Отделение ЭКО

«Миленькое начало! Может, пока не поздно, слинять отсюда по-тихому?» – кисло размышляла Донатова, спускаясь по лестнице за Мариной Алексеевной к кабинету Агеева. Следом за Царевой она прошла через двойную дверь в кабинет и остановилась. В кабинете находились около двадцати сотрудников отделения. Все взгляды были обращены на нее. Зоя собралась с духом и, подняв глаза, оглядела своих будущих коллег. На кожаном диване слева от двери расположилось очень живописное трио: невысокая девушка с вызывающе вздернутым носиком, находящаяся на последних месяцах беременности, устроилась на самом краю. Рядом с ней, небрежно откинувшись на спинку дивана и заложив ногу за ногу, сидел высокий, плотного сложения брюнет. Его жесткий, цепкий взгляд мгновенно охватил Зою, и она, на минуту, почувствовала себя абсолютно раздетой. Почувствовав, что краснеет, Зоя с досадой подумала, что этот брюнет, должно быть, и есть Данилов. Слева от предполагаемого андролога сидела полная женщина средних лет. Зоя поймала себя на том, что внешний вид этой дамы больше соответствовал бы интерьеру какого-нибудь питейного заведения под рабочим названием «Хмурое утро». Поведение дамы было двояким: с одной стороны она старалась держаться очень уверенно и даже несколько по-хозяйски развязно, с другой чувствовалось, что она абсолютно зависима от высокого брюнета, хотя никогда не признается в этом даже самой себе.

Вторая живописная группа сотрудников расположилась вдоль стола Агеева. Из этой группы особенно выделялись три женщины, сидевшие ближе всего к заведующему отделением. По правую руку от Агеева, небрежно закинув ногу на ногу, устроилась эффектная ухоженная блондинка средних лет. Время от времени она обводила всех присутствующих скучающим взглядом, в котором, однако, чувствовалась напряженность кошки перед прыжком. Взгляд у блондинки был холодный и пронзительный, а на губах играла легкая отстраненная улыбка, словно она думала о чем-то своем. На минуту Донатова встретилась взглядом с загадочной блондинкой и вздрогнула: ее взгляд не выражал ничего, он был абсолютно пустым, и невозможно было понять, о чем думает этот человек. Зоя поспешно перевела глаза на доктора, которая сидела рядом с блондинкой и облегченно вздохнула: она встретила живой блестящий взгляд больших умных карих глаз. Обладательница взгляда, в отличие от своей соседки, была природной шатенкой. Она была старше блондинки, но выглядела ничуть не хуже и не менее эффектно. Чувствовалось, что эта женщина обладает железным характером и, безусловно, является лидером в коллективе. Напротив них слева от Агеева гордо восседала плотная высокая темноволосая женщина. Время от времени она обводила аудиторию взглядом сонного орла. Казалось, весь смысл ее жизни состоит в желании показать окружающим свою значимость и монументальность. Про себя Зоя, почему то сразу отметила, что эти трое составляют нерушимое целое, играющее в коллективе основополагающую роль при решении любых вопросов. Зоя мельком взглянула на Цареву и снова вздрогнула: Марина Алексеевна смотрела на сидевших рядом блондинку и брюнетку и даму напротив них с таким нескрываемым холодным презрением и даже ненавистью, что Донатова невольно подумала о том, что же такое должны были сделать эти трое, чтобы заслужить такой испепеляющий взгляд своей коллеги. В этот момент Зоя услышала голос Агеева:

– Я продолжаю представлять вам наших новых сотрудников. Зоя Алексеевна Донатова. Выпускник биофака МГУ, кандидат биологических наук. Обладает очень почтенным списком научных трудов и будет работать в нашем коллективе. Георгий Анатольевич, я прошу Вас приобщить Зою Алексеевну к Вашей работе.

На губах у Данилова появилась и мгновенно исчезла легкая улыбка

– Хорошо, Вадим Борисович.

– Мадина Михайловна, а Вас я попрошу ознакомить Зою Алексеевну с работой нашего криобанка и ввести ее в курс дела

– Хорошо, Вадим Борисович, – на Зою в упор смотрела высокая стройная темноволосая девушка. Немного вздернутый носик придавал ее лицу чуть насмешливое выражение, а во всей ее фигуре чувствовалась какая-то пренебрежительная снисходительность ко всему, что происходит вокруг. Казалось, она скучает от всех этих разговоров и с высоты своего превосходства просто терпит и конференцию, и коллег. По возрасту ей должно было быть немногим более тридцати лет.

– Мадина Михайловна у нас ведет криоконсервацию спермы и эмбрионов, а еще это наш самый молодой перспективный доктор – с улыбкой добавил Агеев, и Зоя вновь поймала полный холодного презрения взгляд Царевой, который она бросила в сторону Мадины Михайловны.

Дальнейшие обсуждения каких-то квот и чьих-то историй болезни слились для Донатовой в неясный гул. Ей хотелось, чтобы конференция поскорее закончилась. Временами она чувствовала на себе взгляды Мадины Михайловны и Данилова и почему-то понимала, что ее появление в отделении вызывало у первой глухую неприязнь, а у второго – безудержное веселье. В обоих случаях, однако, для нее представлялось очевидным, что отделение в целом восприняло ее презрительно-настороженно, как вторгшегося на их территорию чужака. После окончания конференции, Царева подвела Зою к шароподобной даме, сидевшей рядом с Даниловым:

– Это Ульяна Николаевна Кречетова. Она делает спермограммы для пациентов Георгия Анатольевича. Сначала вы будете учиться у нее. Вблизи Ульяна Николаевна показалась Зое еще больше похожей на завсегдатая питейного заведения

– Привет! Значит, будешь работать с нами? Ну, пойдем что ли к нам – улыбнулась Кречетова.

Кабинет Данилова состоял из двух комнат. В обоих было по одному длинному окну, тянувшемуся под самым потолком. В первой под окном располагались два составленных вместе стола, на которых разместились два стареньких микроскопа и компьютер. Слева от столов, перед входом во вторую комнату располагался шкаф с медицинскими картами, с которого свешивалось множество вьющихся растений. В правом углу кабинета помещался стол Данилова. Вторая комната была, очевидно, предназначена для проведения процедур. В ней также стояли небольшой столик, шкаф с картами и под окном большая белая кушетка.

Кречетова по-хозяйски развалилась за одним из микроскопов и смерила Зою внимательным взглядом изучающего обстановку английского бульдога

– Кофе будешь?

– Можно

– Пойдем, покажу тебе, где у нас кофейный автомат – в этот момент дверь стремительно распахнулась, и вошел Данилов. Кречетова тут же подобралась на своем стуле и повернулась к микроскопам.

– Ульяна Николаевна, откройте окно: у нас очень душно – Кречетова, с необычайной для такого грузного человека легкостью, взобралась на стол и распахнула форточку. Данилов повернулся к Зое. Она отметила про себя его военную выправку и жесткий прямой взгляд за стеклами очков. Данилов был крепким плотно сбитым человеком, однако двигался с необычайной легкостью и даже изяществом.

– Так Вы закончили МГУ?

– Да. Потом еще защитилась там же, – улыбнулась Зоя.

– Значит Вы – настоящий ученый, – с легкой усмешкой констатировал Георгий Анатольевич. Зоя отметила про себя, что он сказал то же самое, что Агеев при просмотре списка ее работ, однако в тоне и во всем облике Данилова проскользнул легкий сарказм. « Почему он так? Что он обо мне знает, чтобы язвить?» – обиженно подумала Донатова. Исподлобья взглянув на Данилова, Зоя спросила:

– А у Вас всегда окно открыто?

– Вам, что, холодно?

– Немного

– А у нас тут всегда свежий воздух, так что привыкайте – Данилов повернулся к Зое спиной и вышел из кабинета. Краем глаза Зоя заметила на себе смеющийся взгляд Кречетовой и повернулась к ней:

– Он всегда такой вежливый?

– Это еще ничего. Поживешь-увидишь. Так что, за кофе пойдем что ли? И ему заодно принесем. Я всегда так делаю – улыбнулась Кречетова.

Поеживаясь от холода, Зоя вышла из кабинета вслед за Ульяной Николаевной.

Глава 5. Будни

В последующие несколько месяцев Донатова под руководством Кречетовой училась делать спермограммы и, когда была свободна Мадина Михайловна, криоконсервировать сперматозоиды. Мадина Михайловна сразу объяснила ей, что криоконсервация эмбрионов находится в ее безраздельном ведении и в помощниках она не нуждается. Зоя особенно к этому и не стремилась. В целом, ей нравилось работать с Даниловым и Кречетовой. Поначалу криоконсервации сперматозоидов ее учила работавшая с Даниловым медсестра Юлечка. Это и была та самая глубоко беременная девушка, которую Зоя впервые увидела во время конференции в кабинете Агеева. Данилова Юлечка ненавидела всеми фибрами своей незамороченой ничем высоким души. Георгий Анатольевич платил ей холодным презрением. Как и говорила Царева, Данилов оказался человеком с весьма непростым характером. Его военно-хирургическое прошлое требовало от окружающих неукоснительного и мгновенного выполнения его распоряжений. Если распоряжений на данный конкретный момент времени было несколько, это целиком и полностью являлось проблемой подчиненных. Так например, очень часто Георгию Анатольевичу требовалось найти медицинскую карту того или иного больного и практически в то же время срочно сделать и распечатать спермограмму другого. Если при этом карта не находилась в течение двух-трех минут, а в спермограмме была допущена хотя бы малейшая опечатка, Данилов мог с невиннейшей улыбкой припоминать нерасторопность Зои и даже Кречетовой в течение всего оставшегося дня, а бывало – что и не одного. Неправоты со своей стороны доктор Данилов не признавал в принципе, и если оказывалось, что искомая в течение пятнадцати минут карта находилась у него на столе, он с невозмутимым видом продолжал прием пациента, не удостоив сбившихся с ног Зою и Ульяну Николаевну даже взглядом. Если кто-то начинал с ним спорить, Данилов становился сладко-язвительным, и спасения от его язвительности не было никакого. Доктор также никому и никогда не забывал даже малейших обид. Несмотря на все это, Зоя глубоко уважала Георгия Анатольевича за его поистине энциклопедические знания в области урологии и андрологии. Он был настоящим гурманом и истинным библиофилом в том, что касалось его специальности. Зоя знала, что у Георгия Анатольевича собрана настоящая библиотека книг по урологии и андрологии, причем в его коллекции были и настоящие антикварные экземпляры, выходившие на заре развития этих областей медицины. Кроме того, Георгий Анатольевич Данилов обладал тем, что в наше время принято называть жизненным стержнем, и хотя многие сотрудники отделения, начиная с самого Агеева, терпеть его не могли, Зоя понимала, что это человек по настоящему честный, преданный своим убеждениям и неспособный на предательство. Предательства Данилов не прощал никогда и никому. Женат он был четыре раза и все отделение давалось диву, как его последней жене удалось прожить с ним больше пятнадцати лет. Зоя уважала Данилова как врача, и как мужчину и ей нравилось, что ее работа в Центре началась рядом с этим человеком.