Лаборатория Доктора Зло. Ковид-19: тайна и ложь Америки

В чем опасность американских биолабораторий

Понятно, что микробиологи и вирусологи зачастую имеют дело с суперопасными микроорганизмами, поэтому нужны соответствующие методы защиты. По классу опасности существует 4 вида исследовательских лабораторий, в которых можно проводить исследования с патогенами. В общепринятой международной классификации используют аббревиатуру BSL, то есть Biosafety Level – уровень биологической безопасности. Соответственно, лаборатории подразделяются на BSL-1, BSL-2, BSL-3 и BSL-4. В лабораториях BSL-1 и BSL-2 можно работать с малоопасными микроорганизмам. В BSL-3 работают с микроорганизмами, которые могут вызвать серьезные и потенциально смертельные заболевания при вдыхании или другом контакте. Уровень BSL-4 является самым высоким уровнем мер предосторожности и касается работы с биоагентами, для которых нет доступных вакцин или методов лечения, и которые могут легко передаваться через аэрозоль и вызывать тяжелые или смертельные заболевания у людей. Это, например, вирусы натуральной оспы, Эболы, разного рода геморрагических лихорадок. Соответственно, здесь разный уровень средств индивидуальной защиты, сокращенно – СИЗ. В BSL-1 и BSL-2 это защитные халаты, маски, перчатки и можно дышать воздухом из помещения. В BSL-3 и BSL-4 все гораздо строже, сотрудники работают в защитных костюмах с так называемым положительным давлением. К ним подключены шланги, которые постоянно подкачивают воздух в костюм, чтобы разница давлений внутри костюма и снаружи в помещении не позволила микроорганизмам по воздуху попасть внутрь СИЗ. Соответственно дышат при этом не воздухом из помещения, а воздухом, прошедшим фильтрацию и обеззараживание.

Американская лаборатория уровня BSL-4 отличается от BSL-3 не только более жесткими регламентами, но и тем, что в ней разрешается работать только парами или большим числом сотрудников. Работа одиночек категорически запрещена из-за опасения их бесконтрольности. Запрет был введен после кражи в 2001 году одним из сотрудников НИИ медицины инфекционных болезней армии США споров сибирской язвы. Этот случай мы чуть ниже разберем подробнее. Да, и еще очень важно – уровни BSL-3 и BSL-4 – как раз те, где работают, в том числе, с биологическим оружием. Я бы назвал эти лаборатории «Бес-3» и «Бес-4».

Теперь оценим, сколько в мире лабораторий уровня BSL-4, так как это напрямую говорит о масштабах разработки военных программ в биологии. Ведь сегодня в такой лаборатории можно изучать вирус для науки, а завтра этот же вирус можно использовать для заражения населения. Так вот, в США таких сертифицированных центров – 13, в Великобритании – 8, в Германии – 4, по 3 – в Швейцарии и Австралии, по 2 – во Франции и Китае, по 1 – в Италии, Венгрии, Чехии. В России такая лаборатория всего одна – в новосибирском ГНЦ вирусологии и биотехнологий «Вектор». Кстати, одна из двух лабораторий в Китае находится в Уханьском институте вирусологии.

Особое беспокойство вызывают именно американские лаборатории BSL-3 и BSL-4, так как они принадлежат самым разным структурам – Пентагону, университетам, научным центрам и даже частным организациям. При этом, несмотря на исходящую от них потенциальную опасность, они не подотчетны правительству США. По данным Управления по подотчетности правительства США (GAO), «ни одно федеральное агентство, согласно ответам 12 агентств на опрос, не имеет задачи отслеживать общее количество лабораторий BSL-3 и BSL-4 в Соединенных Штатах. Это означает, что ни одно агентство не несет ответственности за определение рисков, связанных с работой этих лабораторий».

Другими словами, никто в точности не знает, над чем и как работают эти центры. А ведь для тайного создания биооружия такая непрозрачность исследований именно то что надо.

Посмотреть можно по ссылке: https://www.gao.gov/products/GAO-08-108T

Мировой сообщество прекрасно понимало в чем угроза бесконтрольных работ со смертельно опасными организмами и в 2001 году предприняло попытку заключить соглашение о контроле над такого рода «экспериментами». Однако из этого ничего не вышло, так как США наотрез отказались подписать такой документ. Мотивация при этом была достаточно странная, что Америка «не доверяет другим странам и хочет оставить в тайне свои работы над вакцинами». Впрочем, настоящая причина заключалась в другом – в это время в лабораториях США уже полным ходом шли эксперименты по созданию искусственных вирусов.

Лаборанты апокалипсиса

19 апреля 2002 года в патентной сфере США произошло необычное событие – патентование вируса. По заявке университета Северной Каролины был получен патент WO2002086068A3 на «Способы получения рекомбинантного коронавируса». Его авторами стали Кристофер М. Кертис, Бойд Янт и Ральф С. Барик (Kristopher M. Curtis, Boyd Yount, Ralph S. Baric). Ссылка: https://patents.google.com/patent/WO2002086068A3/en. Запомним эти фамилии, это пригодится.

Главный вопрос состоял в следующем – а что они вообще запатентовали? Дело в том, что параграф 101 главы 35 Свода законов США гласит, что все естественное, то есть созданное природой, запрещено для патентования. То есть, запатентованный вирус имел исключительно искусственную природу. Кстати, спустя полгода после патентования вируса, а именно в ноябре, в Китае впервые были зарегистрированы случаи опасного для жизни респираторного заболевания без установленной этиологии, которое потом классифицировали как упоминаемый выше тяжелый острый респираторный синдром (SARS). Который был вызван коронавирусом летучих мышей… Совпадение?! Возможно… А далее в патентной сфере происходит еще одно, требующее особого внимания, событие.

30 мая 2003 года по заявке 28 исследователей и Центров контроля и профилактики заболеваний (CDC) был получен патент US7776521B1, описывающий возбудитель тяжелого острого респираторного синдрома (SARS) и недавно выделенный коронавирус человека (SARS-CoV). Ссылка: https://patents.google.com/patent/US7776521B1/en.

В комментариях к патенту сказано, что «изобретение было сделано Центрами по контролю и профилактике заболеваний при правительстве США. Следовательно, правительство США имеет определенные права на это изобретение». На первый взгляд, речь идет об исключительно научном интересе – описании коронавирусов, механизме инфицирования и методах диагностирования. Но тогда в чем здесь интерес правительства США? Ответ дает описание к патенту:

«Ранее не было известно, что коронавирус вызывает тяжелые заболевания у людей, но был определен как основная причина заболеваний верхних дыхательных путей, включая простуду. Повторные инфекции у людей позволяют предположить, что иммунный ответ на коронавирусную инфекцию либо неполный, либо непродолжительный».

То есть, иммунная система не позволяет полностью обезопасить организм от первичного и повторного заражения, что гарантирует массовое заражение. А далее самое важное:

«Способность специфичных для животных коронавирусов вызывать тяжелые заболевания повышает вероятность того, что коронавирус может также вызывать более тяжелые заболевания у людей».

Другими словами, в Пентагоне, в Центрах контроля и профилактики заболеваний и прочих профильных структурах осознали стоящий за коронавирусами пандемический потенциал:

высокая заразность + тяжелое течение болезни = высокая летальность.

А раз правительство США является одним из правообладателей на эту патентованную «мутную коронавирусную историю», то оно может использовать ее по своему усмотрению без оглядки на авторов и на медицинское сообщество в целом. В том числе и на потребности Пентагона.

Однако ситуация еще более усугубилась в 2007 году, когда данный патент по заявке CDC и вовсе засекретили. Вполне вероятно, что в него были внесены некие изменения или дополнения, что допускается правилами Ведомства США по патентам и товарным знакам (USPTO). Причем они, вероятно, имели критически важный характер.

Благодаря этому патенту CDC имеет возможность контролировать проведение любых, в том числе и независимых исследований коронавируса. Такая монополизация интеллектуальной собственности на коронавирус чревата политическими и научными злоупотреблениями. Цели очевидны – иметь возможность тайного создания биологического оружия; отодвинуть конкурентов в изучении вирусной природы; получить еще один инструмент политического давления на страны с плохо развитой биомедициной и заработать денег на вакцинах и методах лечения. А теперь опять вернемся к моменту получения первого патента на вирус.

Почти в это же время, 11 июля 2002 года, после трех лет работы, исследователи Университета штата Нью-Йорк в Стони-Брук (SUNY), синтезировали вполне жизнеспособный вирус полиомиелита, который ранее, в 1979 году был полностью уничтожен в США. Значимость события в том, что вирус был создан с нуля из синтетической ДНК. Для вирусологии это стало «рубиконом» между чистой наукой и, нет – не открытием уровня Нобелевской премии, – а возможностью сотворить при помощи специальных знаний рукотворное микробное зло.

Сразу уточню, что работа была профинансирована Пентагоном якобы для того, чтобы установить, могут ли террористы осуществить подобное. Могут или нет – это мы тоже обсудим, а сейчас обратим внимание на то, что исследователи SUNY синтезировали данный вирус, используя всего лишь заказанные по почте образцы ДНК и описание генетических последовательностей из онлайновой публичной базы данных.

Научное сообщество неодобрительно покивало в адрес конструкторов вируса головами, сошлось во мнении, что вирус полиомиелита относится к простейшим, и особой опасности в этом якобы нет. Однако, если первый эксперимент всего лишь приоткрыл ящик Пандоры, другое аналогичное исследование распахнуло его настежь.

В 2017 году вирусологи из Университета Альберты в Канаде Дэвид Х. Эванс и Райан С. Нойс синтезировали полноценный вирус лошадиной оспы, который является «двоюродным братом» оспы натуральной, пандемии которой выкашивали человечество много веков подряд. Причем необходимые компоненты – 10 фрагментов синтетической ДНК – Эванс приобрел по почте в 2016 году у GeneArt, компании по синтезу ДНК, базирующейся в Регенсбурге (Германия), получив разрешение от офиса биобезопасности Университета Альберты. Последовательность генома конской оспы была опубликована еще в 2006 году, предлагая дорожную карту для возрождения вируса.

Создание вируса обошлось всего в 200 тысяч долларов. Проект Horsepox Virus (HPXV) был профинансирован частной компанией Tonix Pharmaceuticals Ltd. Его логика объяснялась желанием создать совершенную вакцину от натуральной оспы. Вопрос – зачем такая вакцина, если вирус оспы практически исчез с лица планеты? – остался без ответа.

Но в итоге получился такой вот биоконструктор:

ДНК по почте FedEx + дорожная карта по созданию вируса = вирус

И еще маленьких штрих к картине. Американские журналисты обратили внимание, что упомянутый исследователь Райан Нойс предпочитает носки с надписью «Сделай дерьмо». В части проблем для человечества ему это вполне удалось.

Ссылка: https://journals.plos.org/plosone/article?id=10.1371/journal.pone.0188453

В чем здесь опасность. Подобное исследование двойного назначения вызвало огромную озабоченность ученого мира. Эванса обвинили в создании «био-Франкенштейна» и называли «Уолтером Уайтом синтетической биологии» (отрицательный герой-ученый в сериале «Во все тяжкие»).

Создание вирусов в лаборатории заметно снизило порог осуществления биологической диверсии или развязывания тайной биологической войны. При этом выяснилось, что приобрести образцы синтетической ДНК на удивление легко. Данную сферу регулирует отраслевая группа «Международный консорциум по синтезу генов», которая взаимодействует с правительственными учреждениями для проверки заказов и покупателей. Но это не отменяет возможностей приобрести опасные образцы ДНК на черном рынке, в том числе и в западноевропейских странах.

И вот какие угрозы несет синтетическая биология в целом. Во-первых, это синтезирование исчезнувших и существующих вирусов. Не только вируса оспы, но и вируса Эболы, Нипах и тому подобных смертоносных патогенов.

Во-вторых, возможность превращения существующих опасных микроорганизмов в еще более опасные. В подтверждение этому в июне 2019 года три национальные академии США – наук, инжиниринга и медицины опубликовали большое исследование. По их данным даже существующие вирусы, такие как обычный грипп, можно так модифицировать в лаборатории, чтобы они смогут легко обойти иммунную систему человека и противостоять лекарствам.

В-третьих, появилась возможность искусственной мутации, то есть изменение генома вируса. В 2014 году исследователи обнаружили, что всего пять мутаций могут превратить птичий грипп в переносимый по воздуху вирус, что резко увеличивает риски заболевания.

В-четвертых, появилась возможность искажения или разрушения микробиома человека, то есть совокупности всех микробов, населяющих наши организмы. При этом полезные и необходимые микробы могут начать производить токсины, угрожающие организму. В последнем случае синтетическая биология стирает грань между химическим и биологическим оружием.

Суммируя можно сказать, что синтетическая биология заметно расширяет возможности создания нового биологического оружия и сокращает время на его создание. Ссылка: https://www.ncbi.nlm.nih.gov/books/NBK535866/

Могут ли террористы создать вирус-убийцу?

Смысл работ над давно известными и новыми патогенными микроорганизмами, то есть по факту разработку биооружия, Пентагон официально объясняет двумя моментами: первый – это борьба с биотерроризмом; второй – борьба с эпидемиями и пандемиями. Эти рассуждения от лукавого. На самом деле какой-нибудь, даже весьма квалифицированный и озлобленный на человечество биохимик или лаборант, смешав что-то в своих колбах, не получит ровным счетом ничего, и вот по каким причинам.

Что такое биотерроризм в нынешних условиях? Злокозненные патогены на дороге не валяются, их не разведешь на курином бульоне или на овечьей ферме. Это обязательно супероснащенные лаборатории уровня BSL-3 или BSL-4; это также ученые: микробиологи, генетики, врачи и ряд смежных профессий, а также мощное финансирование и государственная «крыша». У террористов таких лабораторий нет, равно как и у психов-одиночек. А для штатных исследователей есть регламенты, по которым нельзя просто так принести в лабораторию что-то свое и начать из этого получать нечто незапланированное. «Варить» же подобную «кашу» на дому или в гараже – это смертельный трюк для самого экспериментатора.

После вышесказанного, вы можете себе представить в качестве биотеррориста представителя Аль-Каиды или «Исламского государства»1? Вряд ли. Можно вспомнить про не столь давнюю неудавшуюся провокацию с химическим оружием в Сирии, когда боевики, по причине отсутствия элементарных химических познаний, вместо мирного населения перетравили друг друга. Поэтому биотерроризм в нынешних условиях – это удел немногих стран НАТО и, в первую очередь, США.

Новейшая история знает только один факт применения биотерроризма с применением высоких технологий со стороны одиночки-социопата. В 2001 году Брюс Айвинс – ученый из уже упомянутого НИИ медицины инфекционных болезней армии США сумел вынести из лаборатории BSL-4 споры сибирской язвы и начал рассылать их американским политикам. Несколько человек погибло, но тогда эпидемию удалось предотвратить. Незадолго до планируемого ареста Айвинс покончил с собой.

Кстати, только лабораторий BSL-3 и BSL-4, квалифицированных вирусологов и биохимиков для синтеза вирусов недостаточно. Также необходим доступ к самым высоким биотехнологиям, включая вычислительную молекулярную биологию. Если получить различные ДНК и их фрагменты на самом деле не так сложно, то доступ к дорожным картам, то есть методологии по созданию микроорганизмов – это удел избранных и проверенных. Не надо представлять, что подобная дорожная карта – это нечто популярного кулинарного справочника, который можно купить, и по рецептам которого можно что-то «взвесить, смешать, как-то обработать и получить желаемое». Это куда более высокоинтеллектуальный продукт. И здесь мы подходим к очень важному – а кто держатель подобного уровня знаний?

Главный по конструированию вирусов

При Национальном институте здоровья (NIH) США, который являет собой крупнейший биомедицинский исследовательский центр в мире, есть Национальный центр биотехнологической информации (The National Center for Biotechnology Information – NCBI). Ссылка: https://www.ncbi.nlm.nih.gov/home/about/mission/

Его прямыми функциями является:

– создание автоматизированных системы для хранения и анализа знаний о молекулярной биологии, биохимии и генетике;

– содействие использованию таких баз данных и программного обеспечения исследовательским и медицинским сообществом;

– координация усилий по сбору биотехнологической информации на национальном и международном уровнях и проведение исследований передовых методов компьютерной обработки информации для анализа структуры и функций биологически важных молекул.

Несущее основную научную нагрузку отделение вычислительной биологии (Computational Biology Branch) проводит фундаментальные и прикладные исследования в области вычислительных, математических и теоретических проблем молекулярной биологии и генетики, включая анализ генома, сравнение последовательностей, методологии поиска последовательностей, макромолекулярную структуру, динамику и взаимодействие, а также… внимание: предсказание структуры и функций.

Другими словами, такой инструментарий позволяет заранее программировать структуру и функции вируса. В том числе, способных подавлять защитные силы организма или направлять их против него. Кстати, так называемый «цитокиновый шторм», который убивает многих больных COVID-19, как раз из этой оперы.

Глава 3.

Предыстория «короны»

Любому из нас в спокойной обстановке свойственны безмятежность и доверие, поэтому зададимся вопросом – были ли накануне пандемии какие-то предначертания, подобно расправившей на небосклоне свой хвост злой кометы или другие подозрительные события, к которым надо было внимательно присмотреться? Ведь появление коронавируса нам пытаются объяснить его как бы естественными мутациями, глобализацией, возросшими неконтролируемыми миграционными потоками, неразборчивым и неуемным аппетитом китайцев…

Хотя на самом деле были на небосклоне и злая комета, и даже не одно тревожное предзнаменование, но мало кто обратил на них внимание. Были настораживающие публикации в научных изданиях об опаснейших биологических экспериментах, и о непредсказуемой траектории распространения созданного в лаборатории химерического коронавируса летучих мышей. Была информация и о крайне подозрительных исследовательских программах. А сейчас я потревожу ваше настроение и скажу – увы, но COVID-19 в пандемическом плане не одинок. Есть и еще один зловредный микроб, куда более смертоносный, который в активно-тлетворном состоянии ждет своего часа в хранилище-морозильнике Центров по контролю и профилактике заболеваний США (CDC) в Атланте. Причем его штамм есть только у американцев и в этом заключается большая опасность, так как нет никаких проблем вбросить его в человеческую популяцию, объявив его как новую форму природного птичьего или свиного гриппа. А если чуть модифицировать методом синтетической биологии, то и вообще не будет никаких подозрений. Так что за вирус?

Второе пришествие «испанки»

Лето 1997 года, американский берег Берингова пролива, вечная мерзлота и вечный покой. Всю ночь на богом забытом старом эскимосском кладбище периодически вспыхивают странные дрожащие огни. А на неприметной могиле с горящим трухлявым крестом разбрызгивает искры и пламя огромный костер. Вокруг неясные тени с кирками и лопатами.

Затем в прогретую огнем землю вонзается заступ, и работа в братской могиле-морозильнике закипела. Прочь поврежденные временем кости из поверхностного слоя, ведь нужен самый нижний, хорошо сохранившийся труп. И вот оно – тело молодой эскимоски, в волосах которой видны сохранившиеся красные ленты. Садовые ножницы вгрызаются в ее замерзшую плоть, человек с навыками профессионального маньяка кричит: «Эврика!» и извлекает куски легкого.

Все это до крайности было похоже на зловещий сатанинский ритуал. По сути, это так и было. Именно в таких мрачных декорациях по заказу Института патологии вооруженных сил США успешно осуществилась вторая попытка добыть штамм вируса «испанки» – пандемии гриппа, убившей в 1918—1919 годах, по разным оценкам, от 50 до 100 миллионов человек. Болезнь была коварная и скоротечная. По воспоминаниям очевидцев, «утром человек был здоров, а к вечеру захлебывался кровью». Кстати, жертвой «испанки» в 1919 году стал Яков Свердлов – председатель ВЦИК, на тот момент во власти в Советской России второе лицо после Ленина.

Этот вирус считался утерянным, так как с момента той пандемии он больше себя никак не проявил. Главным энтузиастом поиска вируса «испанки» стал микробиолог Йохан Халтин (Johan Hultin). У него была и первая попытка раздобыть эту законсервированную в вечной мерзлоте смерть. В 1949 году он изучал микробиологию в Университете Айовы и искал тему для своей диссертации. Узнав мнение одного вирусолога, что вирус гриппа 1918 года может быть найден в телах жертв, захороненных в вечной мерзлоте, он загорелся идеей найти тот самый смертоносный микроорганизм.

Ему удалось получить доступ к церковным записям из поселений Аляски, датированных 1918 годом, которые зафиксировали убийственные следы пандемии и информацию о захоронениях. Халтин остановил свой выбор на небольшой деревне эскимосов-инуитов Бревиг-Мишен (Brevig Mission), расположенной на полуострове Сьюард (Seward Peninsula) на берегу Берингова пролива, то есть, прямо напротив России. Там вечная мерзлота, и там «испанка» отличилась в полной мере, убив с 15 по 20 ноября 1918 года 72 из 80 жителей деревни. То есть, 90%! Очень страшный результат, причем за очень короткое время. Все жертвы упокоились в одном общем захоронении на холме рядом с деревней. Кстати, хоронили их шахтеры, имевшие опыт вскрытия грунта в вечной мерзлоте при помощи особого подогрева.

Ссылка на интересные фото: https://www.si.com/more-sports/2020/05/27/johan-hultin-the-virus-hunter. Человек с садовыми ножницами на снимке – это микробиолог Йохан Халтин.

Могила-морозильник оставалась нетронутой в течение 33 лет, пока в 1951 году Халтин не получил разрешение у местных властей на ее раскопки, объяснив это чрезвычайной важностью для науки. В итоге он сумел извлечь из останков нескольких захороненных легочную ткань, однако довезти вирус в жизнеспособном состоянии до лаборатории ему не удалось – подвело отсутствие как таковых мобильных морозильников. Свою идею-фикс он отложил на целых 46 лет.

В 1997 году этому неугомонному фанату убийственного микроба попалась на глаза научная статья в журнале Science: «Первоначальная генетическая характеристика „испанского“ вируса гриппа 1918 года». Ее автор – Джеффри Таубенбергер, молекулярный патолог из Института патологии вооруженных сил США, тоже активно интересовался «испанкой» и вместе с группой сотрудников разработал метод выделения генетического материала из вирусов. В поисках патогена этот военный микробиолог исследовал ткани двух военнослужащих, умерших во время пандемии 1918 года. Недостатком его поисков было то, что он искал не в вечной мерзлоте, хотя ему и удалось расшифровать часть генома данного микроорганизма.

Халтин предложил свои услуги, и на этот раз ему улыбнулась, с позволения сказать, «удача». Дальше вы знаете: на глубине 7 футов в той самой могиле на Аляске он обнаружил хорошо сохранившееся тело молодой женщины, которую он назвал «Люси», из которого он извлек легочную ткань. Теперь новые методы консервации позволили довезти в целости и сохранности этот смертоносный образец до военной лаборатории. Хоть вирус опять не был жизнеспособен, но он сохранил в целости свою структуру. Но находка, на данной стадии представляющая в плане микробиологии пока лишь археологический интерес, попала к тем самым людям, которые были в состоянии опять превратить ее в абсолютное зло.

Как думаете – почему поисками «испанки» заинтересовался именно Институт патологии вооруженных сил США, а не службы эпидемиологического надзора? Ответ прост – сам вирус попросту исчез, никакой опасности уже не нес, однако как биологическое оружие он представлял огромный интерес. В первую очередь военных микробиологов интересовала причина столь высокой вирулентности «испанки», то есть, ее заразности и смертности. С этой целью, получив от Халтина законсервированный вирус, в 1999 году им удалось секвенировать, то есть описать наиболее интересную часть его генома, а именно – гемагглютинин (НА). Это поверхностный белок, ответственный за проникновение вируса в здоровую клетку и ее заражение. В 2000 году они секвенировали другой поверхностный белок, ответственный за развитие инфекции – нейраминидазу. Весь геном вируса 1918 года содержит восемь генных сегментов, и был полностью секвенирован к 2005 году.