Как стать контрабандистом

– Что? Извините, я вас не понимаю. Это русский… э-э-э… slang?

– Нет, не сленг, просто такой питерский диалект. Иногда отличается от московского. Как заМКАДный от доБлокадного. Но в последнее время питерский особый в Москве слегка превалирует.

– Правда? А кто такой вшей?

– Кто?

– Тот, кого вы кормили.

– А… это один малэнький птиц. Её время неудержимо рвало ко мне на нары. Голод наверно.

– Вы так называете птицу голубь? На сленге?

– Ну, уж нет, так называется птица дятел, которая на меня настучала.

– Он мешал вам… спать?

– Регулярно. А уж две последние ночи точно.

– Я сообщу дежурному офицеру.

– Да, пожалуйста, скажите ему, пусть организует засаду и отгоняет по ночам. – дурачиться стало в лом, да и объект неподходящий.

Костик вдруг весь поддёрнулся и с непередаваемым трагизмом произнёс:

– Мы опоздали.

– А что, так далеко ехать?

– Нет, это есть соседний дом. Рядом. Пешком идти.

– Так, может, пойдём? Мне только кроссовки одеть. Ремень и куртку могу уже и на ходу набросить.

– Да-да, – Костик, по-заячьи подскочил, устремляясь к двери, где его вежливо, но по-хозяйски отодвинул охранник и своим ключом открыл дверь.

Мы гуськом протиснулись мимо охранника и через паркововочный (или приёмный?) бокс выскочили на свежий воздух. Нет, это не воздух. Это озон, небесный эфир, просто нектар и панацея для моих в хлам отравленных лёгких.

До входа в соседнее здание пришлось пройти всего двадцать шагов. Костик прижался к входной двери и стал там елозить карточкой по панели входного замка.

– Поспешишь, у-дрызг судью насмешишь, – подходя, негромко сообщил я ему в спину, с интересом наблюдая за его манипуляциями.

Костик задёргался, но стерпел и только молча сопел. Загорелся зелёный огонек, и он рывком распахнул дверь. Увлекаемые им, мы галопом понеслись на второй этаж. Опять закрытая дверь, которая почти сразу поддалась. Небольшой холл. Будка охранника. И опять закрытая дверь.

– От людей закрылись, избранники народа. Ну, всё прям как у нас. Только у вас охраны что-то маловато и переносных мигалок на лестнице не хватает, – переводя дыхание, сообщил я в спину Костику.

Но он опять меня проигнорировал, нервно суетясь со своей карточкой у очередного замка. Дверь, наконец, открылась, и мы влетели в просторный холл с парой деревянных скамеек и несколькими вешалками по углам. Костик судорожно повесил свою куртку и, не оглядываясь на нас, поспешил к одной из дверей. Мы трусцой понеслись за ним.

Местный зал заседания суда оказался весьма аскетичен и чем-то неуловимо напоминал только что отремонтированный класс передовой деревенской школы. Четыре небольших стола образовали стороны разорванного по краям квадрата в довольно просторной и светлой комнате. Три больших окна. У глухой стены в один ряд стоят деревянные стулья. Для приглашённых или зрителей? Точно. Там резко притормозил и уселся наш конвоир-таможенник.

Явно судейский стол поставили на небольшом возвышении и за ним могут разместиться четыре-пять человек. На столе три микрофона на гибких штативах. Справа небольшой приставной столик с компьютером для секретарши. За ним уже сидит довольно миловидная девица и с остервенением долбит по клавиатуре, всецело уйдя в процесс.

Костик с облегчённым вздохом уселся за стол, который находился прямо напротив судейского, и громко сказал:

– Вам надо сесть рядом.

Ну, надо, так надо. Возле стола четыре стула. С краю, сильно сгорбившись, притулился довольно пожилой человек. Я убрал назад один стул и сел между ним и Костиком.

– Это ваш адвокат, за которого платит государство, – не понижая голоса, сообщил Костик. Отсутствие судьи явно привело его в хорошее расположение духа.  Жаль только, что это никак не повлияло на запах изо рта.

– Здравствуйте, – автоматически ответил я. Тот молча кивнул.

– Вам не надо платить за его услуги, – продолжил Костик ораторствовать, – Государство оплатит его работу. Как и все транспортные расходы и услуги переводчика. Меня.

– Я уже понял. Всё задаром, – при этом с трудом сдержался, чтобы не ругнуться. Нервы и так на пределе, а этот зудит как пластинка заезженная. Видно намертво текст заучил.

Мой халявный адвокат пришёл на суд в мятом залоснившемся пиджаке. Весьма сомнительная майка навязчиво проглядывала из расстёгнутого ворота клетчатой ковбойки. Ботиночки также не нарушали общего ансамбля. Н-да, просто ярый антипод Перри Мейсона53.

В голове немедленно закопошился червячок сомнения. Видно на получаемые от государства деньги тут особо не разбежишься. Самое подходящее место этому типу не на суде умные речи толкать, а в самом захудалом пивняке каменную воблу на коленке чистить. Молча и сосредоточенно. Это что, мне специально такое чучело подсунули, экономя государственный бюджет? Может я чего-то пока не уловил или просто недопонял? Ах, да! Видно и у них по одёжке встречают, по уму провожают. Ладно, подождём, посмотрим на финальный аккорд.

Я стал оглядываться вокруг. Слева от нас за таким же, как и у нас, столом сидел ещё весьма молодой, но очень худой индивидуум с узким лобиком, покрытым редкими желтоватыми волосиками. У него был вид смертельно уставшего от этой жизни человека. А тонкие губки, которые он постоянно сжимал цыплячьей гузкой, на фоне его остренького скошенного подбородка, только усиливали такое впечатление. И этому государство, что-ли мало платит? Какие-то они здесь все как на подбор молью побитые и затюканные суровой правдой жизни.

– Это кто? – спросил я Костика, кивая на соседа слева.

– Это прокурор.

– А где судья?

– Скоро будет.

– Опаздывает ваш гражданин заглавный начальник.

Костик возмущённо мотнул головой, но промолчал. Я принялся внимательно рассматривать прокурора, который достал объёмистый портфель и стал вынимать оттуда папки с бумагами. Ну и видок у него. Красноватые веки, которые бывают у людей с хроническим недосыпом или проявляются после грандиозной попойки. Но лицо не мятое, значит, есть подозрение, что он всё-таки что-то этакое особо важное ковыряет себе по ночам. Козни коварные строит. Глаза у него какие-то замутнённые, как у снулой рыбки. Да и нездоровая бледность придаёт вид утопленника, недовольного тем, что его выдернули из привычной среды обитания. Cadavre. У Жоржа Сименона54 был «Инспектор Кадавр», а мне достался зомби на последнем издыхании. Прокурор-кадаврик.

Итого на судейском ринге пока имеем сладкую парочку Cadavre vs Clochard. Кадавр против Клошара. Жмур против Бомжа. Наверно, точнее будет Жмур против Бича55. А ведь оба, наверно, были смолоду любовно взращены на декларируемых тучных государственных хлебах. Это что же это получается? Предстоит битва неумеренных транжир или экономных скупердяев? Как бы не загнулись эти задохлики во время схватки. Надеюсь, им это не впервой. Прям как у лягушатников: à la guerre comme à la guerre56 – мордобой на живодёрне.

А почему третий стол пустует?

Тут в зал вкатился маленький толстенький человечек и пронёсся как раз к этому незанятому правому столу.

– А это кто такой прыткий?

– Это представитель обвинения. Старший таможенный инспектор.

Ну вот. Давайте уж скорее занавес. Премьера финской трактовки commedia dell'arte57 «Двери хлопают» достойно порадует память автора. Актёры второго плана вроде все уже собрались. Теперь ждём появления на сцене главного действующего лица. Публика заждалась. Поаплодировать что ли? Или ногами потопать? Лицедеи, начинайте скорее, а то домой чертовски хочется! Эх, вам бы всем русский язык хоть немного подучить, тогда бы знали, что хотя в наречиях после шипящих на конце пишется мягкий знак, но есть исключения из этого правила: уж, замуж, невтерпёж. И уж как мне то невтерпёж!  Вот ужом, но скорее бы уползти отсюда, хоть тушкой, хоть чучелом.

В это время дверь медленно раскрылась, и в неё величаво внёс себя очень холёный господинчик. За ним, отставая на шаг, семенила преклонных лет дама, неся в руках кипу бумаг.

«Пожаловал к нам барин, барин нас рассудит», – мелькнуло в голове, но как-то стало неуютно. Просто страсть как не люблю таких субъектов. Причём именно вот таких, плакатно наглядных, как из методического пособия – с обрюзгшими лицами, выражающими презрение и скуку, только и умеющих что раздавать ценные руководящие указания своим вечно нерадивым работникам. И, при этом, они умудряются никогда не отвечать ни за какие дела или поступки. Номенклатурные рупорные бездельники. А у этого даже дорогие золотые очки и бородка клинышком оттеняют личину самовлюблённого зажравшегося бюрократа. Вот уж сценический составчик подобрался, прости Господи.

Судья сделал вялый жест рукой, смысл которого я не совсем уловил. Было похоже, что он, даже не посмотрев на собравшихся, милостиво разрешил всем сесть. Это выглядело, может быть с его точки зрения, и торжественно, но вот только вокруг никто и не удосужился оторвать свой зад при его появлении.

«Смазал сцену», – со злорадством подумал я, – «А мог бы сначала суровым взором всех окинуть, а потом сделать что-нибудь этакое, дабы нас в страх вогнать, таких бесправных sitters, что в английском означает не только сидящих, но и простофиль. Нежданчика там громоподобного подпустить, чем сразу показать, кто здесь хозяин и ввести припёршихся просителей в благоговейный трепет. Или ещё чем покруче щегольнуть. Слабовата школа, ох слабовата. Нету в нём клинического шику и крутых понтов».

Однако судья, во время своего шествия, так и не отвёл своего взгляда от кресла, которое должно было удостоиться великой чести принять его внушительное седалище. Осторожно сел, поёрзал, устраиваясь поудобнее, и сразу демонстративно уставился в столешницу. Дама, неотрывной тенью следовавшая за его спиной, немедленно разложила перед ним бумаги и стала что-то в них показывать пальцем, склонившись к его уху. Судья степенно кивал, а потом стал медленно вникать в указанные места.

«А здесь что, к суду вообще не готовятся»? – тут уже я начал впадать в лёгкое смятение от этого зрелища, – «Вот такая импровизация с листа нынче в тутошней моде или моё дело для них и выеденного яйца не стоит»?

Повисла весьма продолжительная пауза. Все, кроме моего адвоката, зашелестели бумажками.

– В чём меня обвиняют? – через Костика я потихоньку задал вопрос адвокату.

– А вы не знаете?

– Нет, не знаю, – я тут же стал немедленно закипать.

– Я тоже пока не получил никаких документов.

У меня даже рот открылся от растерянности и весь запал ядовитой злости улетучился. Я всего ожидал, но только не такого. Полнейшая дурка. Как в сказке. Чем дальше в лес, тем хуже видно.

– А когда я узнаю?

– Прокурор доложит.

Всё, сил моих больше нет спрашивать. Буду только тупо ждать. Хотя, как не крути, это полный караул. Вылитый Kunstkammer или Куншт-Камора, как говорят её ласково величал Пётр Ляксеич. Здесь явно в подражание ему создали свою каморку, но выпендрились и набили живыми экспонатами для наглядного изучения тупиковой ветви антропологии и этнографии. Пока своими глазами не увидел, ни в жисть бы не поверил! Любой зуб отдам оптом.

Ещё минут пять судья вникал в написанное. Буквы расплывчатые ему, что ли подсунули, или он вверх ногами читать сейчас тренируется? Затем, не поднимая головы, судья монотонно забубнил.

– Слушается дело 08/1740 от седьмого ноября 2008 года… – жарко дыша мне в ухо, зачастил близко придвинувшийся Костик. Да что ж это такое! Лучше бы зубы почистил, декадент, или на Dirol навалил Stimorol. Не жалея. Я же до конца суда не доживу.

Господи, да сегодня 7 ноября! По городу болтаются редкие колонны трудящихся. Идёт празднование исторического события планетарного масштаба. Октябрьский переворот. Ах, какое было время! Матросы берут винные подвалы Зимнего и тут такое понеслось! Все бегают бухие с красными бантами и ликуют. Одни толкают речи, а другие ретиво ищут, где добавить и что ещё можно экспроприировать…

Я очнулся от лёгкого толчка Костика.

– Вам мало интересно? – прошипел он, – Следователь таможни сейчас будет выступать.

– Мне много интересно, – огрызнулся я, вздрогнув от неожиданности, – Но пока ничего ценного я не услышал. Одно крючкотворное словоблудие и вялая перекличка присутствующих.

Костик сморщился как от зубной боли и отвернулся, давая мне короткую передышку. Хоть вдохну полной грудью.

Следователь покивал головой судье, масляно разулыбался и стал неторопливо раскладывать на своих бумагах мятые листочки, которые он по одному торжественно доставал из внутреннего кармана пиджака. Потом любовно разгладил их, даже ногтем подцепил загнувшийся уголок. Выдержал паузу. Затем манерно прокашлялся и приступил:

– Сегодня в 8:00 утра мы предоставили суду первой инстанции требование об аресте находящегося  в зале суда подозреваемого, – гуняво забубнил Костик как истинный синхронист. Видать ему не впервой такую типовуху переводить. Наблатыкался, толмач языкастый, – Он был арестован в 16:30 в среду пятого ноября. Задержан в 8:50 утра  шестого ноября.

Я перевёл удивлённый взгляд на адвоката, но тот только слегка пожал плечами.

– Задержанному предоставлен полноправный адвокат, – Костик не удержался и театрально махнул рукой в сторону «подарка», – Для ареста существует… причина. Уклонение от уплаты налогов в особо крупных размерах… Произошло это в Лаппеенранте в понедельник третьего ноября 2008 года. Задержанный подозревается по вероятностным причинам.

– Что это значит? – шёпотом спросил я, тихо сатанея.

– Потом, – отмахнулся Костик, – Ваш адвокат расскажет… я не успеваю делать перевод … э-э… третьего ноября на территорию Финляндии через таможню Нуйямаа прибыл… truck…  машина и прицеп… регистрационный номер… по документам, которые имел водитель… задекларировано 80 покрытых в металл-панелей… стенные элементы… sandwich panels… я не знаю, как это звать правильно.

– Так и будет. Сэндвич-панели, или просто панели с утеплителем.

– Ага, груз шёл на растамаживание… однако рентген на таможне Нуйямаа был сломан… тогда водителю приказали ехать… на таможню Ваалимаа и там он должен быть просвечен… рентген… этот просвет нашёл, что внутри элементов спрятаны сигареты.

– Слава Богу, – выдохнул я, – Хоть не наркота и не ворованное оружие.

– Тихо, – уже достаточно зло отреагировал Костик, – При разломке одного элемента нашли… почти… примерно 180 блоков сигарет…

– А что, точнее сосчитать не смогли?

Костик одарил меня недобрым взглядом и стал что-то чиркать на листке бумаги.

– Сломали все элементы… нашли 14.428 картонок… блоков сигарет. В случае легальной растаможки… с этих сигарет сняли бы налогов суммарно… не менее 500 тысяч евро. Получателем товара указана ваша компания.

– Да, что вы такое говорите? – вырвалось у меня, – Без меня меня женили? А документы можно посмотреть?

– Он говорит… в документах указан ваш домашний адрес.

– Бред какой-то, – я уже не знал смеяться мне или уже пора начинать орать, – Послать несколько тонн контрабаса к себе на дом? Утопиться в никотине? Тут все совсем сбрендили или пока только прикалываются?

– Все ваши вопросы потом… адвокат вон сидит… да, ваша компания… вы ответственное лицо… есть ваш адрес. Так. Специальные причины ареста. За преступление… ожидаемое наказание более одного года. Мы… нет, они… подозревают, что подозреваемый сбежит… или будет другим образом избегать следствия… суда… либо наказания. Будет… делать всё для того… чтобы усложнить расследование дела.

Костик перевёл дух и продолжил:

– Обоснование ареста… расследование дела не закончено… подозреваемый является российским гражданином, и он может уехать из страны… например в Россию… если будет сейчас освобождён. Речь идёт об очень серьёзном преступлении… надо выяснить его участие… и общую деятельность подозреваемого в преступлении… он русский гражданин… как это сказать… его надо проверить полномасштабно, с разных сторон. Сложность и серьёзность преступления… а российский подозреваемый, если виновен… будет на свободе пытаться помешать следствию… влиять на информированных лиц… прятать доказательства… которые пока не найдены. Полученная на данный момент информация от подозреваемого не может быть… признана исчерпывающей.

– Что? – я аж задохнулся, – Какая информация? Да со мной вообще никто не удосужился поговорить на эту тему. Только что-то о моей поездке в Турку.

Костик остановил меня взмахом руки.

– Арест подозреваемого не является негуманной мерой… учитывая возраст… его активность… и другое. Для гарантирования… нашего честного и быстрого расследования… должен содержаться в полицейской тюрьме.

Таможенник почмокал губами, улыбнулся судье, собрал листочки и бережно упрятал их назад в карман.

– И что я должен делать? – спросил я у адвоката.

– Встать и сказать, что вы невиновны. – переводя, Костик презрительно скривился, явно выражая своё отношение к заведомым лжецам.

– И всё?

– Больше ничего не говорите, остальное он сам скажет… – Костик перебил сам себя, – Вам дают слово.

– Скажите судье, что я невиновен и хочу ознакомиться со всеми документами, которые были с грузом. Никуда сбегать я не собираюсь. Мешать следствию…  а зачем? Готов только помогать. Прямо сейчас дам подписку о невыезде. Можете забрать мой паспорт. А арест… он только приведёт к большим финансовым потерям и, возможно, даже к потере бизнеса. Я обязательно буду приезжать по первому вызову следователя.

Судья молча проглотил эти сумбурные высказывания и уставился на моего адвоката. Тот сглотнул и, не поднимаясь, скрипуче выдавил из себя:

– Мой подзащитный невиновен и должен быть освобождён.

И всё. Однако, какой лапидарный защитник мне достался. Своё веское слово явно на вес золота ценит. Судья поразмыслил и потом сфокусировал взгляд на прокуроре. Тот оторвался от своих бумаг и скороговоркой сообщил:

– Я полностью присоединяюсь к требованию управления Восточного таможенного округа.

Судья с минуту бесполезно ожидал продолжений, а потом объявил перерыв на час для вынесения решения.

– Быстро тут у вас дела делаются, – резко высказал я Костику, –  Удавиться можно от зависти. А как насчёт моей жены? И зачем её то загребли?

– Это решает судья.

– Сейчас? Или в перерыве?

– Не знаю. А нам надо пройти в тюрьму и ждать решения там.

– А на улице подождать нельзя?

– Нет. Вы есть задержанный и должны ждать в тюрьме.

– Есть, так есть… жесть. Ладно, сваливаем.

– Извините, что?

– Перемещаемся к месту временной дислокации, роем окопы и выставляем боевое охранение.

– Зачем?

– На случай внезапного нападения агрессора, – я посмотрел на растерянного Костика и добавил, – А… извини, это так… глупая шутка. Идём в тюрьму. Ждём сколько положено. Потом возвращаемся. Слушаем немногословного гражданина судью. Так доходчиво?

– Да.

– А когда меня выпустят, то я лично попрошу твоё начальство разрешить тебе командировку в Питер для повышения языковой квалификации до недосягаемых высот. Хотя нет, я знаю местечко и получше. Надо проехать из Питера через Псков по направлению на Пыталово, где путинские уши раздают58, но тебе не это надо, так что за Островом надо свернуть дальше на запад, и там уже совсем недалеко будет всемирно знаменитая деревня Козлы. Ах, какие там учителя! Как раз для всех вас. Ладно, пошли.

В том же порядке с замыкающим конвоиром-таможенником мы вернулись в тюрьму. Нас встретил ухмыляющийся охранник:

– Так быстро? Будете здесь ждать решения?

– Да.

– Как долго?

– Около часа, наверное.

– В камере посидите или пойдёте прогулку?

– А можно?

– Да. Если замёрзните, то постучите в дверь. Если вас раньше позовут, то я сразу выпущу.

Ну, спасибо, вот правильный сапог попался, уважил, так уважил. Господи, да в гробу я видал свою камеру. Хочу на воздух, в душистые пампасы. Ну, какой идиот может торчать в прокуренной бетонной коробке в ожидании вердикта? Надо снова привыкать к запаху свободы!

– Гулять и только гулять! До самого конвоирования в суд.

В стене перед дежуркой оказалась неприметная дверь, к которой меня и направил охранник, пальцами показывая, что надо повернуть головку замка по часовой стрелке, а потом ладонью сделал отталкивающее движение – распахивай, мол, сам.

Я аккуратно приоткрыл дверь и вывалился в ярко освещённый кирпичный бункер. Сзади меня мягко захлопнулась дверь. Место для прогулок представляло собой пристройку к первому этажу с металлическим навесом, неплотно прилегающим к стенам. Продолжение приёмного бокса для машин. Щель в десяток сантиметров, как наивно ожидали проектировщики, должна была исполнять роль естественной вентиляции.

Но это только в теории. Чтобы здесь проветрить от устоявшейся чудовищного смрада, нужен тропический ураган и взвод уборщиков с ведром хлорки.

Для поддержания чистоты территории, к стене наглядно намертво прикручена никелированная урна. Только вот её показательно игнорировали все предыдущие арестанты-променадники. Пол, выложенный большими тротуарными плитками, весь завален окурками, пустыми пачками сигарет и прочим использованным хламом. В углу кому-то стало плохо. Пару раз точно. Видно сильно прихватило бедолагу, если он ещё и стену на полметра не пожалел. Или он так метки ставил? Грозный альфа-самец очертил личные владения? Дальше углубляться в натурные исследования я не стал, старательно обходя этот угол.

Зато по краям, под самой крышей, установлены две камеры слежения каких-то излишне устрашающих размеров, наводящих на подозрение, что их получили по списанию из запасников местного телецентра. Интересно, для каких целей? И что они вообще наблюдают, если тут стоит такой срач? Как я подозреваю, охрана явно предпочитает цветную порнуху из Интернета своим монотонным чёрно-белым обязанностям.

Кажется, я серьёзно погорячился, отказавшись от камеры. Понадеялся на чистоту и цивильность, которая присутствует в коридоре. В камере хоть и гадюшник, но уже свой. И миазмы привычные, в кожу впитавшиеся. Значит надо валить отсюда и быстро. А то добавлю ещё палитры от этой помойки так, что дыхание Костика окружающим амброзией покажется. Я заметался перед входной дверью. Садисты, могли бы хоть кнопку какую-нибудь установить, молоток там дверной или обычную ручку на худой конец.

«На худой конец вертухаю», – весьма злобно подумал я, представляя такую систему экстренной эвакуации. Быстро, болезненно, зато эффективно.

Нет, ничего такого не наблюдается. Грязная гладкая металлическая поверхность. Дотронуться противно. На кирпичных стенах только надписи. Урну проверять точно не буду. Сначала я этак интеллигентненько постучал ногой по наиболее чистому участку двери. Хоть бы хны. Минут через пять я начал долбить уже громко и продолжительно. Никакой реакции. Тогда начал стучать по очереди в два выходящих окна, плотно закрытых пыльными жалюзи. Опять ничего. Но и мы не лыком шиты.

Чтобы не замёрзнуть, я стал маневрировать по извилистой траектории, лихо огибая наиболее сомнительные островки мусора, и стал делать по три стука в каждое окно, а потом особо смачно пинать дверь, завершая каждый круг. Как гонщик F1. Да ещё перед каждой камерой руками делать крест, ненавязчиво намекая, что такая гонка-гулянка меня слегка утомила. Нужен срочный pit stop. И ни фига. Ну что они там все срочно ушли на фронт? Их ведь там, субчиков, человека три-четыре, не меньше. Да ещё где-то там тусуются два нахлебника из таможни.

Или им такую симпатичную шмару из сопредельной страны бдительные полицейские отловили, что её обыск требует особой тщательности и сосредоточенности? Причём в присутствии всего личного состава и в самой дальней камере? Значит, будем брать упорством и настойчивостью. Количество стуков и пинаний будем доводить до пяти, а скорость оборотов резко взвинтить. Круговорот среди дерьма в ограниченном пространстве. Вонизм, как двигатель прогресса.

Прошло минут десять. Всё напрасно. Бросили охраняемый объект. Полнейшая безответственность. А может я за это время уже дыру в стене сумел прогрызть и уйти тайными контрабандистскими тропами? Или руки на себя наложил, используя провода от видеокамер или неотобранный ремень? Вены ногтем вскрыл или язык откусил? Выговор же получат, раззявы безалаберные. И накроется им премия в квартал. Как тогда перед своими жёнами оправдываться будут?

Я встал на относительно чистом участке и негромко захрипел:

Мои друзья, хоть не в болонии,

Зато не тащат из семьи.

А гадость пьют из экономии,

Хоть поутру, да на свои.

А у тебя, ей-богу, Вань,

Ну, все друзья – такая рвань!

И пьют всегда в такую рань такую дрянь!

Уж ты бы лучше помолчала бы:

Накрылась премия в квартал.

Кто мне писал на службу жалобы?

Не ты? Да я же их читал59.

В горле запершило. Нет, не пробыть мне и минуты всенародно любимым бунтарём-менестрелем. Было бы здорово, конечно, проорать что-нибудь обидное в адрес вертухаев и выругаться грязно до неприличия. Но неизвестно до каких высот дополз местный прогресс. Может они помимо картинки ещё и звук пишут. Потом просмотрят и обидятся, а мне извинения приносить придётся. А это совсем не в жилу. Противно это моему естеству – стыдливо хлопать невинными глазками. Да и с курением надо притормозить, а то с таких доз можно лошадей табунами живодёрить. И самому копыта отбросить. Весьма, даже запросто. А я ещё должен разобраться в этой бредовой ситуации.