Бушующие вулканы извергают раскалённую лаву в бурлящие волны океана. Клубы углекислого газа и метана покрывают густым туманом бескрайние воды, разрываемые ударами мощных разрядов молний.

Вихревые потоки несут к свету первые живые организмы на планете.

Родоначальники жизни на Земле чувствуют себя великолепно в этом буйстве воды и пламени. Потребляя углекислый газ, первые микроорганизмы вырабатывают кислород, получая фотосинтез от активного Солнца. Этот биологический пир, под названием Кислородная катастрофа, постепенно наполняет атмосферу Земли. Реактивность юных микроорганизмов готовит планету к процессу создания более сложных форм жизни.

Эволюция набирает обороты.

Глава 1

Новый мировой порядок

(Вашингтон, 20-е годы ХХI века)

Правительственные джипы выстроились в одну длинную линию, напоминающую чёрную сверкающую на солнце анаконду.

Сильные мира сего, оставили свои важные дела и прибыли в столицу США.

В сопровождении государственной охраны, под прицелом прессы со всего мира, они выходили из бронированных автомобилей с явно встревоженными выражениями лиц. Вспышки камер не отвлекали их, каждый был погружён в мысли о предстоящем событии, которое повлияет на дальнейший ход истории и изменит этот мир раз и навсегда.

Президенты великих держав и главы небольших государств, монархи и диктаторы, руководители международных организаций и дипломаты, все они были делегатами первой Всемирной конференции «Новый Мировой Порядок».

В целях безопасности район Кэпитол-Хилл был оцеплен на время проведения международной конференции.

Делегаты разместились в роскошном отеле Trump International на Пенсильвания-авеню, неподалёку от Капитолия и Белого дома.

Историческое почтовое отделение Вашингтона, построенное в 1899 году, после реконструкции обрело новую жизнь и наполнилось величием и роскошью, принимая высокопоставленных гостей и состоятельных туристов со всего мира.

В это воскресное утро, гул разносился по огромному холлу отеля и смешивался в единый поток человеческой речи на разных языках. Более пятисот человек со всего мира заполнили пространство светлого павильона. Представители мировой политической элиты собрались вместе, чтобы провести неформальную встречу на высоком уровне за дружеским бранчем – им предстояло ознакомится с повесткой дня и обсудить предстоящую рабочую неделю, которая предполагала ряд заседаний под куполом Капитолия.

В Трамп отеле, в самом просторном бальном зале Вашингтона, для каждой делегации из ста девяноста стран, были выделены определённые места за столиками, расположенные в виде карты мира.

Помещение, в котором проходило мероприятие представляло собой огромный зал овальной формы с высокими потолками, полукруглым подиумом, оборудованным большим экраном вовсю стену и традиционной трибуной для выступающих.

Каждая делегация располагалась соответственно своему географическому положению. Президиум находился в северной части зала.

На время проведения конференции все пассажирские авиарейсы, прибывающие в национальный аэропорт имени Рональда Рейгана, были отменены.

Представители средств массовой информации сбились с ног, но получить хоть какой-то вменяемый комментарий о происходящем, не имело возможности.

Люди замерли у экранов в ожидании достоверной информации.

А где-то падали бомбы и руины величественных когда-то городов посыпали пеплом головы беженцев, ринувшихся на поиски спасения туда, где ещё сохранялся хрупкий мир.

Глава 2

Бостонский улов

(Бостон, 50-е годы ХХI века)

Адель совершала очередной круг лёгкой трусцой по парку Джо Мокли.

Со спортивных площадок доносились отдалённые голоса и перекрикивание игроков бейсбольной команды Бостонского колледжа.

Группы студентов собирались на зеленеющих лужайках, где они проводили плановые занятия на свежем воздухе под первыми лучами весеннего солнца.

Адель Доран была обладательницей стройной фигуры спортивного телосложения. Её смуглая кожа, светло каштановые волнистые волосы, миндалевидные глаза чайного цвета с глубоким умным взглядом создавали образ молодой, целеустремлённой девушки с аристократическими манерами.

Она предпочитала спортивный стиль в одежде и чаще просто не хотела тратить время на создание элегантного образа.

Имея в запасе более получаса, она решительно свернула на пляж Карсон Бич, чтобы совершить таинственный ритуал омовения, известный только ей одной. Так она здоровалась с океаном, искренне просила у воды силы и мудрости.

Омывая лицо, Адель оставляла в воде свою информацию в виде молекул собственного тела и верила в то, что вода является бесконечным источником этой информации. Таким образом, она передавала привет всему миру, рассчитывая на круговорот воды в природе. Ярко представляла, как капли тропического ливня срываясь с небес, обрушиваются где-то в джунглях Амазонки и её частички тела вместе с каплями дождя падают на нос ягуару, или наполняют чаши экзотических цветов, над которыми недавно порхали колибри.

Эта своеобразная медитация стала неотъемлемой частью её личности и для этого подходил любой водоём.

На песке у самой кромки воды суетились чайки, собирая моллюсков после отлива. Она подняла причудливую ракушку серебристого цвета с маленьким отверстием протёртым временем. По пути ещё долго вертела её в руках, рассматривая и получая удовольствие от этой простой частички природы не имеющей никакой ценности, кроме как памяти о прекрасном утре.

Адель всегда пользовалась возможностью получить заряд бодрости от пешей прогулки. Она старалась не прибегать к услугам беспилотного транспорта. Для того, чтобы добраться на важную встречу она, как правило, выходила из дома с большим запасом времени.

Сегодня Адель направилась в Президентскую библиотеку Джона Кеннеди, где у неё была запланирована встреча с научным руководителем её докторской диссертации профессором Паттерсоном.

Рональд Паттерсон профессор Гарвардского Университета – выдающийся биолог-генетик, стал основоположником всемирного проекта автотрофного питания в условиях продовольственного кризиса после мировой катастрофы.

Мартовское солнце пробуждало природу.

Воздух был прозрачным и наполнен ароматами набухших почек, вот-вот готовых распуститься нежной зеленоватой дымкой. Лёгкий бриз раздувал её непослушные локоны.

Вдохнув полной грудью, она слушала свой внутренний ликующий голос – «Жизнь прекрасна! Весна это – новая жизнь, новые ощущения, яркие запахи, оголяющие чувства радости и тревоги. Ветер перемен всегда волнителен. Благодарю тебя, вселенная за эту весну, за эту новую энергию!»

Ей хотелось сохранить всё то, что она сейчас чувствует, слышит, видит, чтобы как можно дольше продлить это чувство лёгкости, молодости и полёта.

– Надеюсь однажды, я увижу всё это во сне. – сказала она, поправляя очки с видеорегистратором.

Адель не на шутку интересовалась техникой. Иногда она жалела, что не поступила на инженерию. Она не только разбиралась в технических новинках, стараясь быть на волне с прогрессом, но и с удовольствием вникала в устройство механизмов, созданных в прошлом.

Ей ничего не стоило собрать по крупицам упавший с небес дрон или восстановить швейную машинку Зингер с ножным приводом, найденную на чердаке среди паутины и ветхих книг в её старом доме на Бикон-стрит, в том самом здании в центре Бостона у парка Коммон, в котором всю жизнь жила её бабушка.

Бабушкин чердак был полон сокровищ, она хранила там все свои тайны. Одной из этих тайн, был старинный журнал в вишнёвом бархатном футляре. С тех пор, как Адель начала читать этот журнал – он стал для неё смыслом жизни.

Однажды, Адель решила спроектировать террасу на крыше старого здания, для того чтобы бабушка могла отдыхать на свежем воздухе во время пандемии, не выходя из дома. Путь на крышу пролегал через чердак. Адель не часто заглядывала на эту территорию, но вдруг её взгляд зацепил сундук из красного дерева, который стоял на антикварном комоде в тёмном углу. В том красивом сундуке лежал всего один предмет – журнал в бархатном футляре. Любопытство взяло верх. Она аккуратно достала ветхий журнал и стала листать страницу за страницей, при этом не понимая ни слова. Её привлекли иллюстрации, сопровождающие текст и ветхий гербарий, запечатанный под калькой между страницами. На последней странице журнала она обнаружила потайной карман, в котором хранилась старинная фотография и карта какого-то полуострова.

Конечно, Адель не сразу сообщила бабушке о своей находке, она ждала удобный момент для разговора. Её визиты к бабушке ограничивались поеданием супа и чтением книг, иногда они часами могли самозабвенно играть в карты или шахматы и говорить обо всём на свете за чаем, поедая булочки с клубничным джемом.

Как-то в один из дождливых осенних вечеров Адель нашла удобный случай, чтобы спросить о журнале. Это была длинная увлекательная беседа, растянувшаяся на годы. Но эти времена давно прошли.

Теперь в доме на Бикон-стрит Адель живёт сама. Чердак превратился в комнату отдыха с видом на парк, а заброшенная крыша теперь представляет собой изящное патио с цветущим рододендроном и пышными гортензиями, бортики покрыты голландским вечнозелёным плющом, а в углу установлена книжная беседка, где Адель любит уединяться чтобы почитать и сосредоточится.

Крыша, это отличное место для отдыха посреди шумного города.

В солнечные дни можно устроится нагишом в гамаке, под весенними лучами и не бояться следов загара на плечах от коварной спортивной майки, но следы от солнцезащитных очков всегда оставались на её лице. Особенно это было заметно на переносице, когда её нос подгорал на солнце. Очки были её незаменимым аксессуаром с раннего детства.

Коллекция солнцезащитных очков устроилась в стеллаже читальной беседки на террасе. Адель предпочитала стильные оправы, но чаще всего она носила очки простой круглой формы с видео регистратором. Каждый день она записывала всё то, что происходит вокруг неё, а в конце года программа создавала короткий фильм с отчётом о самых эмоциональных моментах в её жизни. На дужках очков, в районе висков были магнитные датчики, улавливающие эмоциональное состояние. Когда Адель видела что-то интересное или необычное, её реакция зрачков, пульс и температура тела менялись, таким образом автоматически шёл монтаж самых ярких моментов дня.

Новая пара очков у неё появлялась каждый сезон. Даже в пасмурную погоду она не расставалась с ними. Они давали ей чувство защищённости от опасного мира. В таких очках, визуальная информация не могла поступать на чип в чистом виде, её перехватывали очки. Так она защищала увиденное от системы.

Иногда она объясняла это тем, что очки защищают глаза от ветра, хотя в этом тоже был смысл, ведь сильные ветра в Бостоне были частым явлением.

Пройдя пару кварталов по набережной Харбор Уолк, она почувствовала сигнал вызова, в её ухе включился наушник.

– Вызывает доктор Паттерсон. – прозвучал металлический голос.

– Да. Слушаю. – чётко ответила Адель.

– Адель! Ты где сейчас? Я не вижу тебя на радаре…

– Мистер Паттерсон, доброе утро! Я уже почти у Президентской библиотеки, на Оушен Вью Драйв.

– Журнал не забыла?

– Как договаривались, профессор.

– Адель послушай, у меня мало времени, остановись где-то. Я сейчас к тебе подъеду, поговорим в машине. И проверь свой чип. Похоже, тебе пора обновить систему, а то ещё попадёшь в список отключённых…

Сигнал оборвался.

Адель остановилась на одной из смотровых площадок, на берегу гавани Олд. Она потёрла шею под затылком, задумавшись над тем, сколько лет ей ни разу не проверяли и не меняли чип. Мысли о посещении центра чипования начали напрягать её. К счастью, она умела обрывать навязчивый поток мыслей и без проблем переключаться с воображаемого будущего в настоящий момент, что позволяло ей всегда оставаться осознанной.

На этот раз, шум прибоя и крик чаек быстро переключили её внимание. Адель слушала своё дыхание, стараясь ни о чём не переживать в этот момент и её взгляд замер на горизонте. Она запустила руку в рюкзак, нащупав пакет с журналом в футляре. Содержание этого раритета она знала наизусть, но никогда не произносила вслух ни одного слова из текста. Она читала журнал исключительно в тёмных очках, скрывая тем самым увиденную информацию от записи на чип.

Беспилотный крузер графитового оттенка, по форме напоминающий каплю, бесшумно подъехал к смотровой площадке и развернулся на кольце по направлению к центру Бостона.

В её наушнике снова зазвучал сигнал вызова. Адель обернулась и увидела профессора, стоящего у крузера демонстративно постукивающего по своим наручным часам.

Адель, не теряя времени перемахнула через высокий парапет.

– Адель! Вам, как всегда, нужно особое приглашение.

– Не ожидала, что вы так скоро приедете. – сказала Адель и протянула ему правую руку.

Паттерсон крепко пожал её руку и по-отцовски похлопал Адель по плечу. Он подошёл к машине, дверь плавно сдвинулась и открылась.

– Прошу!

Адель нырнула в машину.

Паттерсон последовал вслед за ней и тоже занял пассажирское кресло.

В салоне крузера было прохладно. Адель огляделась и установила более комфортную температуру. Сиденья в крузере были расположены зеркально. Обычно между пассажирами выдвигался журнальный столик, так как профессор любил работать с книгами и документами в пути. На этот раз вместо столика посреди салона, расположился новенький кожаный саквояж, поблескивающий в лучах солнца, которое проникало сквозь прозрачную крышу.

– Готова покорять мир? – с улыбкой спросил Паттерсон.

– Мир невозможно покорить. Его просто нужно полюбить. – ответила она, поправляя пышные локоны.

– Повезло же этому миру. – засмеялся профессор, пристёгивая ремень безопасности.

– И это взаимно. – ответила Адель и тоже пристегнулась.

Она с интересом смотрела на Паттерсона, в ожидании обещанного разговора.

Профессор выглядел собранным и сосредоточенным.

В его ногах стоял дорожный саквояж вишнёвого цвета из грубой кожи марки Доктор Мартинс, а на соседнем сидении лежала стопка свежих газет и папка с какими-то бумагами.

– Аэропорт Логан. – произнёс профессор приказным тоном.

Беспилотный крузер бесшумно тронулся с места.

– Адель, мы же с вами серьёзные люди и можем доверять друг другу. – его взгляд стал тяжёлым и неподвижным.

– Не томите же. Что происходит?

– Как я уже сообщил вам, у нас мало времени. Через два часа мы должны быть в Вашингтоне.

– Но профессор! На сегодня у меня были другие планы.

– Во-первых, снимите ваши солнцезащитные очки, Адель. Так вам будет проще читать.

Она в недоумении, сняла тёмные очки.

– А во-вторых? – спросила она после короткой паузы.

Профессор молча протянул ей микроскопический документ, свёрнутый в трубочку, с миниатюрным гербом Пентагона и грифом «Совершенно секретно».

Адель аккуратно развернула свиток и еле разобрала текст, написанный мелким, каллиграфическим почерком.

Рональду Паттерсону и Адель Доран.

«В поте лица твоего будешь есть хлеб…»

Жду вас в Пентагоне. Срочно. Рейс 1354.

Майкл Кауман.

Она вопросительно уставилась на профессора.

– Сегодня утром голубь принёс. А как вы думали в наше цифровое время можно зашифровать передачу сообщения с грифом «Совершенно секретно»? Голубиную почту ещё никто не отменял, – отвечая на молчаливый вопрос выпалил профессор.

– Невероятно! Голубиная почта в наши дни! – восторженно воскликнула Адель.

– Вы же видели мою голубятню в кампусе? – поинтересовался Паттерсон.

– Я думала, что это ваше очередное старомодное хобби, как и многие другие странные вещи, которыми вы пользуетесь.

– Во всём должен быть определённый смысл, дорогая, даже если люди считают это странным. Целесообразность – это не странность, на мой взгляд.

– Пентагон… В поте лица… Хлеб. – озадаченно бормотала Адель.

– Первое упоминание о хлебе в Ветхом завете. «В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься на землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься.»

– Оригинально! И что, всё это значит? – озадаченно спросила Адель.

Паттерсон протянул ей папку, на обложке которой было написано: «Хлеб наш насущный».

– Это-же моя научная статья об исчезнувших видах культурных растений! – с удивлением воскликнула Адель.

– Именно! Эта статься не с проста заинтересовала мистера Каумана. Думаю, он хочет презентовать её в программе «Время открытий». – сказал профессор.

– Вы серьёзно?

– Мы же с вами серьёзные люди! Ну что вы снова малодушничаете?

– Не хочу быть серьёзной, это вызывает у меня тревожные расстройства.

– Ха! Забавная вы, Адель! Ну надо же, расстройства у неё! – рассмеялся профессор.

– Я серьёзно! – сдерживая смех, прошептала Адель.

– Ладно, я понял. Не будем терять время. Вам стоит переодеться.

Адель окинула взглядом салон крузера, придвинув к себе свой спортивный рюкзак.

– Но, профессор, я не брала с собой сменной одежды.

Паттерсон с хитрой улыбкой достал из кожаного саквояжа бумажный пакет, из которого выглядывала одежда с этикетками.

– Вы, как всегда, всё предусмотрели. – с нескрываемым удивлением сказала Адель.

Паттерсон протянул ей шуршащий пакет.

Она с любопытством заглянула в него и вытащила блузу, приложила к своим плечам, оценивая размер.

Чтобы не смущать Адель, Паттерсон развернул свежую газету и с шумом встряхнул её, закрыв лицо чёрно-белым текстом с запахом типографии.

– Настоящий джентльмен. – тихо сказала она.

– Ведь остались ещё люди, предпочитающие покупать газеты во времена господствования искусственного интеллекта. Олд скул тоже никто не отменял. – ответил Паттерсон сквозь газету.

Адель очень нравился запах типографской печати. Этот своеобразный аромат придавал особой чёткости мыслям.

Она ловко сняла с себя чёрную спортивную толстовку, лосины и кроссовки. Безжалостно разорвав упаковку своих обновок, Адель со скоростью механиков пит-стопа накинула блузку, натянула на себя элегантный брючный костюм, вслед обула замшевые туфли на устойчивом каблуке и мигом закрутила растрёпанные ветром волосы в тугой узел, что сразу открыло её милое лицо.

– Я готова! – выдохнула она, застёгивая пуговицы на блузке.

Газета с шелестом упала профессору на колени. Он с интересом окинул взглядом Адель.

Костюм пепельного оттенка и туфли в тон, в сочетании с белой блузкой, создавали мягкий и деловой образ.

– Отличный результат, Адель. Ваша спринтерская скорость переодевания может тянуть на мировой рекорд.

– Всегда лучше оставить время про запас, если невозможно предсказать результат. Но вроде всё сидит чётко. Угадали с размером и цвет мне нравится.

– Вы, Адель всегда в чёрном ходите. Я боялся переусердствовать с цветом.

– В этом тоже есть целесообразность, профессор. Чёрный цвет активно поглощает свет и энергию, таким образом, я впитываю окружающие меня формы и события на энергетическом уровне. Чёрный помогает вникать в суть вещей.

– Эту гипотезу сложно доказать, но я вам поверю на слово. Тем более чёрный вам идёт и стройнит фигуру.

Адель с недоверием взглянула на профессора поправляя пиджак на бёдрах.

– А пепельный придаёт загадочности. – добавил Паттерсон.

Он одобрительно посмотрел на Адель и всплеснув руками достал из саквояжа компактную дамскую сумочку и протянул ей.

Адель с интересом вертела в руках новый аксессуар.

Паттерсон заботливо поднял с пола спортивные вещи Адель и попытался уложить их в опустевший саквояж. Он потянулся к её рюкзаку и замер на мгновенье.

– Адель… Ну, я такого от вас не ожидал. – с разочарованием в голосе протянул профессор, заглядывая в её рюкзак.

– Что? Журнал, забыла? – с тревогой спросила Адель.

Из её рюкзака предательски выпирал пакет со свежей ароматной выпечкой, а в боковом кармане устроились два румяных яблока с наклейками Биофарм.

– Журнал на месте, но в компании непрошенных гостей. – ответил Паттерсон.

Она посмотрела на него исподлобья, её щёки вспыхнули, ей стало неловко.

– Мисс, да вы, как я вижу, не можете отойти от старых привычек! Вы же понимаете, что все продукты, а особенно включающие зерновые, непоправимо подверглись радиоактивному влиянию.

– Не просто знаю, я специалист в этих вопросах. – ответила Адель, поглаживая свои раскрасневшиеся щёки.

– Тем более, это нелогично с вашей стороны. Это совершенно неоправданный риск. Но я могу вас понять. – продолжал возмущаться Паттерсон.

– Иногда, можно себе позволить немного вкусного. – оправдывалась Адель.

– Посмотрите на эти невинные яблоки! Они содержат больше канцерогенов, чем вы можете себе представить. Лучше возьмите их в лабораторию для проведения анализа, мой вам совет.

– Хватит меня ругать, профессор. Мне и так стыдно уже. – поникла Адель.

– В этих хрустящих булках содержится зерно, подвергшееся генетической модификации. Я не утверждаю, что это опасно, но всё же лучше не рисковать. Тем более вы прекрасно знаете, что технологии производства продуктов питания направлены на повышение содержания белка за счёт глютена. Это может вызвать целиакию, что повлечёт за собой непоправимые последствия. Если бы в продукты добавляли автотрофные организмы, я бы не возражал. – не унимался Паттерсон.

– Прошу вас профессор, давайте не будем пугать друг друга детскими страшилками. Непереносимость глютена возникает на фоне генетической предрасположенности человека. Целиакия опасна лишь в младенческом возрасте, потому что может вызывать слабоумие, а в моём возрасте и с моим уровнем интеллекта одна булочка не повредит. – вступилась за себя Адель.

– Я в курсе, что вы в курсе. Но всё же, зачем вам это?

– Знаете, что, профессор! Вы опасаетесь и тревожитесь сейчас не за меня лично, вы переживаете тревогу в глобальном масштабе. И чтобы снять с вас это напряжение, я намеренно съем эту чёртову булку!

Она демонстративно отломила горбушку и с хрустом начала поглощать её на глазах у ошарашенного профессора.

– Я жутко устала от морепродуктов и автотрофных коктейлей. Меня буквально воротит от всего этого. Я просто, хочу жевать свой хлеб! – говорила она с набитым ртом.

– Давайте мы оставим это. – спокойным тоном настаивал профессор.

Стиснув зубы, она покорно выложила пакет с выпечкой и яблоками, сметая крошки с колен.

– Автотрофный коктейль, конечно, не заменит вам булочку с джемом, но зато продлит жизнь, как минимум на пятьдесят лет.

Адель сморщилась от одного упоминания об автотрофном коктейле.

Сегодня утром ей снова доставили очередную партию свежей суспензии из живых микроводорослей. Продукт укреплял иммунитет и продлевал жизнь человека на десятки лет. Применение автотрофных организмов в качестве источника белка, стало глобальным явлением.

Многие семьи полностью перешли на употребление автотрофных организмов и массово установили фотобиорекаторы для выращивания микроводорослей на дому.

Автоматы, управляемые искусственным интеллектом, давно вошли в каждый приличный дом, как тостер или электрочайник в двадцатом веке. Стандартный барабанный фотобиореактор производил около двадцати литров суспензии в сутки, что полноценно обеспечивало небольшую семью источником белка, витаминов и минералов, а излишки можно было сдавать в пункты расфасовки и немного зарабатывать на этом.

Адель была довольно консервативна, она предпочитала натуральную органическую пищу общепризнанному суперфуду. Ей не хватало изобилия цвета и вкуса, природного совершенства растений, которые человек культивировал тысячелетиями. От этого зелёного однообразия ей становилось невыносимо грустно.

Паттерсон заметил, как Адель притихла и ушла в себя.

Он достал из внутреннего кармана пиджака бархатный мешочек с зёрнами арабики и бережно положил ей в ладошку три коричневых ароматных ядра.

Адель тут же переключила поток своих мыслей на эти три потрясающих кофейных зерна. Она не спеша вдыхала их аромат, закрыв глаза от удовольствия.

– Спасибо. – с лёгкой улыбкой сказала она, закинув одно кофейное зернышко в рот.

Адель попыталась полностью сосредоточить своё внимание на вкусе и аромате кофе. Она крутила кофейное зерно языком, пытаясь нащупать его уникальную форму. Ей хотелось почувствовать текстуру зерна, его твёрдую оболочку и борозду, разделяющую кофе на две гармоничные половинки, как знак Инь и Янь. Потом она с хрустом раскусила его, затаив на мгновение дыхание, чтобы почувствовать, как крошки покалывают язык, доставляя дискомфорт прилипая к дёснам. Эти крошки кофе произвели во рту взрыв вкусовых ощущений.

1 2 3...7 >

На страницу:

Перейти

1 из 7