bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 5

– А, может, они забрались на деревья? – предположила Катриона.

Все четверо принялись изучать кроны деревьев, запрокинув головы – точь-в-точь зеваки, любующиеся на фейерверк. Но ничего похожего на золотое мерцание они там не увидели.

Майлз опустил голову и, нахмурившись, спросил, глядя на силовые генераторы:

– А, может, их ночью закоротило, а потом опять… того… раскоротило?

– Маловероятно, – покачал головой Энрике.

– А почему бы нам всем не поискать в поле, по ту сторону барьера, – предложила Катриона. – Если найдем там хоть одного жука, это по крайней мере докажет возможность.

Она пока не знала, возможность чего нужно доказать, но, предложив то, что она предложила, она наверняка отвлечет Майлза от Энрике.

Муж что-то недовольно пробурчал, но присоединился к поискам и принялся, упрямо щурясь, всматриваться в кусты, растущие за пределами экспериментального участка. В конце концов, жукам с их яркой раскраской и сигнальными огнями на спинках трудновато было бы укрыться в бурых зарослях.

Катриона размышляла над тем, с какой скоростью жуки-радиофаги могли бы путешествовать на свободе, и уже достаточно глубоко погрузилась в вычисления, когда голос Майлза заставил ее вздрогнуть и оторвать глаза от земли.

– Что это тут за чертовщина? – спросил Майлз.

Он стоял в нескольких метрах от жены, всматриваясь в тенистые заросли. Выставив подбородок вперед, он, прихрамывая, двинулся к зарослям. Споткнулся о корневище и наверняка упал бы, если бы Катриона не поспешила к нему на помощь.

– Что ты там увидел? – спросила она.

– Какая-то бледная тень. Показалась и снова исчезла в кустах.

– Одичавшее животное?

Одичавшие собаки, кошки, свиньи, козы, куры, олени, пони, черные и белые крысы и другие беглецы и беглянки из людских поселений разгуливали по диким просторам Барраяра там, где укоренились растения, привезенные с Земли – местные виды как для земных животных, так и для человека оказались несъедобными. В силу последнего обстоятельства земные виды были немногочисленными, а их представители – вечно голодными, и, когда Катриона подумала о диких прожорливых курах, которые, кстати, научились летать и легко могли бы перелететь обустроенную вокруг экспериментального участка ограду, она не позавидовала ни своим жукам-радиофагам, ни другим животным. Ужасающая картинка – под завязку нагруженные радиоактивными отходами жуки как звено пищевой цепи. Правда, люди в Округе Форкосиган не отваживались охотиться на диких зверей – особенно в те времена, когда сканеры радиоактивности были дешевы и их легко можно было позаимствовать у соседа.

– Слишком высокая. И малозаметная. – Майлз, проморгавшись, продолжал всматриваться в кусты. – Это был не…

– Был не кто? – спросила Катриона, тронув мужа за рукав комбинезона.

– Это был не лесной эльф, – твердо сказал Майлз. Сказал ясно и однозначно. Остатки своей нерешительности он отогнал несколькими ударами трости по опавшей листве. После чего позвал:

– Вадим!

Из неглубокой лощины поднялся смотритель.

– Да, милорд!

Концом трости Майлз показал на заросли.

– Я видел там нечто странное, – сказал он.

Вадим глянул в указанном направлении.

– Там ничего нет!

– И тем не менее необходимо произвести разведку. Если что-то обнаружишь, скажи.

Смотритель согласно кивнул и направился в кусты, которые все больше погружались в тень. В сгущающихся сумерках жуков найти было бы легче благодаря испускаемому ими свету, но Катриона не видела ни одного из них.

Через несколько минут вернулся Вадим и доложил, что никого и ничего не увидел.

Майлз нахмурился.

– А, может быть, это галлюцинация? – предположил доктор. – Сумерки, как говорят, могут сыграть такую шутку.

– Нет, – отрезал Майлз. – У меня бывали галлюцинации, и я знаю, что это такое.

– Тогда это была аллергия на лекарства, – пояснила Катриона, увидев обеспокоенный взгляд смотрителя. Но сейчас Майлз, и в этом она была уверена, не принимал никаких лекарств.

Энрике, отвернувшись, принялся вглядываться в сгущающуюся тьму.

– Так не пойдет, – сказал он. – Мне нужно больше данных.

– Но не сегодня, – твердо заявил смотритель. – Пора улетать.

И он со значением постучал подушечками пальцев по экрану дозиметра.

Компания развернулась и направилась к грузовому флайеру.

* * *

Чтобы помочь доктору собрать необходимые данные, Катриона на следующее утро отправилась с ним в зону. Смотрителя они брать не стали, чтобы не увеличивать без особой нужды дозу полученной им радиации; у Майлза в Хассадаре были назначены деловые встречи, а потому Энрике и Катриона самостоятельно, без их помощи, установили на деревьях вокруг экспериментального участка несколько видеокамер.

– Как же я не подумал об этом раньше! – сокрушался Энрике в тот момент, когда Катриона подавала ему последнюю из камер – недорогое устройство, целую партию они оптом купили накануне в городе. Майлз, который в финансовом отношении мыслил категориями окружного бюджета, предложил воспользоваться наилучшим оборудованием Имперской службы безопасности, но Энрике ворчливо отверг это как ненужное излишество – зачем забивать гвозди прециозной электроникой?

– Откуда тебе было знать? – успокаивала ученого Катриона. – С другой стороны, экспериментальный участок нужен как раз для определения проблемных полей, и это у нас получается отлично!

По переговорному устройству, закрепленному на запястье, Энрике связался с хассадарской лабораторией, находившейся на безопасном расстоянии в сотню километров:

– Есть сигнал, Марсия?

– Все в порядке, – послышался из динамика веселый голос. – Весь участок под наблюдением. При приближении видны мельчайшие детали. Могу даже сосчитать лапки. И сравнить яркость расцветки.

Энрике удовлетворенно кивнул и, негромко ворча, спустился по стремянке на землю. Катриона сложила ее и отнесла в небольшое укрытие, которое они соорудили для тех инструментов, что можно было оставить в зоне.

– Если наших жуков воруют куры или крысы, – сказала она, – то следующую партию нам нужно сделать невкусной. Получится?

– Вообще-то они и так не ахти какой деликатес, – отозвался Энрике. – Изменить вкус несложно, но лучше бы нам купить живых кур и привезти в лабораторию – на месте разбираться с вариантами. Похоже, это еще одна вещь, о которой нужно было подумать заранее. А я все возился с микробами.

– У тебя все отлично получается, – успокоила доктора Катриона. – И Майлз очень доволен полученной концентрацией.

Энрике просиял.

– Ну что ж, пора тогда задуматься и о системе роботизированного сбора.

– Да уж, – кивнула Катриона. – Рабочих с лопатами сюда посылать явно не стоит. Так наплевательски относиться к жизни могли лишь в Период Изоляции.

Она запнулась на секунду и продолжила:

– Хотя сбор отходов обеспечил бы занятость живущих в Округе, если система успеет заработать.

Энрике согласно покивал.

– Думаю, можно научить жуков концентрироваться в мобильных контейнерах – как делали их предшественники. Ну как, посчитаем еще?

Они разбили площадку на сектора, чтобы провести подсчет более тщательно, чем накануне. По сравнению со вчерашним общее количество жуков увеличилось на три особи. Целая сотня пропала неизвестно куда, и следов этой орды не было ни под листвой, ни под валежником.

Энрике озабоченно поджал губы.

– Жуков из следующей партии пронумеруем. И снабдим маячками, чтобы отслеживать местонахождение.

Внедрять крохотные маячки в маленьких инсектоидов – нудная работа, и технику из хассадарской лаборатории, кому будет поручено это дело, не позавидуешь. И все-таки Катриона согласилась – это разумно!

Через пару минут леди Форкосиган спросила:

– А как у нас дела с анализом растительности?

– О! – проговорил Энрике нерешительно. – Хорошо, что напомнила.

Катриона, которую этот вопрос страшно интересовал, посмотрела на доктора с легким упреком.

– Ты же понимаешь, – начала она, – за восемьдесят лет ту радиацию, которая держалась на поверхности, могло вымыть дождями. Что и случилось. Остальная заключена либо в растениях, либо в нижних слоях почвы. И нам крайне важно узнать, какие растения способны лучше других абсорбировать подпочвенную радиацию. И какие из этих растений предпочитают поглощать наши жуки. Если мы сможем найти некую оптимальную комбинацию, то засадим зону нужными растениями и процесс пойдет гораздо быстрее.

– У меня людей на все не хватает…

– Можно привлечь народ из окружного колледжа в Хассадаре, – предложила Катриона. – Там же есть отделения ботаники, агрономии. Им бы понравилось участвовать в нашем проекте.

Хотя исследования местной биосферы уже проводились и Катриона знала, что смотрители постоянно обновляют карту распределения радиации, делая это с воздуха. Теперь же, вероятно, придется обратиться в колледж.

– Мы стараемся держать наши дела в секрете, – сказал доктор. – Ну, может быть, не совсем в секрете, но, во всяком случае, никому не хотим внушать необоснованных надежд, как говорит твой муж.

Необоснованные надежды. И необоснованные страхи.

– Майлз питает самые большие надежды. А потому скоро нам придется все раскрыть, – сказала Катриона и добавила предусмотрительно: – Вероятно.

После чего, подумав, продолжила:

– Все здесь, в Округе, борются за ресурсы, и это главная проблема. А Майлз говорит – лучшим решением проблемы станет увеличение объема ресурсов, чтобы хватило всем.

Она шла бок о бок с Энрике, который, поглядывая по сторонам, выискивал что-то в бурой растительности. Жуков? А, может быть, новые идеи?

– А что он планирует делать на этой земле? – спросил ученый, когда они дошли до края участка и повернули назад. – Конечно, наш проект с жуками-радиофагами – вещь чрезвычайно интересная с точки зрения как теоретической, так и прикладной науки. Но, как я себе это представляю, Округ Форкосиган не страдает от перенаселения. Марсия говорит, что в столице людей становится все меньше, а теперь еще и эта эмиграция на Зергияр. Почему бы не оставить все как есть и просто любоваться местными красотами?

– С безопасного расстояния? – сухо спросила Катриона. – На веки вечные?

Энрике пожал плечами.

– На этой планете немало бросовых земель, где не селятся люди. Заниматься сельским хозяйством? Это уже архаика. Промышленное производство еды и материалов более эффективно. А города все растут.

– Но ведь не все хотят жить в коробках из пласкрета, – отозвалась Катриона. Она уж точно не хочет! – К тому же в основе любого промышленного биопроизводства лежат природные компоненты.

– Согласен! Но все равно отсюда толком ничего не получишь. Даже после очистки уровень остаточной радиации будет слишком высок, и выращенная здесь еда, мягко говоря, вряд ли попадет на стол. Волокно… быть может…

Энрике нахмурился – сомнения его не отпускали.

– Здесь был один из самых лучших сельхозрайонов, – сказала Катриона. – И, по-моему, первым делом мы могли бы заняться здесь выращиванием цветов.

Она словно воочию увидела акры и акры плодородных земель, украшенных многоцветьем роскошных бутонов.

– Вот как? – моргнул Энрике. – А это действительно было бы здорово!

– Даже если разбить обычный парк, где люди станут гулять без дозиметров, ставить палатки и отдыхать, мы были бы счастливы. Нам так недостает открытых пространств! Наших зеленых и красно-бурых открытых пространств!

– Значит, сад? – переспросил Энрике. – Сад площадью в две сотни километров?

Катриона улыбнулась:

– А почему бы и нет?

– Амбициозный проект!

– Майлз, – сказала Катриона, мысленно сосчитав до пяти, чтобы отвлечься, – человек широких взглядов.

– Я слышал, что иногда его…

– Заносит? – подсказала Катриона с улыбкой.

Он благодарно кивнул – ты сказала, не я. А вслух произнес:

– Полагаю, именно поэтому мы здесь и находимся.

– Да ты понятия не имеешь, сколько идей роится у него в голове!

* * *

Звонок от Энрике поступил гораздо раньше, чем ожидала Катриона. Утром следующего дня она пыталась затолкать утренний завтрак в двух своих юных отпрысков; Майлз делал вид, что пытается ей помочь, близнецам же было гораздо интереснее бомбардировать едой придворных кошек хассадарской резиденции лорда Форкосигана, которые шмыгали между стульями в столовой, и лорд явно разделял интерес своих детей к военным действиям.

– Окружай его, Элен! Молодец! Беглый огонь!

Столовую оглашал детский хохот и визг, а жевали и глотали только кошки – три разжиревших создания, которые приветствовали падающую на них с небес манну экстатическим урчанием. Двое детей на двоих родителей – верная ничья, но Катриона была не вполне уверена, что лорд Форкосиган играет на ее стороне. Не зная, смеяться ей или плакать, Катриона покинула поле боя и подняла к лицу переговорное устройство.

– Слушаю тебя, Энрике!

– Катриона! Скорее приезжай в лабораторию.

– Срочно?

– Незамедлительно!

В разговор неожиданно вмешался голос Марсии:

– Сейчас особой срочности уже нет. То, что произошло, уже произошло. Вчера вечером. Но даже если бы ты сразу полетела на участок, то все равно бы опоздала.

– Марсия! – обратилась Катриона уже не к доктору, а к его более практичному ассистенту. – Что происходит?

– Наши камеры засекли вора.

– Вот как? Это куры?

– Нет.

– Но что же тогда?

– Трудно сказать. Посмотришь сама.

Майлз, который с самого начала разговора навострил уши, махнул рукой.

– Если Марсия так взволнована, то это действительно срочно. Тебе нужно поехать. У меня здесь все под контролем. Этот чертов комитет начнется только через час, а я за пять минут добегу.

В этот момент, потягивая кофе, вошла Ори Пим, их летняя няня, которая работала у Форкосиганов, когда у нее в колледже были каникулы.

– Моя помощь нужна, леди Катриона?

– О, да! – благодарно отозвалась Катриона. – Ради всего святого, запихни в эту дикую парочку хоть сколько-нибудь протеинов.

Она кивнула в сторону – игра была в самом разгаре, – и закончила:

– На их отца нельзя положиться. Он у них главный игрок.

Ори усмехнулась:

– Понятно!

Взрывы хохота, прерываемые лживым мяуканьем котов, пытавшихся убедить окружающих, что им грозит голодная смерть, а также веселый возглас Майлза «Отличный выстрел, Саша!» – это то последнее, что услышала Катриона, выходя из столовой. У детишек все в порядке, подумала она, и эта мысль немного смягчила уколы совести.

* * *

Почти мгновенный перелет на флайере из центра Хассадара, и Катриона уже входила в лабораторию, расположившуюся посреди скудных полей в зданиях старой фермы, хозяева которой давно бросили насиженное место и, как Катриона надеялась, отправились на более плодородные поля Зергияра. Так или иначе, нынешнее предназначение подходило ферме больше. «Компания МФК. Лаборатория № 1» – гласила вывеска на воротах, хотя сестра Марсии, Карен, прозвала ее «Ферма жучков-маслячков», и это название прицепилось к лаборатории намертво.

Катриона миновала бревенчатый амбар, где в садках жили жуки, и направилась к главному зданию, бывшему когда-то жилым домом. Энрике планировал построить под лабораторию нечто более впечатляющее, но все откладывал это на потом, когда у нас будет больше времени. В бывшей гостиной, превращенной во вспомогательный офис и центр связи, Катриона нашла доктора и Марсию.

Приветствуя хозяев, она помахала рукой Марсии Куделке-Боргос, высокой блондинке под тридцать:

– Привет, Марсия! Что у нас за проблема?

– Вот именно! Проблема, иначе не скажешь.

Энрике сидел перед коммуникационной консолью, сердито сопя на мозаику картинок, в которых Катриона узнала экспериментальный участок, демонстрируемый с разных точек обзора.

– Это здесь, – проворчал он. – Сейчас отмотаю на начало. Все произошло прошлым вечером, сразу после заката.

Чтобы сделать картинки более светлыми, Энрике убрал цвет и уменьшил четкость.

Катриона, вглядываясь в картинки, наклонилась к его плечу.

Странная худощавая фигура осторожно переступила через барьер и вышла на середину участка. Одета она была в брюки размера на два больше, чем нужно. Чтобы брюки не упали, их подвязали на тонкой талии пояском из веревки. Существо также носило старую футболку. По контрасту с ней бледные руки едва не светились – это была даже не слоновая кость, а белая бумага. Существо подняло голову, и Катриона увидела худое костистое лицо, такое же белое, как и руки, и тонкие белые волосы, остриженные под горшок.

– Притормози кадр! – попросила Катриона. – И приблизь изображение!

Глаза у существа были цвета бледно-голубого льда. Уши – остроконечные.

– Господи! Да это лесной эльф, которого видел Майлз.

– Кого видел Майлз? – переспросила Марсия, вскинув брови.

– Определенно альбинос, – уточнил Энрике тоном ученого, которого, кроме точных определений, ничто не волнует.

– Да, я вижу! – взволнованно проговорила Катриона. – Майлз. Он заметил кого-то в сумерках позавчера. Кого-то похожего на лесного эльфа. Оказывается, так оно и было!

Да, Майлз успокоится, когда узнает, что эльф не был галлюцинацией, результатом сбоя в работе его психики. Если бы только это сняло все вопросы! Но, похоже, вопросы только начинаются.

Катриона рассматривала застывшее изображение. Эльф был ребенком, мальчиком. Опытным глазом она определила примерный возраст – между одиннадцатью и, если принять во внимание худобу и истощенность, четырнадцатью. Ему столько же лет, сколько Николасу, ее сыну от первого брака. Растительности на подбородке нет, полной зрелости еще не достиг.

Энрике, взглядом попросив разрешение, вновь запустил картинку в движение. На экране монитора мальчик снял с плеча изношенную холщовую сумку и вытащил оттуда литровую банку с металлической крышкой, в которой были проделаны отверстия. Сняв крышку, он принялся собирать и класть в банку самых ярких жуков.

– Он без перчаток! – воскликнула Марсия.

– И без обуви! – отозвалась Катриона.

Энрике выпрямился.

– А я, когда смотрел в первый раз, и не заметил! Он же ворует наших жуков, этот маленький… грабитель!

Уложив в банку с дюжину жуков, которые ползали по спинкам друг друга и, светясь, делали свою тюрьму похожей на волшебную лампу, мальчик наклонился и, сорвав с куста несколько листьев, покрошил их жукам, после чего завинтил крышку. Затем подошел к укрытию, где Катриона и Энрике оставили инструменты и, внимательно разглядывая каждый из них, принялся тоже укладывать в сумку.

– Он решил все у нас украсть! – воскликнула Марсия.

Это были дешевенькие инструменты – после использования можно было, не заморачиваясь с очисткой, оставить их в зоне. Но у Катрионы сердце упало не оттого, что они лишались инструментов. Они же страшно радиоактивны! Она не понимала, почему мальчик тянет время – сложил в сумку и убегай!

Но тот взялся за стремянку.

Стремянка, конечно, в сумку не поместится, и с собой ее не унесешь. Но мальчик попытался ее установить. Очевидно, он не понимал, как работают фиксаторы, и была опасность, что он упадет. Но этого не произошло. Мальчик, каждый раз забираясь все выше, стал прыгать с лестницы на землю. После этого заметил камеры и, прислонив стремянку к дереву, поднялся поближе к одной из них. Постучал, подергал, но камера прочно держалась на кронштейне, и сорвать ее не удалось. Тогда из любопытства мальчик лизнул ее, дав возможность собравшимся в лаборатории увидеть свои странно белесые глаза и длинный язык. Следы слюны остались на камере, замылив изображение.

– Ничего себе! – вздрогнула Марсия.

Вскоре скучная, не желавшая включаться в игру камера надоела мальчику, он спустился на землю, сунул лестницу на прежнее место и ушел.

– Как он туда добрался? – поинтересовался Энрике. – Там же никаких дорог, даже старых. И он слишком молод, чтобы иметь права на вождение флайера или аэробайка.

– Люди в деревнях не переживают по поводу таких мелочей, как водительские права или допустимый возраст, – уточнила Марсия.

Катриона продолжала изучать картинки с других камер, рассматривая мальчика под разными углами.

– Будь у него транспорт, он забрал бы стремянку. Она явно пришлась ему по душе, – сказала Катриона.

Она задумалась. Какой странный выбор игрушки! Конечно, все дети поступают так время от времени – отвергают лучшие игрушки и увлеченно играют с коробками, в которых эти игрушки лежат. Но со стремянкой мальчик вел себя так, словно никогда не видел ничего подобного! И почему он не воспользовался их инструментами, чтобы снять камеры – камеры были самым дорогим из того, что они с Энрике оставили на участке.

– Думаю, он ушел пешком, – сказала Катриона.

– Без обуви? – удивился Энрике. – Но куда? И откуда?

Катриона улыбнулась.

– Вообще-то в деревнях люди все еще ходят пешком, – сказала она. – И вовсе не ради спортивных тренировок. Пешком или верхом на лошади.

Говоря это, она продолжала рассматривать худощавую фигурку мальчика, который, переступив через энергетический барьер, в одной руке нес тяжелую сумку, а в другой – светящуюся банку с жуками.

– Или на пони, – закончила Катриона задумчиво.

– Но он ведь уносит наших жуков! – почти жалобно проговорил Энрике. – Зачем они ему? Ради выкупа?

По тону ученого Катриона поняла, что тот готов заплатить любые деньги, лишь бы вернуть своих питомцев.

– Да он же просто ребенок, Энрике! – сказала Катриона, и в ее воображении родилось новое, более пугающее предположение относительно мотивов, из которых исходил мальчик. Откуда барраярцы могут знать, что означает трилистник? А что, если он ворует жуков просто потому, что они красивые?

– Он ребенок мутантов, это очевидно, – сказала Марсия. – Не исключено, что кто-то заставляет его ходить в зону и воровать.

Нет, подумала Катриона, вряд ли в этой истории все так ужасно.

– Не думаю, – покачала она головой. – Он выглядит вполне… самостоятельным. Веселый, активный. Худой, но от голода явно не страдает. Ни синяков, ни серьезных повреждений на бледной коже – по крайней мере на руках и голове. Небольшие царапины – но как без них, когда продираешься сквозь колючие кусты, да еще в одной футболке? Кстати, почему в зараженной зоне находятся люди без защитных костюмов? Это же запрещено! Я думала, что одна из главных обязанностей окружного смотрителя – не пускать в зону людей. Нужно позвонить Вадиму.

Что Марсия и сделала, но оказалось, что у смотрителя выходной, он был вне зоны доступа и не перезвонил.

Энрике хмурился и моргал, не в силах осознать этот простой факт.

– А я и не знал, что у него бывают выходные, – сказал он.

Недоумение, вполне естественное для доктора – сам Энрике не имел выходных, по крайней мере предусмотренных в графике. Время его было слишком плотно заполнено всевозможными делами – так же как и ее, Катрионы, время, подумала она грустно. Хотя Марсия, жена доктора, иногда вытаскивала его из лаборатории и делала это из принципа. Ощущая, как в ней поднимается чувство вины, Катриона подумала, что и ей нужно почаще отрывать Майлза от дел и везти его отдохнуть. Но и на отдыхе Майлз умудрялся найти дело, требовавшее потом нового отдыха – и так до бесконечности. Нет уж, если он так этого хочет, пусть работает, пока не упадет. Что Майлз и проделывал регулярно. Чем-то он напоминает своих гиперактивных отпрысков. С чего бы?..

– Ты на флайере? – спросил Энрике.

– Да, но если мы туда полетим, то сесть не получится. Или на обратном пути придется лететь на станцию к смотрителям, чистить флайер, – уточнила она. Педантизм, присущий Энрике, оказался заразным.

Энрике отмахнулся от этих слов как от пустяка.

– Воришка, вероятнее всего, возвращался несколько раз. Если он пользовался каким-нибудь транспортом, мы, скорее всего, найдем, где он его прятал. Если же приходил пешком…

Доктор замолчал и нахмурился.

– Он не мог прийти издалека, – закончила мысль мужа Марсия.

– Но тогда получается, что он живет в самой зоне, – развела руками Катриона.

– И мы обязательно найдем это место, – сказал Энрике.

– Вы же с Вадимом много раз летали над зоной, когда определяли место для экспериментального участка, – напомнила Катриона. – Неужели ничего не заметили с воздуха?

– Но мы же искали не нарушителей!

Разумный ответ. Она захотела переадресовать вопрос Майлзу, но он наверняка уже заседает в своем комитете и вряд ли обрадуется тому, что его отвлекают. И, во-вторых, он, не задумываясь, наложит вето на ее участие в поисковой экспедиции. Попытается наложить, уточнила она. Катриона посмотрела на свой хронометр. Полет в зону и несколько кругов над ней займут не больше часа, и полпути она уже преодолела. Конечно, это почти безрассудство, но этот таинственный мальчик-альбинос…

– Решено!

На страницу:
2 из 5