Полная версия
Теория мироздания, или Добро пожаловать в бесконечность
– Вот это да! – и после этих слов я понял, что в её глазах я подрос и подрос неслабо. Потом Сиби начала учить меня стрелять из лука. При стрельбе есть несколько минусов. Стрелы всё время соскальзывают, лук тугой, как голова кикиморы, а ещё рядом всегда есть тот, кто тебя уверяет в том, что это проще простого. В итоге сестра несколько раз выстрелила моими руками, после чего я начал понимать, как это делается. С этих пор она начала меня учить, и, в конце концов, стрелять я научился, не так хорошо, как она, но научился всё же.
Цвирк всюду следовал за мной и мне это даже нравилось. Мы проводили с ним дни напролёт. Однажды отец, заметил, что у меня на плече сидит свистун. Я в то время сидел на заборе, что огораживал наш маленький надел. Он тихо подошёл ко мне, этого я никак не ожидал, обычно он ходил тяжёлой поступью, и его приближение навивало страх. Не знаю почему, но я всегда почему-то папу боялся, хотя он относился к нам нормально и любил по-своему.
– Что, это у тебя, Валфэйр? – спросил он, и в этот момент я поспешил спрятать Цвирка под одеждой. Редко он обращался ко мне по имени, это произвело должный эффект, поэтому птенца он всё-таки заметил и потребовал показать. Я выпрямил руку, а потом молча уставился в землю. На моей ладони сидел перепуганный Цвирк, он намертво вцепился в мою руку и даже поранил её своими острыми коготками. Отец приложил два пальца к бороде и вновь задал вопрос:
– Как это у тебя получилось? – Да, папа мой был не многословен, но если что-то его заинтересовало, то он объяснений добьётся.
– Он слышит, как я думаю, и я его тоже слышу, – по правде говоря, слышать его я мог только в радиусе трёх метров, но это не очень важно, но вот, что Цвирк и другие птицы слышат при разговоре и мысли других людей, узнал только сегодня.
Цвирк жалобно пискнул и я услышал его мысль, он говорил, что бы я его выпустил. Я поставил птенца на забор, после чего он даже дал папе себя погладить, что было уж очень странно. Отец тоже уселся на забор, рядом со мной и вперил свой взгляд куда-то вдаль. Через несколько секунд он произнёс:
– У тебя редкий дар, Валфэйр, говорят, что сам Аларверд когда-то обладал таким даром. Ты понимаешь мысли животных. – Я подставил свистуну руку, и он вскарабкался на плечо. В тот день мы просидели на заборе до ночи, как раз тогда я впервые задал вопрос о Великом Волшебнике.
– Паап, – протянул я, не отводя взгляд от слоистого заката, который так и сочился красками. – А ты знаешь, кто такой Великий Волшебник, Сиби говорит, что знает, говорит, что он создал всех нас, но как, как один человек может создать всех остальных?
– Ах, если бы всё было так просто, Вал, то каждый человек мог бы создать свой мир, но, увы, даже могущественным волшебникам это недоступно, если хочешь, я расскажу тебе про легенду о том, кто, как думают многие, создал мир. – Он даже немного улыбнулся, а я после этих слов согласно закивал головой.
– Ну, ладно, слушай, – он уселся поудобнее и начал рассказ: – Неизвестно, сколько времени прошло, известно только то, что сначала Великий Волшебник жил на свалке.
– Что такое свалка? – бодро перебил я.
– Помойка, только большая, – сказал отец, он, наверное, тоже свалки никогда не видел. – Так вот, на свалке всё время воняло, люди жили впроголодь, а король, что правил тогда заваливал их налогами. Великий Волшебник решил создать свой мир, там, где не будет свалок и вездесущей вони. Как раз в то время в страну привезли камень, который давал огромную силу и власть. Король, опьянённый силой, уничтожил много мирных жителей, затем он умер от разрыва сосудов в голове, на его место встал следующий, тот король также хотел силы и власти, но и его постигла та же участь. К тому времени Великий Волшебник уже вырос.
Третий король был намного мудрее первых двух, он заключил камень в кубический сосуд из стекла, от этого его влияние притупилось, и король постепенно навёл в стране порядок. Но король этот был уже стар и на старости лет разум его тоже начал давать сбои, он провозгласил, что трон получит не его наследник, а тот, кто сможет совладать с силой камня. Жители уже с тех пор знали, на что способен камень и не решались даже подойти к нему, но один нашёлся всё-таки, это и был Великий Волшебник. Его настоящее имя утерялось, но говорят, что вся его жизнь, это правда. Он взял камень и поднял его вверх, над толпой, люди испугались и начали разбегаться, но волшебник никого не убил, он только опустил камень, а затем вновь положил его в стеклянный сосуд. Все зааплодировали, так он и пришёл к власти, и из него вышел неплохой король.
Новый король с усердием начал наводить в стране порядок, но, то место, где он жил начало постепенно разрушаться, и вскоре ничего почти не осталось, была одна только холодная, смертельная темнота. Видя, что он не может уже помочь стране, король взял в руку тот камень, что давал большую силу и власть, сел на свой трон и немного повертел камень в руке, а потом он тронул камень не рукой, а самим своим сознанием. Он позволил своему сознанию творить всё, что когда-то обитало там призрачными мечтами, а камень давал на то силу. В момент появилось множество миров, в том числе и наш. От предыдущего мира ничего не осталось, смертельная темнота разрушила его полностью. Миры, жили, развивались, правители в них сменялись, но волшебник заметил, что существа из одних миров порой говорят с существами из других, а некоторые даже телепортируются из одного в другой. Ему это пришлось совсем не по душе, и он создал барьеры. Мыслительный – защищает миры, от пересечения наших мыслей. Пространственный – предохраняет от телепортации из одного мира в другой. И, наконец, последний, воображаемый барьер – он не дает нам самим разрушить всё то, что он когда-то создал, не даёт нашим мыслям вырваться наружу и испепелить весь свет, и оставить от всей вселенной только смертельную темноту.
Говорят, что мы сможем выжить, даже если разрушить два барьера, а третий оставить, но на самом деле нужны все три. Ещё у нашего всеобщего короля есть люди, которых он создал для себя, некоторым он даже даёт полную свободу действий. Аларверд был таким человеком. Таким людям разрешается не разрушать, но продавливать воображаемый барьер, после чего он вновь принимает свою форму. Так и появились волшебники, одни написали заклинания, другие их применяют. Однако поняв, что волшебники такие же разрушители, как и многие другие, он оставил абсолютную, или почти абсолютную свободу только некоторым. Теперь он наблюдает за этими людьми, прослеживая каждый их шаг, но никто не может понять, свободный ты или в узде своего хозяина.
После этого рассказа я всё понял, и действительно, всё было логично, оказалось, что кто-то ещё называет создателя миров Богом, а кто-то может в него верить или не верить, но у меня почему-то сомнений не возникло, и я сразу поверил.
Читать и писать меня, как и всех нас научили дома, мы в итоге даже могли говорить на трёх языках, не так уж и много, но нам хватало. Когда Сиби исполнилось тринадцать, отец научил её некоторым заклинаниям, в том числе и смертельным, также он научил её защите от них и модулятору. Я до сих пор им пользуюсь: уходишь в бессознательное состояние, создаёшь какую-нибудь простую иллюзию, запоминаешь и одноразовое заклинание готово, в бою его можно вызвать, но только один раз, чем больше заклинаний, тем лучше. У меня например никогда не получалось запомнить больше четырёх. Можно ещё на модуляторе составить идентификационное заклятье, оно будет действовать, как ловушка, при приближении конкретного человека.
Через год и меня начали учить заклинаниям, помню этот момент, как сейчас, помню, когда он бросил в меня огненный шар, и я его поймал. Потом мы начали тренировать заклятье, которое при попадании в человека, останавливает сердце. Мы тогда уходили в лес, а отец брал с собой колдовскую книгу. Он всегда отсчитывал десять шагов, все заклинания я к тому моменту уже знал, надо было только, как говорил отец, их подточить.
– Готов? – спросил он в тот раз. Я как обычно ужасно боялся, что он не успеет поймать заклинание, и что я в него попаду. Пересилив этот страх, я кивнул, и он немного отставил ногу назад, принял классическое положение волшебника в бою. – Ну, что ты встал, как пень, я совсем не такой старик, как кажусь, отпрыгну, в крайнем случае! – В его голосе не слышалось злобы, да и стариком он никогда не выглядел, может просто хотел меня приободрить. Я встал в стойку напротив него, отвёл руку назад, представил кровь, как он и учил меня. Лёгкий взгляд вниз и я увидел в своей руке небольшой шар, шар светился мерзко-пурпурным. Заклинание я уже знал отлично, так что мог не произносить его вслух. Затем я вновь перевёл взгляд на отца. Конечно, всё это я сделал невероятно быстро, просто помню каждое движение. Рукой я двинул совсем немного, а потом разжал пальцы и пурпурный шар полетел, полетел очень быстро, и я вновь подумал, что отец его не поймает, но мои опасения были напрасными.
Он сделал выпад, как обычно с неестественной скоростью, руки его рванулись друг к другу и остановились где-то на уровне плеч. Шар остановился между руками, и я увидел улыбку отца, эту улыбку я видел лишь в такие моменты, улыбку учителя, который видел достижения своего ученика. Спустя миг он развернулся и отправил шар в сухие листья, от его попадания они разлетелись. Я облегчённо вздохнул, отец всегда отбивал смертельное заклятье и всегда отправлял его в листья. Когда я вновь посмотрел на него, улыбку он уже скрыл, словно стыдился её, но сказал:
– Отлично, теперь разрушительное, на этот раз, если попадёшь в меня, оно просто пройдёт насквозь. – Я бросил рассеянный взгляд на три сломанных дерева, которые сам недавно свалил. Этого заклятья я тогда очень боялся, если бросить его напрямую, то оно просто проходило сквозь человека, но попадая в камень или другой не живой объект, заклинание взрывалось.
Мой папа всегда говорил моим братьям и сестре, чтобы они не ходили в лес во время тренировки, даже близко к нему не приближались, но мой младший брат никогда не принимал этого наказа всерьёз. Иногда он наблюдал за нами издалека, иногда подходил чуть ближе, но сегодня он совсем осмелел. Я и сейчас предполагаю, что он думал, об окончании тренировки. Да это было последнее заклинание в тот день, но оно стало фатальным.
На этот раз, для верности, я прошептал заклинание. Жужжащий объект сорвался с моих пальцев, не осязаемый и казалось неуловимый, но отец поймал его одной рукой, однако держать его дольше секунды невозможно и он бросил его вправо, жужжалка продолжила свой путь, а в тридцати метрах ударилась о дерево. Часть дерева разлетелась на маленькие осколки, и оно начало падать. Дерево стояло на небольшом холме, и мы не могли видеть то, что происходит за ним. За этим самым деревом в тот момент находился мой младший брат, Макс. Он увидел падающее дерево, побежал, но побежал по прямой, в ту сторону, в которую оно падало. В последний момент он успел что-то вскрикнуть, затем стих навсегда. Если бы он не вскрикнул, мы с отцом даже не стали бы подниматься и смотреть, его раздавленное тело так и осталось бы там лежать, пока, наконец, не обнаружилась бы пропажа. Но он крикнул, отец уже хотел мне сказать, чтобы я бросил ещё какое-нибудь заклинание, но раздался этот крик и мы оба посмотрели туда.
Первым рванул с места он, за ним я. Сказать Макс нам ничего не успел, когда мы подбежали, он уже был мёртв. Голова его и всё, что было ниже, превратилось в одно сплошное месиво, зато руки сохранились достаточно хорошо, ствол их не задел, и теперь они лежали по его обе стороны. В руке Макса был зажат небольшой красивый камушек, представлявший собой окаменевшую ракушку. Этот камень Максу подарила Сиби, мы все об этом знали. Отец зажал его в руке, прижался головой к земле и в рыданиях закричал:
– За что мне это?!! – А я стоял чуть выше на холме и не знал что делать. Никогда раньше я не видел его в таком состоянии. Я понимал, что брата уже не вернуть, брата, погибшего такой глупой смертью. Мы, с отцом молча похоронили его, потом пошли домой, а через некоторое время он зажал мне в кулак камень, что был у Макса и сказал: – Сохрани его, Валфэйр, помни Макса! – Да, этот камень до сих пор при мне, но как я уже и сказал, этого всего не будет, когда я достигну своей цели, Макс станет первым, кого я верну, это будет достаточно просто, надо будет попросить отца показать пример точности в отбивании заклинаний, после этого он уже не попадёт именно в это дерево, а значит не заденет брата.
Так нас осталось трое, а потом в одно самое обыкновенное утро мы почувствовали, что кто-то пытается разрушить мыслевой барьер. Оказалось, что колдун считал этот барьер не важным, что при этом он хотел доказать, я не знаю и наверное никогда не узнаю. Началась война, или вернее поиски того, кто ломал барьер. Отец уехал, и мы остались вчетвером вместе с матерью, ударили холода, каких раньше никогда не бывало в наших краях. Помню, как я вбегал в дом и пытался растереть замёрзшие пальцы. Нам даже не приходилось засаливать еду, что конечно было огромным плюсом, но адские холода сводили все плюсы на нет. Снега заваливали дома, даже река замёрзла, но запасов еды ещё хватало, да и огонь можно было развести. Огонь кстати горел в доме почти круглые сутки, на него и была надежда, хорошо, что дров было много. Тогда мама сказала нам, что если тронешь один барьер, то тронешь и все остальные, и видимо колдун тронул, я сам на себе это почувствовал. Мы все удивлялись только тому, что создатель не остановил колдуна, не уничтожил его, а просто спокойно наблюдал. Как-то раз мы с сестрой заговорили об этом:
– А может колдун один из свободных людей, – предположил я. Сиби потёрла руки друг о друга и сказала:
– Нет, Валя, такого не может быть, если бы это было так, то мы бы уже давно все умерли, и осталась бы только смертельная темнота. – Она немного дрогнула и подкинула в огонь ещё одну дровину.
– А может его уже нет, может он был, но теперь его нет, и он не может помешать колдуну, ты никогда не думала, что это детские сказки для тех, кто думает, что их кто-то оберегает. Да, моя вера в создателя тогда была невероятно слаба.
– Не говори так, – оборвала Сиби – помнишь, когда мы были в лесу, тогда мясоеды нас не услышали, это ведь не просто так.
– А ещё не просто так, что кто-то свыше позволил мне убить Макса, – зло и наигранно ответил я. – А что ещё было не просто так, папу забрали на войну, Сиб, возможно он не вернётся, как и другие волшебники, это тоже не просто так? Неет, если это всё не просто так, тогда этот кто-то, кто создал нас очень злой и жестокий, развёл букашек, а потом давит их одну за другой, давит и наблюдает, как они страдают. – Я достал из кармана камушек, ракушку, в свете огня он казался алым. Цвирк у меня на плече жалобно пискнул и клюнул этот камень своим маленьким клювиком, хотя к тому времени он уже подрос. Сестра посмотрела на этот камень, пнула его ногой ко мне и снова уставилась в огонь
– Не отчаивайся, отец вернётся, или ты думаешь, что, встретив колдуна, он проиграет ему поединок, я думаю, что он слабак и отец ему башку оторвёт! – Она улыбнулась.
– Один на один может и оторвёт, – признался я – Но у таких слабаков, обычно в подчинении целая стая других слабаков, которые так и норовят напасть кучей.
– Ничего, он вернётся, – Сиби отломила кусок своей лепёшки и дала её свистуну, который, схватив добычу, тут же умчался в дальний угол комнаты, туда, где можно было отобедать.
Колдун окончательно сломал барьер, холода прошли и что самое главное, так это то, что папа, наконец, вернулся. Я как сейчас вижу, как внезапно открылась дверь, и он входит к нам ставит меч у дверей, потом захлопывает дверь. Моему старшему брату Сварогу было тогда лет восемнадцать уже, и он всё равно почти повис у отца на шее, помню, мы его тогда чуть не задавили, так соскучились. Как выяснилось, отец встречался с колдуном, встречался в сражении один на один, ему помогло обнаружить тёмного волшебника только чутьё. Колдун уходил от преследованья, но в этот раз уйти не успел, поэтому попытался слиться с травой, или иначе говоря, стать невидимкой, но один всадник повернул коня и вот тут-то колдун себя и выдал, он думал, что этого всадника он легко одолеет, достаточно щёлкнуть пальцами. Но нет, это ведь был Барт, Барт Аларверд, а у него с собой был его зачарованный меч, который он когда-то сделал сам. Отец серьёзно ранил колдуна, но тот всё же успел уйти, уйти. Отец говорил, что он не уходил, а прямо-таки улепётывал от него и других волшебников, которые всё же поворотили коней и тоже приближались к нему.
В то время, когда он вернулся, у нас было ещё холодно, но не так, как во время его отъезда. Отец лёг на что-то, напоминающее диван перед огнём и тяжело вздохнул, у всех аларвердцев были кудрявые волосы и он был не исключением, его кудри тогда упали на глаза, он скинул их, так они и остались в висячем состоянии. Только у матери не было таких кудряшек, ведь она не принадлежала к роду Аларверд, поэтому её волосы были прямыми. Она тогда тоже села на этот старый разваливающийся диван, а отец положил голову ей на колени и сказал:
– Кара, помнишь, когда ты говорила мне про секрет лечебной песни, который аларвердцам не известен. – Она улыбнулась, потом нахмурилась:
– Уж не хочешь ли ты мне сказать, что тебя ранили? – Отец встал с дивана, снял рубаху и на его боку мы все увидели какую-то чёрную жидкость. Он сразу начал оправдываться:
– Понимаешь, этот гад, очень ловок и хитёр, успел оставить мне пару фокусов перед своим бегством. Я сумел приостановить разложение, но не надолго.
– Почему не обратился к лекарям? – строго спросила мать. Отец вздохнул, она, наверное, и сама знала ответ, но пришлось всё-таки озвучить его:
– Ты же знаешь, лекари могут рану от меча или стрелы залечить, но пожирающее заклятье им не снять.
– Дети, на выход! – всё так же строго сказало мама, мы уже начали выходить, но отец сказал:
– Пусть останутся, если можно конечно. – После этих слов Сварог и Сиби всё равно вышли, только я остался. Мама посмотрела на меня, потом на отца и предупредила:
– Возможно, будет больно, – тот кивнул. Потом по всей комнате стал разливаться тихий гудёж, нет, он даже не по самой комнате разливался, а будто внутри моей головы. Но это был приятный гудёж, и я понял, что это и есть лечебная песнь. Через некоторое время я смог различить слова, но вероятно не все, а может и все, не знаю, и вот что она пела:
О душе она поёт, и поклон нам шлёт тяжёлый
Посмотри на небосвод и найди её там полной
Через три дни посмотри, и она в ответ посмотрит
Ты в ответ ей поклонись, будешь ныне исцелённый.
После этой на вид коротенькой песни в глазах у отца царил благоговейный туман, подозреваю, что у меня тоже, просто я вышел из этого поистине прекрасного состояния на секунду раньше него, а потом почувствовал себя прямо всесильным, но в тоже время спокойным. Рана на боку отца исчезла, но он всё ещё дёргался, видимо песня заживляла её отнюдь не безболезненно.
После этого мы некоторое время жили мирно, да и холода вскоре отступили. Но колдун не отступил, раньше он скрылся на каких-то отдалённых территориях, а может даже смог продавить пространственный барьер и уйти в другой мир, не знаю, но в то время все барьеры были слабы, из-за потери мыслительного. Однажды в город прискакал посол от короля и сообщил, что колдун и теперь посылает к нам своих вранов, что бы те смели всех, кого они посчитают слабыми.
Когда-то до войны он, судя по слухам, был владельцем какой-то земли, на которой жили люди, вообще он мог прожить свою жизнь, ничего не делая, но нет, полез ломать барьер. У него даже была какая-то теория, не знаю, какая уж, может когда-нибудь доведётся спросить. На службе у него было несколько отрядов конных воинов, получавших неплохой доход, было и несколько магов, но люди почему-то всех их прозвали вранами. Может потому, что они все были одеты в черные мантии, а некоторые даже приклеивали к носу что-то похожее на птичий клюв, совсем не страшно получалось. Однако королевская армия долгое время не могла с ними справиться, она в итоге их и не одолела. Они атаковали внезапно, уничтожали поселения, изредка даже города и армии, посланные против них.
В один из солнечных летних дней отец вернулся с работы и как-то странно на меня посмотрел, будто я был всем, что у него осталось. Работал он учителем и выучил много опытных солдат. Должность эту все почему-то презирали, как некоторые презирают извозчиков, которые вовсе ни в чём не виноваты. Жалованье было у него тоже небольшое, но жить можно было.
– Привет, Валфэйр, как-то мрачно поздоровался он. – Не ссоришься с сестрой, с братом? Мне в ту пору уже исполнилось пятнадцать, и я бодро ответил:
– Да, нет, пап, я вообще-то собирался в последнее время пойти поработать на соседней ферме, хозяин уже меня знает, может, денег подзаработаю. – Отец усмехнулся
– Нет, Валфэйр, лучше не ходи туда, сейчас лучше сидеть дома, прислали весть о том, что соседний город почти разгромлен, у колдуна маленькие войска, но они нападают стремительно. – Я тогда его слова в серьёз не принял, а следовало бы. Подумал:
– Соседний город, да до него и конному не доскакать, может до нас война и не дойдёт, к тому же маленькие отряды, что они смогут?
А потом Сиби сказала мне, что она пойдёт на войну добровольно, а я прямо как хвост увязался за ней, вообще с ней я был дружен больше, чем со своим старшим братом Сварогом, с ним мы могли поговорить только таким образом:
– Привет, как дела?
– Да ничего вроде. – Причём никакой ненависти или вражды между нами не было, просто не общались мы с ним. В итоге мы с сестрой пошли в город, а с нами пошёл ещё и Сварог.
Мы подошли к воротам города, Сиби постучала. В воротах открылось маленькое, толстое окно и на нас глянул глаз сердитого воина, который, судя по шраму на щеке, побывал в битвах. Но воин этот был уже стар и теперь работал на воротах.
– Чего вам, зачем идёте в город?
– Будто он не знает, что нас скоро и так сюда переселят из-за войны? – подумал я тогда.
Сибия, Сварог и Валфэйр Аларверд – ответила Сиби за нас всех, своим громким отчётливым голосом. – Мы идём в город, чтобы записаться в добровольцы. – Воин оглядел нас и сказал:
– Давно я хотел посмотреть на вас, посмотреть на то, что выросло у старины Барти, а тут вы все трое, – после этого лицо его стало серьёзнее некуда и мы подумали, что надежды нет, но он указал пальцем на Сварога и продолжил – Ты… Тебя я пропущу, но только тебя. – Сиби развела руками и вопросительно посмотрела на старого воина. Воин смерил её строгим взглядом и ответил:
– Вы двое мелкие ещё, да я бы вас всё равно не пропустил, пусть после войны от Барти хоть что-то останется. – Потом ворота открылись, и мы увидели воина целиком, странно, мы много раз бывали в городе, но, ни разу не видели этого старого сокола, который уже давно не разит врагов на поле брани. Был у этого бывалого вояки и меч, но он стоял около стены, правда дальше стоял ещё один воин, который в случае неудачи старика мог позвать остальных, или самолично устранить угрозу. Но вот ворота закрылись за Сварогом и мы с Сиби остались вдвоём.
Секунду мы с ней стояли, потом сестра сдёрнула со своей головы шапочку, которая ей решительно не нравилась и с яростью бросила её на пол
– Идиот, я пришла сюда в этой дурацкой фуфайке, которую называют приличным головным убором, а мне говорят от ворот поворот. Вот уж спасибо, так спасибо. Пошли, Вал, нечего перед этим старым клоуном изгаляться, губернатор только и знает, как ввести режим запертых ворот, а на посад ему, наверное, и вовсе плевать! – Я немного постоял, взирая на величественную крепостную стену, раньше я часто тут бывал, но только сейчас задумался над тем, как на неё влезть. Решив, что эту стену не одолеть я поднял с земли этот оскорблённый головной убор и пошёл за сестрой обратно. Отец, конечно, не знал, что мы ушли в город, ему мы решили не сообщать, Сиби шла на войну, потому что действительно неплохо владела луком, Сварог копьём, ну а я мог мечом помахать, так за компанию. Дома родители, конечно, ругались на нас, но потом успокоились, всё кончилось на том, что при разговоре о Свароге, отец сказал о том, что парень уже не мал и сам решить может.
Через два дня моего брата отправили в соседний город, на подмогу воинам, что ещё держались под осадой колдуна. Если честно, я не видел, что стало с моим старшим братом, поэтому не могу считать его мёртвым, да и не хочу, скажу только то, что он не вернулся.
Вскоре по улицам города прошёл глашатай и объявил, что нас скоро переведут в город, но я этого не слышал, потому что, не смотря на предостережение отца, пошёл в лес вместе с Сиби. Друзей у нас с ней не было, потому что мы жили на самом дальнем краю посада, а все дети нашего возраста жили с другой стороны, рядом только какая-то мелкота возилась. Цвирк, как настоящая боевая птица, стал сопровождать меня на охоте и даже выслеживать зверя.
