Обреченная на бессмертие

– Большое здание! – оценил Джулиан, выходя из машины и окидывая скептическим взглядом десятиэтажное строение. Окна первого этажа были забраны решетками, остальные занавешены. Это не показалось Винтеру надежной защитой, и он спросил: – Не боишься, что подопытные со второго этажа перелезут по решеткам нижнего и убегут?

– Не боюсь, – откликнулся Квентин, ставя машину на сигнализацию. – Все палаты – на верхних этажах, внизу лаборатории. А врачи находятся под действием моего заклинания: им и в голову не придет лазить в окна.

Они подошли к крепкой металлической двери. Квентин легко пробежал пальцами по кнопкам, набирая код, и она открылась, пропуская молодых людей внутрь. Следом за кодовой дверью, уже в подъезде, оказалась еще одна, с динамиком.

– Сегодня третье октября 1452 года, шесть часов утра, – холодно бросил в динамик молодой юрист, и дверь с сухим щелчком распахнулась.

Колдуны оказались в чистом, выкрашенном светло-зеленой краской коридоре, залитом ярким светом люминесцентных ламп. Меж его стен металось гулкое эхо, когда они шли по выложенным белым с сероватыми вкраплениями кафельным полам.

– Куда мы идем? – спросил Винтер у своего ученика.

– Сначала я должен зайти к себе в кабинет и узнать новости дня. А потом я проведу тебя по всем десяти этажам, покажу потайные коридоры и расскажу, что и как, – откликнулся Квентин.

Джулиан не возражал. Они прошли в самый конец первого этажа. Именно там оказался кабинет Паулуса. Почти сразу же за ними увязался кто-то из врачей. Мужчина был невысок ростом, уже немолод, суетлив и, по-видимому, порядком запуган Квентином, потому как, когда он заговорил, в голосе его против воли сквозили заискивающие нотки.

– Константин Юрьевич, для вас есть важное сообщение.

Квентин открыл перед ним дверь своего кабинета и изысканным жестом, как будто тот был барышней на балу, пригласил войти. Мужчина мигом юркнул внутрь, затем вошел сам Квентин и чуть отставший Джулиан.

– Что такого важного вы хотите сообщить мне, Геннадий? – будничным тоном осведомился молодой юрист.

– У нас новый объект для исследований! – торжественно изрек Геннадий. Его глаза возбужденно горели. – Он эльф! Представляете? Эльф! Самый настоящий!

– Как? – не сумел скрыть удивления Квентин. – Эльф? В наше время? Я думал, они все перевелись.

Джулиан нахмурился, опасный блеск на мгновение вспыхнул и сразу же погас в его волшебных глазах. Ему очень не понравились слова врача.

– Самый настоящий эльф! С ушами! Как у Толкиена! – поспешил заверить начальника Геннадий. – Хотите посмотреть? Мы еще не начали исследования.

– Что же в нем такого необычного? Или он пришел только из-за того, что он – эльф? С ушами, как у Толкиена, – полюбопытствовал Квентин. Фраза с Толкиеном его чем-то покоробила, и он невольно повторил ее, как будто от этого она должна была смущать его меньше.

– Да дело, по-моему, совсем не в нем. А в его собаке.

– Подождите! Откуда у него взялась собака?

– Он вместе с ней пришел. Сказал, что она обладает паранормальными способностями.

Джулиан не выдержал и весело хмыкнул. Рассмеяться он себе не позволил.

– Я чувствую себя участником пьесы абсурда, – ответил он на вопросительный взгляд своего сообщника и по привычке отвернулся к забранному решеткой окну.

– Я сам поговорю с ним, – решил Квентин. – В какой комнате его поместили?

– В сорок восьмой, Константин Юрьевич, – откликнулся Геннадий и с разрешения начальства вышел.

– Джулиан, ты что-то знаешь об этом эльфе? – блондин сразу же повернулся к своему учителю и другу. – Расскажи мне.

– Ничего я о нем не знаю, – досадливо поморщился тот. – Просто я думал, что к XXI веку их раса окончательно отбыла в разряд мифов.

– Да еще эта собака… Как думаешь, она действительно так важна?

– Не торопи события. Узнаем со временем.

– Я должен зайти к нему, поговорить, – Квентин поднялся.

– Сначала покажи мне здание. А то я чувствую себя тут немножко неуютно, – попросил Джулиан.

Но едва они сделали шаг по направлению к выходу, как порог перешагнул высокий человек, закутанный в длинный дорожный плащ. Увидев колдунов, он откинул с лица капюшон и почтительно поклонился. Его светлые волосы растрепались, тонкими прядями упали на лоб, бирюзовые глаза были равнодушны и спокойны, а в позе и манере держаться не было ни намека на покорность.

– Здравствуй, маг Квентин, – произнес пришедший сухим голосом. Он скинул плащ и легким движением руки отправил его на спинку стоявшего у стены дивана.

Джулиан заметил, что одежда на блондине была средневековая: зеленая холщовая рубаха, коричневые брюки, черные сапоги, – в такой одежде легко затеряться где-нибудь на природе. Но основное внимание бывшего Великого колдуна привлек значок, прикрепленный на груди у вошедшего. Это была восьмиконечная золотая звезда, пронзенная серебряной стрелой. Джулиан слишком хорошо знал этот знак – знак лучшего стрелка Разбойничьей Гильдии средневековой Англии. И снова молодому человеку это очень не понравилось.

– Я принес тебе интересные новости.

– Я слушаю тебя, Морис, – откликнулся Квентин.

Морис недовольно покосился на Джулиана, однако, не задавая лишних вопросов, принялся докладывать:

– По твоему повелению я был в средних веках и виделся с колдуном Пэтросом. Он охотно продал мне интересующую тебя информацию. Квентин, твоей жизни, твоей магии и твоему обществу "Паранормальное–нормально" в XXI веке может угрожать только один человек. Это обладатель Арктического огня – древней могущественной малоизученной силы. Но этот человек может использовать огонь лишь один раз за всю жизнь – тридцать первого октября этого года, в Хэллоуин. В этот день будет Черное лунное затмение. Оно первое и последнее в природе и длится всего пять минут. В момент этого затмения Арктический огонь вырывается наружу и, если верить легендам, уничтожает все зло в нашем мире, какое успеет распознать и до которого успеет добраться. Квентин, ты единственный сильный Черный колдун в этом времени, и вероятность того, что за пять минут этот огонь доберется до твоих чар, велика. Но неминуемое можно предотвратить. Если найти этого человека и перетащить на свою сторону, – он не захочет твоей гибели. Его можно обучить управлять заключенной в нем силой. Он сможет контролировать огонь и сознательно не причинит тебе вреда. Или же обладателя Арктического огня можно убить. В любом случае, сначала его надо найти. К сожалению, ни имени, ни места нахождения этого человека Пэтрос не знает.

– Спасибо, Морис. Это действительно ценная информация, – поблагодарил Квентин. – Можешь идти отдыхать. Завтра утром зайди ко мне, для тебя будет еще одно дело.

Морис поклонился и молча вышел.

– Ты вытащил с того света трех стрелков из Разбойничьей Гильдии, я правильно понял? – нехорошим, шипящим голосом спросил у своего ученика Джулиан. – Зачем?

– Неужели не понятно? Я хотел знать, что в этом веке может угрожать моему вечному существованию и моей магической империи, – огрызнулся Квентин. – И, как ты видишь, узнал.

– Хорошо. Пусть так. Но зачем ты вызвал именно эту троицу?! От них вечно одни проблемы! Из них только один нормальный – Морис! А два других – последние недомерки! Один наркоман – без дозы дня прожить не может, а второй – косой, что ни выстрел – все мимо цели! Скажи мне, зачем они тебе понадобились?!

Джулиан снова был зол. Он всеми фибрами души ненавидел трех стрелков из Разбойничьей Гильдии. Однажды они были соперниками, и планам тогда еще Великого Черного колдуна по их вине не суждено было осуществиться.

– Я хотел тебе помочь! – Квентин тоже заговорил раздраженно. – Ты хочешь убить Пирай, то есть Свету. Но у нее наверняка найдутся защитники. Чтобы их устранить, мне был нужен кто-то адекватный, беспринципный и злой. Такой, как Морис. Но ты же знаешь, что он ни в какую не соглашается работать без своих отмороженных Венкота и Афорея!

– Да, знаю! Я слишком хорошо их знаю! И еще, потрудись объяснить, как ты мог нанять их для устранения защитников Светы? Ведь тогда, когда ты их воскрешал, ты не знал, что я живой!

– Перестань меня подозревать! Они были нужны мне в обществе – искать материалы для исследований. Я много работаю, и мне некогда бегать по городу. Это во-первых. А во-вторых, было время, когда мне самому была нужна охрана: после пары громких судебных дел меня не раз пытались убрать. В качестве телохранителя Морис непревзойден. А потом я подумал, что они могут пригодиться и тогда, когда ты воскреснешь. Когда бы это ни случилось!

– Спасибо тебе, удружил! Мне теперь только с этими идиотами возни не хватало! – красивое лицо Джулиана все еще выражало досаду и раздражение. Но упрекнуть своего сообщника ему было не в чем: он даже в тот момент, когда его собственной жизни угрожала опасность, ухитрялся думать о своем учителе. Взяв себя в руки, Винтер уже спокойнее спросил: – И что ты теперь намерен делать? Искать этого обладателя Арктического огня? Снова с помощью стрелков?

– Я боюсь, как бы Света не узнала про это и не воспользовалась шансом. Ведь моя магия – часть твоей магии. Так что мы можем лишиться ее вместе. Поэтому до тридцать первого октября я попробую отыскать нужного человека.

– Она не узнает. Ты переоцениваешь Пирай.

– Дело не в Пирай. А в Марии Павловне. Ты сам говорил, она – хитрая бестия, – Квентин выдавил из себя улыбку. – Об этом я поговорю с Морисом утром. А сейчас пойдем, ты хотел посмотреть здание.

Колдуны покинули кабинет и поднялись на верхние этажи. Они были отделаны в спокойных зеленовато-бирюзовых тонах. Там царили стерильная чистота и почти домашний уют, создаваемый наличием ковров, мягкой мебели и комнатных растений. На пятом этаже была оборудована небольшая столовая. При желании здесь можно было жить, да Квентин, наверное, так и делал.

Осмотрев здание, Джулиан и Квентин решили зайти в комнату сорок восемь, поговорить с эльфом.

– Знаешь, Квентин, я думаю, завтра мы можем попытаться поймать Свету… – начал было Джулиан и вдруг осекся.

Он остро почувствовал на себе чей-то взгляд. Винтер, не останавливаясь, посмотрел по сторонам и увидел возле одной из стен… Пирай! То есть Свету. Молодой человек очень удивился и сразу же подумал: "Мне кажется! Ее здесь не может быть!" Однако, девушка смотрела прямо на него, и взгляд ее был подозрительным и недобрым. Тогда Винтер позволил себе заглянуть глубже в ее глаза. И не увидел там ничего, кроме пустой души.

В это время они прошли мимо нее. Квентин не смотрел по сторонам и не обратил на девушку ни малейшего внимания, а Джулиан, сам неожиданно для себя, подумал: "Отчего-то я уверен, что еще увижусь с ним". Он сам не понял, почему подумал о Свете в мужском роде. Но вскоре голос Паулуса отвлек бывшего Великого колдуна от его мыслей.

Они свернули за угол, и Квентин спросил:

– Что за план, Джулиан?

Глава 4

События утра

В автобусе было тесно и душно. Света не стала садиться, а встала возле раскрытого окошка, пропускавшего в салон горячее дыхание летнего ветра. Вадик последовал ее примеру. Они ехали к Вале, чтобы попросить ее на время спрятать Свету у нее дома. От этого на душе у Ландышевой было противно. Ей претило просить вообще что-то у невесты брата, но выбора не было.

"Все-таки брата…" – Света поймала себя на мысли о том, что по-прежнему считает Вадима своим братом, а он ничего не говорит против, когда она его так называет.

После появления Джулиана в жизни Светы мало что изменилось. Главное, остались хорошие отношения с теми людьми, которых она до недавнего времени считала своими родственниками, а то, что у нее теперь нет дома и ей опасно выходить на улицу, девушку, к ее собственному удивлению, тревожило гораздо меньше. Первый испуг от встречи с Джулианом уже прошел, и сейчас ею владело хоть и обманчивое, но все-таки успокаивающее ощущение нереальности происходящего.

Света взглянула в лицо брата. Вадим, как всегда, был спокоен и серьезен. С такой же невозмутимостью он, наверное, воспринял вчерашней ночью известие о том, что его названая сестра – средневековая принцесса Пирай Трудентс.

"Интересно, как долго я продержусь, прежде чем Джулиан убьет меня?" – тоскливо подумала Ландышева. В том, что он ее непременно убьет, девушка ни на миг не сомневалась. Противостоять человеку, который бессмертен, более того, надеяться победить его, казалось, по меньшей мере, смешным. Тем более, когда не знаешь, как убить его. Навсегда убить. Бабушка в чем-то права. Колдуна нужно убить раз и навсегда, а не просто так: ударил ножом из подворотни и жди потом еще несколько лет, чтобы снова взяться за этот самый нож.

Света неожиданно вздрогнула. Она поймала себя на этих садистских мыслях и попыталась отогнать их. Но тут автобус распахнул двери на нужной молодым людям остановке, и они вышли на улицу. Всякие мысли тут же оставили девушку.

Брат и сестра прошли несколько метров по тротуару и свернули во двор, образованный четырьмя многоэтажными домами. Двор был большой и уютный, по краям заросший густой зеленой травой и засаженный молодыми деревцами. В центре располагались детская площадка и футбольное поле. Нужный дом стоял на другой стороне двора, и Света с Вадиком принялись пересекать зеленую площадку. Со стороны футбольного поля доносился счастливый детский смех. Молодые люди машинально посмотрели в ту сторону и увидели группку ребят лет семи-десяти, азартно гонявших мячик от одних ворот к другим.

Чем-то Свете очень не понравился их судья – высокий худой белобрысый мальчишка, одетый в испачканную землей и травой белую форму футболиста. Ее неотвязно преследовало чувство, что с момента их появления во дворе паренек больше следит за ними, чем за игрой. Света поняла, что боится его, и, не в силах преодолеть свой страх, остановилась под сенью деревьев. А Вадим, не обратив на нее внимания, продолжал идти вперед. Света хотела окликнуть его, но язык ей больше не повиновался.

Неожиданно белобрысый мальчишка обернулся в сторону Вадима и, бросив игравших в футбол друзей, сделал шаг ему навстречу. В тот же миг Свете показалось, что время остановилось. Мальчишка медленно, как-то уж слишком (неимоверно?!) медленно вытащил из-за пояса пистолет и нацелил его дуло на шедшего к нему Вадима. Холодным стальным блеском сверкнули на мгновение узкие серые глаза мальчишки. И он нажал на курок.

А Вадим все продолжал идти. Он словно не видел исходящей от этого странного ребенка угрозы…

Свете показалось, что пуля летит медленно, очень медленно, что проходят минуты, а она все летит. Наконец, ступор прошел, и девушка кинулась вслед за Вадимом, надеясь догнать его, оттолкнуть, кинуться наперерез пуле, в конце-то концов!..

Медленно, очень медленно…

Все происходило, как в замедленной съемке и еще медленней.

Она не успела. Пуля вонзилась прямо в сердце Вадима со снайперской точностью. Молодой человек дернулся, остановился и упал на траву…

Медленно, очень медленно…

Света добежала до него, нагнулась над распростертым телом и поняла: Вадим мертв. В тот же миг она почувствовала, что сходит с ума, нечеловеческий крик вырвался из легких и… время отмерло.

Мальчишка теперь целился в сердце самой Светы. Она остро ощутила это, даже не поднимая глаз на него, и в самый последний момент вскочила на ноги и побежала. Неважно куда, лишь бы подальше отсюда, от этого проклятого двора, от трупа брата, от маленького убийцы. Вслед ей прогремели два выстрела, но пули пролетели мимо цели. Света забежала за угол дома и уперлась в бетонную стену. Она так и не поняла, откуда та взялась. А когда девушка обернулась, чтобы бежать прочь из тупика, дорогу ей преградила высокая черная фигура. Она протянула к девушке руки и стала читать какое-то заклинание. Света почувствовала, что земля выныривает из-под ног, голова кружится, мир плывет перед глазами – ее куда-то уносил невидимый вихрь. От пережитого ужаса и осознания собственной беспомощности девушка пребывала в полубезумном состоянии, она пыталась хоть что-то запомнить (зачем? сама не понимала), обрывки памяти цеплялись за лицо незнакомца, но оно все время ускользало. И тогда сознание запомнило руки – сильные красивые с тонкими пальцами и ухоженными ногтями. Ногти… Именно они произвели на Свету в тот последний миг неизгладимое впечатление. Они были длинными, крепкими, острыми и имели странную форму треугольника. Света отчетливо успела это запомнить, прежде…

Прежде, чем проснулась. Словно какая-то неземная сила выдернула девушку из кровати и уронила на пол. Не вставая, она согнулась пополам, спрятав от ужаса лицо в ладонях, и разрыдалась от облегчения.

Сон был ярким, красочным, насыщенным, максимально реальным. Света помнила его весь – от первого до последнего мига.

Девушку колотила крупная дрожь, она никак не могла успокоиться.

"Сон, это был всего лишь сон…" – беспорядочно шептала она, а сердце с бешеным стуком колотилось о грудную клетку, отказываясь верить. Слезы неудержимым потоком лились из глаз, и Света не могла остановиться.

Свет просыпающегося солнца еще не нашел окна ее квартиры, поэтому в комнате царил предрассветный сумрак и еще не выветрилась ночная прохлада. На улице весело щебетали давно проснувшиеся воробьи, благодаря своих никому не известных птичьих богов за посланный с утра пораньше мякиш черного хлеба; ветки высокой березы лезли в открытую форточку; ветер приносил в комнату запах пресной воды с речки; шумели изредка проезжавшие под окном машины. Все эти звуки были настолько привычны, что Света со временем перестала их замечать. Но в это утро заметила. Все до единого.

Девушка наконец-то поднялась с пола. Она вытерла слезы, оделась и тихонько прокралась на кухню. Там Света умылась, съела бутерброд с колбасой, а когда возвращалась обратно, услышала, что в комнате брата работает телевизор.

"Наверное, опять до полуночи боевики смотрел, – подумала Ландышева, – заснул и забыл выключить".

Она тихонько приоткрыла дверь в его комнату и увидела, что Вадим не спит. Он сидел на диване, по-турецки скрестив ноги, и заворожено уставился на экран телевизора. Света улыбнулась. Шла его любимая комедия – "Иван Васильевич меняет профессию".

"Он ее смотрит в сто первый раз", – подумала девушка.

Она скользнула в комнату и села на диван рядом с братом.

– Доброе утро, – покривив душой, сказала Света.

По телевизору очень вовремя включили рекламу, поэтому Вадим соизволил обернуться и откликнуться:

– Доброе.

Он с большим интересом смотрел на сестру, но ничего не говорил.

– Бабушка тебе все рассказала, да? – правильно расценила его взгляд девушка.

– Да.

"И вот так всегда! – с обидой подумала Света. – Краткие, односложные ответы и ни слова больше! Хоть как-то попробовал бы завязать разговор!" Но она не могла долго обижаться. После того, что ей приснилось, она особенно ценила присутствие рядом Вадима. В каком-то неожиданном порыве Света обняла молодого человека и призналась:

– Я тебя люблю, честно. Как брата.

Он, ничуть не удивившись такому поведению (неудивительно! разве можно изменить природному спокойствию и самообладанию?), положил свою светлую голову ей на плечо и произнес:

– Я тоже тебя люблю. Как сестру.

– Можно я посижу с тобой? – попросила Света. – Не хочу идти к себе. Там пусто и одиноко.

– Сиди, – равнодушно отозвался Вадим.

Остаток кинофильма они досмотрели вместе. Потом поднялась бабушка, напекла блинов и позвала всех завтракать.

– Ну, что вы решили? – спросила у своих внуков Мария Павловна. – Где спрячем на первое время Свету?

– Все-таки Свету? – Вадим, как будто бы изумившись, преломил бровь. – А я думал – Пирай.

– Пусть лучше будет Света, – вмешалась девушка. – Не хочу иметь ничего общего со своим прошлым. К тому же, мы в России. Имя Пирай тут, мягко скажем, неуместно, согласись?

– Хорошо. Пусть будет Света, – кивнул Вадик. – Значит так. Я решил, что лучше всего Свету будет спрятать у Вали…

– Только не у Вали! – против воли ляпнула девушка, ее язык работал быстрее мысли.

– По-твоему, лучше пусть тебя убьют, чем ты унизишься до общения с моей невестой? – немного недовольно откликнулся на ее реплику Вадим.

– Нет, – осторожно отозвалась Света, – я не могу объяснить. Но только не у Вали.

Она слишком хорошо помнила свой сон, но сказать, что все ее предрассудки из-за него – значит не сказать ничего. Вадим ее проигнорирует. Конечно, еще оставалась надежда на то, что Валя живет совсем в другом месте, чем то, что ей приснилось, и не имеет никакого отношения ни к четырем многоэтажкам, ни к уютному зеленому дворику, обустроенному под их окнами. Однако, уже само обстоятельство, что придется ехать к Вале, вселяло в душу суеверный страх.

– Другого выбора у нас нет, – произнес Вадик. – Остальные мои друзья разъехались на отдых и по дачам, а самые невезучие – в командировках.

– Света, не придирайся! – сурово посмотрела на внучку Мария Павловна.

– Я не… – начала было девушка, но, столкнувшись с недовольными взглядами людей, долгое время бывших ей родственниками, вынуждена была замолчать.

"Они не понимают, что там нас ждет опасность! – в отчаянии подумала она. И вдруг неожиданная спасительная мысль забрела в ее голову. – Машина! Ну конечно же! И как я сразу не подумала? Во сне мы ехали на автобусе, но ведь у Вадика есть машина. Следовательно, первая часть сна не сбудется точно. А там, возможно, и вторая не сбудется, если окажется, что Валя живет в другом месте. И вообще, может быть этот сон совсем не вещий, а я тут себя накручиваю". Света отчаянно цеплялась за последнюю возможность убедить себя в том, что поездка к Вале абсолютно безопасна.

После завтрака Мария Павловна, уже стоя в коридоре, произнесла:

– Если я узнаю что-то стоящее о Джулиане Винтере, я сразу же свяжусь с вами.

– Почему это с нами? Бабуль, ты и меня выселяешь? – повернулся к старушке Вадим. – Вообще-то, я надеялся проводить Свету и вернуться.

– Ты останешься со Светой, – тоном, не терпящим возражений, произнесла Мария Павловна. – Ей нужна защита, мужская спина, за которую можно спрятаться.

– Бабуль, тебе тоже нужна защита, – справедливо заметил Вадик.

– Винтер не мне угрожает!

– А кто говорит о Винтере? Кто будет защищать тебя, скажем, от дворовых хулиганов?

– Сама справлюсь.

Вадим улыбнулся, признавая свое поражение, и, чмокнув бабушку в щеку, вышел на лестничную площадку. Света последовала за ним. Когда они уже спускались по лестнице, Мария Павловна крикнула им вслед:

– Вадюш, деньги на автобус взял?

В один миг Свету словно парализовало. Она остановилась на середине лестницы и вперед Вадима выпалила:

– На какой автобус?!

Вадик, уже добежавший до второго этажа, вернулся на один пролет вверх, схватил Свету за руку и потащил вниз, на ходу объясняя:

– Ну что ты вечно тормозишь? Вчера у меня сломалась машина. И я еще не отвез ее в ремонтную мастерскую. Поэтому сегодня мы на автобусе, – затем он крикнул вверх: – Да, бабуль! Все взял!

Света никак не могла прийти в себя и до автобусной остановки дошла почти на автомате. Автобус не заставил себя долго ждать. Приглашающе распахнув двери, он проглотил в себя очередную порцию пассажиров, в числе которых оказались и Света с Вадимом.

Внутри было тесно и душно. Света с ужасом поняла, что все места заняты, сесть некуда, а сзади кто-то подтолкнул ее прямо к распахнутому окну, пропускавшему в салон горячее дыхание городского, пахнущего пылью и бензином ветра. Вадик последовал ее примеру и тоже подошел к окну, облокотившись о поручни. Сон не желал менять ни один из своих моментов.

"Что же делать? – печально размышляла Света. – Как уговорить Вадика не ходить к Вале? Ведь если его убьют на самом деле, я этого не перенесу. Со мной на месте случится разрыв сердца, и Джулиану даже не придется меня убивать. Может, попробовать просто зайти с другой стороны дома? Нет, боюсь, не получится. Дети с этим малолетним убийцей играли почти возле Валькиного подъезда. Белобрысый так и так успеет выстрелить. Господи, что же делать?!"

Между тем, автобус постепенно приближался к нужной остановке. Света узнавала пейзажи и людный тротуар.

"Может, просто рассказать все Вадиму? – мелькнула в голове отчаянная мысль. – А дальше пусть как хочет – верит, не верит. Нет, не буду. Все равно проигнорирует, да еще посмеется. А мне не хочется ссориться с ним накануне…"

Накануне чего, Света не успела додумать. Автобус уже подъехал к нужной остановке и раскрыл двери. Света и Вадим вышли на улицу. Брат и сестра прошли несколько метров по тротуару и свернули во двор, образованный четырьмя домами.

Тот самый двор! Света моментально узнала его. Все в точности повторялось. Молодые люди сразу же оказались под сенью деревьев, каждое из которых уже было знакомо девушке, да и Вадим не раз проходил под ними, когда направлялся в гости к своей девушке. Молодой человек шел первым, его сестра, беспрестанно оглядываясь по сторонам, поторапливалась за ним.