Формула от смерти

Странно. Может мне это приснилось?

Закрываю дверь, оборачиваюсь… и от неожиданности подскакиваю на месте. В нескольких шагах от меня стоит Вальнар, пристально смотрит на меня.

– Как спалось? – его голос ничего не выражает, но глаза продолжают меня сканировать.

Зачем так пугать?

– Нормально…

По спине пробегают мурашки, и меня невольно передергивает. Он усмехается и отводит взгляд, принимаясь разглядывать комнату. Мне до сих пор не вериться, что он Колдун. Всегда представлял, что они одеты в мантии до пола и носят длинные бороды. Но Вальнар выглядит как обычный мужчина. Лицо выбрито, а одет он, практически, так же, как и я, только на ногах кроссовки.

– В мантии жарко и неудобно. А за бородой нужен уход, а у меня нет времени, – отвечает на мои мысли так обыденно, словно я его вживую спросил.

Меня это уже раздражает. Чего это он заходит в мою голову, как в свой дом?!

– Может, хватит читать мои мысли!

Он никак не реагирует, продолжает разглядывать комнату. Затем подходит к шторе, закрывающую собой всю стену, и сдвигает её влево. Моим глазам открываются небольшое, практически вжавшееся в угол, окно, с куском чёрного неба и леса за ним, и справа от него, обрамленное деревянной толстой рамой, зеркало во весь рост. Как только Колдун отпускает штору, на люстре сами по себе по очереди загораются свечи.

– Скоро ужин. Я за тобой зайду, – лаконично бросает Вальнар и кладет на кровать, неизвестно откуда взявшиеся такие же, как у него, кроссовки и носки, и исчезает.

Не знаю почему, но я никак не реагирую на его исчезновение. Либо я уже свыкся с тем, что Вальнар – Колдун, и от него можно ожидать чего угодно. Либо до меня все еще не дошло, что он не только читает мысли, но и умеет телепортироваться. И да, зажигать свечи силой мысли…

Что еще он может?

Натянув на ноги носки и кроссовки, подхожу к зеркалу.

Воу! Это странно…

Из зеркала на меня смотрит Вальнар, только его молодая и более лохматая версия с короткими волосами. То, что мы одинаково одеты, делает нас еще больше похожими, только в ухе у меня нет серьги.

По позвоночнику пробегают мурашки. Встряхиваю головой, чтобы избавиться от наваждения, хотя прекрасно понимаю, что это моё отражение, а не какая-то иллюзия.

Как я раньше не замечал, что мы с Колдуном так похожи? Неудивительно, что Инара хотела меня убить. Может, она думала, что я Вальнар. Но почему я на него так похож? Может, он поменял свою внешность? Он же Колдун. Но зачем ему это делать? Или это совпадение?

Провожу рукой по волосам. Отражение, повторив мои действия, становится ещё более лохматым и, не знаю почему, мне становиться смешно. Усмехаюсь и, ещё больше взъерошив волосы, отворачиваюсь от зеркала.

Вальнар, конечно, крут со всеми своими колдовскими примочками, но как-то не хочется быть на него похожим.

От неожиданности я подскакиваю. Передо мною стоит Колдун и спокойно смотрит на меня. Опираюсь спиной о зеркало и скрещиваю руки. Сердце так и готово выскочить из груди, но я делаю вид, что он меня не испугал. Он явно решил сегодня добиться моего инфаркта…

– Пошли в столовую, нам надо всё обсудить, – голос мрачный и строгий, не терпящий возражений.

Он поворачивается и выходит. Я следую за ним.

Глава 20

В этот раз Вальнар указывает мне на место справа от себя. Он усаживается на стул и, наполовину расстегнув замок толстовки, смотрит на меня, ожидая пока я сяду. Мне хочется сделать что-то неожиданное, как в прошлый раз, но я знаю, что это безрассудство, хотя нет, скорее тупо. К тому же, нет никакого желания снова напороться на кол в яме. Лучше уж наконец-то выслушать Колдуна и разобраться во всем.

Я сажусь на указанное мне место. В этот момент в комнату плавно входит Гева с двумя подносами в руках. Длинная юбка тихо шуршит по полу. Она ни разу не смотрит на меня, только молча ставит один из серебряных подносов передо мной, другой перед Колдуном и встаёт рядом, устремив на Вальнара демонстративно послушный взгляд преданной слуги.

Чувствую себя не в своей тарелке. Не знаю, как мне вести себя, что мне делать, что говорить. Во-первых, я до сих пор не знаю кто такая Гева. Не похоже, чтобы она была Колдуньей, но и слугой ее тоже не назовёшь. Может она жена Вальнара? Тогда это частично объяснило бы ее странное поведение. Но в то же время, у них нет такой близости, как у супругов – она только выполняет всю работу по дому, а Колдун ей приказывает. И видно, что ей это не нравится. Тогда все-таки слуга?

Во-вторых, если я в другом Мире, то и правила, наверное, здесь другие. Как мне себя вести, если я не знаю какое поведение правильное? Вроде Вальнар практически никак не отличается от людей в моем Мире, но в то же время остальные ведут себя по-другому: и Инара, и Гева. Может и от меня требуется какое-то особенное поведение?

И, в-третьих, я все еще совершенно не понимаю, зачем я в этом Мире. Что означает, что я наследник. Как это выражается? Чем я отличаюсь от других? И смогу ли я отказаться от этой роли и вернуться домой?

Вальнар, будто чувствуя мою скованность, показывает Геве рукой, чтобы та вышла. И она повинуется, выходит, закрыв за собою дверь.

– Руслан, я уже говорил, что ты станешь Колдуном. И это не я выбрал тебя на эту роль, – Вальнар больше не делает вид, как будто ему плевать на меня, как он делал это раньше. Голос у него серьёзный, руки сцеплены, а взгляд устремлен на меня. – Я, конечно, понимаю, что всё это похоже на бред, и ты мне не веришь. Но у тебя просто нет другого выбора. Мне не получится тебя отправить обратно в твой Мир, так как ты скоро сам не захочешь туда возвращаться…

В смысле не захочу?!

По спине, уже который раз за день, пробегают мурашки.

Как это «не захочу туда возвращаться»? Он, что, сотрёт мне память?

Перед глазами встаёт картинка, как Яна целуется с Колей. Затем, как я дерусь с Колей. Как я смотрю на фотографию мамы, гадая, где же находится мой отец, и знает ли он о моем существовании.

А может, все-таки будет лучше, если он это сделает?

– Руслан, я не собираюсь стирать тебе память. Я бы мог это уже давно сделать, если бы захотел. Но это ни к чему, – он расцепляет руки и раскладывает перед собой содержимое подноса. – Руслан, – отрываю взгляд от стола и смотрю ему в глаза, – ты ведь сам уже понимаешь, что у тебя нет причин возвращаться обратно.

После его слов внутри что-то обрывается, а его спокойный, даже чуть ласковый тон, только прибавляет убедительности его речи, не давая мне засомневаться.

– У тебя нет родителей. Яна любит другого, а Коля не считает тебя своим другом и никогда не считал, – каждое слово отдаются глухой болью внутри, и он это видит, но продолжает говорить, будто хочет, чтобы я еще раз убедился в том, что уже и так прекрасно знаю: – Так зачем тебе возвращаться? Ты им никогда не был родным, они с тобой дружили из жалости, хотя ты им открывал всё своё сердце. Ты уверен, что они будут рады твоему возвращению?

Я знаю, что Вальнар совершенно прав – рад мне дома никто не будет. Я думал, что мы с Колей друзья, но он разрушил нашу дружбу, как карточный домик. Он показал всю ненависть, которую ко мне питает, сказал всё, что он чувствовал и думал, находясь рядом со мной. Может быть, мы с ним и помирились бы, но не было бы это очередной жалостью ко мне?

А Яна… Может, насчёт неё Вальнар не прав. Может, она будет рада моему возвращению… Но только нужно ли оно мне? Нужно ли мне снова смотреть, как она гуляет с Колей, целуется с ним, смотрит на него влюблёнными глазами? И нужно ли это ей, ведь когда-нибудь она поймёт, что я в неё влюблён… Она будет смущаться в моём присутствии, чувствовать себя скованной, перестанет со мною общаться как с другом, и будет смотреть на меня с жалостью и сочувствием…

Неужели Вальнар прав, и меня ничего не держит в том мире?

– Вот и прекрасно, –Вальнар явно снова бесцеремонно почитал мои мысли, – раз мы всё решили, – он придвигает себе тарелку и берёт ложку, – значит можно приниматься за ужин, а то он уже остыл…

Мой желудок сразу же реагирует на слова Колдуна. И, хотя аппетита нет, голод дает о себе знать. Мне ничего другого не остаётся, как начать есть то, что лежит передо мною.

Глава 21

– Завтра я введу тебя в курс дела. А сейчас иди спать.

Дверь в мою комнату сама по себе открывается, приглашая внутрь, но я не двигаюсь с места, смотрю на Вальнара.

– Руслан, – он берёт меня за плечи и заглядывает в глаза. Он больше не напоминает того холодного и равнодушного Колдуна, что встретил меня, скорее близкого друга, который пытается поддержать в трудную минуту. – Я понимаю, с этим трудно свыкнуться. Сначала тебе будет казаться, что это тюрьма, но потом ты привыкнешь. Поверь мне, ты не пожалеешь, что оказался здесь.

Как можно привыкнуть к тюрьме?

Он отпускает мои плечи и исчезает. Но в голове так и крутятся его слова: «Ты не пожалеешь, что оказался здесь». Вхожу в комнату и, закрыв дверь, опираюсь на неё. На душе пусто, и эта пустота отдаётся болью, как будто от меня оторвали большой кусок. Подойдя к кровати, заваливаюсь на неё и устремляю взгляд в потолок.

Вальнар сказал, что я не смогу вернуться…

Я больше никогда не увижу детский дом. Не увижу, ставшую мне по-своему дорогой, Людмилу Александровну, которая заботилась о мне и опекала с материнской заботой. Больше не приду на тренировку. Не услышу шутливые окрики Виктора Николаевича. Не окажусь на ринге. Больше никогда не встречусь с Колей. И Яной.

И самое ужасное, что я согласен с Вальнаром. Мне незачем туда возвращаться. Я знаю, что вся моя жизнь была там, что расставаться с ней будет больно. Но какая у меня там была жизнь? До восемнадцати лет я должен жить в системе. У меня практически нет свободы выбора, и каждое действие контролируется Людмилой Александровной, так как она отвечает за меня. Мой лучший друг в глубине души меня ненавидит. А Яна никогда меня не любила. Так зачем мне возвращаться? Разве кто-то меня ждет? Мое счастье было лишь иллюзией…

А здесь все по-другому. Я что-то значу. Предо мной раскрывается неизведанный путь, любопытный и интересный. Разве я не должен без раздумий отбросить свое прошлое и идти к новому будущему? Ведь это мой шанс.

Но перед глазами все равно стоят картины из прошлого, которые я должен буду стереть из своей памяти, убрать подальше, чтобы не было больно. Чтобы начать жизнь в новом Мире с чистого листа, ничего не должно помешать мне. Но так ли это просто убрать эти воспоминания из головы, если они дороже мне всего на свете. Даже если в них есть не только хорошее, но и плохое.

***

Когда я перешёл в седьмой класс, в детском доме появилась Яна. В первый раз я ее увидел, когда она, забившись в угол подоконника, плакала. На ее левой щеке розовел свежий шрам, короткие русые волосы в беспорядке спутались на голове, а ясно-голубые глаза были все красные от слез. Как только я ее увидел, то сразу поразился ее красоте, а внутри что-то сжалось при виде ее слез. Я сразу понял, что она новенькая в детском доме, но я не знал почему она попала сюда. Повинуясь внутреннему порыву, я подошел к новенькой.

– Почему плачешь? – выдал слишком по-детски и наивно.

Девочка посмотрела на меня и никак не ответив, отвернулась и оперлась лбом на стекло. Я почувствовал неловкость, ведь я совершенно не знал, что можно ей сказать, чтобы успокоить. Поэтому с секунду постояв, ушел.

Следующий раз я встретил ее в столовой. Она сидела одна, уставившись в тарелку, не трогая пищу. И снова я решил присоединиться к ней. Я поздоровался, но она только отвела взгляд. Больше мы не разговаривали, но я каким-то образом понял, что девочке легче от моего присутствия. Так я и продолжил скрашивать ее одиночество – в школе, столовой, по пути в школу и обратно в детдом, на мероприятиях, пока она не стала отвечать на мои вопросы, разговаривать со мной. Со временем она повеселела и стала более общительной.

Сначала Коля равнодушно отнесся к Яне. Он совершенно не понимал, зачем я с ней ношусь, как курица со своим яйцом. Но я не реагировал на насмешки друга. Я никак не мог объяснить ему, что я к ней чувствую. Поэтому просто отмахивался от него и продолжал помогать Яне освоиться. Она училась в параллельном классе, поэтому часто уроки у нас заканчивались в одно время, и мы возвращались вместе. Коля не сразу привык к ее молчаливому обществу, но, когда Яна стала более открытой и разговорчивой, он стал все больше уделять ей внимания. Дошло до того, что Яна стала участвовать практически во всех наших с Колей вылазках, прогулках и встречах. Нам было хорошо втроем. И моя жизнь была идеальна…

Пока в девятом классе Коля не сел рядом со мной перед уроком и, выдержав непривычно долгую напряженную паузу, выдал:

– Я встречаюсь с Яной.

Возможно, он догадывался, что я чувствовал к ней, но каждый раз, когда намекал об этом или напрямую спрашивал, я отнекивался или бросал что-то вроде «она мне только подруга». Поэтому, когда он признался мне и внимательно посмотрел на меня, я понял, он ждет от меня возражений. Я понял, что несмотря ни на что, он готов расстаться с ней, если я признаюсь в своих чувствах. Но я не признался. Я как-то наигранно отшутился, и Коля поверил мне и успокоился.

И тогда началась новая полоса наших отношений – меня, Яны и Коли. Заработала система – третий лишний. Пока я был на тренировках, они проводили время вместе и стали близки. У них появились свои темы для разговора, о которых я ничего не знал. Когда они целовались или обнимались, я чувствовал себя ужасно неловко, хотя в этом не было ничего сверхъестественного, ведь я не в первый раз видел, как мой лучший друг целуется с девушкой. Но Яна не была просто девушкой…

И я стал избегать их совместного общества. Мы с Колей могли быть лучшими друзьями только вдвоем, так же, как и с Яной, я мог быть собой только без Коли.

Вальнар

Что-то падает, резко выводя меня из воспоминаний. Невольно вздрогнув, оборачиваюсь на шум. Ясно. Гева нарочно уронила кочергу, чтобы привлечь моё внимание. А я даже и не заметил, как ушёл в себя…

Встаю и, отогнав от себя остатки воспоминаний, направляюсь в свою комнату. Только Гева не планировала так просто меня отпустить – она возникает на моём пути. Подходит ко мне и, прижавшись всем телом, проводит пальцами по моему лицу.

– Что тебе? – отодвигаю её от себя.

Она кокетливо надувает губки и, проведя подушечками пальцев по моему плечу, отвечает:

– Как будто не знаешь?

А как же не знать? Но у меня нет настроения, да и воспоминания все еще дают о себе знать неприятным давящим грузом, словно хотят, чтобы я с ними до конца разобрался. Не забывал о них.

– Не сегодня… – избавляюсь от её рук и отхожу. Замечаю, что это её оскорбляет.

– Может мне тогда заглянуть к Руслану… – насмешливо бросает, нарочно провоцируя меня, – Как ты думаешь, он будет рад?

Знаю, что она всего лишь дразнится, но меня охватывает настолько сильный порыв ярости, что я не сдерживаю себя. В мгновение оказываюсь перед Гевой и, прижав её к стене, говорю сквозь зубы:

– Не смей даже подходить к его комнате, ясно? – меня распирает от злости. Хочется задушить эту змею… – Ты меня поняла?

– А то что? – по её лицу видно, что её испугало резкое изменение настроения, но она знает, что ничего кроме боли я ей сделать не могу. Затем она смеется. Смеется истеричным и диким смехом, который невольно вызывает мурашки по коже. Я мгновенно остываю. – Что ты мне сделаешь? Что?

Сколько раз между нами повторялся этот разговор и всегда одно и то же. Как это надоело. Она сошла с ума.

Отпускаю ее и отхожу. Внутри смешиваются жалость с неприязнью, которые, присоединяясь к ее смеху, ужасно раздражают. Повинуясь желанию ее заткнуть, я мысленно посылаю в неё пару кинжалов и телепортируюсь, оставляя ее, корчиться от боли.

Глава 22

Мы сидим в большой комнате похожей на кабинет. Пол застилает бардовый ковер без какого-либо рисунка или узора, окон нет. Единственное, что освещает помещение – огонь из большого камина и свечей на люстре. На стенах висят пять портретов незнакомых мне мужчин, под каждым из них написаны имена и даты. Наверное, это знаменитые люди этого мира. Посреди комнаты, прямо под люстрой, стоит письменный стол вишнёвого цвета. За ним примостился стул, обитый темно-зеленой тканью, с высокими подлокотниками и резной спинкой, на нем расположился Вальнар. Перед столом устроились два кресла, на одном из которых сижу я.

Колдун сидит, сложив руки, и, немного нахмурившись, смотрит на меня. Сегодня он снова приходил за мной, чтобы проводить до столовой – наверное, пасёт меня, чтобы я снова не сбежал. За столом мы совершенно не разговаривали, мне показалось, будто он что-то вспоминал. Он ничего не видел вокруг себя и был поглощен в свои мысли. Но мне самому не хотелось разговаривать, так что я не особо насчет этого расстраивался. До сих пор у меня внутри пустота, и хочется только закрыться в отдельной комнате и сидеть, не о чём не думая.

Наконец-то, Вальнар прерывает молчание:

– Сейчас я попытаюсь ввести тебя в курс дела. Если будут вопросы, задашь их потом. Итак, возможно, я тебя сейчас запутаю, но этот Мир изначально назывался Землею, пока люди населяшие его не узнали о существовании нашей Земли. Они прозвали наш Мир Иноземием. Хотя для нас с тобой именно этот Мир иноземие.

Он был прав, он меня запутал. Я с секунду перевариваю сказанное им.

– То есть наша Земля тут называется Иноземием?

Кивает.

– А этот мир просто Земля, как у нас? Значит, она похожа на мой Мир? Ну… то есть на планету Земля?

Колдун на секунду задумывается, затем, чему-то улыбнувшись, отвечает:

– Про географию этого мира поговорим потом, а сейчас немного истории, – он встаёт и подходит к одному из портретов, на котором изображен красивый молодой человек, с пронзительным и холодным взглядом: – Это Метран – первый в этом Мире Колдун. Никто не знает, как он здесь оказался. Он никому об этом и не рассказывал. Метран захватил этот замок и сделал его наследием Колдунов. А это Боланд, – Вальнар указывает на следующий портрет, лицо с жестокими глазами и грубыми чертами, изображенного на нем человека, сразу же образует отрицательное впечатление о нем, – он был телепортирован сюда Метраном, чтобы стать наследником колдунов…

– Если они были телепортированы сюда из моего мира, почему у них такие странные имена?

Вальнар усмехается моему вопросу, отходит от портретов и встает передо мною.

– Нам были даны новые имена, чтобы людям этого мира было легче их выговаривать, а также, чтобы мы могли стать частью этой Земли… и чтобы ничего не связывало с прошлым.

– Значит, у меня тоже будет новое имя?

Колдун, задумавшись, смотрит на меня и стучит пальцами по столу:

– Посмотрим… – и он снова задумывается, забывая о том, что я нахожусь здесь и смотрю на него.

В конце-концов, мне становится неловко. Что мне делать? Позвать его или просто выйти из комнаты? Прерывать его размышления как-то совсем не хочется.

Только спустя несколько минут он выходит из состояния задумчивости и продолжает:

– Всего Колдунов было пять: Метран, Боланд, Эгерод, Секор и Димиорий. Я шестой. И ты будешь соответственно седьмым. Я должен обучать тебя. Теперь я твой наставник и учитель.

– Вы будете учить меня колдовству?

Он, игнорируя мой вопрос, подходит к двери.

– Пошли.

Глава 23

Я уже запутался в многочисленных пройденных нами коридорах, но мы продолжаем идти. Вальнар ничего не говорит, а я не решаюсь задать вопросы, интересующие меня. Мне до сих пор непонятно, зачем телепортировать наследников Колдунов, если можно найти их на этой Земле? Или здесь нет мужчин? Почему именно меня выбрали на эту роль? Чем я отличаюсь от других?

Неожиданная догадка приходит в голову, ошеломляя меня настолько, что я останавливаюсь. В голове всплывают слова Вальнара «… и чтобы ничего не связывало с прошлым». Холодок пробегает по спине, оставляя за собой дорожку из мурашек.

Ну, конечно! Меня ничто не держит в моем Мире, поэтому я был выбран. Мне просто не захочется сбежать обратно…

– Руслан, если хочешь всё узнать, а не стоять столбом и строить догадки, то советую тебе поторопиться.

Вздрогнув от неожиданности, я поднимаю взгляд на Колдуна, его лицо ничего не выражает.

– Может, хватит читать мои мысли?

Меня это уже раздражает. Неужели теперь нельзя подумать без того, чтобы он всё узнал?

Он снова игнорирует мои слова и, отвернувшись, продолжает идти.

Нет, ну это нормально? Перетащил меня в этот Мир, не спросив моего разрешения. Читает мои мысли. А я должен ходить, как послушный пёсик, и делать, что он захочет. Вот ещё!

– Руслан, прежде чем сделать что-то, тридцать раз подумай, а затем ещё тридцать раз, чтобы не сделать глупость! – он так и продолжает идти, даже не повернув головы в мою сторону, пока говорит.

Вот и начались наставления на путь истинный. Вошёл в роль наставника, которая ему, видимо нравится.

Как бы меня не раздражали его наставнический тон и беспардонное чтение мыслей, я вынужден признать, что он прав. Еще одно такое бегство я просто не переживу. Если я хочу уйти, то я должен как следует изучить это место и этот мир, а без Вальнара я не справлюсь. Да и уходить я пока не собираюсь.

***

– Вот мы и пришли, – говорит Вальнар тоном экскурсовода, открывая небольшую железную дверь. Он ждёт, пока я пройду внутрь, затем заходит следом.

Комната оказывается огромной настолько, что я не вижу того, что находится в дальних углах комнаты, хотя помещение освещено огромной люстрой с большим количеством горящих свечей.

В центре комнаты стоит дверь. Она ничем не отличается от других дверей в этом замке, такая же деревянная и без узоров, вместо ручки кольцо, но все же создается ощущение, что она самый главный предмет в этой комнате – стоит в центре на невысоком пьедестале и выглядит как новая, ни единой царапинки или пылинки. С каким почётом он относится к какой-то старой двери. Чем она примечательна?

– Это портал в Коландур, – Вальнар подходит к двери и проводит по ней ладонью. Его взгляд становится каким-то странным и совершенно непонятным для меня, словно он снова что-то вспомнил, и эти воспоминания давят на него.

– Коландур?

Он отвлекается от своих тяжелых мыслей и убирает руку с двери. Поворачивается ко мне и отвечает:

– Коландур – это временное обиталище колдунов после передачи замка наследнику. И там они обитают, до тех пор, когда не будет изобретено средство к обретению бессмертия.

Что-то я вообще не понял. В смысле они что, уходят туда и ждут, пока не изобретут эликсир молодости?

– Не совсем, – как ни в чем не бывало отвечает на мои мысли Вальнар. – Эликсир молодости невозможно сделать, у нас другой способ обретения бессмертия. Но это я тебе позже расскажу. Сейчас ты не поймёшь…

Колдун направляется к дальней стене комнаты, я следую за ним. Мы подходим к небольшому столу, стоящему впритык к стене. В глаза сразу же бросается не больше головы взрослого человека прямоугольное зеркало, обведённое чёрной деревянной рамой с непонятными мне надписями. Самое странное, зеркало словно впитывает в себя свет – настолько оно темное, а ведь оно должно хотя бы частично отражать свет свечей на люстре.

– Первое, что мы должны сделать, – он указывает на небольшую медную посудину, похожую на блюдо, всю в тёмных пятнах, – это раскрыть твой Дар.

Вальнар говорит спокойно, но в то же время слышится какая-то торжественность, от которой мне становится неловко, так как я совершенно ничего не понимаю.

О чём он говорит? Какой ещё Дар? Дар к чему и зачем?

Колдун, не обращая внимания на моё замешательство, подходит к блюду, закрывает глаза и, проведя по нему рукой, что-то тихо шепчет. Когда Вальнар убирает руку, посудина меняет цвет – из грязно-медного постепенно становится золотой.

– Подойди сюда, – произносит Колдун, не отводя глаз от блюда.

Как завороженный, я подхожу к нему, не сводя глаз с волшебной посудины. Вальнар резко поворачивается ко мне и, схватив за руку, придвигает меня ближе к столу.

– Сейчас будет больно… – с этими словами, он берёт со стола небольшой кинжал.

Глава 24

Не успеваю я среагировать на его слова, как он проводит по моей ладони лезвием кинжала. От неожиданности я вскрикиваю, пытаюсь высвободить из хватки Колдуна руку, но он, не дав мне этого сделать, придвигает меня ближе к столу так, чтобы моя рука находилась прямо над блюдом. Кровь кажется чёрной во мраке. Она стекает по моей руке и бурыми каплями расплывается по посудине, и только когда она покрывает всё дно, Вальнар отпускает меня.

Я непроизвольно хватаю руку с порезом, пытаясь ладонью остановить кровь, но глаз с блюда не свожу. Вальнар проводит рукой над ним и, что-то быстро прошептав, отступает, открывая мне обзор. И ничего не происходит. Только кажется, что в комнате стало немного темнее.