Рождение Азербайджанской Республики: национальное движение в 1917-1918 гг.

Если эпоха Возрождения в Европе, в конечном итоге, привела к победе светского над религиозным, дав сильнейший толчок развитию национального самосознания европейских народов, то на Востоке, к сожалению, аналогичные процессы опоздали на несколько столетий. Утверждение ислама в качестве господствующей формы идеологии в азербайджанском обществе в течение длительного исторического периода привело к доминирующему положению конфессиональной характеристики в самосознании азербайджанцев.

Тем более, что по исламским канонам разделение мусульман по национальному и расовому признаку считалось большим грехом, равносильным язычеству, с которым ислам вел жестокую и непримиримую борьбу на протяжении всей своей истории. Согласно исламской религии, все мусульмане, независимо от своей национальной и расовой принадлежности, составляли единую «умму» – сообщество мусульман всего мира. Уз. Гаджибеков в одной из своих статей так описывал подобную ситуацию:

«Если одного из нас спросишь:

– Кто ты?

– Я мусульманин, – последует ответ».

– К какой нации ты принадлежишь?

– К мусульманской нации.

– Какую религию исповедуешь?

– Мусульманскую.

– На каком языке говоришь?

– На мусульманском языке».25

В течение всего XIX и начала XX в. шел интенсивный процесс освобождения этнического самосознания азербайджанцев от религиозных оков. Наряду с объективными факторами, в этом процессе видная роль принадлежит целой плеяде выдающихся азербайджанских мыслителей и литераторов, которые своей деятельностью нанесли сокрушительный удар и окончательно подорвали доминирующее положение конфессионального фактора в структуре этнического самосознания.

В развитии национального самосознания в этот период доминантной была его эволюция от местного и регионального к общеазербайджанскому самосознанию, хотя этот процесс и отличался неравномерностью. Местное и региональное самосознания, консервировавшиеся феодальной раздробленностью, а затем административно-террито-риальным расчленением азербайджанских земель в составе Российской империи, были еще весьма живучи.

Впрочем, в процессе генезиса национального самосознания все же превалировали объединительные тенденции, и постепенно местное и региональное самосознания занимали подчиненное положение по отношению к общеазербайджанскому. Соответственно менялось не только содержание, но и характер этой подчиненности. Если в донациональный период местное и региональное самосознания существовали как бы наряду, параллельно с общеэтническим азербайджанским самосознанием, то в период становления нации они все более органично включались в него. Не исчезая полностью, эти формы самосознания постепенно образовывали иерархическую систему, шедшую снизу, от местного самосознания вверх – через региональное – к общеазербайджанскому национальному самосознанию. Это означало, что в становлении азербайджанской нации конвергентные тенденции становились преобладающими и приобретали необратимый характер.

Этот процесс, в определенной степени, стимулировался также чувством национального самоутверждения, обостренным политикой жестокого национального и социального гнета, проводившегося правящими кругами царской России. Условия Российской империи создавали благоприятную почву для проявления антитезы «мы-они», которая играла особую роль в складывании структуры национального самосознания. Подчеркивая роль данного фактора, М.Э. Расулзаде писал: «У русских есть известная поговорка: “нет худа без добра”. Русская оккупация, как ни странно, имела и положительные моменты для Азербайджана, одним из которых явилось то, что азербайджанцы стали сильнее осознавать себя как социальное явление, общество, имеющее свои культурные традиции, иными словами, они еще более консолидировались как нация…»26

Следует подчеркнуть, что переход к уровню нации был связан не только с эволюцией социальной структуры общества и формированием национального самосознания, но и значительным повышением уровня плотности внутриэтнических коммуникационных связей, что собственно является одной из главных отличительных черт донационального периода от национального. Данный уровень, более высокий по сравнению с донациональным периодом, характеризовался формированием единого национального рынка, усложнением и ростом внутринациональных экономических связей, распространением грамотности и образования (хотя бы частично, хотя бы начального) в среде народных масс, с формированием национального литературного языка и прессы, а также качественно новой системы национальной культуры.

В рамках общеимперского рынка в Азербайджане складывался собственный внутренний рынок. Об этом свидетельствовала наметившаяся специализация экономических районов Азербайджана, их разделение на промышленные и сельскохозяйственные, появление крупных центров, соединенных железными дорогами не только между собой, но и с другими частями империи, сложившийся рынок рабочей силы.

Консолидации внутреннего рынка и упрочению связей азербайджанской экономики с мировым рынком способствовало развитие транспортной системы страны. Конец XIX в. ознаменовался широким развитием железных дорог, которые укрепляя связи между различными промышленными и сельскохозяйственными районами страны, разрушали хозяйственную замкнутость многих уездов Азербайджана. В этот период произошли большие перемены и в развитии телеграфной и почтовой связи, что явилось составной частью создания инфраструктуры, необходимой для капиталистической экономики, все более прочно связывавшей в единое целое различные регионы Азербайджана.

Развитие промышленности в Азербайджане, сопровождавшееся урбанизацией, усилением торгово-экономических связей, общими процессами социально-экономической и культурной интеграции, обусловили изменения коммуникативных потребностей нации. Эти изменения, в свою очередь, способствовали и стимулировали процесс перехода азербайджанского литературного языка из донационального, ненормированного и функционально ограниченного состояния в общенациональное, т.е. нормированное и функционально расширенное состояние.

В донациональный период развития азербайджанский литературный язык в структурном отношении представлял собой открытую систему. Нормализаторские усилия в нем были выражены очень слабо, отсутствовала кодификация языка, практически не было терминологии и стилистической дифференциации.

В функциональном отношении азербайджанский литературный язык донационального периода отличался от литературного языка общенационального периода прежде всего ограниченностью сфер употребления. Так, например, в сфере устного общения преобладали территориальные диалекты или обиходно-разговорный язык. В силу отсутствия политической независимости на различных этапах исторического развития азербайджанского этноса в общественных сферах функционировали, за редким исключением, иностранные языки – арабский, персидский, русский. Их широкое использование значительно ограничивало функции азербайджанского языка в науке, культуре, образовании, делопроизводстве и других сферах.

В социальном отношении азербайджанский литературный язык донационального периода являлся привилегией представителей образованных классов высшего общества и носил при этом преимущественно письменный характер. Поскольку письменность являлась принадлежностью лишь высших слоев общества, литературный язык имел явно выраженный элитарный характер.

С наступлением национальной эпохи в развитии азербайджанского этноса значительно расширился функциональный диапазон литературного языка. Он стал языком книгопечатания и прессы, науки и образования, художественной литературы и повседневного общения. По мере развития социальных функций азербайджанского литературного языка шел процесс формирования его устной формы.

Одновременно с этим отчетливо проявлялась тенденция демократизации литературного языка, его сближение с современной разговорной речью. Азербайджанский литературный язык утрачивая свою социальную маркированность, переставал быть привилегией узкого круга лиц. Увеличилось количество активных носителей литературного языка. Следовательно, из языка элитарного, социально ограниченного азербайджанский литературный язык постепенно превращалась в общенациональный язык.

Во внутриструктурном отношении расширение сфер функционирования литературного языка ускорило процессы его стилистического расслоения. Поэтому литературный язык национального периода в отличие от донационального обладал развитой стилистической системой. Литературный язык получил стабильную, кодифицированную норму, наблюдался существенный сдвиг в сфере терминологической деятельности.

Безусловно, все эти процессы в развитии азербайджанского литературного языка были еще далеки от своего завершения. Тем не менее, позиции азербайджанского языка в национальную эпоху заметно укрепились, и он мог успешно выполнять свою консолидирующую миссию в жизни нации.

Важную роль в становлении нового литературного языка сыграла национальная печать, появившаяся в последней четверти XIX века. Адресованность газет и журналов массовому, а отнюдь не элитарному читателю предполагала упрощение языка периодической печати, приближение его к разговорной речи. Вместе с тем, это выдвигало в качестве непреложного требования принцип надрегиональной значимости языка периодической печати, его общепонятность. Следует отметить, что для азербайджанской прессы периода формирования нации была характерно активное, временами даже несколько прямолинейное вмешательство в языковую жизнь.

Потребность в газете ощущалась азербайджанской интеллигенцией уже с конца 60-х гг. XIX в. Однако осуществить ее удалось только к середине 70-х гг. 22 июля 1875 г. вышел первый номер газеты «Экинчи», заложившей основу национальной периодической печати. Ее издателем и редактором был выдающийся азербайджанский публицист и просветитель Г.Б. Зардаби. Газета «Экинчи» являлась активным пропагандистом демократических и просветительских идей, чем и вызвала серьезную обеспокоенность колониальных властей. В сентябре 1877 г. последовал правительственный указ о запрещении издания газеты.

Но русским властям не удалось задушить развитие азербайджанской печати. С января 1879 г. стала выходить новая газета на азербайджанском языке – «Зия» («Свет»). Впоследствии начали издаваться газеты – «Бирлик» и «Кешкюлъ». В связи с оживлением национальной жизни в начале XX в. значительно возросло число периодических изданий на азербайджанском языке. В этот период издавались многочисленные газеты и журналы различной направленности – «Молла Насреддин», «Хаят», «Шерги-рус», «Фиюзат», «Иршад», «Шелале», «Игбал», «Бахлул», «Ниджат», «Ачыг сез» и др.

Создание и развитие азербайджанской печати было связано прежде всего с борьбой за национальное равноправие. Поэтому внутренней пружиной большинства газетно-журнальных публикаций стало стремление сплотить массы, сделать каждого азербайджанца борцом за национальные права.

В условиях колониального угнетения азербайджанские периодические издания, имея общекультурное и общенациональное значение, оказывали сильное влияние на процесс становления азербайджанской нации. Несмотря на все препятствия и ограничения русских властей, печать являлась одной из немногих легальных средств самовыражения нации и орудием защиты национальных интересов. Периодические издания своей деятельностью немало способствовали укреплению национальных взаимосвязей и развитию национального самосознания.

Процесс формирования азербайджанской нации ознаменовался зарождением новой системы национальной культуры. Развивая богатейшие традиции самобытной национальной культуры, М.Ф. Ахундов, Г.Б. Зардаби, Дж. Мамедкулизаде, М.А. Сабир, Уз. Гаджибеков и другие выдающиеся азербайджанские деятели подняли ее на качественно новый уровень.

Азербайджанская культура нового времени была выразительницей национально-освободительных устремлений народа. Обращаясь к фактам действительности, и в своей интуитивной форме постижения мира зачастую опережая его научное познание, культура воздействовала на формирование национального самосознания, превращаясь, тем самым, в активный фактор национального движения.

Важнейшей чертой азербайджанской культуры периода формирования нации было, с одной стороны, постоянное сближение между культурой образованных верхов и народной культурой, всемерное расширение взаимодействия между профессиональным и народным художественным творчеством, а с другой стороны, творческое освоение опыта развития мировой культуры.

Сопряженность профессионального искусства с мощным пластом народной культуры способствовала усилению демократических тенденций не только в азербайджанском искусстве, но и во всей духовной жизни азербайджанского общества периода становления нации. Все это превращало искусство, и, прежде всего, художественную литературу, в огромную мобилизующую силу в национальной борьбе.

Одновременно прогрессивные деятели национальной культуры все больше убеждались в том, что дальнейшее культурное развитие азербайджанской нации лежит не в стороне, а в русле столбовой дороги мировой цивилизации. Шел сложный процесс осмысления и осознания азербайджанской культуры в общемировом контексте, соотнесения ее с развитием других народов.

Именно благодаря этим творческим исканиям появились новые формы азербайджанской культуры, в частности, национальный театр и профессиональное музыкальное искусство. В национальный период появились новые концепции художественного развития и жанровые образования в традиционных видах азербайджанской культуры – литературе, архитектуре, живописи, прикладном искусстве и т.д. Возникли национальные художественные центры, система культурных учреждений, выросли кадры творческой интеллигенции. В этот период общим моментом в развитии всех видов национальной культуры было утверждение реалистических принципов.

Исследуя национально-культурные процессы среди азербайджанцев в конце XIX – начале XX в., американский ученый С.Э. Уимбуш справедливо замечает, что «это пробуждение и сопровождавшее его брожение интеллигенции были местным, азербайджанским явлением, а не простым подражанием российским культурным моделям, как это отмечалось у поволжских татар».27

Происходившие в последующие десятилетия процессы в азербайджанской культуре, во многом, являлись развитием и углублением тенденций, заложенных в конце XIX – начале XX в. В течение короткого исторического отрезка были созданы произведения высокой художественной ценности, которые вошли в золотой фонд национальной культуры. Неудивительно, что во многих областях культуры азербайджанцы в этот период опередили народы мусульманского Востока. Как подчеркивал М.Э. Расулзаде, «…первым тюркским драматургом был азербайджанец, азербайджанцем являлся также первый тюркский композитор-классик, среди тюрков России впервые азербайджанец выпустил газету, именно азербайджанцу удалось устранить несоответствие в религиозных направлениях ислама, азербайджанцу принадлежит идея реформы алфавита… Прирожденный талант азербайджанцев был обусловлен высоким уровнем материально-экономической жизни».28

Эпоху становления азербайджанской нации смело можно назвать национальным возрождением, которое по своей значимости составляет одну из наиболее ярких и значительных страниц азербайджанской истории. Это была пора духовного взлета, когда был заложен фундамент современной национальной культуры, время преодоления препятствий на пути национального развития и высшего подъема национально-освободительного движения азербайджанского народа.

Таким образом, формирование азербайджанской нации как исторически обусловленной этносоциалъной системы к концу XIX в., в основном, завершилось. Безусловно, если азербайджанскую нацию представить в качестве развивающейся системы, то очевидно, что отдельные компоненты этой системы к данному периоду еще не обрели достаточной степени зрелости. Однако, несмотря на это, направление движения определилось окончательно и процесс становления этносоциальной общности на азербайджанских землях приобрел необратимый характер.

Процесс становления национального движения в начале XX века

Исторический опыт свидетельствует, что национальные движения в различных регионах мира, при всем многообразии их целей и задач, форм и методов борьбы, проходят в своем развитии, как правило, два взаимосвязанных этапа. Этапу непосредственной борьбы за политическую независимость, являющейся высшей ступенью в развитии национальных движений, всегда предшествует начальный этап, характеризующийся доминированием национально-культурной проблематики. Главное содержание первого этапа во всех национальных движениях заключается в разрыве с феодальным идейно-культурным наследием и переходе к выработке основ новой национальной идеологии, в которой находит свое отражение теоретическое обоснование перспектив этнокультурного и политического развития нации.

На начальном этапе для идеологов национальных движений во всем мире было присуще обращение к проблемам культуры, к развитию и совершенствованию национального языка, и закреплению его в литературе, к пропаганде народности в искусстве и созданию отвечавшей современным эстетическим нормам ноной системы художественной литературы, к воспитанию национального патриотизма, т.е. к сумме тех духовных ценностей, которые в идеологизированной форме отражают процесс формирования нации и национального самосознания.

Все эти черты были характерны и для начального этапа Азербайджанского национального движения, охватывающего период примерно с начала XX века до февральской революции 1917 г.

Культурно-просветительный характер начального этапа национального движения отнюдь не означал, что социально-политическая проблематика не имела в нем никакой актуальности. Так, в этот период лидерами национального движения неоднократно поднимались вопросы национального равноправия, отмены законодательных актов, ущемляющих права азербайджанцев по национальному и религиозному признаку.

Однако именно лозунги культурно-просветительного характера являлись не только типичными, но и господствующими в этот период. Следует иметь ввиду, что эти лозунги объективно вовсе не были нейтральными в социально-политическом отношении. В них воплощалось стремление к ликвидации монополии инонациональных элементов в общественной жизни.

Как известно, в Российской империи была установлена система неравенства и дискриминации нерусских народов. Российское законодательство даже теоретически обосновывало неравноправное положение нерусских народов, в юридической форме зафиксировав гегемонию русских в многонациональной империи. Это нашло свое отражение в разделении народов Российской империи на две основные социально-правовые группы – державные народы и «инородцы». К первой группе относились преимущественно славянские народы. «Инородцами», в его широком значении, считались все подданные империи неславянского происхождения. Мусульмане, в том числе азербайджанцы, входили именно в эту группу. Неславянские народности, исповедующие христианство, в частности, грузины, армяне, прибалтийские этносы занимали промежуточное положение между этими двумя группами.

"Инородцы» под предлогом «недостаточности развития гражданственности» были ограничены во многих правах. Эти ограничения в полной мере распространялись и на азербайджанцев, в результате чего они были лишены многих политических, гражданских и религиозных прав. Высшие должности во всех учреждениях гражданского и военного ведомств были им недоступны.

Азербайджанцы как со средним, так и с высшим образованием ограничивались в выборе занятий свободными профессиями, устранялись от педагогической деятельности, студенты-азербайджанцы не могли пользоваться казенными стипендиями, их не принимали в ряд высших учебных заведений. Они были полностью отстранены от несения воинских обязанностей.

В некоторых местностях мусульмане, в том числе азербайджанцы, не могли даже свободно проживать, приобретать недвижимую собственность, заниматься торговлей. Они были лишены сословных прав русских дворян и купцов.29

Царское правительство всячески стремилось ограничивать деятельность азербайджанской буржуазии. Наступление сильной великодержавной русской буржуазии и необходимость противопоставить ей организованную силу азербайджанской буржуазии требовали создания акционерных обществ, товариществ, торгово-промышленных компаний и т.п. – всего того, что запрещалось российскими законами предпринимателям-мусульманам.30

Русские колониальные власти создавали многочисленные препятствия развитию родного языка азербайджанцев, печати, литературы, театра и других форм культурной жизни, функционировавших на национальном языке.

Отрицались не только права азербайджанцев как этнической общности, но и гражданское равноправие каждого азербайджанца в отдельности. Типичным примером этого, например, стала городская реформа, проведенная в Азербайджане с большими ограничениями. В основе всей официальной концепции по реформированию городского управления в Азербайджане лежал взгляд на здешнее общество как на неподготовленное, недостаточно созревшее для восприятия начал самоуправления.

Именно под этими выдуманными предлогами русское правительство официально закрепило в «Городовом положении» принцип национального неравноправия. Согласно этому «Положению», представительство от избирателей-нехристиан, в том числе азербайджанцев, не могло превышать половины состава гласных в органах городского самоуправления. Поэтому, например, в 1877 г. 2900 избирателей из числа коренного населения, как «иноверцы», могли выбрать лишь такое количество гласных Бакинской городской думы, какое избрали всего 499 христиан. При избрании же Бакинской думы на 1886-1889 гг. одинаковое количество гласных могли выбрать 3541 азербайджанцев и всего 732 русских и армян. Такова была «льгота», как ее называли авторы «Городового положения», предоставленная азербайджанцам в условиях русского колониализма. Неудивительно, что в период с момента существования Бакинской городской думы до февральской революции 1917 г. ни один городской голова не был азербайджанцем.31

В отличие от центральных областей империи, в Азербайджане земская реформа вообще не проводилась. Из-за отсутствия земских учреждений мировые судьи не выбирались, а назначались русским правительством. Уголовные дела разбирались без участия присяжных заседателей. Судебное делопроизводство и разбирательство велось исключительно на русском языке. Судьи, как правило, назначались из числа царских чиновников, не знавших языка и традиций местного населения.

Конечная цель русской колониальной политики по отношению к азербайджанцам, как и другим порабощенным народам, состояла в том, чтобы убив среди них зачатки всякой государственности, калечить их культуру, стеснять язык, держать их в невежестве, и, наконец, по возможности русифицировать их.

Отсюда и вытекали задачи Азербайджанского национального движения на начальном этапе его развития, а именно – достижение национального, политического и гражданского равноправия, и права на самостоятельное решение национально-культурных проблем.

Наивысшей точкой подъема Азербайджанского национального движения на начальном этапе его развития, несомненно, явился период революции 1905-1907 гг. В этот период в национальном движении четко прослеживалось два направления: радикальное и либеральное.

Возникновение радикального крыла в немалой степени было ответной реакцией на армяно-азербайджанские столкновения, спровоцированные российским самодержавием. В этой связи необходимо отметить, что различие в положении и интересах отдельных наций Российской империи, и, как следствие этого, несовпадение их национально-политических устремлений часто создавало серьезные проблемы в их взаимоотношениях. Это давало российским колониальным властям широкий простор для манипулирования и использования этих противоречий в своих целях.

Наглядным проявлением подобной политики стали армяно-азербайджанские столкновения, в развязывании которых в роли активной помощницы колониальных властей выступала партия «Дашнакцутюн», стремящаяся за счет аннексии исконно азербайджанских земель создать «Великую Армению». Разжигание вражды между двумя народами, в конечном итоге, значительно облегчало задачи царизма в борьбе с национально-освободительными движениями кавказских народов.

Кровавые столкновения, начавшиеся с незначительного инцидента 6 февраля 1905 г. в Баку, затем распространились на другие регионы Закавказья, и продолжались до поздней осени 1906 г. В ходе этих столкновений погибло около 10 тыс. чел., подавляющее большинство которых составляли азербайджанцы, т. к. в отличие от армян, они практически не имели организованной военной силы и им нечего было противопоставить хорошо вооруженным и обученным дашнакским бандам. В результате, в течение 1905-1906 гг. с лица земли были стерты 158 азербайджанских сел.32 (4). Русские колониальные власти не только занимали подстрекательскую позицию в отношении армяно-азербайджанских столкновений, но их симпатии явно были на стороне армян. В этом отношении особенно выделялся кавказский наместник И.И. Воронцов-Дашков. Впоследствии, в одном из своих писем русскому царю, обосновывая необходимость своей проармянской ориентации, он писал: «…русская политика непрестанно с Петра Великого базировалась на доброжелательном отношении к армянам, которые и отплачивали за это нам во время военных действий активной помощью нашим войскам. Покровительствуя армянам, мы приобретали верных союзников, всегда оказывавших нам большие услуги».33