Грань реального

Острые, неимоверно прочные когти вонзились в свою цель.

В щеку девушки впились каменные крошки, веером вылетевшие из оставшихся в камне борозд. Мгновением позже тяжесть тела майда, навалившегося на нее сверху, исчезла, а раздавшийся вопль оборвался глухим треском.

– Жива?

Рыжеволосая женщина в черной форме оперлась о землю затянутой в перчатку рукой, бесцеремонно тормоша девушку.

– Ой-ей… Да… Мрак, какая же я стала неуклюжая…

– Ты неплохо справилась.

Перевернувшись на бок, Аори уставилась на выбитые майдом каверны. Страшно представить, что было бы, если б он не промахнулся. Как вообще можно было промахнуться с такого расстояния?

– Где он?

Лана молча дернула головой, поднимаясь сама и помогая встать Аори. Едва утвердившись на подгибающихся ногах, девушка несколько раз ошарашенно моргнула.

Озеро, расположенное в центре пещеры, расплескало часть своих вод после того, как в него на приличном ускорении врезалось отброшенное Эвином тело майда. Теперь капли постепенно сбегали вниз, стремясь вернуться в родное ложе, но не могли, разбиваясь о непреодолимую преграду.

Стекло темной водной глади превратилось в цельный, глубоко уходящий вниз кусок льда, намертво приваренный к темным берегам. Где-то внутри металась белесая фигура, едва различимая сквозь толстую полупрозрачную корку.

– Он не задохнется?

– Не в ближайшие пару суток, – ответила Лана, помогая девушке стянуть куртку и осматривая разбитую руку. – Вроде ничего смертельного, но к врачу подойди, когда освободится.

Аори бросила быстрый косой взгляд в угол, где над снятым со скалы телом напряженно колдовал Эвин. Лоб самого мага украшал глубокий порез, но он не обращал на него внимания, машинально смахивая смешавшуюся с потом и грязью кровь. Видимо, у его коллеги еще были шансы.

– Слава богам, что он не попал, – озвучила Аори свою последнюю мысль, пытаясь справиться с нервной дрожью. – А то бы я закончила прямо как этот… маг.

Лана задумчиво посмотрела на заточенного подо льдом Мэя. Когда-то, несколько десятков лет назад, она гостила в деревне у дальних родственников. И их сыновья, непоседливые вредные мальчишки, притащили с озера целое ведро головастиков, среди которых каким-то образом затесалась огромная черная пиявка.

Добычу вывалили в наполненную водой старую ванну, невесть зачем оставленную в саду под яблоней, а не выброшенную на ближайшую помойку. Головастики вполне спокойно распределились по всему объему, намереваясь ночью мутировать в жаб и покинуть негостеприимное местечко. А вот жирная черная колбаса неожиданно вытянулась вдвое, поубавив в толщине, и принялась неистово носиться вдоль гладких белых стен, вконец растеряв данные ей природой зачатки рассудка.

Примерно так сейчас кружил и Мэй, разом превратившись из апатичного, но вполне адекватного собеседника в обезумевшего от жажды убийцу. Раз за разом бился в ставшую неподатливой водную гладь, круг за кругом носился вдоль стен, избегая их коснуться даже на мгновение.

– Майд не мог промахнуться с такого расстояния. Покажи спину.

Девушка послушно задрала футболку, стыдливо отвернувшись от суетящихся вокруг очнувшегося и жалобно стонущего мужчины вовсю суетились солдаты. Где-то неподалеку послышался приближающийся взволнованный голос Тройна, но Лана коротко и емко сориентировала дипломата в дальнейшем направлении движения.

– Ой!

– Извини. Вроде бы, ничего не сломано.

Лана убрала руку, рассматривая начинающую приобретать синие тона опухоль в половину покрытой мурашками спины. Девушка тут же поспешила вернуть одежду на прежнее место.

– Кажется, стоит поблагодарить Эвина за спасение моей неземной красоты.

Фыркнув, Лана с усмешкой покачала головой.

– Наш доблестный изменяющий сам отхватил неплохую оплеуху, и все, на что его хватило, – снять с тебя нашего бледного мотылька и отправить его в непродолжительное водное путешествие.

– Тогда что это все значит?

– Элементарно, – Эвин, как всегда, подошел беззвучно и машинально потирая нос, и теперь удивленно рассматривал собственную кровь на кончиках пальцев. – Он не хотел тебя убивать. Но все, что мог сделать – лишь изменить направление удара.

– Чем я лучше твоего друга?

– Он и его убивать не стал. Всего лишь сделал запас на будущее.

– Прекрати, – Лана непроизвольно сжала кулаки, наблюдая за непередаваемой игрой эмоций на лице девушки. – Вантер… Ведь Вантер, верно? Он должен был быть как минимум в коме, чтобы ты не ощутил его сознания.

– Он был. Но справится.

– Крылатая сволочь. Как он смог такое сделать с изменяющим?

– Подозреваю, что Вантер пытался помочь, не озаботившись собственной защитой. У Мэя в подсознании находится заложенный патриархом вирус, если попробовать выразиться привычными тебе словами.

Оторвавшись от созерцания собственных повреждений, Эвин бесцеремонно ухватил сжавшую зубы Аори за плечо, восстанавливая ток жизненных сил в поврежденных тканях, и несколько виновато продолжил.

– Время от времени происходит активация, как тогда, на побережье. Начинается с провокативной стадии, далее идет агрессивная. Задачей Вантера было отслеживать изменения и вовремя вмешиваться. Что конкретно случилось, узнаем позже. Всего лишь замечу, что, если бы Мэй не пытался сопротивляться, он бы убил меня первым ударом, а девочку – вторым.

– А говорил, Найтир не знает, что его сын жив, – упрекнула Лана.

– Угу. А еще я говорил, что магия патриархов несколько отличается от обычной. Кровь Мэя изменена, и эффект не зависит от того, воздействует на него Найтир напрямую или нет. Я не зря назвал это заклинание вирусом. Пока в его организме не обновится вся кровь, подобные атаки будут происходить вне зависимости от наших желаний.

– То есть, еще три-четыре луны?

– Сложно сказать, – Эвин отпустил девушку и сложил руки на груди, угрюмо уставившись себе под ноги. – Майды – хладнокровные, и все процессы в их организмах происходят куда медленнее. Кроме того, вирус и сам по себе активен, продолжая заражать здоровые клетки. Но, все же, прогресс есть. Я блокировал распространение заразы, и Мэй борется с ней сам.

– Почему вы не одели на него контрольные браслеты? – осторожно подвигав рукой, Аори подняла недоуменные глаза на мага. – Как те, что на мне были?

– Не получится.

– Почему? Он слишком сильный?

– О, боги… Браслеты инкапсулируют потоки сил внутри объекта, если таковые имеются, и в случае Мэя он стабилизируется в состоянии агрессии. А снимать браслеты с неадекватного майда…

– Как долго он будет опасен? – медленно отчеканила Лана.

– Всегда, – усмехнулся маг, давая понять, что с ним подобный тон бесполезен. – Но контролировать себя сможет через несколько недель. Я не могу сказать точнее. Пока что рядом всегда будет находиться изменяющий. Если не зевать, приступ купируется довольно легко. В случае, когда Мэй более-менее сыт.

– Позаботься, чтобы следующий твой коллега зевал поменьше.

– Несомненно, – маг проследил, как солдаты Баго выносят несчастного Вантера прочь. – И своим мальчикам передай, чтоб больше не отвлекались.

Лана скрипнула зубами.

– Вы все чуть не погибли, изменяющий! Из-за твоего ротозейства, из-за того, что ты поленился сразу поставить защиту!

– Мне лечь и умереть по этому поводу? И, кстати, защита действует двусторонне. Я не могу сканировать пространство из-за нее.

– Ты куда-то спешил? Не мог вывести группу и не рисковать?

– А ты куда побежала?

– Лана, – неожиданно решительно вставила Аори, – если бы мы ушли, Вантер мог умереть. А так все обошлось.

– Большое спасибо, Эвин, – язвительно протянула Баго. – И когда мы сможем пообщаться с Мэем?

– Хоть сейчас.

Не спрашивая чужого мнения, маг движением руки заставил лед растаять. Только теперь Аори заметила, что майд внутри больше не мечется, а неподвижно завис у края водоема.

Показавшаяся над водой голова была затянута мелкой серебристой чешуей, практически такого же цвета, как и глаза. И, несмотря на столь отличающееся от человеческого лицо, на нем без труда читался искренний ужас.

Лана энергично замахала руками, подзывая Тройна и указывая майду на устроенное на берегу озера деревянное сидение. Тут же и сама без колебаний опустилась на него в опасной близости от чешуйчатого монстра.

– Что?

На удивление недовольный, Лексаз проигнорировал возможность разместиться с комфортом и остался стоять.

– Спроси, в состоянии ли он разговаривать.

Судя по продолжительности ответа майда, тот пытался что-то объяснить, оправдаться. Аори даже показалось, что он ищет утешения и сочувствия, но чип только начал нарабатывать базу, отзываясь пульсирующей болью в затылке, и тирада Мэя осталась бессвязным набором звуков.

– Может, – судя по нахмуренным бровям Тройна, с пониманием у мужчины сложилось немногим лучше. – И, полагаю, сожалеет о случившемся.

– Пусть говорит медленнее, – Аори достала из кармана помятый лист бумаги и кое-как расправила его на колене. – Что угодно, хоть о своих сожалениях.

С третьей попытки поняв, что от него требуется, Мэй с удивлением уставился на девушку и принялся, то и дело запинаясь, что-то рассказывать. Тройн быстро осознал собственную несостоятельность, понимая не более нескольких слов в каждой фразе и, заскучав спустя десяток минут бессмысленного присутствия, кивком отозвал Лану в сторону. Аори даже глаза прикрыла, сосредоточившись, и мужчина не хотел ее отвлекать.

– Как думаешь, это надолго?

– Я как-то не сообразила ее спросить. Но на нашем языке она заговорила сразу же.

– Ну так она его изучала и раньше.

– Бедная девочка, – неожиданно сочувственно произнесла Лана, просовывая руку в сгиб локтя Тройна и не обращая внимания на его немое изумление. – Хотя, мы в ее возрасте тоже потеряли свою беззаботность, верно, Лис?

– Мы с Яном соревновались за право возглавить род. Гипотетическое право, – удивление на лице мужчины сменилось печальной задумчивостью. – Редко бывает такое, что особенность проявляется практически одинаково, и на первый план выходят личные качества. Но я ушел в сторону сам, вовремя осознав, что не хочу провести всю жизнь на одном месте. И я не про географию.

– А я… Ты не будешь смеяться?

– Не буду.

– Я стала женщиной. Не только физиологически. Я уже знала, какой будет моя судьба, и что меня ждет. И заранее решила посмотреть, как будет выглядеть спасение. Примерно так оно и вышло, кстати.

Приложив все силы, Лексазу удалось удержать на лице нейтральное выражение. А вот слова в ответ подобрать было сложнее. Лисичка, ну зачем?

Почему ты вспомнила это, а не наше знакомство, когда рыжая девчонка-сорвиголова налетела в коридоре дворца на только-только получившего свое первое назначение молодого атташе, назавтра отправляющегося в далекую командировку без каких-либо перспектив быстрого возвращения?

– Что ж, по крайней мере, от нее ничего особенно не зависит, – Тройн кое-как подобрал слова после продолжительного молчания. – Или Аори об этом не знает, что тоже к лучшему.

Обернувшись, Лана окинула взглядом тонкую фигурку в разорванной куртке, и виновато сообразила, что они не дали девушке возможности хотя бы немного прийти в себя. А она даже слезинки не проронила, словно родилась в ее роду. Или получила соответствующее воспитание, что гораздо ближе к истине.

Устроившийся рядом изменяющий не отводил взгляда от майда, покачивая в сложенных вместе ладонях нечто невидимое и нематериальное. Аори как раз подняла ладошку, прерывая монолог Меатина, и задала ему какой-то вопрос. Судя по заметно прояснившемуся лицу и приподнятым надбровным дугам, собеседник ее вполне понял.

– Похоже, процесс пошел, – заметил Тройн, вместе с Ланой наблюдавший за происходящим.

– Хорошо. Меня не покидает чувство, что надо спешить.

– Тогда глобально все плохо. Спешить, не зная куда и зачем, не есть правильно.

– Узнаю, все узнаю, только перестань занудствовать и рассказывать очевидные истины!

Аори подозвала их спустя четверть часа, предложив сформулировать главный вопрос. Только попросила, чтобы он был несложным. Лана, заметив, как покраснели белки карих глаз, спорить не стала.

Мэй рассказывал. Взахлеб, не стесняясь стекающих по чешуйчатым щекам светящихся капель. Его хвост давным-давно превратился в ноги, но он продолжал сидеть в неудобной позе, сам этого не замечая. И, видя, как блестят глаза девушки, Лана больше не могла представить ее в роду Баго. Сочувствие и сопереживание… Как можно разделять судьбу того, кто чуть тебя не убил? Как можно хранить, если перестаешь видеть в убийце – убийцу?

Наблюдая за исповедью, Лана не стала спрашивать лишнего. Насколько велика разница между ней, не понимающей ничего, и Тройном, чувствующем отголоски эмоций окружающих?

Мужчина так же молча сидел рядом, слушая, как с губ девушки слетают воспроизводимые на пределе возможностей хриплые звуки, а на листе под тонкой рукой вырастают длинные ряды символов. Лишь единожды он позволил себе прошептать на самое ухо рыжеволосой женщине несколько слов.

История этой жертвы теперь рассказана.

Прерваться пришлось неожиданно и не по воле слушателей. Мэй как раз немного притих, успокоившись, и Эвин, бросив быстрый взгляд на поникшую девушку, внезапно схватил ее за руку и поволок к двери. Возражения были магом, по обыкновению, проигнорированы.

У самого выхода они столкнулись с одним из изменяющих, сопровождавших Баго несколько ночей назад. Почему-то мужчина так и не сменил форму солдата, и теперь бесцеремонно оттер Тройна, проскальзывая внутрь пещеры.

– Что случилось?

– Сама посмотри, – Эвин дернул головой в сторону зажимающей нос девушки. Помогало не очень – темные капли все равно просачивались из-под маленьких пальцев.

– Ерунда, – прогнусавила Аори. – Просто идет большая нагрузка на чип и ему требуются ресурсы для работы.

– Какая, к демонам, ерунда! – вспылил Эвин, не давая никому слова вставить, и со вздохом в очередной раз принялся изменять тело девушки. – Перед тобой сидел майд с расшатанной психикой! Пусть даже сейчас он сыт, но провоцировать очередную вспышку агрессии не стоит.

– Я поняла.

Недоверчиво убрав руку, Аори осторожно шмыгнула носом. Тройн без дополнительных просьб протянул чистый платок, невесть откуда его достав, и девушка, послюнив краешек, принялась оттирать лицо.

– Что ж, тогда на сегодня достаточно, – резюмировала Лана. – Сейчас мы все отправляемся в мой кабинет, и ты дословно пересказываешь все, что рассказал Мэй.

– Он хочет сам выучить язык людей, – ни к селу, ни к городу сказала Аори. – Ему нужна помощь.

Озабоченное выражение на лице Тройна заставило женщину поторопить девушку, подталкивая ее в сторону кабинета.

– Подожди, – остановил их маг. – Ты спросила то, о чем я просил?

– Да. Но он не жил дома последние несколько лет, поэтому не знает. Но Мэй все понял, и объяснил, что патриарх может довольно долго обходиться кровью майдов.

– Или врет, или и сам не все знает. Жаль.

Оглянувшись на тяжелую дверь, закрывающую вход в пещеру, Эвин незаметно подхватил одну из силовых линий. Теперь, если снова произойдет активация, он хотя бы будет знать. В прошлый раз маг поленился жертвовать собственным спокойствием и отдыхом, и результаты довольно плачевны. В провинцию не отправляют лучших изменяющих…

– Думаю, что не врет. Чтобы его сестра могла забеременеть, – девушка слегка покраснела, – требовался сложный ритуал, включавший в себя поглощение жизненных сил майдов и людей. Своим подданным патриарх просто приказал, но вот люди должны были быть живыми. То есть, ритуал проводился на суше, и погибло немало живых.

– Изменяющие ни о чем подобном не знают, – удивленно ответил Эвин. – Получается, его сестра беременна? Какой срок?

– Вот-вот должна родить.

– В то время не было… поставок, – осторожно заметил Тройн, сжав руку порывающейся что-то сказать Ланы. – И мы не находили погибших.

– Ритуал майдов, проведенный на человеческих землях, дал бы такие отголоски, что прибыли б изменяющие со всех прибрежных городов!

– Острова, – тихо и мрачно вставил Тройн. – Острова, Эвин.

Маг замолчал, нервно заламывая пальцы. Договором и впрямь не охватывались клочки суши, разбросанные вокруг основного материка, и майды довольно быстро прояснили людям, чья это теперь территория.

– Аори, – мягко спросила Лана, – а зачем был нужен ритуал? Его сестра, что, тоже стерильна?

– Нет, – девушка стала совсем пунцовой. – Должно было произойти слияние крови. Это как искусственное зачатие, только не искусственное…

– Слияние?

– Да… Она должна родить новых патриархов.

– Омерзительно, – Эвину не понадобились лишние объяснения. – Найтир?

– Угу. И в свое время именно он кастрировал собственного сына, решив, что тот стремится… быть с сестрой. Как такое вообще возможно для разумной расы?

В тонком, высоком голосе звучали нотки обиды и непонимания, и Лана незаметно вздохнула. Нет, совсем не Баго.

– А ты что, думала, попала на новую планету и у нас тут волшебная детская сказка? – удивился маг, внимательно рассматривая затылок склоненной темной головы. – Нет уж. У нас жестокий мир взрослых. Предательство ты встретишь чаще заботы и дружбы. Можешь, конечно, закрыть глаза, если есть, кому тебя вести за ручку. Правда, когда этот человек сделает шаг в сторону, ты пострадаешь куда сильнее. А ведь никто не должен шагать за тебя.

Девушка, принявшаяся кусать губы во время отповеди мага, не нашла слов для возражения. Потому как эти слова ей говорили не впервые.

– Но… но…

– Так, – решительно прервала Лана, незаметно подмигивая Тройну. – Я окончательно перестала что-либо понимать, устала, хочу есть и услышать толковый рассказ. По порядку. Хватит торчать посреди коридора.

– О, как раз могу научить своему коронному рецепту холостяка, – оживился Лис, но рыжеволосая женщина в черной форме не дала ему закончить мысль.

– Нет, нет и еще раз нет. Тут найдется достаточное количество слуг, чтобы тебе не пришлось громить очередную кухню.

Evanescence. Where Will You Go.

14.

Последние дни Данейин нездоровилось. Она плохо спала, порой выкрикивая имя погибшего брата, а после того могла полночи ходить следом за Найтиром, глядя на патриарха жалобными глазами, заискивающе улыбаясь и напрашиваясь на небрежную ласку.

Время близилось. Собравшись с духом, майда выбрала подходящий остров, на котором жило достаточно еды, чтобы она и дети cмогли восстановить силы. Эанай лично пообещал помочь, погасив все сопутствующие рождению чистокровных патриархов метаморфозы реальности, но физически Дани должна была справиться сама.

Если рядом окажутся другие майды, их ждет быстрая и мучительная смерть. Дети не сразу научатся контролировать себя, и от первого всплеска их силы не сможет защитить ничего. Кроме родной крови.

Рядом будет только отец. Это заставляло Дани гордиться и сгорать от страха и стыда, что не могло ускользнуть от проницательного серебристого ока патриарха.

– Ну, что на сей раз?

Над водой давным-давно сияли колючие звезды, и Найтиру было не до задушевных бесед – позади был долгий тяжелый день, закончившийся беседой с представителем иного подводного поселения, с которым уже несколько десятков лет не могли поделить спорные месторождения. Добывая в них вещества для торговли с людьми, между прочим.

А теперь еще и дочь бесцеремонно вломилось прямо в его спальню, хотя, видят боги, сегодня Найтир желал ее общества меньше любого другого. Дани начинала его утомлять, и ее перепады настроения становились все неадекватнее с каждым новым днем.

– Мне страшно. Я боюсь сделать следующий взмах.

Майда шевельнула хвостовым плавником в подтверждение своих слов. Она привычно устроилась в живых зарослях, подогнув под себя хвост и положив подбородок на скрещенные руки, и теперь наблюдала, как Найтир рассматривает пришедшие за день сообщения. Какие-то были зашифрованы в крейках шаманами, но большая часть выглядела как обычные таблички из сплавленных минералов. Эанай рассказывал, что жители поверхности для тех же целей перемалывают деревья и прессуют получившуюся массу.

Странный подход. Вещи теплокровных столь же недолговечны, как и они сами. Неужели люди настолько боятся смерти, что ненавидят даже рукотворные вещи, живущие дольше отмеренного разумным срока?

– Это произойдет независимо от твоих страхов, – не отвлекаясь от работы, ответил Найтир, рассчитывая, что дочь обидится и уплывет.

– Так сложно меня пожалеть? – вызывающе воскликнула Дани, поднимая голову.

– Пожалеть?

Патриарх, наконец, отвлекся и прожигающе посмотрел на майду, заставив ту стыдливо съежиться. Стило, которым пользовался Найтир, глубоко вонзилось в камень стола, несколько погнувшись в процессе.

– Пожалеть? С каких пор моя дочь нуждается в жалости? Ты успела стать жалкой?

– Пусть так! А сочувствие?

– Как можно представить, что я способен ощущать то же, что и жалкая майда?

– Ты специально, да? – личико Дани сморщилось. – Играешь словами, словно ненавидишь меня. Так было с Мэем! Ты и меня людям отдашь! Да? И когда, сегодня, завтра?

Едва сдержавшись, чтобы не напомнить дочери, кто более всего приложил изящные ручки к гибели одного чересчур наивного майда, Найтир приблизился к ней и протянул руку к чешуйчатой голове. Ухватив девушку за подбородок, патриарх заставил ее посмотреть себе в глаза.

– Ты – моя единственная надежда. Как я могу отдать людям собственную надежду? Как бы я смог жить, если бы тебя сжег безжалостный Глаз земли, если бы в каждом новом дне не звучал твой голос? Зачем ты так со мной, Дани?

– О, папочка! Прости.

Мгновенно успокоившись, майда принялась тереться щекой о руку Найтира.

– За что?

– Я… Я не знаю, что со мной творится. Я говорю и делаю странные вещи, которые кажутся такими логичными и правильными в тот момент, а потом вызывают оторопь.

– Не обманывайся, ты знаешь, что происходит.

– Я думала, что смогу себя контролировать. Но все слилось, па, плохое, хорошее, все краски мира теперь вперемешку… Я потерялась…

Уголки рта майды мелко задрожали, словно она была готова расплакаться, но пальцы отца принялась оглаживать ее скулу, заставив завороженно замереть.

– Это пройдет, Дани, я говорил тебе вчера, позавчера и много дней подряд, и повторяю снова. Пройдет.

Ей незачем было знать, что одновременно с этим Найтир уговаривал самого себя быть терпимым.

– Мне сон приснился, – призналась майда, когда скудный поток утешающих слов окончательно прекратился.

– Расскажи, – вздохнул патриарх, ожидая услышать очередную чушь.

– Я будто бы заперта в тесном, темном месте. И рядом – человеческая изменяющая. Она ощущает все, что я чувствую, переплавляет сквозь себя и возвращает. И мое одиночество – ничто по сравнению с ее собственным. Она стоит по ту сторону мира, и говорит, что мертвые – живы, но те, кто живут, скоро должны умереть. И что я могу бежать, к ней или прочь, но это ничего не изменит. Я погибну.

Патриарх задумчиво посмотрел на дочь.

– Ты видела ее раньше? Где-нибудь?

– Не помню. Она была высокая, волосы темно-рубинового цвета и очень грустные глаза.

Сама того не замечая, Дани сжимала и разжимала когти на поддерживаемых мягкими растениями руках.

– Человеческие маги умеют приходить в сны, но я никогда не слышал, чтобы подобное случалось с майдами. Это просто глупый кошмар моей мнительной дочурки.

– Но, папа, разве мне может сниться человек, которого я даже не видела? Которого не знаю?

– Маги и сами не умеют сниться тем, с кем не знакомы. Что, опять-таки, подтверждает мои слова. Даже я не знаю изменяющих, похожих на описанную тобой женщину.

Неодобрительно покосившись на дочь, Найтир заставил ее смущенно сложить руки на коленях. Вода вокруг слегка помутнела от раскрошенного майдой камня и кусочков буро-зеленых водорослей.

– Па, это правда? Я умру?

– Все мы когда-нибудь умрем, – Найтир не смог на ходу придумать ничего лучше прописной истины. – Но не сегодня.

– Хорошо, – Дани нервно улыбнулась и принялась грызть палец. – Потому что мне больно.

Этих слов было достаточно, чтобы Найтир все понял.

– И ты молчала! Давно?

– С заката…

Найтир помолчал, высчитывая, сколько осталось времени – на рождение будущих майдов оказывали сильное влияние все три луны. Видимо, Дани или высчитала, или просто повезло, но впереди было еще несколько часов.

Но почему она молчала? Неужели поверила собственному сну?

– Мы должны тебя подготовить.

Глаза Дани стали совсем темными, растеряв где-то в неведомых глубинах большую часть своего серебристого сияния.

Эанай ждал их на поверхности, щуря глаза на далекие осколки небесных льдинок. Каждую зиму случались шторма, обрушивающие на побережья мириады тонн воды, и в самые холодные ночи потоки застывали. Звенящие фантастические образы были настолько хрупки и беззащитны, что уже к середине дня возвращались обратно в море, растаяв под лучами безжалостного светила.