XXL

В награду за выполненный долг Катя решила «позволить себе немного быстрых углеводов». Некоторые люди формулируют эту мысль как «хочу конфет». В квартире быстрых углеводов не оказалось, что, в общем, скорее радовало: еще больше, чем конфет, Катя хотела прогуляться. Необходимость что-то купить служила хорошим поводом выбраться на улицу. К вечеру во дворе уже появились люди: наверняка тоже за конфетами вышли!

Первого января работают не все магазины и даже не все торговые центры, но магазинчик в подвале дома Кати работал. Сложно вообще вспомнить, чтобы он когда-нибудь не работал. Впрочем, Катя туда заходила редко: в магазине не было ни одного окна и красивые, свеженькие, спелые продавщицы на глазах увядали без солнечного света. Больше всего Катя боялась увидеть Айгюль.

Айгюль попала в подвал полгода назад. На вид ей лет двадцать пять, и, кажется, это ее первая работа: так улыбаться может только тот, кто раньше с людьми не работал.

Сначала Айгюль была сущий додо: открытая, доверчивая, глупенькая. Задавала необязательные вопросы: «Пакет большой или маленький?» – когда очевидно, что набор из хлеба и молока отлично помещается в маленький; могла продать алкоголь без паспорта, если человек явно уже лет на сорок старше восемнадцати, хотя другие кассирши все равно требовали документы. Она так искренне, заразительно улыбалась, с наивной радостью приветствовала и румянцем реагировала на дежурное «добрый день», что ей хотелось простить все. Ее реакция на ничего не значащее рефлекторное «спасибо» на секунду зажигала что-то светлое в покупателе, который, хотя и не сделал ничего особенного, вдруг чувствовал себя почти благодетелем. С непривычки это чувство даже пугало.

Другие кассирши на нее шипели. Может быть, потому что глупила, а может быть, из-за того, что, хотя и глупила, люди в очередь все равно собирались именно к ней.

– Где положила, там и лежит, – часто вместо ответа на вопрос кассирши говорили ей что-то вроде этого. А девочка все равно улыбалась покупателям: такая наивная открытость притягивает, невольно ей улыбались в ответ, и вот уже настроение лучше, а ты просто воду купил.

Так не могло продолжаться долго. Нельзя в таком режиме каждый день по двенадцать часов работать, не видя света, с фыркающими коллегами. Через пару месяцев девочка уже не так сияла. Спустя полгода и вовсе поникла, ничем почти не выделялась.

Глупых вопросов она больше не задавала, но приходить в этот магазин Катя не могла. Если раньше один взгляд на Айгюль поднимал настроение, сейчас Катя боялась попасть на ее смену: трудно быть свидетелем того, как жизнь переводит человека в энергосберегающий режим.

«Только бы не Айгюль, только бы не Айгюль». Спускаясь в подвал, Катя надеялась не встретить там увядающий цветок. Айгюль в магазине не было. Катя взяла любимые конфеты и вышла. Возвращаться в квартиру ей не хотелось, и без какой-нибудь цели или маршрута она пошла просто прямо по тропинке. Недалеко от пустой в этот момент детской площадки в соседнем дворе она увидела парня, увлеченно занятого лепкой снежков. Катя остановилась и даже перестала жевать конфету: «Кажется, это танцор из дома напротив». Похоже на ту самую бороду. Вблизи ее можно было рассмотреть лучше: такая густая и вольная, что ее владелец скорее напоминал Робинзона после нескольких месяцев пребывания на острове, чем завсегдатая барбершопов.

– Хотите покидаться? – Парень заметил взгляд Кати.

– Нет, – автоматически ответила она и тут же подумала «да».

– Зря, снег хорошо лепится.

Катя сделала понимающее лицо, собралась развернуться и в панике убежать – она всегда так реагировала на незнакомцев. Но желание заговорить с ним все же пересилило.

– Я вас сегодня видела.

– Меня вряд ли, я только что вышел.

– А я вас видела… – Тут Катя смутилась. – …в окне.

– Что я делал?

– Танцевали.

– Было такое. Как вы увидели?

– Я живу в здании напротив, смотрела на вас из своего окна.

– Не знал, что есть свидетели.

– Простите, пожалуйста! Но мне очень понравилось.

– Уверен, вы любите танцевать тоже.

– Я люблю смотреть, как танцуют другие.

– Я танцую почти каждый день.

– Если не занавесите окно, буду вашим зрителем! Вы давно тут живете? Я вас раньше не замечала, а такое я бы заметила. – «Такое» Катя выделила специальным, заговорщицким акцентом.

– А я тут не живу. Редко где-нибудь долго задерживаюсь. Сюда приехал к другу за своими котами. Меня три месяца не было в Москве.

– Работа?

– Можно так сказать. Я работаю на один катарский фонд: они собирают уникальных людей. Моя задача ездить по пустыням и находить этих людей.

– Фантастически. – Кате всегда хотелось встретить человека с какой-нибудь такой странной работой, и вот, когда она его встретила, все, что пришло на ум – «фантастически». В голове сразу же образовалась пустота, которая в таких случаях у Кати тут же заполнялась волнениями на тему, достаточно ли она интересный собеседник и не кажутся ли глупыми ее попытки поддержать разговор.

– А где вы живете? – спросила Катя, заранее ругая себя за вопрос из анкеты, от которого она все-таки не смогла удержаться.

– Я живу на крыше. На шестнадцатом этаже. Рядом с Коломенским.

– Люблю этот парк.

– Приезжай в гости! – Незнакомец перешел на ты, но это звучало естественно и было приятно. – Думаю на днях перекрасить коридор в темную лазурь, хочешь помочь?

– Аааааааээээээмм… Хочу, да. – За это полусекундное протяжное «аааа» ум Кати провернул миллион операций: он успел создать воображаемую чашу весов и положить на нее с одной стороны детский запрет ходить в гости к незнакомцам, моральные нормы, пребывание в отношениях, вопрос этичности посещения молодой девушкой молодого парня и длительное время наедине, гипотетическое «что подумают люди?» и еще одно гипотетическое «что подумает Макс?» при гипотетическом «если узнает». За отрезок «эээээээ» Катя заполнила вторую чашу только что созданных весов. На нее легли: «а как Макс может узнать?», «вообще-то он сам уехал и оставил меня одну», а также мысль о том, что она никогда не красила стены («почему до сих пор, к двадцати шести годам, ни разу в жизни?»), еще куча других не до конца осознанных мыслей, которые в итоге привели ее к финальному «мм, хочу, да». Все это заняло мгновение: удивительно, какие расчеты способен проводить мозг человека в стрессовой ситуации! В математике есть шесть нерешенных задач тысячелетия: если бы математиков чаще приглашали в гости симпатичные парни или девушки, нерешенных задач не осталось бы.

– Тогда договорились, приезжай в среду. – До среды было два дня.

– Хорошо! Как тебя зовут?

– Эд.

– Эдик или Эдвард?

– Эдгар.

– Я Катя. – Она продиктовала ему номер и в полном удивлении от самой себя, разговора и соглашения красить стены в квартире случайного встречного наконец отдалась желанию в панике унестись. – Ладно, Эд! Рада знакомству, мне пора бежать.

Через секунду она уже бежала, и так бы она и скрылась, если бы на углу не почувствовала, как в плечо попал снежок. Катя развернулась и бросила в нового знакомого конфету.

– Это война!

– Будь осторожен, я стреляю углеводами!

Они еще немного покидались, и Катя убежала домой. Дома она впервые за несколько часов взяла в руки телефон. Там висело сообщение от Макса. Он говорил, что закрытие филиала растянулось, поэтому он задержится на неделю. Катя ответила: «Хорошо!» – и, говоря честно, она действительно так подумала. Ею слишком завладело удивление от произошедшего. Нужно было время разобраться во всем этом – и оно появилось.

* * *

Два следующих дня Катя провела в непонятной для себя взволнованности. Иногда ей хотелось танцевать, в другие же моменты она предавалась панике с мыслями «что я творю?» и желанием раскаяться в чем-то непонятном, позвонить Максу и попросить скорее приехать.

«Мне не в чем винить себя, я не делаю ничего плохого, – успокаивала себя Катя и снова начинала ждать среды. – Во-первых, я еду просто красить квартиру». Она почти убедила себя, что с таким интересом ждет возможности прикоснуться к профессии маляра. Это новый опыт, а Катя любила все новое: красить стены – весело! «Я согласилась только потому, что не имела перед собой права не согласиться!»

В ожидании среды она пыталась придумать недостающую идею для сервиса худеющих, но работа отчаянно не клеилась. Катя даже зачем-то попробовала заранее обреченный на провал шаг – предложила вместе поштормить своему партнеру по креативной паре Андрею, ответ получила предсказуемый: «Спасибо, Катюх, но ты уж как-нибудь сама. Я человек простой: сказано праздники – я отдыхаю. Мне проблемы с выгоранием не нужны». Впрочем, если выгорание действительно связано с количеством работы, за Андрея можно не переживать и в обычные дни.

Читать тоже не выходило. Чтение словно растягивало и без того удлинившееся время, было слишком медленным. Не помогало и кино: Кате не хотелось вникать, как будто двадцать минут завязки сюжета – слишком много для нее сейчас. В итоге большую часть времени она провела в соцсетях: никаких завязок, долгого погружения, вникания в сюжет, создания атмосферы – контент в максимально доступной, моментально усваиваемой форме.

«Вообще-то соцсети похожи на быстрые углеводы», – Катя порадовалась аналогии с правильным питанием. Как сахар сразу же усваивается и не дает насытиться, вызывает зависимость, так и легкий контент соцсетей, не требуя усилий для переваривания, сразу же проглатывается, и мозг просит продолжать прием новых порций.

Катя подумала, что раз уж есть диетологи, составляющие план правильного питания, то миру нужны еще и контентологи, отвечающие за питание мозга. Эти специалисты должны разрабатывать контент-диету: что и в каких количествах поглощать, чтобы чувствовать тонус мыслей.

И Катя сразу представила себе консультанта, который составляет ей личный план контента на неделю, учитывает вкусы, интересы, карьерные и жизненные цели. Есть тарифы с базовым меню – кино, музыка, литература – и разнообразным питанием: в него, помимо базы, входят советы подкастов, театральных постановок, интервью, выставок, концертов, конференций и любых других возможных форматов контента – даже людей, рекомендованных к знакомству. Мечта! Впрочем, иногда у организма действительно нет никаких сил на переваривание, тогда сойдет и сахар. Катя разрешила себе соцсети.

Наконец наступила среда. Катя надела домашнюю белую майку с Микки Маусом, примерила к ней короткие салатовые шорты и повертелась в этом наряде у зеркала. Вид ей понравился, но показался неприлично игривым для первой встречи, поэтому Микки Мауса было решено отправить обратно в шкаф. Его сменила старая светло-серая футболка с надписью «The Beatniks» и черно-серым принтом четырех мужчин, переходящих дорогу по зебре. Когда-то Катя на бегу купила ее в магазине, полагая, что берет футболку с битлами. Целый месяц она носила ее в полной уверенности, что на ней знаменитая картинка легендарного квартета, пока кто-то из коллег после пятисекундного пристального всматривания не сказал:

– А, это у тебя битники.

– Не поняла, что ты имеешь в виду?

– У тебя на футболке написано «Зэ битникс», я сначала думал, что битлы.

– Да? – Катя на мгновение растерялась, посмотрела внимательно на надпись, потом ответила: – Ну, да, битники, – будто так и планировалось. После диалога она закрылась в туалете, сняла майку и впервые внимательно ее рассмотрела. Действительно «The Beatniks», действительно не тот снимок, хотя и очень похожий – неудивительно перепутать. Кажется, автор все-таки хотел сделать что-то с битлами, но не хотел платить за использование символики. Хитрый ход, Катя даже начала ценить эту футболку сильнее: теперь она была как бракованная марка, редкая монета ограниченного тиража, памятник человеческой хитрости.

Катя подумала, что возможные пятна краски на ткани сделают эту вещь только более битниковской, а шорты она решила оставить короткие: ненужной пары штанов у нее не было, лучше уж запачкать ноги. Складывая вещи в рюкзак, Катя поймала себя на мысли, что быстро дышит.

«Чего я волнуюсь? Мы просто собираемся красить стены! Ладно, вызываю такси».

* * *

Эд встретил ее у входа.

– Высоченный дом!

– Да, я как увидел, сразу понял, что хочу жить тут наверху.

– Эдгар, не забудьте забрать свою посылку, – к ним обратилась консьержка.

– Спасибо, что посторожили. Как ваша внучка?

– Уже лучше, ваша индийская таблетка помогла.

– Я рад. – Лифт открылся. – Это она нашла мне квартиру, – шепотом сказал Эд, – я зашел и спросил, сдает ли кто-нибудь в этом доме. Она сказала «нет». Я оставил ей десять тысяч, свой номер и попросил позвонить, если кто-нибудь будет сдавать. Она позвонила в тот же вечер. Сказала, что есть квартира на крыше. Вообще-то она не сдается, так как в ней нет ремонта, но если я готов, то хозяин может мне сдать. Я сказал, это как раз то, что нужно.

Катя подумала, что логичнее было бы построить все в обратном порядке: замотивировать человека деньгами, получить от него сведения, потом уже платить. Зачем что-то делать, когда деньги уже твои? Но, видимо, иногда работают не самые логичные подходы.

Эдгар повернул ключ, послышалось цоканье коготков по полу. В коридоре их встретил крупный серый кот с возмущенным выражением на мордочке.

– Похоже, он злится?

– Думаю, что нет, у него просто лицо такое. Это Шива.

– Шива?

– Этот кот любит разрушать. Иногда он ведет себя необъяснимым образом и не со всеми ладит. Некоторые друзья уже отказались брать его себе, когда я уезжаю. На руки он почти никому не дается.

Пока Эдгар вешал в чулан куртки, Катя смотрела на Шиву, а тот настороженно обнюхивал гостью и, кажется, что-то решал.

Из комнаты показалась черная головка. Эта кошка явно не собиралась встречать гостей, но звуки привлекли ее достаточно, чтобы посмотреть издалека.

– Ой, а это что за черная киса?

– Это Love. Она очень пугливая. И еще маленькая. Я взял ее полгода назад со двора, она была таким черненьким комочком и ото всех убегала. Целый день ловил.

– Можно ее погладить?

– Можно, но вряд ли получится: она все еще убегает. Пытаюсь ее согреть, удается с трудом. Однажды она сбежала из ветеринарки. Я как раз в тот день сдавал экзамены на права, оставалось вождение. Мне позвонили и сказали: «Ваша Лаф убежала через окно, мы не смогли ее поймать». Пришлось бросить права и ехать ее искать. Через несколько часов нашел ее под машиной в одном из дворов. Уже думал, что пропала. Прав у меня в итоге так и нет.

Катя осторожно вошла в зал, присела и попыталась протянуть к кошке руку. Love убежала под диван.

– Как они ладят с Шивой?

– Он ее защищает! Я тогда поругался с ветеринаркой и сказал, что сам буду делать уколы. Укол немножко болючий, она замяукала, Шива прибежал, отогнал меня от нее, встал между нами и начал шипеть. Целый час шипел, если я приближался.

– Так мило. Может быть, он решил, что это его котенок?

– Может. Он старый кот, ему уже девять лет, котят у него не было. Я не ожидал, что он так будет реагировать. Теперь он заботится о Love.

Катя осмотрела квартиру. В ней не было ничего ярко-роскошного, броского, но вместе с тем каждый предмет как будто что-то значил, скрывал историю и этим притягивал. Катя ожидала увидеть стену, требующую срочного ремонта, но вся квартира была свежеокрашена, краска нигде не трескалась и не требовала замены. Кое-где мазки нанесли небрежно, переходы не были четкими, линии слегка плясали, но вся эта легкая небрежность удивительным образом играла, даже в стенах чувствовалась история, характер того, кто их красил.

– Мне кажется, с твоими стенами все хорошо.

– Да, но они мне надоели. Я иногда все меняю, когда меняюсь сам. Это как с одеждой, знаешь? Наденешь кеды – и как будто надел лето, идешь широким шагом, можешь переступать через дома, дни и плохое настроение. Поменяешь на ботинки – и вот уже лужи не хочется перелетать, наоборот – хочется вляпаться в них с силой. Я люблю кеды. И перемены. С квартирой то же самое, только циклы более медленные: каждый день ее не поменяешь. Хотя один раз на меня нашло, через неделю все перекрасил.

Идея менять что-то в квартире под настроение Кате приглянулась. Она подумала о том, что давно хотела что-нибудь изменить в своем жилье, но ее всегда останавливала мысль «зачем что-то менять в чужой квартире? Я же просто арендую, это все в итоге достанется кому-то другому». Теперь она подумала: «Я могу что-то менять не для того, чтобы навсегда зафиксировать за собой, а просто потому, что могу; потому, что это соответствует мне сегодня». Озвучивать эти мысли Катя не стала, она почувствовала в них свои ограничения и боялась разочаровать Эда. Ей нравились его рассуждения, и она хотела показать, что понимает его и думает точно так же.

Катя немного побродила глазами по предметам на полках и вдруг замерла. Ее внимание привлек неожиданный экспонат на стеллаже у кровати. Там на специальной подставке во всей своей пробирающей красе расположилась мумифицированная рука: кисть с запястьем и частью предплечья.

– Что это за кусочек мумии у тебя на полке?

– Это рука Нефертити. Подарок моей индийской подруги. То есть она француженка, но уже долго живет в Индии.

Кисть стояла, раскрытая пальцами вверх. Что-то в ней притягивало и в тот же момент отпугивало. Кате хотелось прикоснуться, но казалось, если поднести руку, тронуть, кисть сожмется и схватит тебя. Она будто только и ждала возможности схватить что-нибудь.

«Вот оно!» – подумала Катя. Она нашла решение: ей нужна такая рука! Она сделает из нее вазу для конфет. Ваза, в которой лежит запрещенка. С одной стороны, хочется взять, с другой – страшно.

– Мне нравится эта рука. Расскажи про свою подругу? Откуда ты знаешь ее?

– Мариин, ее зовут Мариин. – Эдгар улыбнулся. – Мы познакомились десять лет назад, мне тогда было двадцать два. Я приехал в Индию, потому что не знал, что делать, – он начал говорить тише, без улыбки, – я жил там уже три месяца, но ничего не решил. Мне было плохо, я не видел никакой цели, своего места, никого рядом и никакого смысла продолжать. Если бы я умер, никто бы не заметил. В общем, я так и хотел сделать. В свой день рождения, красиво. Я выбрал мост, пришел, свесил ноги и последний раз сидел перед солнцем. Мысленно я прощался с жизнью, вот тут появилась Мариин, – Эд снова улыбнулся. – Она пришла на тот же мост, оставила вещи, сняла туфли и начала перелезать через ограду. «Что вы делаете?» – крикнул я. «Собираюсь спрыгнуть, не видишь?!» – она крикнула в ответ, продолжая перелезать. «Вы не могли бы завтра это сделать? – со всей возможной жалобностью попросил я. – У меня сегодня день рождения, и я не хотел бы, чтобы вы занимали место. Я выбрал эту дату для себя». Она вытаращила глаза и мгновенно остановилась. В следующую секунду она уже кричала на меня: «Ты нормальный вообще?!»

Катя, до этого напряженно слушавшая, громко засмеялась.

– Прости, пожалуйста! Это очень трагическая история, но, когда одна сумасшедшая спрашивает другого сумасшедшего, нормальный ли он, – трудно удержаться. Я вижу, что в итоге вы остались живы, надеюсь, это немного отпускает мне грех. Хочу экранизацию этой сцены.

– Да, мы потом целый год путешествовали, каждый вечер танцевали и сделали много глупостей. Сейчас Мариин известная hand-made artist[4].

– И она делает такие руки?

– Вообще-то руки она делает редко. Она работает с глиной и обычно лепит из нее члены и вагины.

– Эм!

– Она очень востребованная! Ее работы покупают по всему миру, у нее клиенты из США, Израиля и Европы. Однажды она прислала мне открытку со словами: «Эдгар, я продала член за четырнадцать тысяч долларов!»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

High concept (англ.) – характеристика истории, означающая, что идею этой истории можно легко объяснить в одной строчке. (Здесь и далее прим. автора.)

2

МЦК – Московское центральное кольцо. Наземная линия метро. Элизиум транспортной системы.

3

Key Performance Indicator (англ.) – показатель достижения успеха в определенной деятельности, количественно измеримый индикатор результатов. Головная боль работников маркетинга.

4

Hand-made artist (англ.) – художник, занимающийся ручной работой.