Узники плесени

Виктор Венцель

Узники плесени

Виктор Доминик Венцель – творческий псевдоним современного писателя, родившегося в России. В возрасте 20 лет переехал в Германию, где и в нынешний момент продолжает работу над книгами в жанрах мистика, триллер, ужасы и готические романы. Настоящее имя писателя не разглашается.

In dem Augenblick, in dem ein Mensch den Sinn und den Wert des Lebens bezweifelt, ist er krank.

Sigmund Freud

В тот момент, когда человек сомневается в смысле и ценности жизни, он болен.

Зигмунд Фрейд

Habe Mut, dich deines eigenen Verstandes zu bedienen.

Immanuel Kant

Имей мужество использовать свой собственный разум.

Иммануил Кант

Последний человек на Земле сидел в комнате. В дверь постучались.

Фредерик Браун

Часть 1. Смотритель маяка

1. Эрих Томас Кальб. Смотритель

«Один смелый Смотритель Маяка приплыл на остров ранним утром. С собой у него была лампа, рюкзак и газета кроссвордов.

– Местечко такое себе, – сказал смелый Смотритель Маяка, оглядевшись – Надеюсь, я ничего не забыл?»

Начальные строчки из сказки стояли у него в голове, хотя написал он их еще вчера, сидя перед сном в общем зале. И какого черта слова бывают такими прилипчивыми? Это как с песней, которую никак не выгонишь из мыслей, или фразой из фильма.

Солнце, вставшее за привычным фронтальным окном его каюты, было настолько идеальным, что сразу показалось суррогатным и искусственным. Сегодня, даже сильнее, чем обычно. Слишком яркое, слишком ласковое, слишком лучистое, слишком безопасное для глаз – во всем этом чувствовался привкус пластика и пищевого картона. Что-то подобное можно увидеть на коробке полуфабрикатов – изображение с этикетки всегда красочнее ее содержимого.

Безоблачное лазурное небо получилось чуть лучше – во всяком случае, с цветовой гаммой не вышло никаких проблем, да и со статичными объектами работать гораздо проще. Развесистые джунгли, над которыми полыхало солнце, тоже показались ему весьма реалистичными и добротными. Во всяком случае, сал, стеркулия, сиссу, акации и пальмы, увитые лианами для большей правдоподобности, угадывались вполне неплохо. Осталось только поработать с тенями, немного разнообразить дендрарий, да добавить фауну. Но этим можно заняться и попозже – когда в твоем распоряжении больше года свободного времени, спешить уже некуда.

Эрих облокотился на стол, разглядывая красочное творение по ту сторону стекла, после чего сонно зевнул, отстранился, и посмотрел на проекцию под другим углом, склонив голову.

– Ирида, добавь-ка ветра, – приказал он тишине, солнцу в искусственных небесах и металлопластику декораций вокруг, – Слишком уж знойный день у тебя вышел.

Одинокая камера телеглаза над головой мигнула слабым зеленым светом, и картинка за стеклом нехотя дрогнула, изменилась, поплыла. Затрепетали кроны деревьев, зашевелилась изумрудная трава, легкие белые облачка возникли на линии горизонта, застыв на месте, словно приколоченные гвоздями. Эрих понаблюдал за ними еще несколько минут, отметил, что те не сдвинулись за все это время ни на дюйм, затем махнул рукой.

– Перемотай-ка время, Ирида, – попросил он, – Давай начнем с вечера, или ночи. Посмотрим, смогли ли мы исправить тот баг со звездами.

Солнце за окном исчезло так же неожиданно, как и появилось. Оно растаяло в сгустившейся синей краске, приобретавшей уж совсем инфернальные тона, после чего пропало вовсе. На индиговый бархат суррогатного небосклона высыпались яркие серебряные крошки. Ирида никогда не могла определиться с их точным количеством. То их было слишком мало, то все небо превращалось в сплошной хрустальный массив. На этот раз повезло больше. Если созвездий и было больше, чем нужно, то ненамного. Эрих невольно залюбовался красотой электронной картинки, так похожей на настоящие ночные джунгли, в которых ему доводилось побывать. Конечно, это было давно, и наверняка, он мог забыть детали, проецируя это изображение на внутренний сервер Ириды в технической мастерской, но результат все равно радовал глаз. Немного красоты, пусть даже и преувеличенной, совсем не помешают этому затхлому месту.

– Мне-оставить-это-изображение? – голос Ириды, нежный, легкий, и совсем не похожий на голоса роботов из фильмов, казалось, прозвучал со всех сторон, наполняя тишину каюты, – Или – мне – заняться – редактированием – этого – документа – позже?

– Оставь, как есть, – решил Эрих, – Пока мне все нравится. Давай-ка вернемся к реальной жизни, дорогуша. Какая у нас сводка на сегодня? Что там с погодой? Хватит картинок, дай мне простое окно.

– Как-скажете-Эрих, – лаконично отозвалась Ирида за его спиной, и картинка перед глазами дрогнула, потекла и поблекла. Первыми пропали пальмы и лианы, затем трава и кусты. Звезды держались дольше всего, но затем иссякли и они, превратившись в банальное полусферическое стекло, в которое перерастала южная часть жилой каюты. Эрих с тоской наблюдал за тем, как гаснут его излюбленные воспоминания, открывая взору неряшливые пейзажи прогнившего до самого своего сердца Нергала, полные сырости, грязи и высоких черных скал, попирающих низкое клубящееся небо.

Особенность Нергала, этого космического недоразумения, была в том, что дождь здесь не прекращался ни на минуту. Он шел утром, шел днем, шел вечером и ночью, то усиливаясь, то снова ослабевая. Изрытая дырами и провалами поверхность планеты отплевывалась столбами раскаленного пара, превращая Нергала в душную зловонную печь – судя по датчикам и пробам воздуха, концентрация ядовитых испарений здесь зашкаливала. Вернее, она зашкаливала везде, но здесь – особенно. Единственное, что могло выжить в этих условиях – это только плесень. Черная, жирная, вязкая, липкая, она росла на камнях, выступала из воды, виднелась на далеких горных склонах и пряталась под слоем почвы. Эрих подумал, что рано или поздно, плесень точно подберется вплотную к станции, заползет на окна и поглотит систему фильтрации воздуха, но переживал он напрасно. Колонии грибов, если и разрастались, то не слишком рьяно, в отличие от бесконечного дождя, который бесновался здесь, не зная конца, превращаясь в болота и лужи. За восемь недель пребывания в Доме, как здесь нарекли первую исследовательскую станцию, Эрих никогда не видел солнца. Да, наверное, никто его не видел, даже включая тех, кто провел на Нергале больше трех лет.

Вот и сегодня, черное низкое небо, зацепившееся брюхом о горный хребет, катилось вперед толстыми вязкими клубами, разрываясь мелким понурым дождем, который без устали барабанил по стеклу. Мутная глубокая лужа уже омывала южный бок станции, и грозила перейти в наступление, если ливень не прекратится. Но Эрих знал, что дождю не будет конца. Как показывали исследования, такая погода на Нергале держится уже добрых шесть сотен лет. Кажется, прежде было чуть более солнечно.

– Количество-осадков-сто-двадцать-миллиметров,– заметила Ирида, когда картинка ночных джунглей растаяла окончательно, – Количество – кислорода-в-атмосфере – девять-процентов. Температура-снаружи-двадцать-три-градуса-по-Цельсию-выше-ноля. Влажность-снаружи-девяносто-восемь-процентов. Скорость-ветра-три-метра-в-секунду.

– Не лучшее место, чтобы ехать в отпуск, да? – кисло поинтересовался Эрих, с понурым видом разглядывая тоскливую картину за окном.

– Я-не-запрограммирована-подбирать-подходящие-туры-для-отдыха, – холодно проговорила Ирида, – Гораздо-логичнее-обратиться-с-этим-вопросом-к-компитентным-службам-на-Земле.

– Что бы я делал без твоих советов, – вздохнул Эрих, с сожалением отметив, что в электронную душу Ириды забыли вложить хоть немного юмора, – Ладно, забудь. Какие на сегодня дела?

– Сегодня-седьмое-июня-две-тысячи-двести-двадцать-первого-года, – отчеканила Ирида, будто читая по листу, – Время-на-станции-восемь-часов-тридцать-две-минуты. Земное-время-двадцать-три-часа-сорок-три-минуты. Сегодня-состоится-запуск-шаттла-Акен-к-международной-космической-станции-Мета.

– Это бы я точно не забыл, – хмуро произнес Эрих, с неприязнью поглядывая в окно, – Хорошенькое же место они выбрали для того, чтобы разбить лагерь. И сезон выбрали подходящий.

– Это-место-автономная-роботизированная-научная-станция-а-не-лагерь, – наставительно заметила Ирида,– Компания-Мета-предоставляет-всем-своим-работникам-наилучшие-условия-труда-и-саморазвития…

– Этой рекламы я еще на Земле наслушался, – отмахнулся Эрик, – Так что, не надо мне рассказывать сказки. Просидеть здесь в одиночестве больше года, ожидая прибытия новой команды – то еще удовольствие, поверь мне.

– Вы-пробыли-на-Нергале-двадцать-восемь-дней. До-вашего-отлета-осталось-четыреста-двадцать-два-дня, – произнесла Ирида ровным голосом, – Надеюсь-эта-информация-утешит-вас.

Эрих грустно поглядел на камеру телеглаза, подмигивающую зеленым светом в такт каждого слова, после чего покачал головой.

– И все это время мы проведем вместе с тобой.

– Я-спроектирована-как-помощник-советник-и-компаньон, – заявила Ирида в ответ, – Со-мной-вы-можете-делиться-вашими-мыслями-соображениями-тревогами-и-вопросами. Меня-запрограммировали-на-оказание-психологической-помощи-если…

– Нет уж, давай без «если», – отозвался Эрих, потянувшись к куртке, брошенной на край железного стула рядом, – Я думаю…

– Вы-желаете-чтобы-я-исключила-слово-если-из-своего-лексикона-полностью?

– Не бери в голову, – хмуро бросил Эрих, застегивая молнию, – Давай-ка лучше попытаемся выйти на связь с Землей. Сделаем это из центральной рубки.

– Желаете-чтобы-я-включила-расслабляющую-музыку-для-вас?

– Нет, спасибо, – устало отозвался Эрих и снова зевнул, – Тишина лучше.

2

Солнечная система – наиболее изученная часть космического пространства. По официальной версии, она включает восемь планет. В действительности их значительно больше. Одних только «карликов» здесь насчитывается не меньше пяти. Это Плутон, Церера, Хаумеа, Макемаке и Эрида. Из-за удаленности от Земли они мало изучены. Более того, по оценкам ученых, в Солнечной системе может находиться еще около двух тысяч потенциальных карликовых планет. К тому же многие астрофизики признают наличие девятой крупной планеты. Она размером с Нептун и в десять раз тяжелее Земли. О существовании загадочной планеты ученые стали догадываться еще в 2014 году, а в 2016-м получили первые доказательства с помощью компьютерного моделирования.

Не смотря на то, что с этого момента минуло больше двух веков, загадки космоса остаются нерешенными и сейчас, а добраться до дальних уголков Солнечной системы все еще никак нельзя. Человечество отважилось на несколько отчаянных попыток, но ни одна из них не увенчалась успехом. Освоение космоса, каким бы логичным и простым оно не казалось фантастам двадцать третьего века, на деле оказалось куда более глубокой и серьезной темой, чем было принято считать изначально. Все, что люди могли себе позволить, так это небольшие краткосрочные путешествия на ближайшие спутники, расстояние до которых едва могли покрыть самые мощные современные двигатели.

Нергал был открыт официально в далеком две тысячи сто двадцать шестом году, когда его запечатлел автономный разведывательный шаттл, установив его местоположение между Ураном и Нептуном на собственной орбите. Тогда еще планета не носила звучного имени древнего Бога, и воспринималась ученым большинством, как планета Х. Кажется, это даже сохранилось в архивах, а многие печатные издания до сих пор обозначают Нергал одной единственной буквой.

Было установлено, что неизвестная планета имеет свою атмосферу, воду, и обладает приемлемыми природными условиями, которые могут служить признаками внеземной жизни.

Много позже, когда научный прогресс двинулся в путь семимильными шагами, человечество, возглавляемое Космической Объединенной Организацией «Мета», предприняло попытку исследовательской миссии, отправив на неизвестную планету необходимую аппаратуру и роботизированную технику, способную приспособиться к новым условиям окружающей среды. Роботы были заняты не только сбором информации, но так же и взятием проб почвы, воды и воздуха, их полным исследованием, и передачей данных на Землю, в непосредственный штаб командования. Обнаруженная на поверхности планеты Нергал новая форма жизни, выраженная в виде плесневых грибов, перевернула современное понятие науки о иноземных цивилизациях, медицине и космосе в целом. За всю историю существования человечества, именно это событие стало прорывов глобального масштаба, и позволило заняться освоением межпланетного пространства вплотную.

Образцы плесени, доставленные на Землю исследовательской миссией, получили название «Etnigrum», и были подвергнуты самому тщательному анализу. Результаты исследования оказались поразительными: невероятная скорость размножения и резистентность к большинству раздражителей и угнетающих факторов, позволила бы создать на основе Etnigrum эффективное лекарство от многих болезней, против которых была бессильна современная медицина. Разработка ведущих фармакологических корпораций мира заняла более пяти лет, позволив за это время создать и успешно испытать в клинических условиях эффективные средства от муковисцидоза, десмопластической мелкоклеточной опухоли, глиобластомы и метастатического рака, точечно воздействующее на злокачественные клетки в организме носителя.

После данного прорыва, стало известно, что создание необходимых условий для роста и развития грибка Etnigrum невозможно даже в лабораторных условиях, поэтому единственным местом для этого является его родная среда. Именно тогда, Нергал обрел свое настоящее имя, а о покорении звездного пространства заговорили более, чем серьезно. Техника и роботы были отправлены на загадочную планету повторно, но из-за невероятных погодных катаклизмов, связь с ними была потеряна.

Следующий полет на Нергал произошел лишь спустя шесть лет. Все это время Мета занималась поиском добровольцев для первой межпланетной экспедиции, которая должна была стать новой ступенью в развитии человечества.

Отправленные на Нергал необходимые материалы и строительные роботы занялись возведением надежного убежища на чуждой для людей планете, потратив на это более пятнадцати лет. В результате, появилось то, что нынешние поселенцы стали именовать Домом – автономная исследовательская станция, способная справиться не только с погодными катаклизмами, вроде постоянных кислотных дождей и штормовых ветров, но так же и вместить в себя больше полусотни человек. Первая полноценная экспедиция, в состав которых вошли ведущие химики, физики, инженеры и ученые Земли, взяла свое начало в первых годах двадцать третьего века, что позволило заняться исследованием и добычей Etnigrum, а так же его поставками на космическую станцию Мета, осуществляющую транспортировку к Земле.

Нергал, названный так в честь Бога войны, мора, истребления и смерти в шумеро-аккадской мифологии, встретил космических путешественников враждебно, заставляя специалистов работать в экстремальных условиях. Проблема с пропитанием и источниками энергии требовало колоссальных вложений, что Мета не могла себе позволить: частая доставка необходимых припасов была просто невозможна, если брать в расчет погодные катаклизмы Нергала. Таким образом, коллектив поселенцев на Нергале был вынужден сменятся не реже одного раза в год, в один из самых благополучных сезонов, названных космонавтами летом. Присутствие человека было необязательным – робототехника позволяла управлять станцией удаленно, поэтому Мета охотно приняла новые условия. Лето здесь длилось всего восемь недель, а все остальное время властвовали зима и осень. За этот короткий срок, ветер ослабевал до минимума, а кислотные дожди, были гораздо меньшей концентрации, чем в иные сроки, что позволяло вводить в атмосферу, и выводить из нее космические шаттлы с минимальными рисками.

Эрих знал историю возникновения Меты и своего нового Дома наизусть. За свои тридцать два года он неплохо владел техникой, разбирался в химии и физике, любил литературу и историю, благодаря чему изучил всю хронологию досконально. Когда-то Эрих увлекался живописью, но теперь забросил свое занятие. Единственным хобби, которое оставалось у него с самого детства, было написание коротких рассказов-миниатюр, все больше превращенных в сказки для своего сына. Эрих протащил на станцию целую записную книжку в пятьдесят один лист. Если дело пойдет успешно – к концу вахты у него будет целый сборник.

Он оказался здесь всего двадцать восемь дней назад, прибыв с первой и единственной за этот год поставкой припасов на грузовом космическом лайнере под названием Акен.

Эриха всегда раздражал пафос Космической Компании «Мета», как и ее любовь к громким словам и звучным именам. Если слово «Нергал» было еще терпимо, то Акен – древнеегипетский Бог, который перевозил через реку на лодке души умерших в подземное царство, казался сущей нелепицей.

Даже имя Ириды, компьютерного помощника, осуществляющего связь с Землей, созданного для поддержки системы жизнеобеспечения на станции, тоже являлось акронимом. На самом деле, оно обозначало Искусственный Роботизированный Интеллект Долгосрочного Анализа и, вне всякого сомнения, было отсылкой к Ириде, вестнице древнегреческих Богов и олицетворению радуги.

Когда Эрих был в центральном офисе Меты, подавая свое резюме на должность смотрителя Дома, в отсутствие колонистов, в его глазах зарябило от звучных наименований и приевшихся имен. Он спросил у девушки за стойкой, откуда взялось такое разнообразие, в ответ на что, та поглядела на него, как на умалишенного.

«Таким образом, Мета хочет показать, что мы – международная организация. Названия подчерпнуты, чаще всего, из древнегреческой, древнеегипетской и древнеримских культур. Общее количество религий и мифологий – больше двух десятков».

«Просто изумительно, как они погрузчик еще не назвали Иисусом Христом, – мрачно подумал тогда Эрих, разворачивая в руках яркий рекламный буклет с символикой компании, – Я бы не удивился».

На самом деле, все оказалось не так уж и плохо. Его кандидатура на роль смотрителя была одобрена в первые две недели, а еще через шесть дней, стала известна дата отбытия шаттла. Оставлять жену и сына было невозможно тяжело, но годовая вахта обещала принести столько денег, что рискнуть, однозначно, стоило. Родные провожали Эриха, как героя, хотя таковым он себя не считал – любая работа хороша, когда тебе нужны деньги. В кратком интервью, которое он давал местному изданию в своем городе, он постарался быть максимально честным и лаконичным – нет смысла примерять на себя чужие роли, если они тебе велики.

Эрих старался ежедневно поддерживать связь с Землей, искренне расстраиваясь, когда погода приносила сбои или выдавала смазанную и смутную картинку. Пятнадцать месяцев на Нергале, где четырнадцать пройдут в полном одиночестве, если не считать Ириду, пока не прибудут следующие колонисты – все это только на словах казалось легким и незамысловатым делом. Суть была даже не в кропотливой работе, сводившейся к сбору редких проб почвы или плесени, несложной починке техники или проверке системы – проблема была в том, что оставаться одному не хотелось вовсе. За четыре недели пребывания в Доме, Эрих успел привыкнуть к своей новой компании, и сейчас даже не представлял, как будет прохаживаться по трем жилым этажам станции, где нет ни одной живой души. Конечно, Ирида, создает иллюзию собеседника, но по факту, едва ли является чем-то большим, нежели стул, стол, или микроволновка на кухне. А если ты начинаешь разговаривать с микроволновкой, самое время сходить к врачу.

Мета отказалась от первоначальной идеи держать на станции полный штат работников во время смены колонистов, посчитав, что это предприятие несет с собой больше проблем, чем видимой пользы: станция автономна, и может собирать ресурсы без руководства человека. Роботы будут продолжать свое дело, а плесень, собранная в специальные боксы все так же будет отправляться на склад. Склад опустошат через год, когда прибудут колонисты или следующий смотритель. А пока, хозяином людского оплота и владыкой целой планеты будет он один. Неплохой карьерный рост для бывшего журналиста?

Эрих слышал, что изначально здесь оставалось три смотрителя, но в один прекрасный день, когда второй год изоляции подходил к концу, а подмога все не пребывала, столкнувшись с настоящим штормом, длящимся чуть более восьми месяцев, один из парней двинулся умом и испепелил другого из строительного лазера. Потом пристрелил второго соседа из табельного оружия охраны, а после вышел из Дома прямо под кислотный дождь. Наверное, сейчас на его месте растет плесень, а может быть, разливается лужа. Эрих старался не думать об этом.

В любом случае, такая беда случилась почти пять лет назад. За это время Дом успел повидать уже пять смотрителей, и все было в порядке. Ирида, какой бы механической дурой не была, видимо, хорошо знала свое дело.

Все оставшиеся четыреста дней он будет смотреть фильмы, заниматься спортом, писать сказки для сына, и просто отдыхать от надоевших ему мегаполисов. А если станет скучно, можно поговорить и с Иридой. Время пройдет быстро. А после будет криосон, полет на станцию, а оттуда – прямая дорога домой. Четыреста дней – мелочь, о которой и думать не хочется.

– Чем мы будем заниматься с тобой, дорогуша, когда все улетят? – поинтересовался Эрих, закрывая карточкой двери в свою каюту и выходя в коридор.

– Даже не знаю, Эрих, – отозвалась Ирида, и голос ее прозвучал по-прежнему холодно, – Но вам это понравится. Я обещаю.

3. Мартина Шольц. Психиатр

Больше всего на свете Мартина Шольц ненавидела три вещи: переполненный транспорт, опаздывать на важные встречи, и своего бывшего мужа, который бросил ее ради молоденькой секретарши два года назад. Хотя, наверное, нет – опаздывать она ненавидела всей душой, а вот со всем остальным, было еще можно мириться.

Часы на левой руке упрямо сводили стрелки к цифре четыре, хотя на она купила билет около десяти. Потом последовало томительное ожидание автобуса, который, естественно, задержался в пути, долгая посадка с выбором места – конечно, возникла неразбериха с креслами, а затем, как вишенка на торте – поломка прямо на центральном шоссе. Мартина была зла на себя, на несчастного водителя автобуса, на каждого пассажира рядом, и на весь мир в целом, за то, что испортили ей такой многообещающий день.

Она выехала из Берлина поездом, потому что забытый всеми городок Глекнер был настолько никчемным, что не обзавелся даже маленьким аэропортом. Для туристического города – большая оплошность, особенно в это время. Мартина прибыла на место в девять утра, еще до наступления летней жары, и коротая время в зале ожидания автовокзала, набросала в блокноте небольшой план действий, расписав его чуть ли не поминутно. Кажется, еще в Берлине, ее предупреждали, что добраться до Альтштадта, старой части Глекнера, тяжело и летом, и зимой. Зимой из-за постоянных снежных бурь, обрушивающихся на город, а летом – из-за бесконечного потока туристов, которых слишком уж интересует античная романтика, пыльная старина, маяк и море. Этим утром она была уверена, что все предупреждения – это только глупая фикция, вот и пришлось поплатиться за свое недоверие. В автобусе было невероятно жарко, нестерпимо душно, пахло дешевыми духами и разило стойким запахом пота. Рама окна по правую руку, которую она тщетно попыталась открыть, оказалась покрыта слоем ржавчины толщиной в палец, а стекло было желтым от времени и рябым от разводов. Если городской бюджет и выделяет деньги на нужды Глекнера, то уж точно не на муниципальный транспорт.

Мартина клокотала от раздражения, поглядывая на ускоряющийся бег стрелок по циферблату, когда автобус, напоминающий раскормленного червя, медленно тащился по переполненной трассе, изредка издавая вой клаксона, похожий на предсмертный хрип. Конечно, по долгу службы она побывала во многих местах, но Глекнер точно не занимал лидирующую позицию в топе городов, куда хочется возвращаться.

Мартина промокнула лоб платком, искренне стараясь себя убедить в том, что поездка на самом деле не такая ужасная, как ей кажется. Обычный захолустный город, которых, должно быть, полно по всей Германии. Наверняка, есть местечки и похуже. Правда, припомнить их названий она так и не смогла. Когда уверенность в том, что поездка могла быть в сотни раз хуже, уже стояла на пороге, и до нее можно было дотянуться рукой, соседнее место заняла мрачного вида старуха в видавшем виде чепце. Он нее несло дешевой выпивкой и пылью, словно она недавно выбралась из старого шкафа, спасаясь от нашествия моли, а если между ее острым носом и загнутым подбородком зажать грецкий орех, можно было бы использовать ее, как щипцы. Она покосилась на Мартину водянистыми голубыми глазами за толстым слоем линз и покачала головой.