Марк Маккфеин и Находка

– Исполнять задания. Да, забыл уточнить. Твои задания будут связаны с планетой Земля, так как ты именно её уроженец. Реже будут задания и на Мерцелле, хотя этого может и не понадобиться, происшествия здесь происходят раз в сто лет образно говоря, и то незначительные.

Да уж, подумал я, мне больше ста лет, думаю не прожить. Бруно посерьёзнел и добавил:

– Всё, что ты должен сказать, это «да» или «нет». Других пояснений сейчас не будет. Если кто-нибудь из вас откажется, мы тут же отправим вас на то же самое место, где вы взяли в руки этот спутник и ничего, что с вами случилось, вы не будете помнить ни о найденном шарике, ни о пребывании здесь. Другая информация засекречена. Когда ты станешь Сотрудником, передавать задания по связи будут поступать непосредственно тебе, а я проведу с тобой первые два-три дела, чтобы поддержать твои начинания, думаю ты быстро справишься сам. Тебе и Кристине нужно будет ещё поучиться премудростям межпланетной политики.

– Я не знаю, Бруно.

– Нужно ответить именно сейчас, – сказал Бруно, а я был в замешательстве.

– Я бы остался здесь навсегда, на этой Мерцелле, в этом милом доме, но я сомневался, смогу ли заниматься тем, чего даже и не представляю.

– Ты зануда, – сказала Кристина. – Ещё и думает. Да твоя серая жизнь теперь закончится, теперь будет сплошь приключения и фантастический мир. Тебе такого аргумента мало для принятия решения?

– Тебе даётся время на раздумья до завтрашнего утра. С Восходом я буду готов услышать твой ответ, – сказал Бруно, а затем добавил. – Тебе нужно вспомнить свои мотивы.

«Вспомнить свои мотивы» – вот странные слова. Но я в тот момент их воспринял с крайним пониманием, словно давно уже хотел вспомнить, что за мотивы у меня есть для начала работы в Потаённой Конторе.

– Хорошо, я постараюсь, – ответил я Бруно, чувствуя, как его клонит в сон… Стоп! Что значит чувствую, как его клонит в сон? Я был поражён, я вдруг ясно осознал, что могу чувствовать то, что сейчас чувствует Бруно.

– Что со мной, Бруно? Я вдруг почувствовал, как тебе хочется спать.

– Правда? – Бруно не казался безумно удивлённым, что поразило меня ещё больше.

Я повернулся к Кристине, надеясь найти в её глазах понимание, может, у неё то же самое. Но вдруг резко почувствовал, что она жутко хочет есть, да так сильно, что в глазах мутнеет, должно быть уже не первый день на диете.

– Зачем так голодать? Иногда можно и поесть что-нибудь? – спросил я у неё. И вызвал у неё крайнее удивление и бурю эмоций.

– С чего ты взял? Да и какое тебе дело? – возмутилась Кристина.

Я почувствовал себя сумасшедшим.

– Значит, ты тоже не знаешь что со мной происходит?

– Ты просто невоспитанный и грубый, вот что с тобой происходит, намекаешь, что я толстая, да ты…

– Стоп! – прервал Бруно, – Я сейчас попытаюсь объяснить тебе, Марк… Э-э… Так сказать, стали проявляться твои таланты, которые спали много лет, с тех пор как ты научился говорить, ты о них забыл. Именно на Мерцелле это происходит, все волшебные таланты расцветают буйным цветом, хотя у кого-то не очень буйным, однако, ты оказался очень богат талантами, раз уже с первых часов пребывания здесь, открылось такое, я думал завтра, послезавтра начнутся твои… В общем, поздравляю, Марк! Ожидай от себя новых пробуждений каждый день! Кристина, ты тоже, – улыбался Кристине Бруно, потом добавил. – Ну что же, пора ужинать и спать. Если вы не против, ужин принесут вам в спальню. Видите ли, ужинать с моей семьёй – событие не для слабонервных, сегодня и так с вас достаточно пережитого. Идите, отдыхайте и смотрите мотивирующие сны. Затем нас с Кристиной проводили каждого в свою спальню.

Снова пуфы, нежные цвета, округлые окна… Но было и нечто новое: огромная «зефирная» кровать, вся в кружевах. Я подумал, что мне, пожалуй, по вкусу такой интерьер. Ещё я подумал, что мне предстоит провести здесь бессонную ночь в головоломке над мотивами. В круглое открытое окно доносилась нежная мелодия луноцветов, лился сиренево-желтоватыми переливами свет. Я прилёг на кружевную «зефирину» и… уснул.

Глава 4. Сон

…Кованные дверцы приоткрылись, и я зашёл в ворота, направляясь в сторону здания, которое было похоже на огромный белый гипсовый куб. Крыльцо было зелёным и высоким, когда я подошел ближе, то рассмотрел, что всё покрыто мхом.

…Открываются тяжелые двери в здание, я вхожу и вижу одну-единственную комнату красного цвета. Всё в ней было цвета томатного сока или… крови? «Какая гадость. Ну и вкус у хозяина этого дома», – произнес я и тут же устыдился – в кресле, обтянутом алой замшей, в самом центре комнаты восседал Бруно. И как я его сразу не заметил?

Напротив Бруно оказалось ещё кресло такого же самого вида, куда он жестом меня пригласил сесть. Я сел в «томатный сок», и сразу почувствовал, какое оно твердое, несмотря на вполне «пушистый» вид.

– Я хочу услышать твой ответ, – сказал Бруно, затягиваясь дымком из алого кальяна, которого тоже я сначала не заприметил, более того, обнаружил, что сам затягиваюсь уже из такого же кальяна. Вкус был крайне неприятен, как и цвет, ядовито-рябиновый какой-то.

– Бруно, ты ведь совсем не дал мне времени подумать, как обещал, – ответил я, желая отодвинуть от себя кальян.

– Увы, обстоятельства изменились, мне было указано, что действовать нужно без промедления, видишь ли на тебя положила глаз еще одна тайная организация… Так сказать немного славящаяся своей незаурядной репутацией… Мне запрещено говорить тебе лишнее, вся информация засекречена, но позволю сказать себе немного лишнего во имя дела, – дальше он говорил шёпотом и наклонившись ко мне, – Марк, поверь мне тебе нечего делать в той организации, считай, что ты сейчас находишь на стороне добра, а тебя пытаются переманить на совершенно противоположную сторону. Классика жанра, Марк…

Он резко выпрямился, прервав свою речь, а я заметил, как в большое окно врывается ветер, причем уже порядком стемнело, сверкнула молния.

– У тебя редкие таланты, Марк, ты таишь в себе массу неоткрытых сокровищ, я вижу это, Марк! Своими талантами ты начнёшь помогать людям избавиться от Онемения и разного колдовства. Ты очень живой, поэтому кому, как те тебе помогать этим беднягам?

– Я мало, что понимаю из твоих слов, Бруно, – ответил я. – Поясни, какое еще Онемение?

– Его можно назвать равнодушием, хладнокровием, теплохладностью, как угодно, все эти слова входят в понятие Онемения, а также многое другое. Кроме этого, человечество болеет разными болячками душевного и магического рода, которыми ты и будешь заниматься, если вступишь в Тайную Контору.

– Но что я умею?!

– Об этом не переживай, способы у тебя найдутся, причём самые изощренные, не переживай, не слишком жестокие, это дело опыта, – передо мной снова был прежний Бруно, который безобидно шутит, и мне как-то стало спокойнее. Однако я снова ощутил омерзительный вкус дымка, который я снова вдыхал из кальяна. Что за вкус такой противный, солоноватый. И меня осенило:

– Да это же кровь!

– Значит согласен? – в ответ выкрикнул Бруно. – Вот здорово!

– Погодите, какие мотивы я должен вспомнить? – спросил я отплевываясь от омерзительного кальяна.

– Это всего лишь томатный сок… – ответил Бруно меланхолично.

Вдруг лицо Бруно поплыло у меня перед глазами, потом и вовсе пропало в тумане, а я начал проваливаться в кресле, вдавливаться вглубь, а потом долго падал вниз…

…Вот я в детстве сижу во дворе и играю в новенький самосвал, родители недавно купили. Неподалеку, на скамье сидят мама и папа. Их разговор очень взрослый и непонятный, но суть мне тем не менее понятна больше чем любому взрослому, если бы тот случайно подслушал.

– Нам надо поговорить, – грустно говорит мама.

– О чем? – спрашивает папа.

– О разводе.

Тогда я почувствовал, как останавливается время, как тяжелеет и становится тягучим воздух, как звенит тишина в ушах…

Потом жуткий треск, словно удар молнии, звук бьющегося стекла и треск надломленного дерева вместе взятые, нарушают тишину. Разбитая машина прямо у ворот нашего двора, мои родители… И всюду красные лужи, ручьи целые… Я всё спрашивал у бабушки что-то. А она как заведенная говорила «Не бойся, Маркуша, это томатный сок разлили, не бойся Маркуша, это всего лишь томатный сок…» Потом ей стало плохо и ей оказывали помощь, я же сидел в песочнице и думал, что мои родители всего лишь уснули крепче обычного, ведь в последнее время, они ходили именно с таким лицами, которые у них были, когда появились те самые красные лужи. Видимо, они уже давно хотели спать… Вдруг песок стал затягивать меня, словно то были зыбучие пески и я снова провалился в туман и долго падал, что это даже порядком наскучило. Но зато я нашёл свой мотив, сформулировать я его не мог, но сердцем чувствовал, что нашёл.

…Открываются кованные ворота, я вхожу в них и вижу здание, похожее на куб красного цвета, крыльцо покрыто мхом.

Открывается дверь, за дверью таится полностью белая комната. В белом кресле сидит Бруно, я сажусь напротив в такое же кресло и произношу:

– Я согласен.

Бруно не был удивлен, он будто и ждал такого ответа, лишь грустно улыбнувшись, сказал:

– Да они тоже были больны… Онемением… твои родители… Тогда Сотрудников Конторы было гораздо меньше, им не успели помочь, они бы не погибли. Онемевшие часто попадают в автокатастрофы, им ведь всё равно на свою жизнь. Они не могли видеть другу друга из-за болезни…

– Хватит, Бруно, я всё понял, мне больно вспоминать, – прервал я его. – Они так любили друг друга, им было невыносимо терять эту любовь… Они перестали чувствовать себя супругами и родителями… Они хотели лучше умереть, чем превратиться в монстров. Я ни в чём никого не виню, так вышло… Я буду спасать других людей, ведь это может коснуться и моих детей, которые будут. Пускай мир станет лучше, раз это в моих силах.

Бруно немного помолчал в ответ, потом стал говорить дальше.

– Готовься участвовать в жизнях разных людей, в которых ты будешь маскироваться случайным свидетелем, а на самом же деле спасать их судьбы. Не пугайся этого, ничего высокопарного тут нет. Ты будешь как врач, спасающий умирающего… Готовься и к поражениям, Марк, ты не всегда сможешь полностью избавить людей от всех бед, ты будешь их лечить от разных болезней, которые вызваны магией и колдовством нехороших людей и разных прочих тварей. Готов к такой перспективе? Ты будешь менять образы и обличия как перчатки, тебя ждут невероятные приключения.

– Какие такие обличия? – спросил я.

– Ты не имеешь права показываться на задании со своим лицом во избежание узнаваемости среди людей. Иногда будут попадаться дела на одной и той же улице, да и средства массовой информации могут запечатлеть твою физиономию и сделать из тебя известную личность, творящую странные дела или появляющуюся всегда при весьма странных обстоятельствах. Конечно можно стирать из памяти людей, но это очень хлопотно и вредно, используется это лишь в экстренных ситуациях, когда тебя нечаянно заметили. Ты будешь и бездомным, и котом, и мышью… Твое вмешательство для людей не должно быть заметным… Ладно, пора.

Я снова стал проваливаться в кресло и… проснулся.

А потом снова уснул. И мне снились кошмары. Всюду была краска красного цвета, какие-то люди красили ею что-то… А всё думал, а вдруг это кровь… Но кошмар длился совсем недолго, видимо лунные цветы помогли. Я проснулся от их прекрасного звука. После этого снов не было никаких. И я спал всю оставшуюся ночь безмятежно.

Глава 5. Явь

Снова эта комната, та же обстановка цвета крем-брюле. Будто только что прилёг вечером, проснулся – уже утро. Не успел я встать с постели, едва моя босая нога коснулась пола, как в дверь постучали.

Я открыл, в комнату вошёл Бруно. Сегодня он более походил на обычного человека-землянина, так как не было боевого раскраса и ужасных фиолетовых волос. Вместо парика были обычные светлые волосы. Только глаза остались необыкновенно большими.

– Улыбнись Восходу! Добро пожаловать на службу! – и добавил шёпотом. – Тайную службу.

– Улыбнись Восходу, – только и сумел сказать я, а Дарбарон продолжил.

– У меня к тебе первое задание. Я спешу им поделиться с тобой. Но я, конечно, не деспот. Иди прими водные процедуры и позавтракай… Надо бы тебе удостоверение выправить… Ладно я пошёл.

Я не успел даже ничего ответить, да что уж и говорить, я и проснуться то не успел. Бруно ушёл, широко улыбнувшись. Так наверное только Чеширский кот улыбается, увидев которого я бы уже не удивился, так как уже устал это делать. Слишком много информации на меня навалилось, много потрясений обрушилось на мою бедную голову, я решил, что всё успею обдумать потом, а то я так и останусь стоять столбом у открытой двери, где только что появлялся Бруно.

Успокоился окончательно, умываясь, а потом неспешно спускаясь в столовую. Кстати, как я спускался вниз тоже отдельная история, лестниц в этом доме не оказалось, а было что-то вроде детской горки, с которой нужно было скатываться. Я судорожно было начал вспоминать каким же образом я вчера добирался до этого этажа, но тщетно, видимо меня вели каким то другим путем без спуска. И потом вопросы волновали и посложнее, и их так было много, что гудела голова, будто не вмещая в себя все эти чудеса.

Мы с Бруно и Кристиной снова разместились у него в кабинете, туда и принесли завтрак. Мой взор сразу зацепился за шоколадный торт.

– Итак, – начал Бруно. – В одном большом городе вашей планеты Земля идёт странная чехарда. Более сотни человек подверглись странной заразе. Нам нужно вмешаться, пока заражение не приобрело еще более массовый характер. Видишь ли этой заразе больше подвержены люди, живущие в так называемых мегаполисах, у них иммунитет что ли более слаб на эту гадость. Зараза называется «Онемение», ранее неоднократно была выявлена на территориях нескольких стран земного шара, но вот в России появилась только в 21 веке. Чем дольше человек живёт в мегаполисе, тем большая угроза заражения, она также может через какое-то время переходить в хроническую, и тут мы уже бессильны бывают даже сильнейшие волшебники Тайных Озёр.

– И кто же распространяет такую заразу? – ухмыльнулся я, почерпнув с большого подноса кусок торта, поблескивающего тёмной шоколадной глазурью. Я никак не мог воспринимать серьезно его слова, похожие на сюжет фантастического голливудского фильма.

– Ну что же ты улыбаешься, это такая грустная тема, – приуныл Дарбарон.

– Извини, Бруно, я больше не буду. Просто ты выдал мне столько информации, как говориться, в лоб. Дай мне время адаптироваться и обдумать всё.

– Некогда, – отрезал Бруно. – Тебя ждет задание. Вот твоё удостоверение, – он вытащил из кармана зелёные корочки, походившие на мой читательский билет для университетской библиотеки.

– Распишись здесь, – указал мне строку, где я поставил свою закорючку.

– Молодец, а теперь перейдём непосредственно к твоему заданию. Ни о чём не переживай, я буду с тобой сотрудничать и обучать по ходу дела, пока не буду убеждён, что ты справишься сам. Кристине придётся подождать, кроме меня обучать никому из конторы сейчас не досуг. Ты сам её обучишь потом, она будет твоим напарником. А пока я устрою её в архив конторы, может и там чего поднаберётся, – во время этих слов он достал из ящика стола какой-то большой талмуд. – А это твой трудовой договор, который ты прочтёшь в свободное время и подпишешь.

У меня отвисла челюсть, страниц пятьсот мелким шрифтом.

– За какое время я должен осилить ЭТО?

– До завтра. Время нас не ждет, к заданию приступаем сегодня, – он вытащил ещё один талмуд не меньше первого. – Вот наше Дело, здесь много материала, тоже на досуге почитаешь, посмотришь фотографии. Сегодня мы побываем на месте, где будем работать, ознакомимся с ситуацией, приглядимся к обстановке, «понюхаем». Затем надо будет разработать базовый план, по которому начать действовать уже, может быть, завтра. Ты, Марк, должен понимать, что всего один день может сыграть важную роль в судьбе людей и привести к необратимым последствиям. Мы примем обличие обычных горожан и будем собирать информацию путём наблюдения, а также пресекать возможные осложнения ситуации. В этом деле пострадавшая так молода: ребёнок… Мм-да, сложный случай. Обычно дети имеют большой иммунитет к этой заразе, а эта вот слабенькая такая… – последние слова он говорил в вполголоса, будто себе.

Затем он открыл Дело №0001543… На первой странице было фото девочки лет десяти. Каштановые волосы, карие глаза, ангельская смазливая внешность, если бы не тяжелый взгляд. «Мария Готовцева» – прочитал я в строке ФИО.

– Ну и чем же вам девочка не угодила? – спросил я.

– Много чем, дело почитаешь. Лечить будем. Только надо причины возникновения понять.

– Таблетками лечить?

– Комплексно.

– А если серьёзно?

– Девочка погибает, – сказал Бруно. – Если во время не вылечить, не умрёт, но вырастет из неё чудовище, рассадник заразы. На первый взгляд обычная девочка, есть свои проблемы – не общается со сверстниками, не имеет доверительных отношений с родителями. Отец – не подарок, алкоголик. Такая беда, увы, распространена в России, но это отдельная тема.

– А в других странах кто занимается лечением?

– Выходцы из этих же стран. Где родился – там и пригодился.

– Так может нам папочку от алкоголизма вылечить?

– Я же говорил, будем лечить комплексно, и о папочке позаботимся. Алкоголизм – лишь верхушка айсберга, лишь побочный эффект другого заболевания. Самая основная задача – найти причину, где иммунитет дал сбой. Почему зараза проникла своими корявыми корнями глубоко в душу ребёнка. Родители тоже заражены, но случай уникален тем, что изначально заболела девочка и заразила родителей, обычно дети этим не болеют. Один заболевший ребенок приходится на сотню заболевших взрослых.

Я вкушал шоколадный торт и запивал какао. Что же, посмотрим на что я пригоден на этой службе в Потаённой Конторе Мерцеллы.

Глава 6. Место происшествия

Дворик провинциального деревянного дома, обшарпанное крыльцо, когда-то выкрашенное рыжей краской. Сам дом был обшарпанно-зелёным. На крыльце восседал полосатый серый кот.

Этот захолустный вид граничил всего лишь через перекидной мост с городом. Здесь же деревянные домики стояли в ряд и были похожи друг на друга. Отличался лишь тот, в который нам предстояло войти.

Из его печной трубы тянулся светло-розовый дымок. Как объяснил мне Бруно, то это часть ауры заболевшей Марии выходит вместе с дымом.

Такое есть свойство у обычного дыма, показывать цвет ауры. Обычный цвет ауры здорового человека не заметен в дыме, так как имеет много оттенков, а при смешении, как все знают из уроков рисования в школе, получается серого оттенка отлив.

Так что ясно почему, обычную ауру мы в дыме примем за окрас самого дыма. У заболевшей же была кроваво-красная аура, это и есть третья стадия болезни, их всего три. На первой стадии цвет ауры зелёного мха, на второй имеет оттенок янтаря – желтоватый. Этот симптом еще называют светофором онемения. Первые две стадии как-бы предупреждают о надвигающей угрозе.

Мы с Бруно приняли внешность обычных городских людей, таких, чтобы не выделялись среди местных жителей.

Дорогой читатель, я совершенно забыл, что ты не знаешь, как я выгляжу на самом деле. Кристину и Бруно я описал, а про себя забыл. Так вот, я брюнет, глаза тёмно-карие, среднего телосложения, рост сто восемьдесят… симпатичный, обаятельный и очень скромный.

Но сегодня я принял обличие полного добрячка годов так пятидесяти. Бруно принял более экстравагантную для своего пола внешность, он стал блондинкой чуть младше по годам своего щекастого спутника – меня.

Кристину мы оставили на Мерцелле. Сейчас она находится в нашем секретном штабном здании, принимает новые дела. Мы решили, что будем работать в паре с Кристиной потом, когда каждый из нас научится навыкам, пройдём стажировку. Я стажируюсь у Бруно, Кристина у Динарии, опытной сыщицы Конторы.

– У меня хорошая новость, – сказал блондинка-Бруно. – Работать будем с комфортом, наша милая парочка поселится вон в том доме, на этой же улице, где проживает Маша. Там как раз сдавалась квартирка. Итак, меня зовут Елена Васильевна Воронцова всю жизнь была домохозяйкой, а её супруг пианистом. Я думаю никто не будет вдаваться в подробности нашей биографии, но что только не бывает, поэтому даю тебе дело с описанием твоего и моего героя, – Бруно протянул мне папку.

– Итак, – продолжил Бруно после некоторой паузы, – сегодня мы идём смотреть квартиру, завтра справляем новоселье, втираемся в доверие и дружим с семьей Марии Готовцевой.

Мы прошли дом Маши, через дом находился двухквартирный домик, в котором вдруг начали именно сегодня сдавать квартиру.

Вечером мы вернулись на Мерцеллу. Я засел за прочтение дела в своей комнате цвета крем-брюле. В круглое оконце снова лилась мелодия луноцветов. Какая счастливая, должно быть, эта планета, здесь всё так прекрасно. «Зефирная» белая кровать манила принять меня в свои объятия…

Нет, так уснуть можно… Надо бы найти в этом доме более тонизирующую обстановку, в спальне невозможно работать.

Помнится, проходя по коридорам, я видел небольшой балкончик, там был столик и кресло тёмно-вишнёвого цвета, по углам балкона были посажены в горшках странные цветы похожие на розы, только лепестки были очень плотными, толстыми, из-за цветов я и запомнил это место.

Пройдя несколько метров по коридорам, я и в самом деле нашёл его. Сел в кресло, включил настольный светильник и стал читать дело.

«Поганое тело со временем разрушается, чтобы освободить, как птицу из клетки, душу…» – и это строки из сочинения десятилетней Маши Готовцевой, впечатляет до дрожи. Будто это пишет не ребёнок.

Теперь я понимаю, почему учителя Маши забили тревогу, вызывали родителей в школу, что никак не повлияло, родители в один голос твердили, что у них с дочкой всё в порядке.

Одна учительница, совсем молоденькая, Таисия Петровна, даже в социальную защиту обратилась. Остальные же учителя махнули рукой на ребёнка.

Но девочка продолжала вести себя странно, по словам Таисии Петровны, которая ещё не успела заматереть на своей должности и не была равнодушной. Она внимательно вела наблюдение вместе с психологом за Машей.

Маша училась хорошо, на первый взгляд просто молчаливый ребёнок, с которым нет проблем с дисциплиной. Но нет, вела она себя тихо, но на просьбы выйти к доске отвечала отказом, а также никогда не отвечала устно с места, из-за чего и стала получать плохие отметки.

Письменные же задания выполняла на «пять», кроме сочинений, после которых у преподавателя вставали волосы дыбом, и вызывали родителей на беседу. Со сверстниками не общалась.

Вы скажете, что таких детей много, в каждом классе есть "белая ворона", если бы не одно НО: Маша раньше совсем другим ребёнком была, она была весела и общительна, посещала музыкальную школу и кружки, была круглой отличницей, а с начала этого учебного года её будто подменили.

Хотя первые трудности были и в конце прошлого учебного года, она не раз устраивала истерики перед учителями из-за пустяков, как им казалось. Таисия Петровна утверждала даже, что сверстники стали её побаиваться, а сначала начали было её дразнить.

Но быстро прекратили это делать. Хватало одного только её взгляда. И я их прекрасно понял, когда увидел фотокарточку Маши. Взгляд исподлобья, бьющий насквозь.

Психологи считают, что у девочки депрессия, социальная опека ищет проблемы в семье. Но специальная группа с Мерцеллы точно поставила диагноз – Онемение.

Наша с Бруно задача – найти причины, дело следующей бригады Комбио, главного надсмотрщика и охранника Конторы, их устранить, далее действует лечебная бригада Мизибордо, главного лекаря нашей Конторы, которая вылечит девочку. Лечение, увы, не пилюлями и уколами, весь ключ кроется в причине болезни, как только известна причина, так считывается код вируса, на который найдется лечение, про которое я мало пока знаю.

С самим Мизибордо я виделся один раз, он обедал у Бруно. Приятный человек, очень длинная белая борода и волосы, он был одет в манто цвета зелёнки.

В деле было много фотографий в школе, дома, во дворе и нахождение Маши в других самых разных местах. Фотографии занимали больше половины объема всей папки. За девочкой уже велось наблюдение из Конторы.