права, а ему нечего ей противопоставить. Но, главное, что он не чувствовал себя виноватым перед Алиной. Он как минимум показал ей, как к ней могут относиться, что то, как она живет, ее не приведет ни к чему светлому и счастливому. Он согласился остаться для нее промежуточным, но запоминающимся случаем. Андрей знал, что она когда-нибудь это поймет и про себя его поблагодарит, а пока он для нее «конченый козел».

– Ты человек-катастрофа, чей менталитет вышел из берегов,– Алина снова отмела в сторону эмоции, и ее мысли вновь приняли некую стройную формулу.– Ты сначала создаешь с нечеловеческими усилиями вокруг себя нечто грандиозное, а потом столь же эпически и монументально это рушишь или просираешь. Даже не знаю, что тебя больше заводит из этих двух стадий. Я больше всего боялась, что твои слова окажутся пустыми. Я оказалась права. Тебе легче разобрать по кускам все, чем удержать то, что построил или наобещал.

– Меня заводит твоя голая шея и ногти на моей спине, а еще как ты умудряешься поднять мой хер в самых безнадежных ситуациях. А строить или разрушать – это громко сказано…

– Заткнись!– Алина резко оборвала новую мысль Андрея,– Хватит умничать. Знаешь, дам тебе творческий совет: иногда шли себя нахуй.

– Я смотрю, ты этим регулярно занимаешься? Это то, от чего, мне кажется, я почти тебя избавил.

Девушка резко подскочила и начала собираться на выход. Андрей переключил свое внимание на стакан с коктейлем, а потом посмотрел в сторону барной стойки, подняв руку, чтобы к нему подошла официантка.

– Как, мне оставить за кофе?– Алина уставилась на Андрея.

– Не беспокойся, все меняется, когда приходят Они– деньги на карточку.

– Счастливо оставаться, – Алина резко развернулась и направилась к выходу.

В этот момент к столику подошла Катя. На ее лице было уже привычное недоумение с легким оттенком понимания. Она не в первый раз становилась свидетелем выходок Андрея. Вот и сегодня от его столика стремительно убегала симпатичная девушка, а в ее глазах уже виднелся вот-вот готовый взорваться вулкан слез, который она из последних сил сдерживала.

«Вспомнил? Но тогда я тебя удержал. И что-то мне подсказывает, что сейчас ты об этом не жалеешь. Ты тогда слез с очень грамотного и поставленного крючка, не то, что сейчас. Там была бывалая вагина, со сформированной головой, а не эта молоденькая соплячка. Ты ее на раз-два раскусишь, а потом она тебе наскучит. Я ж вижу. Нет, это неплохо, только голову иди под холодную струю засунь. Что в ней такого? Да ровным счетом ничего выдающегося. А то, что ты влюбился, так это мы проходили»– Рацуха сделала заключение и замолкла, доверив Андрею, как и всегда право выбора, зная, что он не ошибется.

Глупости

Проснувшись, Андрей слегка опешил. Во-первых, ему не снилось ничего гадкого, а во-вторых, он проснулся не в своей кровати и без похмелья. Пробуждения воспоминаний и сознания не пришлось долго ждать. Он быстренько вспомнил, что накануне он приехал к Ней, вернее сказать, домой к Её подруге, у которой Она очень часто оставалась гостить, потому что сама жила за чертой города. Андрей уже как две неделе был вхож в этот дом. Его это безумно смущало, он ненавидел себя за то, что позволяет изредка остаться в гостях на ночь, потому что он понимал, что его визит можно расценивать, как повод повидаться с Блондинкой. В следующую минуту его ударило в голову воспоминание, как они провели ночь. Она легла на кровать, он рядом и все… Он просто обнимал Ее всю ночь, а когда его левая рука затекала, и он переворачивался на другой бок спиной к Блондинке, то та, будто просыпалась в этот момент и сама уже переворачивалась вслед, что бы самой обнять сзади Андрея. Этот момент особенно ярко вставал перед глазами, потому что Андрей крайне не любил, когда за его спиной кто-то стоит, а уж тем более обнимает, когда тот в минуты своей уязвимости, сна, поворачивается спиной к рядом спящей. В это утро пришло осознание, что, да, он просыпался каждый раз, когда это происходило, но его это абсолютно не напрягало, и даже доставляло удовольствие. Каждый раз, когда его крепко обнимала и прижималась своей грудью к его спине Блондинка, он чувствовал уют и вновь засыпал. Перебил воспоминания грохот на кухне. Что-то металлическое упало на кафельную плитку, после чего раздался пронзительный и чистый смех двух девушек. Андрей встал с кровати и направился на звук.