Дисторшн

Кирилл Сафонов

Дисторшн

ВМЕСТО ПРОЛОГА

История, которая будет здесь рассказана, могла произойти в любой другой стране, в другом городе и в совершенно другое время. Вам, Дорогой читатель, может показаться, что она вообще не могла иметь место в этом мире. Что ж, это Ваше личное дело, и тогда фраза «Все события вымышлены. Любые совпадения случайны» именно то, что Вам нужно.

От себя же замечу, что декорации – это условности, которые образуют лишь форму. А я, глядя на эту стопку дневников, содержимое которых я перенес на эти страницы, могу Вас заверить, что там нет ничего, что нельзя было бы себе представить, но есть все, что представляет каждого из вас. Мечта. Дружба. Любовь. Искусство. Ненависть. Жизнь. Страх. Смерть. Выбор. Справа налево. Слева направо. И в любом порядке.

А началось все вот так…

С наилучшими пожеланиями, С.

Но, наверное, все-таки первое, а второе – это так, приятное дополнение. В общем и целом, нам шестнадцать, и мы по-настоящему взрослые. Что же рассказать в этот первый дневниковый день? Или в первый день шестнадцатилетия… Ведь это не ерунда какая-нибудь, а целое шестнадцатилетие! В планах и так было достаточно, а начиная с этого дня, думаю, должно прибавиться еще больше. Но как к этому подступиться? Если бы знать. Но как-то надо. Не дети теперь. Ха-ха.

Но это все в будущем, а начать, вероятно, лучше с прошлого, раз уж сел писать дневник. А, следовательно, начну с того, что знаю. И начну с нас (раз уж сегодня наш день). Итак, немного о нас. Мы с братом родились в один день. Смешно, да? Как могло быть иначе, если мы близнецы? Бред по поводу того, что кто-то родился до полуночи, а кто-то после, в пример можно не брать. Наверняка, бывает. У нас не было. Мы – близнецы, и мы родились в один день. Мы появились на свет с разницей в 6 минут – и родители стерли последнее отличие между нами, так и не рассказав, кто из нас был первым.

Мне кажется, это правильно, так как зачастую старший брат или старшая сестра всегда чувствуют себя не только старше, но и опытнее, умнее что ли, а то и вообще – лучше. Из нас никто не может сказать, что он лучше. Я точно – нет. А братец… Нет, нет, нет – он тоже не лучше! Ха-ха. Даже если он и считает себя таковым. Мы одинаковые. Внешне. Внутренне. Везде. А кто первый, кто второй… какая разница? Мы – братья. Мы оба первые. Я так считаю. Так всегда было и, надеюсь, так всегда будет. Да и как иначе? Брат был всегда. Кроме тех 6 минут. А потом был всегда. Рядом. Вот и сейчас. Вон он лежит и спит на своей кровати как ни в чем не бывало. Будто бы сегодня вовсе и не наш день рождения, мало того, не наше шестнадцатилетие. Разбудить что ли? Не, подожду. Попишу, пока пишется. Да и вообще. Рано. Все только начинается.

Что еще? Что случилось за те шестнадцать лет, что мы здесь, в этом мире – хорошем или плохом неважно – просто в этом? Детство? Да как у всех в восьмидесятые тире девяностые. Родители уверены, что у них было лучше. Не было компьютеров и компьютерных игр (к слову, и у нас они появились совсем недавно), а было больше «улицы» и настоящих (именно настоящих, а не тех, что находятся за стеклянным экраном – телевизора или компьютера) развлечений. Да, скорее всего, соглашусь. Да и какой смысл спорить? Нам сравнивать не с чем – принимаем как есть. Да – компьютеры, да – компьютерные игры. Безусловно. Это достижения исключительно нашего времени. Но что точно было и, скорее всего, будет во все времена – это то, как люди обращают внимание на близнецов. На улице. Угу, именно там, мама и папа. Так вот, как только оказываешься вдвоем в людном месте, всё, внимание только к нам. Первое – найти десять отличий. По движениям глаз мгновенно понимаешь, как сравниваются фрагменты твоего лица, с фрагментами лица брата. Мало того, как только кто-нибудь действительно что-то подмечает, находит, или думает, что нашел, – его лицо тут же озаряет, если не улыбка, то эдакая мимолетная радость, словно человек сумел раскрыть тайну вселенной.

Второе – смотрят на одежду. Здесь, как правило, замечаешь разочарование. Господи, неужели вы действительно думаете, что даже, например, в пятнадцать (шестнадцать исполняется только сегодня) лет мы все еще можем или должны одеваться одинаково?! У нас даже в раннем детстве этого не было – родители не выносили подобного и считали, что мы, не смотря на физиологию, должны быть индивидуальны. Правда за счет этого в детстве так же возникало достаточно много вопросов, но уже к родителям, и мне кажется, им следовало одевать нас, как все – одинаково. С вопросами их доставали бы меньше – это точно. Вопросы. Вот именно их я и не терплю. Брат тоже. Потому что как только найдут все отличия, проанализируют производителя, фасон, материал, а также цвет каждого шва твоей одежды, всегда найдутся те, кто остался неудовлетворенным, и завершить начатое им необходимо уже вербальным анализом. Вопрос-восклицание: «Ну надо же как вы похожи! Просто копии!» (кто и чья копия – никогда не уточняется) первое, что мы слышим спустя десять минут после того, как мы где-нибудь появились. Он может быть обращен непосредственно к нам, может быть задан какому-нибудь другому там присутствующему, может быть сказан громко, тихо, шепотом, взглядом или жестом, но то, что он «прозвучит» тем или иным способом, это обязательно. Ух! Вот я разошелся, писатель прямо. Но получается на удивление легко. Так. Еще пару абзацев и, думаю, хорош на сегодня. Хотя может быть вечером еще попишу. Надо же будет итоги дня подвести. Тогда что еще? О чем написать в первый раз? Может быть о себе? Кто я такой в свои, именно в свои, шестнадцать лет? Нет, все-таки, кто мы такие в свои шестнадцать лет? Куда же я без брата? А, хорек? Ха-ха.

Итак, кто мы такие? Про отличия вроде бы написал. Ну почти. На самом деле есть одно. И очень я бы даже сказал заметное. Но не сразу. Мы, как я нас называю, зеркальные близнецы. Что это значит? Да ничего на самом деле. Просто брат -правша, ну а я – левша. Но блохи еще не подковал. Вот и все. Как вам? Но чтобы это заметить, одной встречи на улице маловато. Ну да ладно. Что еще можно о нас рассказать? Родители? Ну а как же, конечно, есть. И конечно, любим. Папа – врач. Мама – работает в банке. Жаловаться не на что. Родились мы, как это понятно из датирования данной записи, 6 июня 1980 года. Тогда это был обыкновенный ничем не примечательный день для всех, но только не для наших родителей. Уверен, они его ждали. Конечно, не именно этот день в календарном плане, но именно его в плане житейском. И дождались. Улыбаюсь. Маме наверняка было нелегко, мы родились на свет достаточно упитанными даже для одиночных версий, не говоря уже о близнецах, но, тем не менее, все прошло благополучно. Раз. 6 минут. Два. И завертелось. Вот.

Что еще? Родители. Родители, на тот момент, представляли собой двадцатилетних студентишек, еще вчера кувыркавшихся в любви на старом потрепанном диване (надеюсь, они этого никогда не прочитают), и вот они уже принимают плоды и этой любви, и этого кувыркания (очень надеюсь). Точнее принимали-то эти самые плоды – акушеры, но родители со всей ответственностью готовились принять и то, что приняли акушеры, и все последующее, еще неизвестное, но уже очень и очень родное. За душой на тот момент у них ничегошеньки не было, что было вполне естественно для того времени (Союз нерушимых…), ничего не имели (даже комната в той самой квартире, где мы имели честь быть зачатыми, была чужой, но по великой дружбе предоставленной заботливой, хотя и не без корысти, с маминых слов, ее подругой). Не уверен, что вообще имеет смысл об этом писать, но так как я это делаю впервые (я не беру в расчет школьные сочинения на тему «Образ Обломова» и т.п.), то пишу обо всем, что сейчас приходит мне в голову – лишь бы писать – это важно.

Так вот, я рассказываю о нас, а это все мы и есть. Наша семья. Плюс к этому, и это достаточно важный момент, рассказывая о родителях, я показываю, что мы с братом могли и можем, и что, соответственно, не можем и не могли. А можем и могли мы все-таки очень и очень мало. Хотим много – это мы часто обсуждаем с братом, а можем мало. В основном это касается конечно же денег, то бишь материального благополучия, но не всегда. К примеру, раньше, года три назад, я…

Мы безумно хотели иметь кроссовки «Адидас» – синие, с коричневой резиновой подошвой, три белые полоски по бокам – всегда хотели, но у нас их никогда не было, достаточно у многих наших знакомых или одноклассников они были, а у нас нет. И в данном случае как раз в первую очередь дело было ни в деньгах, хотя и в них тоже, если говорить о покупке с рук у спекулянтов. Но в первую очередь – отсутствие блата, то есть таких знакомых, которые могут достать или свести с теми, кто может достать. И как раз таких знакомых у моих родителей не было, а платить по 50 рублей (это минимум) за пару кроссовок для опять-таки пары дуралеев (хоть и любимых), которые к следующему лету обязательно из этих самых кроссовок вырастут, они тоже не могли. Но у многих были… Вот тот самый поганый момент во всем этом – плохо, когда не можешь чем-либо обладать, но гораздо хуже, когда кто-то рядом этим обладает, и совсем паршиво, когда этот кто-то может этим обладать совсем спокойно, даже не думая о том, чем и как обладает. Как Жало. Но о нем позже. Кличка нашего друга. Отличный парень на самом деле. Но у него все просто. Иногда это раздражает. Порой слишком. Улыбаюсь и в этот момент (дабы передать эмоции). В целом как-то так. Что-то я разошелся. Гоголь? Толстой? Тургенев? Это вряд ли. Но буду стараться. Сегодня нравится, а как там дальше кто его знает. Я не очень надежный. Брат надежнее. Мне кажется. Хотя проверить это на сто процентов еще не удавалось. Да и как-то слушается он меня. Или мы одинаково думаем? Скорее второе. Или старше все-таки я? Ха-ха. Лежи-лежи. Здесь тебя нет, только о тебе, а потому могу описывать тебя как хочу. Ха-ха. Классно! Так, о чем я?

Что касается меня… Именно меня с точки зрения полной отдачи какому-нибудь делу. Сложный момент. Загораюсь мгновенно, но также мгновенно и остываю. Часто. Может просто еще не нашел по-настоящему моего дела? Уверен, что так. Надеюсь. Успокаиваю себя этим. Да и какого черта? Мне только сегодня шестнадцать лет исполняется (еще не исполнилось даже)! Но, тем не менее, раз уж зашел разговор, загораюсь и тут же остываю – это про меня. Помню, лет пять назад сходили в кино.

«Достигая невозможного». Про парня-скейтбордиста. Сказать, что понравилось – ничего не сказать. Описать можно только количеством походов во все кинотеатры округи. На этой неделе ходим в «Ладогу», на следующей в «Арктику», далее «Полярный», потом «Орион», ну и «Будапешт» напоследок, если фильм совсем уж суперский, например, «Короткое замыкание» или «Полет навигатора». 25 и 24 походов соответственно. А может и больше. Точно не помню. Но опять отвлекся. Скейтборды. Сходили в кино. Про скейтбордистов. Понравилось. Значит что? Должны стать скейтбордистами! Как это сделать? Как, как? Купить скейтборд, так как доска с прикрученными палками, на концах которых «набиты» подшипники подходит для съезда (практически на собственной заднице) только с более-менее хорошей асфальтированной горки. А купить? Можно. 25 рублей и у вас крепкая доска постсоветского производства. Конечно, не такая красивая, как в американском кино, но, тем не менее, это «доска» – скейтборд. Настоящая, заводская доска с колесами, на которой если и нельзя прыгать и делать трюки, то вполне себе можно ездить той же «змейкой». Уж это доказано – видел на ВДНХ десятки таких, по-моему, даже еще очень советских скейтбордистов. Нормально. Так же хотел. «Змейка» меня бы устроила. Но… Деньги. В данном случае не нужны знакомые – нужны только деньги, так как подобные «деревяшки» были доступны для покупки в любом спортивном магазине. Мы облюбовали парочку таких. Один недалеко от ВДНХ, на Сельскохозяйственной улице, другой – любимый, так как ближе к дому, да и значительно больше первого упомянутого, на улице Пришвина, в Биберево. Итак, скейты в магазинах есть, а вот денег нет. И не предвидится. Возможно единственный, но действительный минус, который существует одновременно с братом-близнецом – это умножение на два. Нужны коньки? Цена умноженная на два. Нужна клюшка? На два. Велосипед? Та же самая арифметика. И так далее. И скейт, конечно же, не исключение. Нужен? Да. Два? Конечно. Итого пятьдесят рубликов. И в данном случае минус на минус не даст плюс. Минус на минус в нашем случае – это всегда просто два минуса. Тогда быть может, спросите вы, хватит все-таки и одного скейта? С ума вы что ли сошли? Лучше тогда вообще без них. Как, собственно, и без велосипедов. Мы, конечно же, очень любим друг друга, но иметь что-то на двоих – это уже слишком. Даже для большой братской любви. Ха-ха. Хотя одна мыслишка на эту тему меня давно донимает. И раз уж сегодня шестнадцатилетие, сегодня и расскажу о ней брату. Уверен, ему будет интересно, а мне будет интересно, что он скажет. В общем, на один скейт мы не согласились, а два нам не предлагали. Интересы у нас одинаковые, мы одинаковые, а потому остались мы ни с чем, а Жало купил. Зараза! Улыбаюсь. Потому что в итоге и хорошо, что так вышло. Потому что охладел я к этому занятию, думаю, ровно с последним сеансом «Достигая невозможного», а засим и достигнуть этого самого невозможного не получилось. И дело действительно не в том, что не было скейта. Жало без проблем давал в любое время «на покататься» свою доску, учитывая, что он охладел к ней еще быстрее, так как у него она была, но он был с ней один. И опять-таки, повторюсь, она ему досталась, как и многое другое, очень просто. А может и потому, что это тоже было не дело его жизни. Не наше это все. Хотя, конечно, здорово бы просто иметь. И просто уметь. Было бы здорово. Так… я что-то действительно расстарался. Наверное, все же хватит уже на сегодня. Все-таки сегодня день рождения. И надеюсь, произойдет что-то действительно хорошее. Пойду будить брата. Пора справлять. Пора что-то придумывать. Хотя особенно нечего, учитывая, что сегодня шестое июня, разгар выпускных экзаменов, а значит все сидят по квартирам и зубрят, и твои праздники им до фени. Хотя… Ладно, разберемся.

Итак, дабы подвести итоги… Сегодня нам будет шестнадцать лет. Не знаю почему, но я всегда устанавливал себе какие-то рубежи, временные отметки, которые либо на чем-то ставили крест, либо, наоборот, показывали новые, еще неизведанные и спрятанные от меня тропинки, которые возможно приведут меня к чему-то очень и очень важному. Что касается, шестнадцатилетия, то это даже не точка, а просто конец части, тома или чего-то подобного. После шестнадцати должна начаться жизнь. Причем мгновенно, на следующий же день после дня рождения или даже прямо с него. И, наверное, это действительно так и есть, потому что ну что такое может происходить с человеком до шестнадцати? Да по сути ничего. Школа, школа и еще раз школа. Ну может быть повезет поцеловать какую-нибудь девчонку, может быть даже потискать ее где-нибудь в подъезде, ну и все. Конечно, бывают вундеркинды, которым удалось распрощаться с девственностью в период «до 16» (нам удалось только закончить школу (хотя еще нужно сдать упомянутые экзамены), потому что пошли в нее в шесть, но, уверен, их процент на столько мал, что это даже не исключение, а просто чудо, причем многие из этих сверхличностей зачастую на деле просто… как бы выразиться иначе? Не, иначе все-таки не получится. На деле они просто пиздоболы. Грубо, но точно. Как и то, что у меня еще «этого» не было. Поэтому, я очень надеялся на «после». И брат тоже. Но не девчонки главное, просто должна начаться совсем другая жизнь. Так, знаете ли, вообще. Так что давай, Другая жизнь, начинайся! Снип-снап-снуре-пурре-базеллюре! Все. На сегодня действительно все. Устал. Пошел будить брата. Ну и новую жизнь начинать.

Итак, с чего начать? Да, с утра, конечно, с чего же еще? Так вот, закончил я вчера писать, пошел будить вторую половину, братскую половину. Разбудил. Обнялись, поздравили друг друга. Родители на работе. Четверг. Где им еще быть? Отец, конечно, не в счет – работает сутками, может и в выходные горбатиться на скорой, а мама – та, пять дней в неделю с девяти до шести, плюс время на дорогу. Короче если отец на сутках, до семи, а то и до полвосьмого мы предоставлены сами себе. Неплохо? Идеально. Но только не вчера. Не в день рождения. Но что поделаешь. Случилось – сидим, разжевываем. Значит так – встали, умылись, оделись, поели… Что дальше? Лето. Каникулы? Ага, щас! Написал же уже, мы пошли в школу с шести, хотя могли спокойно еще год побыть в детстве, в беззаботном детстве. Как и многое, что касается решений наших родителей, для нас и это останется тайной. Видимо, им нравится окружать все связанное с нами некой таинственностью, если не сказать секретностью (надеюсь, мы хотя бы их дети, ха-ха). Мама говорит, что так решил отец, я имею в виду школу с шести, а то уже отвлекся. Папа говорит – это мать. Всё. Правды не сыскать. Да и кому она теперь, да и тогда, нужна? Было бы нам легче, если бы мы пошли в семь? Как по мне, так вряд ли. Читать мы в шесть уже умели, считать тоже, исходя из чего, первый класс показался нам достаточно простым. К тому же до этого мы ходили в детский сад, и дисциплина раннего подъема также была нам привита. Поэтому, нам было все равно. Хоть нас и не спрашивали. Пошли с шести и все. И с продленкой. Так что думаю, нас просто нужно было спровадить куда-нибудь, чтобы нас не было дома, так как все работали и тому подобное. Из детского сада вроде выросли – значит куда? Правильно, в школу. Так и получилось. И вот в этом году, в наше шестнадцатилетнее лето, мы ее заканчиваем. Экзамены мы с братом не любим, но что поделаешь. С тем, с чем ничего не поделаешь, ничего делать и не надо. По-другому никак. Но в день нашего рождения, в наше шестнадцатилетие, ни о каких экзаменах (благо следующий только в понедельник) мы даже думать не собирались, а посему…

Утро. Солнце. Лето. Что можно придумать? Да ничего, кроме пляжа – пускай мы и в городе. Сказано – сделано. Мы поехали. Привет с лазурного берега Пироговского водохранилища! Да, у нас есть свое место. Как-то не прельщают обычные пляжи – народу полно, а удовольствия никакого. Поэтому путем проб и ошибок было найдено «наше» место. О нем практически никто не знал – мы с братом, да Жало. Кстати, пришло, думаю, время пару строк о нем черкануть. Или сначала о произошедшем? Нет, наверное, все-таки сначала о Жало. То, что произошло, теперь уже никуда не денется.

О Жало… Есть у нас такой товарищ. Мне нравится это слово – «товарищ». Не знаю почему, но так всегда называет всех наших друзей-приятелей наш отец. Зайдет кто-нибудь в гости, отец выглянет, скажет: «Вы там поешьте и товарища накормите». И все в таком духе. Жало, конечно же, друг, что на нашем языке – товарищ. Жало – это Паша Жаликов. Понятно, почему Жало. Он, уверен, хотел бы быть Stingом. Но хрен тебе, Паша! Ха-ха. Ты просто Жало. Жало – наш ровесник. Ну почти. Старше на год. Но по школе мы – ровесники, уже понятно почему. Знаем мы его с детства, стал нашим соседом по «лестнице», когда нам всем было лет по пять. «Лестница», кстати, тоже отличное слово – обозначает сразу все, что касается дома. Если идем на «улицу» – значит куда-то вне дома, если зовешь на «лестницу» – значит внутри. Ничего больше не существует. А Пашка… Да, года в четыре мы копались с братом в песочнице, когда к нам подошел «незнакомец», достал большой грузовик и предложил играть вместе. Такой вот был Пашка, таким и остался. Коммуникативность возведенная в степень, плюс постоянная возможность достать что угодно. У него есть все возможности. Точнее, возможности есть у его семьи, но он может ими безгранично пользоваться. Что, собственно говоря, с успехом для себя и делает. Ну и врать не буду – нам, как друзьям, тоже перепадает.

Первый «Киндер-сюрприз» и первый «Сникерс» мы попробовали на Пашкины деньги. Живем мы с Пашкой в одном доме, а учимся в разных школах. Еще один родительский секретик. Все из нашего дома учатся в 237. Мы с братом в 243. В общем-то ничего страшного, но… Минус все-таки был. Так как мы целых два года учились в разные с нашими друзьями-однодомниками смены. Год мы в первую, они во вторую, на следующий год – наоборот. Да, было обидно. Приходишь из школы, уроки сделал и никого. Или идешь в школу, а все, смотришь, уже гулять выходят. Бесило. Но что-то я все время отвлекаюсь. Рассказать-то хочется совсем другое. Страшное-вчерашнее.

Итак, трясемся в автобусе, собираем взгляды, игнорируем вопросы, если таковые оглашаются. Один дядька так вообще всю дорогу сверлил. Пижон эдакий, в белых брюках и черной рубашке. Я еще тогда подумал: «Лучше бы наоборот, в такую-то погоду». А он молчал и смотрел – чуть ли не разрывал просто глазами. Ненавижу таких. Может пидор? Черт его знает. Вообще не похож, хоть и холеный. Но потом он… Нет, не сейчас. Позже. О нем позже. Пишу дальше.

Ехали-приехали. Пироговка. «Наше» место. Место наше не то, что бы какое-то выдающееся, нет – просто наше. Там уютно, безлюдно, а значит спокойно. Что еще нужно для компании? Вот и я говорю – ничего. Идеально для любых занятий. Разделись, бросили шмотки и пожитки (бутерброды я делал, пока мой милый брат еще дрых) и в воду. Блаженство, что говорить. После окутавшей и расплавившей все тело автобусной парилки, холодная свежесть водяных объятий воспринималась как небесная награда, которую вселенная дарит бедному путнику за стойкость и смелость. Мы не были ни стойкими, ни смелыми, хотя… В принципе дорогу сюда можно считать небольшим, но подвигом – путешествие летом в раскаленном Лиазе (слава Богу, мы рискнули двинуть сюда не в выходные – вот это действительно был бы подвиг) в определенный момент начинаешь воспринимать действительно как путешествие к центру солнца. Ну да ладно, доехали же. Тем более, когда уже искупался, вернул организму рабочую температуру (пара градусов даже, думаю, была в запасе), лежишь раскинувшись на уже не таком и жарком солнце и думаешь… обо всем и ни о чем одновременно. Я думал о девчонках. В тот момент. Уверен. Брат наверняка тоже, но когда я на него посмотрел, заметив, что тот приподнялся с полотенца и сел, его шестнадцатилетнее (уже-уже) либидо никаких признаков жизни не подавало, а в каждой черточке его-моего лица отражался максимум десятилетний юнец, увидавший подарок под елкой на новый год или где-то там еще, к примеру, на тот же, но уже свой, день рождения. Брат что-то увидел и это что-то его безумно заинтересовало. Не девчонка.

Все было значительно проще. Мячик. Который спокойно дрейфовал по просторам пироговского водохранилища метрах в тридцати от берега. Или что-то очень похожее на мяч. Черт его знает… знал… тогда… «Я сплаваю», – сообщил брат. «Давай», – отреагировал я и вернулся в исходное положение. «Поиграем», – услышал я объяснение. «Ага», – согласился я и закрыл глаза. Взметнулся песок, топот перешел в водяное чавканье, а затем всплеск погружения тела в жидкость и неистовая гребля. «Курс взят», – подумал я и хотел было перевернуться на живот, чтобы полностью отдаться во власть спокойствия и дремы, как вдруг что-то заставило меня сесть и следить за выполнением моим братом его собственноручно придуманного задания. Которое, справедливости ради, следует сказать, из опыта, не стоит даже уже приложенных братом усилий, не говоря уже о полном комплексе, в который входит передвижение посредством плаванья из пункта А (берег) в пункт Б (точка, расположенная на водной поверхности с удалением от суши минимум на тридцать метров) и последующее возвращение из пункта Б в пункт А, толкая перед собой найденный предмет, похожий на мяч, который наверняка им и окажется, но, опять-таки наверняка, в виде, который никоим образом не будет соответствовать понятию «хороший мяч», «целый мяч» и т.п. В общем, скорее всего мяч этот проколот или разорван, какой-нибудь милой овчаркой, или еще что-то подобное, что заставило его предыдущего владельца с ним расстаться, попросту – выкинуть. А мой брат почему-то решил, что это подарок судьбы. На его… на наш день рождения. Что ж, подумал я, может быть так оно и есть. Мяч – это ни весь что за подарок, но все-таки. Вот я и следил за моим братом, уверенно плывущим к предмету округлой формы, качающемуся на поверхности воды. И чем ближе он подплывал, тем сильнее росло волнение внутри меня, объяснить которое я не мог, да, в общем-то, и не пытался. Все равно не унять. Это словно шестое, или какое там по цифровому порядку, чувство. Было как-то странно. У близнецов бывает, думаю, чаще. Отдаляешься друг от друга, пусть и на небольшое расстояние, и что-то чувствуешь. Не опасность. Именно волнение. Как ни в своей тарелке. Хочется, чтобы это быстрее закончилось. И чувство неприятное. Страха нет. Просто неприятно. Так вот. Брат плыл. «Мяч» качался. Расстояние заметно сокращалось. 5 метров. 4,3,2,1. И…