Счастье в ее глазах

А, кстати, чьими дихэ они должны были стать? А если среди них была моя? Не зря же меня так тянуло к Нире… Тебя и к Улине тянуло, так что сама по себе тяга к девушке еще не показатель вашей «парности». И как вообще определяется, кто из всех пойманных ведьм именно твоя дихэ? И кого, собственно, так бодро отправляли на костер мои предшественники?

– А кого ж тогда жгли столько лет как ведьм? – Рискнул подать голос Марвин, мотая еще тяжелой после герцогского удара головой.

– Мало ли в герцогстве преступниц самого разного пошиба? – хмыкнул герцог Идано. – Ведомство Щитов их ловило, уличало в незаконных деяниях и отправляло на костер как очередную ведьму. Легенду-то о наказании за вредоносные деяния надо было поддерживать…

– А эти девять ведьм? Ну да, да, сестер Богинь Воды, они что… предназначались нашим бонзам?

– Вот именно, – ехидно ответила главная ведьма. Ну, то есть диаконисса сестер Богинь Воды. – А теперь вы имеете, то, что имеете. То есть девять трупов и будущее прекращение существования десяти старших родов.

– Я его убью, – спокойно сообщил герцог, даже не оборачиваясь к Марвину. – А потом… Мистрис Рогнеда, я хоть смогу узнать, кого из нас этот… ревностный служака лишил будущего?

– Не торопись с резкими решениями, Ваша Светлость. Что-что, а убить его ты всегда успеешь. Но сначала… Ему тоже будет крайне полезно услышать, каких дел он наворотил…

– Итак, – поторопил герцог эту старую метелку.

– В Гариссии погибла Клео Ланст, родом с южного побережья. Должна была стать женой Васалиу Фригрина.

Ах, ты ж!.. Значит, я перешел дорогу Копью Марханы. А Фригрин отвечает ни много ни мало за контрразведку герцогства!

– В Лакрии сожгли Оргу Виссен, из семьи потомственных магов льда. Предназначалась в спутницы жизни Хамору Нено.

Это ж Мудрость Марханы! То есть, я от великого старания лишил дихэ еще и главного судью страны!

– Его визит в Вильнев обернулся смертью для Силены Эшри, наследницы виноградников баронства Харан. Недолго теперь вам наслаждаться их красным вином… такого барон Эшри никому не простит. А ее судьба изначально предназначала Омилю Тарфи.

Еще и Меч Марханы, выполняющий обязанности министра обороны, будет охотиться за моей шкурой… потом живьем ее снимет… а потом прибьет как трофей над камином… если меня сам герцог раньше не прирежет…

– Бианка Натт, владеющая магией тумана, пополнила этот скорбный список в Усоньи. Теперь ей не составить счастье Сигела Ларю.

Ларю, Столп Марханы, отвечающий за развитие промышленности! За что Бог-Воин решил меня так наказать?!

– Лейла Лее, – тут даже у этой ведьмы дрогнул голос. – Девочка из чужой страны. Могла стать единственной для Устама Шерви. Но после очистительного костра в Флийи уже не станет.

А это я умудрился подгадить Негоции Марханы, в чьем ведении находится торговля герцогства, как внутренняя, так и внешняя. Вот я молодец…

– Анаис Дюран, из рода юраганских сирен, нашла свою смерть в Цальвине. Была бы идеальной парой Аурелио Раконти.

Давайте, добивайте, оказывается, еще и Оплоту Марханы, нынешнему министру финансов, я тоже попортил жизнь.

– Мирана Яльнари, из семьи заклинателей дождя. После аутодафе в Гроттене не станет спутницей Келемару Бауронги.

Чрево Марханы, отвечающий за сельское хозяйство, меня не просто убьет. Он меня кому-нибудь живьем скормит, начиная с ног. Кому-нибудь особенно противному, имеющему привычку трапезничать медленно и постепенно. И заставит смотреть на процесс переваривания.

– Фараг Алутра, степнячка из прайда Бизона. Могла бы стать верной и любящей женой Тарклинию Ирнасу. Но попалась нашему Щиту в Каланьи…

Знание Марханы, курирующий образование! Я даже думать боюсь, какими своими знаниями он может воспользоваться, чтоб наверняка заставить меня неоднократно пожалеть о содеянном…

Что ж ты замолчала, каракатица старая? А последняя? Нира? С ней что? Моя она или…

– Я так понимаю, сейчас Щит Марханы задается вопросом как можно определить какая из всех сестер… или ведьм, раз уж он так уперся в это название, именно твоя дихэ? Или откуда я могу это точно знать?

Да скажи уже, не тяни коня за причиндалы, я и так перестал понимать, на каком я свете!

– Вообще-то у нас есть своя многолетняя методика подбора пары. С высокой степени точности мы можем заранее определить кто из сестер Богинь Воды чьей парой окажется. Что касается возможностей партнера…

И опять сделала паузу. Вот почему нельзя дотянуться до собеседника через зеркало и удавить его? Ну, или хотя бы пнуть его, ладно, ее, чтоб перестала нагнетать и разродилась ответом?!

– …то все зависит от его происхождения. Давно замечено, что чем больше поколений дихэ насчитывается у мужчины в роду, тем быстрее он чувствует свою потенциальную половинку на определенном расстоянии.

Она посмотрела на Марвина в упор.

– Ты ведь так и не понял, почему герцог, загоняя коней до кровавой пены, гнался за тобой через полстраны, от столицы до Тирвены? А он не тебя преследовал. Он гнался за ней, потому что Нира была дихэ Сердца Марханы.

Не моя… а, значит, я ошибся, дошло до Марвина. И убил дихэ самого герцога. Только эта старая пиявка не дала ни ему, ни герцогу осознать сказанное. Она не остановилась и продолжала жалить словами.

– Я ведь тебя просила, чуть зеркало не разбила, пытаясь достучаться до разума, а в Вильневе аж плакаты рисовала, не зная, как еще тебя остановить! А ты даже поговорить не соизволил, так стремился подольститься к власти в своем понимании, что смел на пути всех, кто казался тебе опасным! А, кстати, Ваша Светлость в курсе, в каком случае посвященная Илиенари не способна покинуть пленившего ее?

Ну, и почему? Может, потому, что ее держали взаперти? А что это у герцога взгляд стал каким-то нехорошим, стеклянным?

– Это поклоняющаяся Алиенэри вольна уйти в любой момент, а посвященная Илиенари не может просто так покинуть своего тюремщика, если она беременна от него мальчиком!

То есть… это в смысле… если бы Сердце Марханы почувствовал Ниру раньше, чем я ее схватил, сейчас у него была бы беременная наследником жена. А я не просто влез во всю эту историю, я зачал ей сына и сам убил его вместе с ней. Нет, такого мне точно не смогут простить, понял Марвин. А герцог просто вытащил кинжал и направился к нему. Но эта старая выдра сумела его остановить:

– Ваша Светлость… я ему сейчас кое-что расскажу… а потом уже решай, как с ним поступить.

Что она может мне еще сказать такого, чтобы я начал чувствовать себя еще хуже? Оказывается, может.

– Ты дурак, Марвин Гролле, не умеющий видеть дальше собственного носа, – с явным удовольствием выговорила эта крокодилица. – И не потому, что способен только тупо исполнять чужие приказы и свои обязанности. А потому, что когда-то ты уже упустил свою дихэ. И не только ее. Я ведь не зря сказала про пресечение не девяти, а десяти старших родов…

На что она намекает?

– Улину Минтри помнишь?

На больную мозоль нажимает, мерзавка, перекосило Марвина. Еще бы я ее не помнил, много лет пытался забыть и не смог. Улина, рыжая акробатка из бродячего цирка, выступавшая с номером жонглирования горящими факелами. Уж и помню, каким ветром меня вообще занесло на их представление. Я тогда преподнес ей после выступления букет самых роскошных страстоцветов и пригласил поужинать в лучший ресторан столицы. А завтракали мы уже вместе. На время гастролей она просто переехала ко мне, и это были самые дивные две недели в моей жизни. Мне ведь тогда наплевать было даже на ее происхождение, и на то, кто пользовался ее благосклонностью до меня, я был влюблен по уши и готов на все. Даже предлагал ей выйти за меня замуж. Ну и сменить профессию, естественно, а то что это за работа для моей супруги – акробатка и жонглер! Да еще не в столичном заведении, а в каком-то передвижном клоповнике. А она, услышав о необходимости бросить цирк и остаться со мной, наотрез отказалась. И пропала. Я хоть и был не самой крупной фигурой в ведомстве Щитов, но все-таки и не последней мелкой сошкой. И искали ее тогда с моей подачи все наши отделения по стране. Но так и не нашли…

– Вот как раз она и была твоей дихэ, Щит Марханы… но поклонялась она не Илиенари, а Алиенэри, потому и исчезла, не потерпев ничьих попыток решать ее судьбу за нее. Девятнадцать лет назад с твоего горизонта пропала Улина Минтри, а месяц назад в Мархане появилась восемнадцатилетняя Нира Минтри. Ты догадываешься, к чему я тебе это говорю?

Не может этого быть, помертвел Марвин. Не может, и все тут. Врет она!

– Даже так… – протянул герцог, – родная дочь? Да, мистрис Рогнеда, действительно, быстрая смерть станет для него слишком милосердным выходом. А почему она ему этого сама не сказала?

– Она по молодости вместе с матерью оказалась в городище Мусальф во время самого страшного за все годы волчьего прорыва и от пережитого страха перестала разговаривать.

– Прорыв Аль-Финега!.. тогда?

– Тогда, тогда… говорить Нира потом так и не начала… я ее еле уговорила поехать в Мархану, мотивируя в частности возможностью посмотреть на отца… уговорила, на свою голову… вернее, на ее… но кто же знал…

– Как ты вообще сумел их выследить? – а герцог-то уже очухался и перешел к допросу.

Марвин вяло рассказал Сердцу Марханы про отобранный у молодого мага артефакт и понял, что загрузка его мозга такова, что он может просто не выдержать. Сил хватило только на то, чтоб отхлебнуть харанского прямо из кувшина и без сил осесть вдоль стены на пол.

А герцог, не теряя времени, уже ринулся в атаку на нынешнюю диакониссу сестер Богинь Воды, явно пытаясь с ней полюбовно договориться, дабы хоть как-то нивелировать причиненный Марвином вред:

– Мистрис Рогнеда, этот недалекий… Щит понесет любое из предложенных Вами наказаний, клянусь своей честью. Но раз уж так не… удачно получилось, не могли бы мы оговорить возможность продолжения двухвекового сотрудничества между нашими странами?

Ну, прирожденный дипломат, на ходу коней кует, вяло восхитился Марвин герцогом Идано, ощущая, как его самого неотвратимо затапливает иррациональное ощущение безнадежности и пустоты. Да уж, наворотил – это самое мягкое слово для определения его действий… Что ж, он готов понести любое положенное наказание, не вопрос, он даже сопротивляться не будет, но… неужели, назначая его Щитом, так сложно было предупредить обо всем вот этом? Ему бы и в голову не пришло устраивать все эти экзекуции, знай он правду! А теперь нашли в его лице главного виноватого и не отмыться ему никогда. Да он и сам себя сгрызет изнутри, когда сумеет осознать информацию о родстве с Нирой…

Интересно, сумеет герцог уломать старую мистрис? А герцог разливался перед ней самцом весе́нника, поющего для своей избранницы:

– Сотрудничестве между Марханой и Дарайей наверняка было взаимовыгодным, иначе зачем дарайский маркграф когда-то на это пошел? Возможно мы сумеем оговорить некий… обоюдоприемлемый вариант нахождения дихэ хотя бы для высшего руководства герцогства?

– Не в курсе ты, Ваша Светлость, откуда взялся тот договор… Не было там взаимной выгоды и быть не могло… Просто тогдашний маркграф Дарайи приходился тогдашнему герцогу Марханы племянником и потому не смог отказать старшему родственнику… брату матери… который тоже клялся… и тоже, что характерно, своей честью, что никогда сестрам Богинь Воды в Мархане урону не будет… немногого ваша честь, как оказалось, стоит… так что ошибся ты, нет у Дарайской марки корысти в том, чтоб вам дихэ поставлять, нет и не было…

– Но разве сами дихэ не захотят образовать семью со своим единственным? Пусть и марханцем?

– Да захотят такое все… но, герцог, это не так работает. Вот представь… ну, не знаю… красивую меховую шапку. Такой, как вы любите, малахай, кажется, с развевающимися ушами и свисающим волчьим или лисьим хвостом. А потом дай ее примерить двадцати своим соратникам. Догадываешься, что будет? Доброй половине из них она не подойдет по размеру изначально! Будет велика или мала. Оставим десяток из тех, кому она более-менее по голове и начнем подходить к процессу выбора более тщательно. Смотрится на них шапка или нет? Подходит в смысле привычке к носке соратником именно такого головного убора? Нужна ли им такая шапка вообще? И вот так, методом исключения, среди тех, кому она может подойти в принципе, подыскивается наиболее «подходящий» носитель. С отдельными посвященными Илиенари примерно то же самое. Только некоторые из них могут быть идеальными для многих мужчин. Но мы научились рассчитывать самого «подходящего» для них именно из марханской знати! Игнорируя соотечественников. И между прочим, часть тех, кто стал вашими дихэ, могли быть гораздо счастливее, останься они в Дарайе! Но мы отдали их вам в рамках договора, не позволив им даже узнать о такой возможности!

– Подождите, а как же все эти разговоры насчет идеальной пары? Вы нас обманывали?

– Да нет же! Пойми, это неоднозначно для двух сторон! Это они для вас идеальные! И жены, и целительницы! Только кто вам сказал, что вы для них такие же?! И сколько девчонок потом сбегало от не оправдавшего надежд марханца?

– Другими словами… это у них есть выбор?

– Вот именно.

– Оказаться идеальной парой для многих претендентов… это такой своеобразный дар?

– Скорее такое своеобразное проклятье. Его наследуют единицы… и именно из них отбирались ваши дихэ.

– Значит, где-то по-прежнему существуют те, кто тоже может стать нашими единственными?

– Где-то может и существуют. Только уже не станут.

– Но почему?!

– Потому что этими смертями вы нарушили договор. А черным пиаром насчет злонамеренности поступков ведьм сделали эти смерти возможными. А такие «косяки» не следует прощать никому.

– А если я обращусь напрямую к маркграфу?

– Не стесняйся. Только держи при этом в уме, что маркграф Сотфридж не из блинчатой муки сделан. И подобный плевок в лицо спускать правительству Мархане не намерен. Я уже имела с ним беседу на сей счет не далее, как после смерти Клео Ланст. И поставила его в известность о нежелании твоего Щита хоть как-то объяснить свои действия. А дальше ситуация только ухудшалась. И даже если он решит пойти вам навстречу… в чем я сильно сомневаюсь… лично я больше вам никого из своих девочек на растерзание не отдам.

Марвин перевел глаза на мистрис Рогнеду и неожиданно ощутил к ней жалость. Это для него схваченные девицы представлялись ведьмами, исчадьями бездны, тварями, пригодными только для уничтожения, а она ведь всех их знала. Это для него они все, ну почти все, не более, чем галочки в списке «на костер», а для нее? Многие посвященными Илиенари вырастали из сирот… или детей, подброшенных к храмам сестер Богинь Воды, и она с ними постоянно контактировала, растила, учила, любила, проверяла, отбирая лучшие варианты для марханцев… Это ей сейчас тяжелее всех, потому что они ей были близки. Ей ведь уже лет шестьдесят? Или больше? Потому и сидит она с трудом, опираясь на подлокотники кресла, потому и выглядит как совсем дряхлая старуха, даром что в начале беседы, нападая на них, звенела как струна. А ведь и впрямь никого она не отдаст герцогу, неожиданно понял он. Так и будет тяжело оплывать в кресле, молча и бесслёзно оплакивать питомиц, но больше ни одну из них в Мархану не пустит. Видимо герцог тоже это понял, потому что рискнул выложить как бы не последний козырь:

– А ведь Мархана может потребовать соблюдения условий давнего договора под угрозой вооруженного вторжения…

– Вооруженного вторжения, говоришь… и маркграф, по-твоему, будет сидеть смирно и даже сопротивления не окажет? Но дело-то даже не в нем. Ты бы хоть подумал, как марханцы будут выглядеть даже после простых угроз о нападении? И кто после этого из дараек рискнет подумать о жизни с теперь уже… не кривись! С врагом. А вместо того, чтоб угрожать, лучше бы выяснил, почему твои люди не удосужились… или специально не стали предупреждать свежеиспеченного Щита о последствиях… отчего все и получилось… так, как получилось.

– Я найду виновных! Но…

– И, кстати, чтоб у тебя не оставалось иллюзий… отныне граница между Марханой и Дарайей для наших женщин закрыта. Два часа назад с согласия маркграфа Сотфриджа установлен магический полог, непреодолимый для женщин нашей страны. Захотите заполучить дихэ – попытайтесь эмигрировать к нам и убедить кого-то из дараек в своей великой и неземной любви. Иначе никак. Все переговорные зеркала тоже будут дезактивированы, останется только официальное, дворцовое, для деловых переговоров. Прощай.

И отключилась.

Она-то отключилась, а для меня все только начинается, уныло подумал Марвин. И был прав. Герцог не стал его убивать, наоборот! Взял с него клятву, что Марвин не посмеет причинить действием или бездействием самому себе вреда и спокойно выставил его на растерзание всех тех, кто остался его стараниями без дихэ. Вот они на нем и оторвались. Один Аурелио Раконти, Оплот Марханы, высказался в том смысле, что «пачкать руки о всякую грязь ему зазорно». Зато остальным оказалось не зазорно пройтись ему и кулаками по зубам, и каблуками по ребрам. Причем, особенно неистовствовал Устам Шерви. Казалось бы, Негоция Марханы, натренировавшийся на долгих переговорах, должен быть сдержанным по своей природе, но именно он яростнее остальных порывался порвать Марвина на клочки. А потом эти вельможи задумались о дальнейшей судьбе бывшего Щита.

Васалиу Фригрин, Копье Марханы, с пеной у рта настаивал на смертной казни. Его поддержали Омиль Тарфи, Меч Марханы, и Келемар Бауронги, Чрево Марханы. Тарклиний Ирнас, Знание Марханы, без затей предложил отправку на гутчинсонитовые рудники. Устам Шерви, Негоция Марханы, требовал четвертования. Сигел Ларю, Столп Марханы, четко высказался в пользу тюремного заключения в Болотном каземате, где самые крепкие узники умудрялись протянуть не более года. Но наиболее правильным в результате признали мнение Хамора Нено. Мудрость Марханы не зря носил свой титул и Марвину оставалось только смиренно выслушать свою будущую судьбу.

А она оказалась незавидной. После публично зачитанного на главной площади столицы обвинения в государственной измене, Марвина прилюдно лишили всего: имени рода, имущества, всех званий, постов и регалий, выжгли на лбу соответствующий иероглиф 叛国罪[2] и потребовали для него наказания забвением. Он перестал для всех существовать как личность. Отныне ни один гражданин Марханы из увидевших этот знак, не имел права на контакты с ним: нельзя было ни разговаривать с отверженным, ни делиться водой и пищей, ни предоставлять ночлег, ни лечить, ни еще как-то помогать. Исключения возможны, только если власти дозволят. Получилось такое своеобразное превращение его в невидимку.

И сослали его на южную границу с Дарайей, в одно из крохотных поселений, которого даже на карте не было. Его бы и тюрьму швырнули, не особо заботясь о будущем, но все решила невозможность извлечь вживленный ему артефакт обнаружения вед… сестер Богинь Воды. То, что сам Марвин при процедуре извлечения умрет, аристократов волновало мало, но то, что вне тела-носителя артефакт прекратит работу… вот это им уже не понравилось. А вдруг дарайцы со временем передумают и полог снимут, а почуять визит потенциальных дихэ будет некому? Нет уж, пусть живет в месте, максимально близком к их возможному появлению и сообщит… если вдруг.

Отныне его местом жительства стал крошечный поселок, где нашлась стоящая на отшибе ничейная покосившаяся хижина, куда два раза в неделю помощник трактирщика приносил корзинку со скудным запасом продуктов. А два раза в году из единственной лавочки доставлялся мешок с очередной сменой одежды и обуви. А все остальное, вроде приготовления еды, заготовки дров, а также починки охромевшей мебели или прохудившейся крыши – изволь сам. Умеешь, не умеешь – никого не волнует, учись, если не хочешь сдохнуть. А сдохнуть по собственному выбору не позволяла данная герцогу клятва… хотя Марвин уже прикидывал варианты. То ли вены перерезать, то ли попробовать утопиться… а тело, послушное данному обещанию, отказывалось наносить самому себе осознанный вред. Даже к краю обрыва, чтоб упасть и наверняка сломать шею и то подойти не удавалось.

И покатилось унылое существование в месте, где дни были похожи друг на друга как горошины из одного стручка. Ничего не менялось, кроме прихода дня и ночи, ну, и смены времен года. И если весной у него были развлечения вроде сгребания и сожжения прошлогодней листвы, если летом наступал период сбора и переработки ягод и грибов, если осенью можно было выйти на охоту, то зимой наступало время черной непроглядной тоски, от которой хотелось выть.

Марвин чувствовал, как день ото дня он неуклонно дичает, прекращает быть кем-то, принадлежащим к человеческой породе, постепенно превращаясь в зверя. Ему уже не хотелось умываться и опрятно выглядеть, потому что для кого? Он не рвался убираться в хижине, потому что увидеть порядок было некому. Он только постановил себе каждый день не менее часа читать вслух стихи или петь песни, поскольку сильно подозревал, что такими темпами он в этой дыре просто разучится говорить и начнет общаться жестами и мычанием. Да и с кем ему здесь разговаривать? С белками? С птицами? С тараканами? Потому что жители поселка от него попросту шарахались, видимо сильно их пугал выжженный на лбу знак изменника…

А через двадцать лет такой полу животной, полу растительной жизни его выловил в лесу подальше от любопытных глаз молодой Урлин Ваего, сын Миффина Ваего, Опоры Марханы, ни много, ни мало – премьер-министра и сделал ему крайне интересное предложение, не побоявшись нарушить запрет герцога на общение с преступником. Казалось бы, что может потребоваться блестящему молодому человеку, в перспективе наследующему отцовскую должность, от завшивевшего полутрупа с запретом на общение? Тем не менее, причина нашлась.

Наследование в перспективе должности премьер-министра – это, конечно, хорошо. Но вот невозможность обретения дихэ и передачи впоследствии власти по наследству, благодаря прошлым усилиям Марвина… – это не радует. Однако юноша оказался хоть и молодым, но на редкость амбициозным и сообразительным. Он сумел взглянуть на ситуацию с магическим пологом между странами с неожиданной точки зрения и постарался убедить в этом самого Марвина.

Ведьм… сестры Богинь Воды к нам в Мархану не пускают потенциальных дихэ? Так это не повод ложиться и помирать. Это повод самим прогуляться в Дарайю инкогнито. И поискать дихе для себя с использованием вживленного артефакта Марвина в соседней стране, где есть конфессия этих сестер. Марвин же как-то чувствует на более близком расстоянии именно этих эталонных девушек? Которые будут наиболее подходящими спутницами жизни практически для любого из них? Вот он и будет их компасом. А уж выбрать самую нужную для себя – не самая большая проблема, не дураки же они, небось опыт какой-никакой имеется…

А потом? А потом, найдя нужных невест, начнем их очаровывать. Неужели Марвин за столько лет растерял навыки общения с прекрасным полом? А если и так, неплохо бы поднапрячься и вспомнить, благо есть стимул. Поди плохо заполучить идеальную жену? Которая не просто род продлит, а еще и здоровьем мужа займется. Заодно и его сломанные кости можно будет в Дарайе подлечить… а он, Урлин, берет на себя материальное обеспечение их похода за своими парами. А знак изменника, чтоб не пугать окружающих, можно и замаскировать, мало ли способов: косметика, повязка-бинт, головной убор.

Марвин подумал… а мальчишка-то верно рассуждает…, действительно…, кто сказал, что дихэ невозможно обрести вторично, если никто никогда не пробовал этого делать? Обычно дихэ, посвященные Илиенари, оставались с избранником до смерти… до его смерти! …вот потому-то никому даже в голову не могло прийти попробовать поискать второй шанс… И кстати… Понятно, почему к обретению идеальной пары рвется Урлин, магический полог не пропускает женщин, но обаяй он дихэ и вывези впоследствии из Дарайи их сына…, да его избранница сама найдет способ как переломить ситуацию и прорваться к ребенку в Мархану. И почему бы не попробовать и ему самому? Вдруг ему тоже повезет? Пусть и с опозданием… И он наконец обретет то счастье, ради которого он был готов на многое. Да, пожалуй, и сейчас готов ради той давней мечты…

Да и что, собственно, ему терять? Расположение марханских вельмож? Так нет его и не было. Растительное существование в глуши? Вот тоже счастье. Нарушить запрет на проживание в этой дыре? Да легко! Вряд ли кому-то из высокопоставленных бонз будет так уж интересно и, кстати, сподручно вылавливать его по всей Дарайе. У них-то компаса-артефакта нет. А приз на кону стоит такой, что за него можно и побороться… нужно побороться.

И он согласился.

* * *

– Мадам! Чему я обязан столь приятной встрече?

– Не уверена, что ее можно назвать приятной, гранмастер, особенно с учетом последних событий!

– Каких именно?

– Я говорю о своеволии тех, по чьей вине погибла мучительной смертью одна из моих подопечных, Лейла Лее. Вы в курсе, что Ваш идиот сжег заживо девятерых девчонок и не особо поплатился за это?