Хроники Центрального Континента. Книга 2. Блуждающий Остров

Так и не задремавший солдат резко вскинул голову и выкрикнул что-то, толкая близлежащего человека и, одновременно, вскидывая свое оружие с острыми металлическими штыками. После трех звонких щелчков колья поочередно свистнули, вырываясь из дул его орудия. Двоих подступающих болотников стальные жала мгновенно сшибли с ног, нанеся смертельные ранения, одному в шею, другому в живот. Оба отлетели назад, падая на мокрую землю. Третьему, нападавшему в переднем ряду, кол прошил насквозь бедро. Бедолага повалился кубарем на всем ходу, не добравшись до цели, и теперь издавал шипящие и скулящие звуки, извиваясь в хлюпающей слякоти.

В этот же момент уже второй, подскочивший с земли солдат, вскинул свой коломет и выпустил в сторону атакующих все три кола разом. Но его выстрелы не пришлись ни по одной из надвигающихся целей. Едва вырвавшись из сна, солдат оказался не способен на четкие и точные действия. Однако его выстрелы заставили болотников замедлить бег и прижаться к земле. Выигранных секунд людям хватило, чтобы растолкать оставшихся спящих товарищей. Пробудившись, они спешно схватились за стрелковое оружие, в то время как их соратники уже вытягивали из-за спин мечи.

Единственный уцелевший болотник из первой четверки набросился на ближайшего солдата и налетел прямо на вовремя выставленное лезвие, обвиснув на нем и испустив дух. Солдаты оказались отнюдь не простофилями, нацепившими мундиры для пущего статного вида. Вторая четверка болотников не успела подобраться даже к трупам своих сородичей. Два человека прицельно выстрелили по двум крайним тварям, сразу же сразив их насмерть, третий метнул свой меч в одного из оставшихся болотников. Лезвие мягко вошло в грудь обитателя топей.

Последний из жителей болот остановился в смятении, увидев столь быстрый провал всего замысла, и даже попытался броситься бежать обратно к зарослям, но стряхнувший к этому моменту со своего меча труп его сородича солдат несколькими проворными шагами сократил дистанцию до уцелевшего. Резкий взмах меча на бегу, и голова последнего болотника соскочила с плеч, упав неподалеку в грязь перекошенной грязной мордой вверх. Обезглавленное тело повалилось в сторону, куда стремилось убежать. Раненный в бедро извивающийся в грязи болотник был добит в упор выстрелом в голову, после чего люди невозмутимо извлекли свои снаряды из тел поверженных тварей.

Наблюдавший за всем недолгим действием замаскировавшийся в узоре корней Скрит почувствовал приступ необъяснимого чувства. К его горлу будто подкатил какой-то упругий ком, в груди и голове что-то отчаянно задергалось, затуманивая видимость в глазах. Он все еще смотрел, как двое солдат вглядывались в темноту, направляя свои перезаряженные орудия прямо в его сторону. Но они его не видели, иначе уже прибили бы этими страшными жалами к толстым корням, среди которых он застыл. При мысли о приближающемся страшном финале Скрит почувствовал, как по его ногам предательски потекла теплая жидкость, частично смывающая грязевой покров.

Молодой соплеменник болотников так и не посмел позволить себе пошевелиться, пока двое из четверых солдат не принялись сворачивать подстилки. Другие двое нашли себе более увлекательное занятие: они принялись пинать друг другу отсеченную голову болотника, о чем-то переговариваясь и смеясь. Выбрав удачный момент, Скрит ползком покинул свое укрытие, быстро направившись к оставшимся членам стаи. Он нашел их в условленном месте и изложил гортанными возгласами фатальный результат попытки добыть пищу. Соорт воспринял доклад юного человека, глядя выпученными немигающими глазами в пустоту. После этого он издал лишь один звук, означающий, что поход должен непременно возобновиться.

Оставшиеся шестеро болотников и Скрит обогнули стоянку людей в солдатской амуниции огромным крюком. Они шли неведомо куда, вконец озверевшие от голода. Соорт больше не издал ни единого звука, пока после очередных суток пути, еле плетущийся среди зарослей орешника, как и все остальные, он не услышал сигнал идущего где-то впереди Скрита.

Молодой представитель человеческой расы подавал сигнал вырастившим его созданиям. Скрит сидел на невысоком дереве, с которого перед ним открывался вид на раскинувшееся впереди под кронами редко растущего смешанного сосново-березового леса болото. Даже с этого, довольно приличного расстояния он слышал шелест осоки, кряканье уток и кваканье лягушек.

Через некоторое время все вместе они ступили на территорию новых, не тронутых другими сознательными существами топей. Знакомый запах гниющей тины, вездесущие мхи, кустарники клюквы, вереска и голубики, назойливые комары и снующие по редким гладям воды клопы-водомерки не могли не обрадовать измотанных долгой дорогой существ. Но важнейшей поистине доброй вестью послужило заявление Скрита о том, что порывистый весенний ветер доносит до его нюха едва уловимые запахи жареного мяса, шерсти и свежей воды.

Где-то неподалеку находилось человеческое поселение.

Молчавший все это время вожак стаи несколькими жестами и возгласами велел оставшимся соплеменникам рассредоточиться по территории в поисках любого вида животной пищи. Скриту же он велел остаться с ним наедине. Молодой человек покорно стоял перед вожаком, который лишь теперь решил отчитать разведчика за гибель восьмерых членов племени. Соорт отчаянно жестикулировал и издавал ужасные звуки, негодуя о несвоевременности момента атаки на тех четверых человеческих отродий.

Скрит еще ни разу за свою жизнь не видел вожака в таком возбужденном и гневном состоянии. Ругань была однообразной и немногосложной, но повторялась вожаком раз за разом по кругу, что казалось Скриту не слишком эффективным и не очень разумным приемом. При этом молодой человек вдруг начал ясно осознавать, что как бы Соорт ни распинался перед ним своей раскаленной бранью, никакого реального физического наказания за ней не следовало и последовать не могло. Яростный спектакль специально был устроен без присутствия остальных, чтобы не отмечать проступок карающими мерами.

Да, Скрит, совершил ошибку, и то, едва ли? Ведь неизвестно, чем закончилось бы их предприятие, если бы часовые сменились. Однако теперь дело было даже не в этих проклятых солдатах и не в гибели восьмерых болотников от их мерзких рук, но в том, что даже если это и была прямая вина Скрита, вожак не мог подвергнуть самого необходимого и умелого разведчика и охотника какому-либо суровому наказанию. Скрит был незаменим, и теперь уже он сам прекрасно осознавал этот факт, глядя на брызгающего зловонной слюной Соорта, ежесекундно скалящего многочисленные мелкие острые зубы в очередном наборе бранных возгласов.

И если бы гордыня, присущая, лишь человеческому складу ума, не затуманила в этот растянувшийся момент его сознание, возможно, Скрит и услышал бы по своему обыкновению самым первым, что атмосфера на болоте странным образом изменилась. Все стихло. Не кричали на деревьях птицы, не квакали лягушки, казалось, что даже перестали пищать вездесущие комары. Тишину нарушали лишь звуки голоса вожака болотников, все еще яростно выплескивающего на молодого человека свои зацикленные негодования.

Все произошло настолько внезапно, что Скрит сперва даже не сумел ничего понять. Неожиданно что-то большое с шумом вырвалось справа из мутной, заросшей зеленью воды и пронеслось по дуге перед Скритом, побудив его резко отпрянуть назад и рефлекторно прикрыть лицо руками. После того, как гигантское существо обрушилось в грязную жижу слева, от Соорта остался лишь кровоточащий нижний фрагмент туловища на подкашивающихся ногах. Расплескивая внутренности, остаток тела вожака повалился и погряз в болотной воде. А рядом с обеих сторон, всего в каких-то десяти шагах расползались огромные круги волн от нырнувшего и скрывшегося вновь существа.

Скрит не сразу сообразил, что делать. Несколько мгновений он недвижимо пялился на всплывшие фрагменты органов вожака их стаи. Затем он услышал дикие вопли оставшихся в живых болотников, рассредоточившихся по площади топей по приказу только что погибшего Соорта. Из отрывков возгласов, приносящихся с разных сторон, человек понял, что стая угодила в логово пробудившейся от спячки гигантской рогатой жабы. Он слышал о таких от вожака несколько раз в жизни, но видеть ему не приходилось такую жабу ни разу. И именно Соорт своей гибелью наглядно продемонстрировал Скриту, что это были далеко не выдумки.

Первое и единственное, что пришло ему в голову – немедленно убраться из болота. Он прыгнул на ствол ближайшей березы с такой проворностью, будто стоял в раскаленной лаве, и принялся карабкаться вверх по изогнутому стволу. Теперь до него начали доноситься звуки громких всплесков воды и душераздирающие предсмертные крики блуждавших по неосвоенной территории соплеменников.

И снова неописуемое ощущение ничтожности и беспомощности обдало Скрита с ног до головы. Тело непроизвольно тряслось при каждом крупном, шумном всплеске и очередном захлебывающемся болью и болотной жижей вопле. И вдруг в какой-то момент Скрит понял, что кричать больше некому. Явившаяся тварь настигла каждого, кто блуждал по ее территории. Остался только он…

Находясь почти у самой верхушке дерева, Скрит непрерывно озирался по сторонам. Каждое его движение было пропитано дичайшим страхом и напряженностью. Да, он был представителем человеческой расы, и сейчас ненавидел себя за это больше, чем когда-либо. Какие-то нелепые людские эмоции не давали ему мыслить и действовать рационально.

Между тем в десятке шагов от ствола дерева, на котором он сидел, на поверхности воды начали вздыматься крупные пузыри. Гигантское создание, будто издеваясь над последней жертвой, поднялось из мутной жижи медленно и неторопливо. Оно начало восходить на тонкую полосу суши, откуда произрастала береза – не самое надежное в подобной ситуации убежище молодого человека. Размер этой уродливой жабы был с крупного быка. По кромке деформированной головы жабы выпирали многочисленные роговые отростки. По краям огромной пасти с несколькими рядами исключительно клыков торчали по два длинных бивня. С лоснящейся, осклизлой серо-зеленой кожи стекала жидкая грязь.

Гигантская жаба могла передвигаться не только прыжками. Сейчас она подходила к стволу дерева, словно охотящаяся рысь. Два круглых мутно-белых глаза устремили взгляд на дрожащего на верхушке дерева человека. Жаба неспеша задрала голову вверх и начала раскрывать свою огромную пасть. Скрит не успел даже вскрикнуть, как выстреливший длинный язык жабы в считанные мгновения обвил его ногу и принялся тянуть с дерева вниз.

Теперь юный представитель павшего племени орал так, что испугался собственного крика. Он судорожно дергался и впивался в гнущуюся основу верхушки дерева пальцами, ломая свои длинные ногти, но огромная тварь была мощнее. Длинный язык стягивал перепачканного грязью юношу к издающей громкие чавкающие звуки жабе. Скрит решился на последнюю попытку освободиться от захвата. Выгнувшись невероятным образом и перехватившись руками за нижние ветви, он вгрызся зубами в смрадный соленый слизистый язык.

И это помогло. Жаба ослабила хватку и быстро заглотнула свой раненный длинный орган. Скрит тут же поддался очередной отчаянной идее. Он, что было сил, оттолкнулся, отпружинив от распрямившейся верхней части березы, и перескочил на соседнее дерево, стоящее неподалеку. Чудом, не свалившись с него, но хорошенько ободрав руки, ноги и грудь, Скрит все же взобрался чуть выше. Он решил вновь проделать подобный трюк, и таким образом добраться до твердой почвы, где появится возможность бежать с большой скоростью.

Но второй прыжок был обречен на неудачу. Не долетев до прочных ветвей и ободравшись о множество мелких и хлестких веточек, Скрит рухнул в вязкое скопление тины под кроной покачивавшегося, словно потешающегося над ним дерева. Юноша принялся отчаянно барахтаться и довольно быстро выбрался из сковывавшей движения густой тины. Распрямившись, он почувствовал под ногами дно и, не раздумывая, заторопился прочь от жабы, на которую даже не рискнул оглянуться. Он спешил в сторону твердой суши, отмеченной порослью прямостоячей осоки.

К счастью, Скриту приходилось за все время существования на болотах частенько передвигаться подобным образом. Потому он довольно быстро сокращал расстояние до видимого участка твердой земли, ловко передвигаясь по островкам, едва внушающим доверие. Однако сзади стали раздаваться и приближаться мощные всплески и громкие чавкающие звуки. Гигантская жаба не желала отпускать вторгшегося на ее территорию наглеца безнаказанным.

Когда Скрит ступил-таки на твердую почву, он почувствовал, как его чуть чиркнул по спине один из бивней возле пасти жабы. Спину обдало брызгами с прибрежной рясой и грязью. Тварь в очередном прыжке приземлилась прямо за его спиной. Осознание этого придало юноше фантастического заряда сил. Он пустился бежать с такой скоростью, какую не развивал, похоже еще никогда в своей жизни. Он перескакивал через камни, торчащие из земли корни и поваленные стволы деревьев с прыткостью тигра, спасающегося от толпы зажимающих его охотников.

Однако юноша все еще слышал прыжки неугомонной твари. В какой-то момент он даже оглянулся назад и увидел тяжелые перескоки громоздкого создания. Жаба не сдавалась и упорно пыталась сократить расстояние между собой и бегущей жертвой. Но это было уже не возможно. Скрит, хотя и дышал уже совсем не ровно, скорость старался не сбавлять. А через некоторое время, обогнув поросший мелким кустарником отрог возвысившейся рядом горы, он неожиданно выбежал к высокому ровному частоколу, окружающему людское селение, то самое, запахи которого приносил на болото ветер.

Скрит помчался вдоль бревенчатой стены, а затем в сторону от нее и подальше от поселка. Коротко обернувшись назад, он увидел, как гигантская рогатая жаба выскочила из-за отрога к частоколу и принялась пытаться сокрушить его своими бивнями. Еще через какое-то время до его слуха донеслись отдаленные возгласы и вопли людей. Только после этого Скрит сбавил скорость и еще через какое-то время перешел на шаг. Теперь гигантской твари было чем заняться вместо того, чтобы гнаться за ним.

Глава 2

Душное помещение изобиловало запахами множества пряностей, мешающихся с ароматным дымом от кальянов и едким запахом пота. У длинной глухой стены рядком расположились усевшиеся на шерстяных подстилках музыканты. Они исполняли на флейтах и бочкообразных ударных инструментах негромкую монотонную композицию, у которой не было, ни начала, ни конца. За несколькими низкими столиками шли вдумчивые поединки на досках с фишками, которые соперники переставляли в зависимости от значений, выпадающих на периодически гремящих о дерево игральных костях.

Типичную атмосферу вечера в забегаловке под названием Песчаные Воды дополняли смуглокожие завсегдатаи, пасущиеся у стойки и ведущие негромкие, но красноречивые по меркам местной пьяни беседы. Женщин в таверне было не много. В основном они сидели со своими спутниками, увлеченными игрой, либо светскими разговорами. В песчаном королевстве считалось, что открытые и вызывающие наряды являются прямым признаком вульгарности и распутства, потому женщины, пребывающие в компании кавалеров были одеты в однотонные длинные платья, не оставляющие постороннему взгляду ни единого фрагмента оголенной кожи. Головы женщин непременно были покрыты расписными платками, которые как раз и указывали на статус спутниц состоятельных, либо не очень состоятельных господ.

Алайла не носила роскошных платков, хотя ей неоднократно дарили их то и дело появляющиеся воздыхатели. Ей не нравилось скрывать свои прямые волосы длиной до плеч несвойственного для южанок пепельно-белого цвета. Так же она прекрасно понимала, что практически любой мужчина, будь у него хоть по пять жен и любовниц, непременно будет обращать внимание на обладательниц притягательных форм, таковы уж они, самцы. А свои формы она без ложной скромности оценивала как манящие и аппетитные и была в этом абсолютна права. Она намеренно вопреки моральным устоям королевства Шайн каждодневно облачалась в крайне откровенные наряды и, не стесняясь, демонстрировала выделяющиеся фрагменты тела клиентам заведения, выполняя свои обязанности.

Работая простой разносчицей, Алайла имела сомнительную репутацию, как у постояльцев, так и у мнительного владельца заведения. Однако непомерная жадность до денег вынуждала его держать ее на этом месте. По факту получалось, что немалая часть клиентов собиралась здесь именно для того, чтобы украдкой поглазеть на умело дразнящую своим обликом девушку. Конечно, почти каждый мужчина, имеющий средний заработок, мог позволить себе утешить свои вожделенные потребности в немногочисленных специализированных местах. Но в повседневной будничной обстановке мало где можно было встретить такую обольстительную красотку, принципиально не покоряющуюся нравственным устоям общества. А тут получалось, что и посетители, и хозяин Песчаных Вод, и озорная девушка – все были довольны по своему, каждый получал то, что хотел.

Этим вечером своенравная разносчица, как и всегда, ловила на себе жадные и жаждущие мужские взгляды. Горящие глаза впивались в ее торчащие из глубокого декольте груди, обнаженный плоский животик и стройные ноги. Иногда она нарочно небрежно нагибалась, открывая сверкающим взорам выглядывающие из под короткой юбки края подтянутых, упругих ягодиц. Алайлу забавляли собственные выходки. Она любила себя и свою красоту и не стеснялась пользоваться ею себе во благо. Конечно, с ее репутацией было очень сложно найти себе постоянного ухажера и успешно выйти замуж. Но Алайла и не преследовала такую цель. Привыкшая жить одним днем, она хватала все возможное, что подкидывала ей судьба. И в этот день судьба приготовила для нее неожиданный поворот. Алайла заметила, что один из клиентов сегодня был настроен по отношению к ней крайне серьезно.

Среднего возраста мужчина, пребывающий весь вечер в одиночестве, уже несколько раз заказывал себе незначительные мелочи. Когда Алайла приносила их он заводил с ней шутливые разговоры, сдобренные умелыми, но немного пошловатыми комплиментами. Алайла широко и обольстительно улыбалась и отвечала короткими двусмысленными фразами, которые побуждали незнакомца развивать каждый новый диалог в более откровенной манере. На мужчине был элегантный терракотовый кафтан, дорогостоящие светлые льняные штаны и не менее дорогие темные туфли из кожи породистого ящера. Девушка уже знала, что финалом всех его действий должно было стать предложение для дальнейшего времяпровождения вдвоем. А поскольку мужчина выглядел весьма богато одетым и ухоженным, она уже решила для себя, что от неминуемого приглашения отказываться не станет.

Согласно прогнозам Алайлы, статный господин дождался окончания ее смены и весьма корректно, но одновременно настойчиво предложил составить ему компанию. Имя мужчины было на отдаленном, но все же на слуху у окрестной молвы. Это был потомок какого-то древнего рода купцов, звали его Ребот Сегхат. Сей достопочтенный господин потрудился не напиться до непотребного состояния, дабы не унизиться в глазах шикарной дамы. Этот факт непременно последовал в копилку плюсиков, которые Алайла мысленно выставляла Реботу весь затянувшийся вечер. Она не могла не признаться самой себе, что плюсов в этом мужчине замечалось явно больше, чем минусов. По крайней мере, пока.

Они прогуливались по ночному городу между типичными двухэтажными постройками с закругленными крышами и разнородными куполами из гладко отполированных крупных обожженных глиняных блоков. Мощеные бурым камнем улицы освещались немногочисленными факелами, закрепленными на стенах строений и укрытыми фигурными козырьками от ветра и редкого в здешних местах дождя. Одинокие прохожие или группы таковых не обращали внимания на воркующего богача, но обязательно заглядывались на откровенно одетую его спутницу. Однако Ребота это обстоятельство ни сколько не смущало. Алайла с неподдельным интересом слушала его болтовню, все так же широко и зазывно улыбалась и все страстнее смотрела в его по-мальчишески озорные глаза.

За милой беседой девушка не заметила, как они пешком добрались до заведения, о котором она знала не понаслышке. Пламенный Ветер – так назывался развлекательный комплекс – был одним из самых крупных и именитых трактиров в городе. Здесь отдыхали многие представители городской элиты. Всех подряд в это место не пускали. Если бы Алайла заявилась сюда в одиночку, вознамерившись провести вечер, ее бы непременно прогнали прочь, ибо в подобные места пропуском был только статус. В компании же Ребота Сегхата она удостоилась легких официальных поклонов от мускулистых охранников у входа, а так же парочки красивых комплиментов и пожеланий приятно провести вечер.

Очутившись внутри заведения, Алайла с непроизвольно широко распахнутыми глазами озиралась на окружающий интерьер. Ее спутник в свою очередь взирал на нее с неким умилением. В выражении его лица читалось удовлетворение тем обстоятельством, что он дарит спутнице ощущение восторга, находясь в привычной для себя среде. Алайла вертела головой во все стороны, изумленно рассматривая многочисленные детали и декорации огромного помещения. Шумное заведение было поделено на сектора, разграниченные либо невысокими бамбуковыми перегородками, либо высотой ярусов над основной поверхностью пола.

Музыка лилась сразу с нескольких сторон. Музыканты находились на отдельных балкончиках расположенных по периметру помещения. Места их нахождения скорее можно было бы назвать нишами, чуть выступающими из стен стилизованных под скалистые образования. Инструменты, на которых исполнялись забойные мелодии, были в большинстве своем большими струнными, так же имелись ударные и духовые. Под каждой из ниш с музыкантами обязательно горели факелы под разноцветными плафонами, подсвечивая каждого исполнителя мягким светом различных оттенков.

Повсюду стоял гул оживленных разговоров, тут и там раздавался игривый девичий смех, звон красивых фужеров. Ребот провел свою спутницу мимо выступающих на очередном возвышающемся ярусе раздетых по пояс артистов в белых штанах. Они жонглировали горящими жезлами, перебрасывая их друг другу. Далее путь Алайлы и ее кавалера проходил мимо красивого фонтана (фонтаны в песчаном королевстве являлись предметом баснословной роскоши), вокруг которого располагались столики с воркующими парами. На каждом столе стоял большой и изящный кальян. Воздух вокруг фонтана был наполнен запахом свежей воды и ароматным дымом с явно выделяющимися запахами дыни и вишни.

Мужчины, находящиеся здесь, смотрели на проходящую мимо Алайлу с нескрываемой похотью. В этом заведении девушка почему-то не ощущала в себе того задора, с каким она красовалась своими прелестями перед посетителями Песчаных Вод. Здешняя публика не страдала робостью и застенчивостью. Богачи, стягивающиеся сюда, на все взирали, как на товар. И Алайла чувствовала, что не будь с ней рядом Ребота, ее бы уже давно затащили куда-нибудь за клумбы, и изнасиловали, не воспринимая никаких отказов и жалобных просьб.

Наконец их продвижение сквозь гул и полумрак закончилось. Они очутились в небольшой зоне, отгороженной рядами высоких клумб со сверкающими хрустальными деревцами. Здесь было чуть больше десятка овальных столиков, находящихся на почтенном расстоянии друг от друга. Почти за каждым из них сидели престижно одетые кавалеры со своими дамами в ослепительно красивых платках. Возле каждого стола обязательно находилась клумба с небольшой хрустальной пальмой, которая создавала легкий эффект атмосферы уединения в волшебном оазисе. За каждой из пальм старались изо всех сил походить на глухонемые статуи щуплые юноши в серых тогах; они махали широкими округлыми опахалами на длинных черенках, создавая для парочек непрерывную мягкую прохладу. Ребот усадил девушку за единственный пустующий столик, подвинул ей стул и уселся напротив. Тут же возник гарсон (Алайла обратила внимание, что весь обслуживающий персонал состоял исключительно из мужчин) и вопросительно посмотрел на Сегхата.

– Нам вино, ты знаешь какое, – гарсон кивнул в знак того, что понял, о чем речь, – ну… и фруктов каких-нибудь. Может, хочешь чего-то особенного? – обратился Ребот к своей спутнице.

Алайла отрицательно помотала головой и мило улыбнулась. Она, может и хотела чего-то особенного, но что бы это могло быть в данном заведении, попросту не знала. И, чтобы скрыть свое полное незнание подобного рода мест и их особенностей, решила довольствоваться тем, что сам ее спутник сочтет привычным и приемлемым. Вино и фрукты на красивом подносе появились на столе практически мгновенно. Ребот наполнил длинные фужеры, подал один из них девушке и сказал короткий тост, в который ненавязчиво вплел очередной комплимент. Фужеры соприкоснулись с мягким, глубоким звоном, и оба отпили по глотку кроваво-красного напитка. Алайла поставила свой фужер и выудила из красивого натюрморта ломтик очищенного от шкурки киви.

– Значит, ты здесь бываешь достаточно часто, господин Сегхат, – подытожила Алайла вслух свои домыслы, откусывая от ломтика маленький кусочек.