Пятая правда

Димон, досадливо охая и ахая, вытащил «Яву», а затем и меня из зловонной жижи. Как выяснилось, мотоцикл пострадал при злополучном падении ничуть не меньше меня. Всю дорогу назад мой друг, пыхтя, катил побитую «Яву», которую он так и не смог завести. Я же ковылял за ним, опираясь на подобранную по пути палку. К моей удаче, мама Димона оказалась дома и оказала мне посильную медицинскую помощь. Но нога моя распухла до такой степени, что я даже не мог на неё толком привстать.

А в восемь часов вечера я должен был встретится с Ксюшей у колонного входа Комсомольского парка. Мы собирались прогуляться по набережной, а лишь затем отправиться к её дому. И несмотря на саднящую и ноющую ногу, я всё же был намерен шкандыбать на свидание.

– Да ты сума сошел! – строго прикрикнула на меня Светлана Сергеевна. – Твоей ноге нужен покой и только покой! Неужто ты хочешь остаться на всю свою жизнь прикованным к костылям инвалидом?!

Но и это меня бы не остановило, если бы Хряк не выдвинул более железные аргументы.

– Весь город «гудит», что на вчерашней дискотеке малолетки устроили грандиозную потасовку, – возбуждённо зашептал мне на ухо Димон. – Если ты явишься на свиданье с такой вот побитой рожей, то Ксюша подумает, что это местные сопляки «начистили» тебе в дискотеке рыло. Позору – не оберёшься! Как бы она не заподозрила, что ты слюнтяй, размазня, трус и слабак. Весьма сомневаюсь, что после этого девушка захочет иметь с тобой хоть какое-нибудь дело?

– Но что же мне тогда делать? – окончательно растерялся я.

– Насколько я поняла, Миша, у тебя сегодняшним вечером намечена встреча с невестой, – вмешалась в наш разговор Светлана Сергеевна. – Но тебе, действительно, на глаза своей подружки лучше сейчас не показываться. Я даже в зеркало тебе смотреть не советовала бы, во избежание глубочайшего невротического стресса. Позвони своей девушке с нашего телефона и скажи, что ты заболел. А я, как лечащий врач, подтвержу, что тебе предписан строжайший постельный режим.

В то время сотовых телефонов в нашей стране ещё не было. Я позвонил Ксюше домой, однако на мои настойчивые звонки ответа так и не последовало. По всей видимости, она уже вышла из дома, чтоб не спеша добраться до Комсомольского парка.

– Давай сделаем проще! – вдруг решительно взялась за дело Светлана Сергеевна. – Я сейчас вызову из госпиталя служебную машину, и мы поедем с Димой прямиком к парку. Он покажет мне твою девушку, и я расскажу ей всю чистую правду. Ведь никто из нас не застрахован от дорожно-транспортного происшествия.

– А откуда она знает, что Димон знает, как выглядит Ксюша? – закрались в мои мысли большевистские подозрения. Но Светлана Сергеевна своим стрёкотом так и не дала созреть моему недоверию.

– Если хочешь, я напишу тебе на официальном бланке, заверенном моей личной печатью, что ты временно недееспособен.

– Так и быть! – без особой охоты изъявил я моё согласие. – Только укажите в справке, что я лишь частично недееспособен. А ещё лучше, напишите, что недееспособна только моя правая нога, а все мои остальные конечности функционируют исправно. Это очень важно!

– Но ведь у тебя ещё и сильный ушиб правого локтя, – упрекнула меня докторша и, вздохнув, устало махнула рукой. – Ладно. Распишу твои травмы более подробно. А когда мы с Димой вернёмся, то отвезём тебя на машине домой.

– А может вы и Ксюшу с собой привезёте? – простонал я и скривился от боли.

– Ну, только в том случае, если она – садистка, и ей захочется насладиться твоим измочаленным видом и жалобным стоном, – съязвила Светлана Сергеевна. – А сейчас прими эти две обезболивающие таблетки и тебе сразу же полегчает.

Служебная машина приехала по вызову буквально через несколько минут. Светлана Сергеевна даже не успела справку до конца дописать. А меня после таблеток ни с того ни с сего основательно развезло, и я почувствовал, как быстро проваливаюсь в Нирвану. По-моему, я погрузиться в сон ещё до того, как Димон и его мама уехали на поиски Ксюши.

Проснулся я уже дома в моей кровати, но только лишь к концу последующего дня. Родители мне рассказали, что меня привезли спящего на госпитальной машине и санитары перегрузили меня в постель. Светлана Сергеевна объяснила, что я упал с мотоцикла её сына, но, к счастью, ничего себе не сломал. Она оставила справку и лекарства, и настоятельно рекомендовала меня не будить, покудова я сам не соизволю проснуться. Я встал, дохромал до телефона и позвонил Ксюше. Но её тётя раздражённо мне прокаркала, что племянница пошла в гости к своей подружке Диане.

Я сделал попытку хоть что-нибудь съесть, но в глотку совершенно ничего не лезло. И, вообще, чувствовал себя так скверно, будто меня дорожным катком три раза подряд переехали. Поэтому я принял оставленные для меня таблетки – и незамедлительно заново отключился.

Очухался я снова лишь почти что через полные сутки. И у меня возникло очень серьезное подозрение, что мне вместо лекарства подсунули то ли снотворное, то ли наркотик. Тем более, что так называемые «обезболивающие таблетки» были разноцветными и разнокалиберными, и явно из абсолютно разных коробок. Однако моя нога практически не болела и я, хоть и прихрамывая, но мог достаточно прытко передвигаться. И у меня хватило смелости весьма и весьма осторожно заглянуть в зеркало гардероба. Тщательная ревизия моего фингала дала до чрезвычайности обнадёживающий результат. Он был не настолько огромным и устрашающим, чтоб перепугать до смерти мою чувственную наречённую.

Я хоть и наскоро, но довольно-таки плотно перекусил и замаскировал мой маленький синячок маминой пудрой. Но на мой звонок к Ксюше снова ответила её вставшая с левой ноги тётя. И она раздражённо мне сообщила, что её племянница ушла со своим парнем на танцульки в центральную дискотеку.

– Но ведь это же я её парень! – воспринял я как неуместную шутку заявление взбалмошной тёти. – И насколько мне ведомо, я сейчас нахожусь у себя дома! И хочу заверить Вас, что ни Ксюши, ни дискотеки у меня нет!

– Ну, если у Вас раздвоение личности, то, пожалуйста, согласовывайте Ваши действия со своим вторым Я! – вонзила в меня своё осиное жало тётя и бросила трубку.

В этот самый момент в мою комнату вошёл старший брат и удивлённо на меня вытаращился:

– Куда это ты собрался на ночь глядя, братишка? Не иначе как с больничной койки да прямиком на блистательный бал?

– Иду искать пропавшую Ксюшу! – с решимостью благородного рыцаря провозгласил я. Однако у меня не было ни малейшего понятия, где она могла бы сейчас ошиваться. Легенду о дискотеке я отмёл как злостную выдумку прибабахнутой тёти.

– Не хотелось тебя огорчать, Миша, – сморщив лоб, засмущался мой старший брат – Но ходят упорные слухи, что Ксюша уже два дня гуляет по набережной с твоим лучшим другом Димоном. А всего лишь час назад я видел самолично, как они прогуливаются по Адмиральскому бульвару.

– Как это прогуливаются? – едва выдавил я из себя, не в силах проглотить возникший в горле комок.

– Как? А очень даже просто, – растолковал мне брат. – Фланируют, не спеша и беззаботно, иногда под ручку, а иногда и в обнимочку.

Я застыл словно Перуном поражённый, и потребовалось не менее четверти часа, чтобы я, наконец-то, обмяк и мало-мальски начал пошевеливаться. И тут меня охватила неудержимая, звериная ярость. Я готов был своими руками удавить и Ксюшу, и Димона, и его коварную маму. И хотя брат отчаянно цеплялся за меня, но я шутя ускользнул из его рук и рванул прямиком к дому Димона. К сожалению, мне удалось там застать лишь только его хитрозадую и злонамеренную родительницу.

Увидав меня на пороге, она слегка побледнела и маленькими шажочками попятилась назад.

– Мишенька! Мальчик! Ты даже не представляешь, насколько я рада, что ты уже на ногах! – принялась она заговаривать мне зубы. – Да это просто чудо, что ты так быстро оправился и исцелился! Как видно, моё лечение здорово тебе помогло!

– Так вот как Вы, уважаемая Светлана Сергеевна, держите своё слово! – заскрежетал я зубами. В слово «уважаемая» я вложил всю желчь и сарказм, на которые был только способен. – Ведь Вы мне пообещали, что неназойливо успокоите Ксюшу и отправите её назад домой! А как Вы можете объяснить, что всего полтора часа назад Вашего сына и мою невесту видели в обнимочку на Адмиральском бульваре?!

– Успокойся, Миша! – обиженно надула губы матушка Хряка. – Давай-ка лучше пройдем в мой кабинет и без излишних эмоций во всём разберёмся.

Она провела меня в кабинет, усадила в уютное кресло и принесла из кухни поднос с гранённым стаканом и тремя пол-литровыми бутылками «Буратино». Очевидно, в её глазах я был до сих пор тем прыщавым мальчиком, которого можно задобрить безградусной газировочкой.

– Выпей водички и послушай, что я тебе скажу. В нашем городе не найдётся ни единого человека, который имел бы наглость утверждать, что я не держу моего слова. И мне было очень больно и обидно услышать это голословное обвинение именно от тебя. Как я и обещала в двадцать ноль-ноль мы с Димой стояли у колоннады Комсомольского парка. Твоей подружки всё ещё не было, и мы прождали там около получаса прежде чем она, наконец-то, соизволила появиться. У меня не было ни времени, ни желания распекать её за опоздание, поэтому я сразу же перешла к делу. Когда я подошла и представилась, Ксения не на шутку испугалась и чуть было не дала дёру. Пришлось её успокоить, а затем без утайки рассказать о твоём падении с мотоцикла. Само собой разумеется, что из-за полученных травм, ты не в состоянии прийти на свидание. Я даже предложила отвезти её прямо к тебе, чтобы она удостоверилась в моей искренности. Но твоя невеста испуганно заявила, что от вида твоих ран она может запросто грохнуться в обморок. Но и домой возвращаться ей боязно, так как по дороге сюда к ней трижды цеплялись нетрезвые малолетки. Тут она пристально посмотрела на Диму и высказала своё вполне разумное предложение:

– Этот молодой человек на вид физически крепок и вполне в состоянии за себя постоять. А не мог бы он провести меня домой, чтобы при надобности оградить от распоясавшихся хулиганов?

– Так что же Вы просто не отвезли её на служебной машине домой?! – вскипел я, как перегретый тульский самовар.

– Да мы и так потеряли массу драгоценного времени на ожидание Ксении и на бессмысленные разговоры! – резко отреагировала Светлана Сергеевна. – А у меня дома лежал без сознания травмированный пациент, состояние которого могло ухудшиться в любую минуту. Я ведь давала клятву Гиппократа и в первую очередь должна была позаботиться о больном, а не о совершенно здоровых молодых людях. Дима – здравомыслящий и ответственный молодой человек и мог без проблем отвести твою девушку к месту её обитания.

– Так как же Вы тогда объясните, что прошло больше двух суток, а он до сих пор её туда не довёл?! – бурно вознегодовал я. – А не пора ли Вам позвонить в милицию и поинтересоваться, куда же подевался Ваш блудный сын?!

Тут послышался звук открываемой входной двери и радостный голосочек моего бывшего друга:

– Милая мамочка! Я уже вернулся! Ты даже не представляешь, что я тебе сейчас расскажу!

– Какая удача! – возрадовался я, вскакивая с кресла и разминая мои кулаки. – Как говориться, на ловца и зверь бежит! Сейчас мы узнаем истину прямо из первоисточника!

С ловкостью Тарзана я выпрыгнул в прихожую и увидел Димона, неуклюже стряхивающего со ступней новенькие замшевые штиблеты. Попервоначалу я его даже не распознал. Хряк был непривычно коротко подстрижен и разодет как после приёма у английской королевы. Узрев меня, он стал намного-намного белей, чем больничный халат его миленькой, родненькой мамочки. И хотя Димон был на голову выше меня и на пуд тяжелей, он ссутулился и скукожился, как нашкодивший сорванец. Наверное, я выглядел пострашнее Отелло, заставшего в спальне молодую супругу с любовником.

– Ух ты! Кого я вижу?! Да неужто это ты, мой истинный, преданный друг! – взревел я и этому рёву позавидовал бы доисторический пещерный медведь. – Вот теперь я и уяснил вразумительно, кто он такой – настоящий и преданный друг! Это та сволочь, которая, ради своих шкурнических интересов, предаст тебя при первом же удобном случае! Ты почто, змей подколодный, у своего лучшего друга невесту увёл?!

Но пока я раздумывал, долбануть ли Димона в рыло, или засандалить ногой в яйца, благоприятная возможность была навеки упущена.

– Теперь это не твоя невеста, теперь это невеста моего сына, – услышал я за спиной бесстрастный, холодный голос Светланы Сергеевны. И эти ледяные, убийственные слова, казалось, в одно мгновение отобрали все мои силы. Мои руки безвольно обвисли словно обрубленные лианы, а мускулы стали обмякшими и неуправляемыми. Однако я знал точно, что через минуту-другую неодолимая ярость вскипит во мне с новой неистовой силой.

Я медленно обернулся и увидел решительно настроенную матушку Хряка с зажатой бутылкой «Буратино» в руке. У меня не было ни малейшего сомнения, что если б я полез в драку, то она тут же огрела б меня этой бутылкой по «котелку». А я предпочёл бы иметь дело с деревянным Буратино, а не с его жидким аналогом в толстостенной стеклянной бутылке.

– Из-за этой дурацкой истории, что началась с твоего падения с мотоцикла, пострадали и ты, и мой сын, и я за компанию, – невозмутимо продолжала увещевать меня Светлана Сергеевна. – И не сочти мои слова за насмешку, но ты даже не представляешь насколько дёшево тебе подфартило отделаться. Давай всё же вернёмся в мой кабинет и расставим всё по своим местам в этом нелепом, абсурдном недоразумении.

И она потащила меня за собой в кабинет, не выпуская из рук миротворческую бутылочку газировочки. А наложивший в штаны Димон на безопасном расстоянии уморительно засеменил за нами. Мы уселись в уютные кресла, и Светлана Сергеевна кивнула своему побледневшему будто вершина Эльбруса чаду:

– Изложи нам, Дмитрий, в общих чертах, что с тобою в тот злополучный вечер случилось.

Димон заегозил так, будто каялся директору школы о своих детских проделках и дебильных проказах:

– Поверь мне, Миша, я здесь абсолютно не причём! Меня силком втянули в эту грязную и предательскую историю! Мы ведь дружим с тобой уже более девяти лет, и я разве хоть раз тебя подводил?!

– Я как-нибудь на досуге составлю список всех эпизодов, омрачивших наши дружеские взаимоотношения, – зловеще проурчал я.

– Мы шли с Ксюшей по затемнённым улицам, и она пугливо прижималась ко мне, как только нам попадались случайные прохожие, – проигнорировал поганец моё злопамятное обещание. – Но в Колхозном переулке за нами увязалась шайка развязанных, подвыпивших малолеток. После побоища на дискотеки они бузили по всей Феодосии и лишь сегодня милиция выловила последних зачинщиков беспорядков. Сначала они паскудно подшучивали над нами, а потом стали откровенно придираться с явным намерением затеять драку. Тогда я выломал из забора штакетину и угрожающе замахнулся на их главаря. И хотя сопляков было не менее десятка, они не раздумывая бросились уносить свои ноги.

– Подожди, дружок! – не смог я сдержать моего подозрения. – А какого дьявола вы попёрлись через Колхозный переулок, который был вовсе не на пути к дому Ксюши?!

– А мне-то откуда знать? – полошливо захлопал ресницами мой бывший приятель. – Я ведь понятия не имел, где она проживает. Твоя подружка более часа водила меня зигзагами по всей Феодосии. А когда мы, наконец-то, подошли к её дому, она вскрикнула так, будто узрела рогатого чёрта в своих не задёрнутых шторами окнах:

– Там кто-то есть! Я видела чей-то силуэт в окне моей спальни!

Мне пришлось войти с ней в особняк, включить внутренний свет и тщательно осмотреть все комнаты и подсобные помещения. Но так как там никого не оказалось, то я заодно и обследовал прилегающий к дому фруктовый садик. Скажу тебе честно, Миша, что хоромы её батюшки произвели на меня неизгладимое впечатление. Но когда я пожелал откланяться, Ксюха напористо потребовала, чтобы я с нею остался. Она слышала какие-то подозрительные шаги то в саду, то на чердаке, то где-то в подвале. Девушка просила меня не уходить, пока не вернётся её ушедшая на поминки какой-то бабушки тётя. Тогда я пожаловался, что у меня даже маковой росинки с утра во рту не было.

Ксюха тут же накрыла стол и угостила меня первоклассным массандровским мускателем. Эх! Каких только деликатесов не было в холодильнике её шикарной кухни! И хотя я отведал от каждого кушанья лишь по чуть-чуть, но, в конечном счёте, налопался до отвала. Потом Ксюха пошла в свою опочивальню, а я пристроился на уютном диванчике в роскошной гостиной. Но не прошло и двадцати минут, как в спальне раздался истошный, испуганный девичий вопль. Я ворвался в её комнату и заметил лежащую на кровати Ксюху, указывающую пальчиком в приоткрытое кем-то окно:

– Только что кто-то в окошко заглядывал!

Мне понадобилось всего лишь пару секунд, чтобы подпрыгнуть к окну и резко распахнуть его створки настежь. И хотя я весьма пристально всматривался в затемнённый сад, однако ничего подозрительного там так и не заметил. И тут меня сзади охватили крепкие руки, и я почувствовал, что к моей спине прижимается довольно упругая девичья грудь.

– Иди же ко мне, мой бесстрашный рыцарь, – на самое моё ухо зашептали горячие губки. – И я сторицей вознагражу тебя за решительность, преданность и отвагу.

Димон запнулся и с ужасом взглянул на меня, услышав, как заскрежетали мои зубы.

– Я всячески отнекиваться и изворачивался, памятуя, что это невеста моего лучшего друга. Но тогда Ксюха обозвала меня немощным импотентом и пообещала всем рассказать, что я ни на что стоящее не способен. Мне стало до соплей обидно и волей-неволей пришлось ей доказывать, что я всё-таки настоящий мужчина.

Ты даже не представляешь, Миша, какие угрызения совести терзали меня, после того как всё это закончилось! У меня было так скверно и мерзостно на душе, что просто-напросто жить не хотелось!

И Димон чуть было искренне не разрыдался, а я чуть было искренне ему не поверил.

3. «Ява» в обмен на красавицу.

Мне захотелось съехидствовать по этому поводу, но последующая фраза дамского обольстителя вышибла меня из седла.

– Но самое ужасающее началось потом. Не минуло и четверти часа, как Ксюха всерьёз вознамерилась ещё разок меня по достоинству наградить! Я начал бурно протестовать и заметил, что моя матушка меня заждалась и уже, наверное, жутко волнуется. Но эта нахалка только распущенно расхохоталась:

– Ты уже большой мальчик и уже дорос до того, чтобы самому стать папочкой ребятёнка! У тебя там что, мужское достоинство или слизняк бесхребетный?! Докажи, что и ты – настоящий мачо-хахлячо! А не то завтра все сплетницы Феодосии будут знать, как позорно ты здесь облажался! Ну, разве я не сексапильная?! Миша, со своим напрочь отбитым «хозяйством», и то ни за чтобы не осрамился!

– Стоп! – буквально взвился я в ярости над моим креслом. – А кто это Ксюше нажужжал, будто бы мне отбили «хозяйство»?!

Глаза Димона в страхе заметались по кабинету, однако его мама тут же пришла ему на помощь:

– Ксения, несомненно, имела в виду Мишу Кацмана, который пять лет назад уехал с родителями в Израиль. Насколько я помню, семья Кацманов жила в районе Егоровки.

– Да-да! – возрадовался Димон своевременной подсказке. – Перед отъездом он обрюхатил старшую сестру Дианы, но ни жениться, ни брать её с сбой в Израиль не пожелал. Наши пацаны выловили его в укромном местечке и напинали тяжёлыми башмаками его «ваньку-встаньку». По-моему, после этого ему уже нечем было жениться.

– Да-да! – печально закивала Светлана Сергеевна. – Мишу и мне приводили на консультацию, но медицина в данном случае оказалась бессильна. Но ты, Дима, кажется, немного отвлёкся.

– Я дико извиняюсь, – покаялся Хряк, прижимая руки к груди. – А мне, по требованию Ксюхи, пришлось доказывать, что я не только настоящий мужик и мачо, но и опытный оператор отбойного молотка. И хотя я не считаю себя ни слабаком, ни слизняком, но доказательства эти были просто изматывающими. Я взопрел в пять раз больше чем, когда мы откачивали недавно утопшего киевского прокурора.

– И на старуху бывает проруха, – горько усмехнулся я.

– Ты на что это намекаешь?! – залилась краской Светлана Сергеевна.

– Да я это вовсе не о Вас, а иносказательно, в адрес Вашего гулящего сынули, – не очень чистосердечно повинился я. – По-видимому, надо было бы сказать: «Не всегда коту Масленица»,

– Это уж точно! – поддержал меня мой неверный товарищ. – Праздником романтичной любви тут и близко не благоухало! Эта бестия из меня все соки к утру высосала!

– А вы хоть презервативами пользовались? – со слабой надеждой в голосе вопросил я.

– Ну, знаешь, Миша! – сорвался на недовольный визг Димон. – Я ведь с мамой шёл на деловую встречу, а не на кроличье перепихивание с подозрительной девицей! Разумеется, и гандонами я заранее не запасся!

– Не перепихивание, а совокупление! И не гандонами, а кондомами! – резко осадила Светлана Сергеевна своё неотёсанное дитятко.

– Ой! Извини, мамочка! – стыдливо потупил взор невоспитанный недоросль. – Это всё издержки злотворного влияния улицы.

И он как-то странно покосился на меня, будто я и был этими самыми злотворными издержками. Однако встретив мой издевательский взгляд, Димон тут же продолжил свою головоломную повесть:

– Как бы там ни было, но эта шельма настолько вымотала меня, что я даже не почувствовал, как полностью отключился. Когда же я очухался, то заметил, как чрез мои закрытые веки пробивается не то лунный, не то солнечный свет. Мне с трудом удалось растворить мои слипшиеся ресницы и… В тот миг я не скопытился только потому, что уже лежал на полу на жестковатом матрасе. Мы с Ксюхою «пилились» там вовсе не для того, чтобы назвать «это» половой жизни, а, чтобы не развалить деревянную скрипучую кровать.

Надо мной склонился солнцеподобный лик пышнотелой, но уже выходящей в тираж брюнетки. И выражение на этом солнцеобразном лике не сулило мне ни приятного разговора, ни душещипательного общения.

– Ах ты развратный стервец! Ах ты похотливый распутник! – завизжала она как старая, изношенная бензопила. – Ты что делаешь, гад ползучий, в постели моей племянницы?!!

– Ой, тётя досрочно вернулась, – не очень-то и испуганно оповестила меня Ксюха. Она как-то неловко встала с постели и набросила на тело шифоновый халатик. Без особой спешки и излишних слов она выскользнула из своей спальни в предбанник. А тётя тигрицей прыгнула на моё тело и со сноровкой бывалого борца распластала меня на матрасе. Её мощный тухис и арбузные титьки прямо-таки «припечатали» меня к полу! Да так основательно и плотно, что я и самую малость пошевелиться не мог! У меня буквально дух захватило от такого брутального и яростного наскока!

– Эх! Какая жалость, но после Ксюхи я её ненасытную тётю уже не осилю, – огорчённо подумал я. Судя по запахам, которые источали тётины телеса, поминки у неё этой ночью были изрядно буйными и весьма продолжительными. Вообще-то, если б перед тем, как меня оседлать, она приняла освежающий душ, то быть может у нас с ней, в конце концов, что-нибудь получилось. Но вместо того, чтоб решить эту пикантную коллизию полюбовно, тётя с воплем индейского война вцепилась в мои волосы.

– Как ты только посмел, бесстыжий нечестивец, изнасиловать чистую, невинную девушку?!!

– Ну, это ещё надо разобраться, кто кого изнасиловал, да ещё и теперь продолжает насиловать, – проблеял я из-под вибрирующего живого пресса. – А самой чистой и невинной в этой спальне является простыня, которая не запятнана ни единым пятнышком крови.

– А ты разве не знаешь, олух Царя Небесного, что 28% женщин лишается целомудрия без кровотечения?! – зарычала мне на ухо тётя и укусила его за мочку. – А моя племянница принадлежит именно к этой категории девственниц!

– Ну, это ещё нужно доказать! – прохрипел я, тщетно пытаясь стряхнуть с моего тела настырную пышечку. – Тем более, что Ксюха вовсе не жаловалась на болезненные или неприятные ощущения!

– Запомни раз и навсегда, идиот! – забрызгала мне крупной слюной в лицо агрессивная как бесовка насильница. – Мою племянницу зовут Оксаной, а не какой-то там вульгарной Ксюхой! А за доказательствами дело не станет! Моя подопечная под присягой подтвердит, что ты её нахраписто изнасиловал! Начальник бюро судебно-медицинской экспертизы – наш кум, так что он напишет всё так, как нам будет надобно! Тебе ещё крупно повезло, что сейчас нет дома отца Оксаны! А то бы он тебя без слов линчевал, подвесив на яблоне за срамное место! Оксана, вызывай милицию!

Но в ванной довольно-таки шумно плескалась вода, и Ксюха, как видно, ничего не услышала. Поэтому я воспользовался случаем, чтобы попытаться избегнуть мрачных застенков гестапо.

– Но я ведь до слёз люблю Вашу прекрасную племянницу и готов жениться на ней по первому же Вашему требованию! – торжественно провозгласил я, насколько это было возможно под сидящей на мне тушей.