В поисках Изумрудного города

Роман Моргунов

В поисках Изумрудного города

1.Ключ

Эта книга писалась в Москве, Питере, Пскове, Минске, Бресте, Великом Устюге и в маленьком городке Струнино во Владимирской области. Последний не имеет никакого отношения ни к каким путешествиям. Там находится дача моих родителей, где я люблю отдыхать и писать. В общей сложности этот текст создавался около пяти лет, и писался сложно, переживая многократную смену формы.

В самом начале это были путевые заметки. Довольно подробные, почти документальные. В этих записях достоверность доходила до жути. Потом я попытался насытить их чем-то своим личным, и они стали бесформенными и тяжёлыми.

Пока всё это происходило, я сделался бывалым путешественником. Питер и Минск посещались мной многократно. Я бы мог написать об этих городах настолько документально, что все эти путешествия не уступили бы по объёму «Войне и миру».

Когда я что-то переписывал и переделывал в очередной раз, то понял, что упускаю самое главное. То, ради чего пишу. То, чем хочу поделиться. Вот тогда я стал искать способ сделать так, чтобы осталось только самое важное и главное. То, без чего вообще нет смысла об этих путешествиях писать.

Поэтому я хочу объясниться и предупредить уважаемых читателей этой книги.

Во-первых, я ничего не придумывал. Всё, что здесь описано, происходило. Я никогда не подгонял какие-либо события или факты под какую-нибудь концепцию.

Во-вторых, эта книга не отчёт, не доклад и уж точно не путеводитель. Разумеется, большая часть событий, моих впечатлений и мыслей осталась за строчками. Здесь только то, что необходимо для моей книги, ничего лишнего. От этого книга кажется написанной кусками, но зато здесь нет ничего лишнего, только самое необходимое.

В-третьих, я не буду настаивать, что всё происходило так, как я здесь описал. Дело в том, что написано всё-таки от моего лица. Да, я честен, но не объективен. Прошу это помнить и учитывать. Вполне себе допускаю, что у участников или свидетелей описанных здесь событий может оказаться другое мнение, или они видят какие-то другие закономерности, или чувствуют что-то совсем другое. Признаю за ними право на несогласие с тем, что здесь написано. Более того, книга фиксирует мои чувства и мысли в тот момент, когда я впервые об этом писал. Считаю этот момент безумно важным для восприятия всего текста.

И считаю своим долгом написать несколько слов о том, как эту книгу стоит читать.

Книга состоит из пяти глав, завершающего фрагмента и благодарностей.

Каждая глава состоит из двух частей: в первой части перечислены те, с кем я был в этой поездке, а во второй описаны сами события. В этих первых частях перечислены не все путешественники, а только те, о которых я посчитал нужным упомянуть. В самом тексте даже перечисленные люди могут и не встретиться. Поэтому эти части в главах можно спокойно пропустить, ничего страшного не произойдёт, если вы их вообще не прочитаете. Можно к этим частям обращаться тогда, когда вы встречаете то или иное имя при описании событий. Это поможет разобраться в происходящем. Можно прочитать это уже после прочтения главы, чтобы соотнести свои ощущения о героях с тем, кем они являются на самом деле.

Сами главы не сильно стремятся выдерживать хронологию событий и довольно вольно обращаются со временем. Мне кажется, что их необязательно читать от второй (путешествие в Питер) к шестой (путешествие в Казань). Я уверен, что каждая глава вполне читается сама по себе, как отдельный рассказ. Поэтому вы можете не читать все главы или перемешать их в том порядке, в котором сами захотите.

Седьмая часть путешествием вовсе не является. Её можно прочитать первой, а можно вообще не читать.

Но если вы уж возьметесь и что-то прочитаете в этой книге, то обязательно, прежде чем её окончательно закрыть, прочитайте восьмую часть.

Ради неё написана вся книга.

2.1 Действующие лица

ТА – учитель английского языка. Она позвала меня путешествовать с детьми. Пунктуальна, всегда и всё помнит, аккуратна. Думаю, все эти качества позволяют ей быть маленьким диктатором с большим сердцем среди детей. Особую пикантность её образу придаёт цвет её волос: она блондинка.

ЕВ – учитель истории и обществознания. У меня сложилось впечатление, что она знает истории детей ещё до того, как эти истории случатся. По моему мнению, обладает даром предвидения. Кассандрой я её не назову. Или лучше так: она мудрая Кассандра, которая точно знает, что будет, если она начнёт кричать о том, что может предвидеть.

МН – учитель русского языка и литературы. В ней поразительно сочетаются тонкий расчёт и восхитительные душевные порывы. Одно никогда не мешает другому. Не могу вспомнить, чтобы на моём жизненном пути встречался другой человек, который обладал бы таким сочетанием качеств. Для меня она абсолютно непредсказуема. Без неё было бы скучно.

Василиса – дочь М.Н. На момент путешествия училась в начальной школе, но не в нашей. У неё шикарная соломенная коса. Девочка легко нашла общий язык со всеми непоседами во всех классах. Салочки являются её любимой игрой. Если вы не играете с ней в салочки, то вы ей не интересны. Так было в этом путешествии.

Екатерина – главный экскурсовод в этом приключении. Маленький рост и довольно тихий голос плохо помогали ей в профессии, но работала она на совесть. Всегда всё делала вовремя, легко шла нам навстречу практически в любых просьбах. Поскольку от меня в этом приключении ничего не зависело, то мы очень мало общались. В других приключениях я больше обращал внимания на экскурсоводов.

Алексей Ф. – ученик класса Т.А. Не самый высокий и не самый худой, но как-то нескладно движется. Если вы с ним только что познакомились, то наверняка скажете, что он хмурый или не в настроении. Это не так. У него от природы хмурое выражение лица. Он рьяно выражает своё мнение, и в этом может оказаться безумно оригинальным. В шестом классе он на меня так обиделся, что на уроке написал на листе бумаги «ЦСКА – чемпион», выставил передо мной это как щит и лёг на парту, демонстративно прекратив работать. При этом он знал, что я болею за «Спартак».

Алёна – ученица класса Т.А. для неё не свойственно шумное проявление эмоций. Не свойственны и негативные эмоции. Она красива, умна, воспитывается в интеллигентной семье, о чём, фигурально выражаясь, написано у неё на лбу. Мне легко читать её и по мимике, и по глазам. Она точно знает, чего хочет от этой жизни. Не сомневаюсь, что превратится в очаровательную красавицу и расколотит вдребезги десяток-другой мужских сердец.

Женя – танцовщица и танк. В пятом классе она выглядела круглым, розовощёким карапузом. Но почти сразу же она нашла дело, которое стало делом её жизни – танцы. Предположу, что её перспективы в данном виде деятельности вызывала сомнение у тренеров, партнёров, друзей и родных, когда они видели её фигуру. Но Женя, если и обращала на всё это внимание, то только затем, чтобы понять, что именно ей нужно делать, чтобы добиться успеха в танцах. Ошибки её не то что не сбивают, они даже её не огорчают. У неё огромный запас энергии, который она умело пускает в ход. Рядом с ней я чувствую, что Землю можно повернуть в любую сторону. Надо только найти точку опоры.

Аня Бо – ученица класса Т.А. Обладательница удивительно печальных карих глаз. Даже если ей весело, её глаза остаются печальными, как будто она вот-вот заплачет. Вся вселенская скорбь заключена в этих глазах. Это немного меня смущает. Аня кажется потерянной в этом мире, и я очень надеюсь, что в будущем она себя найдёт и её глаза научатся излучать радость.

Лиза Пи – ученица класса Т.А. У неё нет таких печальных глаз, как у Ани Бо и такого очарования, как у Алёны. При этом она печальна и красива. И ещё она удивительно пластична. Как будто не ходит, а перетекает. Она занимается танцами, но не так увлечённо, как Женя. Для Лизы не характерны какие-то острые грани. Она радуется, но не так, чтобы было зажигательно. Она может огорчаться, но мир не рушится в её глазах. Понятия не имею, хорошо это или плохо.

2.2 Первый шаг

Питер

Трусость

Если вам когда-нибудь случалось опоздать на уходящий поезд ровно в ту минуту, когда вы выбежали на перрон и видите уходящий последний вагон, то мне не надо объяснять степень моей удачливости в том, что эти путешествия состоялись. Всем же остальным попробую объяснить это так: представьте, что вы купили книгу, в которой описаны вот эти мои приключения. В пятницу вечером (когда на следующий день вас ждут только выходные и полное отсутствие каких-либо дел) вы садитесь в любимое кресло, закидываете ногу на ногу и открываете книгу. Перед вами появляется чистый лист. В недоумении вы листаете страницы дальше, но и дальше книга наполнена пустотой. Вы недоумённо пожимаете плечами, убираете сборище пустых листов с глаз долой и отправляетесь спать. На следующий день вы видите своего друга, который, как только увидел вас, сразу же бросается вас обнимать и рассказывать о чудесной книге. Вы понимаете, что он рассказывает вам о той самой книге, в которой вы нашли только лишь пустые листы и ничего более. Но вот же, перед вами человек, который её прочитал! В растерянности вы возвращаетесь домой, не менее получаса ищите ту самую книгу, открываете её и вновь видите чистые листы. А теперь подумайте о том чувстве, что посетит вас в эту минуту. Ощутили его? Отлично! Потому что я этого чувства не узнал. У меня эти путешествия случились.

До моего последнего урока в тот день оставалось две или три минуты. ТА стояла посередине класса, там, где я обычно стою, когда объясняю какую-нибудь тему, и что-то говорила детям. А потом вдруг она повернулась ко мне и спросила:

– РВ, а хотите поехать с нами в Питер на весенних каникулах?

– Хочу!

– Зайдите тогда ко мне после уроков. Я расскажу подробнее.

Я кивнул.

Когда я сейчас вспоминаю этот эпизод и пытаюсь понять, почему я так сразу сказал, что хочу поехать в Питер, мне не приходит в голову ничего другого, кроме идеи о том, что если любой человек внезапно подойдёт ко мне и спросит, не хочу ли я съездить в Питер, то я сначала соглашусь, а уже потом буду думать, могу ли я поехать в Питер. Поэтому нет ничего удивительного в том, что я согласился. Удивительно то, что я зашёл к Т.А., сел напротив и стал выяснять всевозможные подробности.

– Едут три класса, – поясняла Т.А. – Я, М.Н. и Е.В.

– Я своих пока не позову, – сказал я. – Они и маленькие, и у меня нет такого опыта…

– В таких поездках нет ничего сложного!

– Вот я с вами съезжу, посмотрю, а потом подумаю.

Т.А. согласилась, что так правильно.

Позже я узнал, что она так не делала. Она сразу поехала с детьми. Я же испугался даже Питера.

Мы сразу обговорили денежную составляющую, документы, нужные для поездки и вещи, которые могут понадобиться. Организационную сторону вопроса я увидеть не мог: объявления, покупки билетов, сбор денег и прочее уже было на необратимой стадии. Я же, можно сказать, запрыгивал в вагон уходящего поезда.

Сам по себе

Местом встречи был выбран вокзал. В громадном зале, под расписанием прибывающих и отправляющихся поездов следовало встретится всем путешествующим и их сопровождающим. Именно там родители вручали классному руководителю ребёнка и необходимые документы. Там же все заинтересованные лица могли убедиться, что группа целиком и полностью села в поезд, никого не забыли и всё, без чего подобная поездка невозможна, находится с собой.

Это теоретическое положение я узнал от Т.А.. В тот день я мог наблюдать за процессом на практике. Трое моих коллег синхронно выполняли работу по сбору документов, пересчёту детей и уточнению разных мелких нюансов вроде наличия лекарств, денежных сумм, зонтов и тёплых кофт. Это мелкие, но приятные хлопоты. На лицах всех участников мероприятий периодически мелькают улыбки.

Я ко всему этому никак не причастен и стою чуть в стороне, чтобы не мешать. Из трёх путешествующих классов я знаю только один. Других детей я только периодически вижу в школе, но имён их не знаю.

Ко мне подходит Женя и радостно и громко объявляет, что буквально вчера прочитала свою первую книгу Ремарка.

– Какую именно? – спрашиваю я.

– «Приют Грёз», – отвечает она.

– Это первая его книга, – замечаю я. – Когда эта книга была напечатана, то стала полным провалом. Именно после неё Ремарк стал тем Ремарком, которого знает и любит весь мир.

– Круто! – сказала Женя, не испытывая никакого разочарования от моих слов. – А мне понравилось!

В этом вся Женя. Если ей понравилось, а всему остальному миру – нет, то это проблема этого мира, а не её. Вот такой вот у неё взгляд на этот мир.

– Всё-таки советую прочитать «Трёх товарищей» или «На западном фронте без перемен», – сказал я.

В поезд проходили по следующей схеме: классные руководители стояли с документами у вожатой вагона, дети последовательно заходили в вагон, когда называли их фамилию и имя. Каждый получил указание сидеть на своём месте до полной проверки документов. Поскольку я оказался тем классным руководителем, у которого нет детей, то мои документы взяла Т.А., и я превратился в ученика её класса. Т.А. выкрикнула мою фамилию, после чего я прошёл в вагон, сел на место согласно билету и оставался там до того момента, как остальные мои коллеги завершат свою работу. Тогда я первый раз подумал, что под чутким руководством я бы справился с этой задачей. Вообще было странное ощущение. Я точно должен был бы относиться ко «взрослым», но оказался среди «детей». И для детей это тоже было неожиданностью.

Сразу же после всей котовасии с документами меня поменяли с одним из учеников, и я оказался среди «своих». Учителя заняли внутреннее пространство из четырёх мест. Таким образом столик оказался в полном нашем распоряжении. Пока мы все переодевались, Т.А. и Е.В. успели сделать чай. Под мерный стук колёс набирающего скорость поезда все угощали друг друга чем-то вкусным, а Т.А. угостила тортиком «Наполеон» собственного приготовления.

Я, признаться, хуже всех был готов к столь тёплым дружеским посиделкам. И угощать было особо нечем, да и железная кружка, которую я взял с собой, весьма неудобна для кипятка (её ручка мгновенно нагревается, и нести кипяток от чайника к своему столику довольно болезненно). Тем не менее, я улыбался от уха до уха, потому что ощущение уютного приключения наполняло не только меня, но и весь поезд.

– Хорошо, что мы приезжаем утром около 10, – сказала Т.А.

– Да, – вторила ей Е.В. – А ещё хорошо, что у нас сначала обзорная экскурсия, а только потом заселение в гостиницу!

– Чем это хорошо? – спросил я.

– Дети сейчас спать не лягут, – ответила Е.В., принимаясь за «Наполеон». – Утром все будут хотеть спать, так что пару часов, которые мы будем ездить по Питеру, будут дремать. К моменту заселения им нужно будет принять душ, чтобы проснуться. И у них как раз такая возможность появится! И как только они будут ко всему готовы, мы их тут же забираем и… Что там у нас за экскурсия?

Т.А. уже вовсю перебирала какие-то бумаги, не отказывая себе в удовольствии чаепития и поедания торта.

– У нас сначала завтрак, а потом уже обзорная экскурсия, – уточнила Т.А.

– Это плохо! – сказала М.Н.

– Почему?

– Потому что многие ничего есть не будут, а потом им обязательно понадобится поход в магазин!

– Где они накупят каких-нибудь «дошираков», а потом все их номера буду вонять этим жутким варевом! – сокрушалась Е.В. – Как они это едят?! До сих пор не понимаю!

– Я своим сказала, чтобы никаких «дошираков» в Питере никто не покупал! – горячо сказала Т.А. – Все родители получили от меня информацию, что мы едим только там, где должны есть! После поезда мы в поисках ему по городу бегать не будем!

– Т.А., выйдите и посмотрите на своих! – рассмеялась М.Н. – Они уже наворачивают эту китайскую лапшу!

– Вот тут пусть съедят! – был ответ Т.А. – И больше мы её покупать не будем!

Через некоторое время я прошёлся возле мест, которые занимали наши подопечные. Мои коллеги были абсолютно правы. Приблизительно треть из всех путешественников ели. Все ели лапшу быстрого приготовления, поэтому во всём вагоне стоял приторно-кислый запах, сопровождаемый тяжёлой духотой. Некоторые заедали чипсами.

– Р.В., – обратился ко мне Алексей Ф., свешивая голову с верхней полки. – Вам лучше не ходить в Питере в этой кофте!

Я был в красной кофте с капюшоном, в центре которой причудливыми белыми линиями была указана принадлежность к футбольному клубу «Спартак Москва».

– Не преувеличивай! – отшутился я.

– Серьёзно! Вы же знаете, что в Питере есть только один футбольный клуб? А красно-белые цвета здесь с незапамятных времён не любят!

– Мы же не на матч приехали!

– Дело ваше! Но я бы кофточку бы поменял!

Я поймал себя на мысли, что невнимательно отнёсся к выбору вещей для поездки. Действительно, у меня были и другие кофты. В Питер совершенно спокойно можно было надеть что-нибудь не красно-белое. Хотя бы для того, чтобы не накалять обстановку.

Е.В. была права: всё время, пока я бодрствовал, никто из детей даже не подумал лечь спать. Где-то шумно собрались компанией, что-то обсуждали и периодически взрывались или давились смехом, а где-то светили гаджетами всех размеров, но не спали. Т.А. в какой-то момент прошлась и дала чёткое указание оказаться всем на своих местах. Указание было выполнено. Увидев, что класс Т.А. справился с боевой задачей, на подобный подвиг своих детей сподвигла М.Н., а уже после и Е.В. Формально классные коллективы спали, но в сторону туалета дети бегали постоянно. И мы, взрослые, вполглаза следили за тем, чтобы это не приняло особо массового явления.

За этим занятием, под плавное и ровное движение поезда, под романтичный перестук колёс, под шорохами и дыханиями меня накрыл сон.

Первые впечатления

В поезде я неплохо выспался.

Чего нельзя сказать о детях. Они вышли из поезда больше похожими на зомби, чем на людей. Такому сравнению способствовал и способ, которым мы выходили из вагона. Выстроившись в очередь, хмуро покачиваясь, волоча за собой багаж, мы продвигались к выходу. Там, увидев тусклый небесный свет, задавались вопросом о времени дня, а потом оказывались на перроне, где дул промозглый ветер, скрипел от холода воздух, а сверху накрывали свинцовые тучи.

Т.А., Е.В. и М.Н. довольно легко обнаружили нашего экскурсовода. Я стоял довольно далеко от эпицентра событий, поэтому смог отметить только небольшой рост и запомнить имя: Екатерина. Экскурсовод повела нас к вокзалу, куда, как ручейки, стекались здесь все людские потоки.

Я успел сделать шагов пять, может быть семь, когда откуда-то из-за спины в промозглом ветре неожиданно полетели колкие мокрые снежинки. Кто-то из девчонок завизжал.

– Накиньте капюшоны! – прозвучал приказ Е.В. Я так понял, что Е.В. по этому визгу определила какую-то из своих учениц.

– У меня нету! – пискнул голос.

– Надеть шапку! – потребовала Т.А.

– Я не брала!

– Как не брала?! В памятке было указано, что надо взять с собой головной убор! Всем всё рассказали, что надо взять! Кто не взял?!

Т.А. и Е.В. говорили иногда попеременно, а иногда в один голос. На второй реплике я перестал различать кто и что конкретно требует, но общий смысл был понятен. Кто-то отдал несчастной свою шапку, попутно классные руководители выяснили, кого из родителей можно отнести к категории заботливых и внимательных, и кому из детей не хватает собранности и исполнительности.

Мокрый снег довольно неплохо обстрелял нас с разных сторон. Самое интересное в этом обстреле был тот факт, что снег не падал на нас сверху. Он был справа, слева, в какой-то момент мешал смотреть и идти вперёд, подталкивал в спину, но вот сверху идти отказывался. Когда мы вошли в маленькую стеклянную кафешку, где нас накормили завтраком, то самый верх моего капюшона был почти сухим. Не могу вспомнить, чтобы когда-нибудь до этого случая я попадал под такой странный снег.

После завтрака, который далеко не все уплетали за обе щёки, мы отправились в автобус.

Дети, понятное дело, забежали первыми, сразу заняли самые последние места и приготовились весело провести время. Завтрак вообще и горячее какао пробудили их, сна не было ни у кого ни в одном глазу.

– Поедем мы шумно, – заметил я Е.В.

– О, нет! – рассмеялась та. – Через десять минут начнут храпеть! Вот увидите!

Скажу честно: я не поверил.

После того, как дети расселись по своим местам, и я уже хотел заходить и искать свободное, Т.А. завершила совещание с Екатериной, поднялась в салон и, словно дирижёр без палочки, начала указывать кто и куда должен сесть. Она сразу же убрала последний ряд довольных старшеклассников, пересадила всех так, чтобы впереди не оставалось свободных мест. Потом позвала меня и указала на место точно напротив входа в середине автобуса.

– Р.В., можете посидеть здесь? Вы тогда будете выходить последним и смотреть, что никто ничего лишнего не оставил!

Я кивнул.

Мне освободили эти два кресла. М.Н. с дочерью Василисой расположились по другую сторону, а Т.А. и Е.В. заняли места впереди, непосредственно рядом с экскурсоводом Екатериной. Сразу после наведения порядка было объявлено, что отныне в этом автобусе мы садимся только так и никак иначе. Только после этого автобус тронулся, а в микрофоне зазвучал голос Екатерины.

Первая остановка была анонсирована через полчаса, а до этого времени автобус, по ощущениям от передвижения больше напоминавший корабль, прошёл несколько дворцов и мостов. Снег бил в окна, но в салоне было тепло, не было необходимости сидеть в куртках. Но все сидели именно в них. Смотрели не на здания и статуи, а на прохожих, которые различными способами защищались от ветра и снега, прятались на остановках или старались побыстрее перебежать на нужную им сторону. О осознания того, что мы оказались в тепле, создалось ощущение особого дорожного уюта.

– А теперь сделаем остановку и увидим удивительный по своей окраске и архитектуре собор! – мягко сказала Екатерина в микрофон. Раздался шорох, напоминающий звук комкающейся бумаги, потом глухой стук с радиоэхом, автобус словно бы налетел на большую волну и, испустив автомобильный вздох, встал. Дети были разочарованы.

– Так! – услышал я голос Т.А. – Поднялись! С собой ничего не берём! Здесь мы на десять минут!

– А можно остаться? – спросил кто-то.

– Нет! – громко и чётко произнесла Е.В. – Мы здесь сделаем общую фотографию! Выходим быстрее!

Мальчики, получив приказ, прекратили корчить недовольные рожи, накидывали куртки и выходили. Девочки не могли так быстро примириться с приказом покинуть тёплое насиженное место и выбирались с трудом. К тому моменту, как я вышел из автобуса, некоторые уже стояли возле самого небесно-голубого собора, раскинувшегося и вправо, и влево, возвышающегося вверх колокольней.

Не помню его названия. Для нас он останется издевательской шуткой. Мы сидели в тепле и уюте, слушали что-то там об основании Санкт-Петербурга, находясь в полудрёме. А тут снег, ветер, холод и на фоне серых и белых туч выпуклым пятном красовался голубой собор, который никак не подчинялся общим законам этого мира. Собор явно был радостным. Место ему было в нашем автобусе, а не вот здесь, на холоде и посреди серо-белого пространства зданий и облаков.

Сфотографироваться было непросто. Да и радостной эту фотографию как-то язык не поворачивается назвать. Зато родители, получив это фото, могли быть абсолютно уверены, что мы в Санкт-Петербурге.

Автобус подобным образом возил нас пару часов. Екатерина не только рассказывала об истории и строениях, но и анонсировала наши будущие экскурсии. Я ничего не запомнил. Постоянные выходы в холод, а потом уютный и тёплый автобус сморили меня, и я постоянно спал. Наконец, мы приехали в гостиницу «Октябрьская».

Мои коллеги отправились на ресепшн, а я восхищённо застыл посреди алого с белыми статуями зала. Экскурсию можно было проводить вот прямо там.

– Р.В., ваш ключ! – позвали меня. Не переставая оглядываться по сторонам, я подошёл, забрал карточку.

– У вас на втором этаже. Лифт там!

Я кивнул.

Путешествовать мне доводилось редко. Так что сейчас практически всё было мне в новинку. Алые залы с белыми античными статуями, ключи-карточки…

– Р.В.!

– Да?

– У вас два часа на отдых! Потом собираемся здесь! – крикнула Т.А.

– Буду! Спасибо!

Я поднялся на второй этаж и открыл дверь своего номера.

Знаю, что детей селили по несколько человек (по двое или по трое). Взрослых распределили так: М.Н. живёт в номере со своей дочерью, Т.А. и Е.В. в одном номере. И только я живу отдельно. В номере с двуспальной кроватью. С персональной ванной. Везде высокие потолки и полно света, даже несмотря на то, что большое окно моего номера выходит в узкий переулок.