Город живых

Выдохлись и стрелки дробовиков. Три курсанта бросились к ближайшему укрытию. К их чести они не бросали оружие и отступали слаженно. Минус шесть. При таком раскладе сил у обороняющихся не оставалось никаких вариантов кроме как слажено отступать.

Тройка с дробовиками добежала до укрытия. И вот тут все пошло не так. Первый добежавший до рычага вместо того чтобы убедиться что его товарищи вошли в безопасную зону лихорадочно дернул за рычаг. Второму бойцу повезло. Он был слишком близко и успел проскочить под падающую решетку. А вот с замыкающим все было плохо. У него был шанс затормозить и попытаться скрыться в следующем круге жизни. Но вместо этого он совершил головокружительный бросок вперед. Он почти успел.

Почти не считается. Левую ногу курсанта намертво придавило решеткой к бетонному полу. Перелом предотвратили стойки выпирающие по углам клетки. Они оставляли зазор в сантиметров пятнадцать между нижним прутом и полом. Только легче от этого не было. Пол ноги торчало по ту сторону клетки и спрятать ее не представлялось возможным. Поднять клетку было нельзя. Ее держали стопора на несущих стойках. Средство дополнительной безопасности сыграло злую шутку обернувшись для бойца западней. Стопора можно было разблокировать только снаружи. Занимало это действие не менее пяти минут и требовало специального рычага. Вся эта информация пролетела в мозгу капитана за долю секунды. А секундой раньше были разблокированы третьи ворота.

Капитан махнул снайперам.

– Огонь.

И четверо ветеранов тут же открыли огонь. Угол обзора не позволял им отстреливать мертвяков первых рядов без опасности задеть курсантов, но и так целей для них было предостаточно.

Тяжесть ситуации смог осознать только худощавый боец. Краем глаза он увидел промелькнувшую вниз решетку и услышал крик товарища. Быстрый взгляд назад и он полностью оценил происходящую картину. Другим краем глаза он заметил, как развернулись и изготовились к бегству еще двое бойцов. И вдруг, перекрывая шум стрельбы прозвучала команда.

– Всем стоять, держать строй. Прикрываем раненого.

Капитан аж поперхнулся. Он не ожидал что голос молодого парня имеет такую силу. Показавшие было спину врагу бойцы остановились и резко развернулись опять. С этого момента бой перестал быть учебным, у него появился смысл. На карте была жизнь человека. И каждый решал для себя что для него важнее своя шкура или безопасность отряда. До того как решетка придавила ногу сокурсника каждый был в ответе только сам до себя. Теперь от них зависела судьба другого человека. Брата по оружию. И пусть это был их первый реальный бой.

– Стоять до последнего патрона, огонь одиночными, целиться только в голову. – Команды были четкими и главное правильными. Ни у кого не возникло сомнений подчиняться или нет, а так же в праве товарища отдавать эти команды.

По началу растерявшиеся бойцы быстро вникли в ситуацию. И приняли главенство худощавого.

Патроны кончились еще у двоих автоматчиков. Потом замолчал последний пулемет. Защелкали сухие пистолетные выстрелы. Бойцы не побежали. Они остались в строю. Патроны в автоматическом оружии кончились у всех. Снайперы на вышке не стесняясь палили короткими очередями. Но третьи ворота открылись слишком рано. Слишком много мертвяков выбралось на свободу.

– Прости брат – услышал худощавый, он даже не обернулся, понял у бойца кончились патроны. За спиной послышались торопливые шаги и хлопок падающей решетки. Их осталось пятеро. Двое с автоматами и трое с пулеметами.

– Отступать к дальнему левому углу. Держаться группой. Выполнять.

Худощавый сделал пол шага назад, поймал в перекрестие прицела ближайшего зомби и надавил курок. Вместо выстрела послышался щелчок. Патроны в последнем рожке кончились. Отбросив бесполезный автомат боец рывком достал из наплечных кабур береты. Пистолеты хищно сверкнули хромированными боками.

Остальная четверка слаженно отходила к дальнему углу, оттягивая на себя добрые две трети зомби. Небольшая часть мертвецов бесновалась у клетки с пулеметчиками. Полтора десятка тварей рыча надвигались на оставшегося в одиночестве бойца. Положение усложняли мертвяки, которые отказывались от преследования четверки и оставляя группу разворачивались в сторону одиночки. Но с ними пока справлялись снайперы.

Заговорили беретты. Видимо у худощавого был некий опыт стрельбы с двух рук, как оказалось не достаточно большой. Недопустимое количество пуль не находили своей цели. После двух обойм упокоялись только мертвяка и еще один упал, но продолжал движение на четвереньках. Бесконечные секунды потребовавшиеся на перезарядку позволили подойти первым зомби на расстояние в пять метров. За спиной одновременно хлопнули две клетки. Это укрылась, растратившие весь боекомплект четверка бойцов. Беретты заговорили вновь. Точность стрельбы, благодаря мизерному расстоянию увеличилась. Но спешка все равно не дала нанести максимальный урон. Только семеро зомби свалились тяжелыми кулями на пол. Осталось еще трое плюс один недобиток. Патронов больше не было. Худощавый знал это наверняка. Знал это и капитан.

– Беги в укрытие – на сей раз голос капитана перекрыл звуки пальбы. Стрелять продолжали только снайперы. И опять все пошло на перекосяк. Капитан увидел как прямо из под пилона на котором он стоял вылетела человеческая фигура и опраметью кинулась к последнему не активированному кругу жизни. В суматохе все забыли о первом дезертире. Страх так охватил его, что он ничего не соображая все это время колотил в закрытые створки ворот впускного тамбура.

Идиот – подумал капитан, на инструктаже десять раз повторяли, что ворота не откроются до конца испытания. Карантин – самое святое правило выживших – не осмелились бы нарушить даже ради десятка жизней.

Часть мертвяков оттянутых на себя смелой четверкой отказалась от попыток сломать клетку спрятавшую от них близкую добычу. И переключив свое внимание на новую жертву, направилось к впускным воротам. Теперь же услышав приказ капитана, который на самом деле к нему не относился и увидев надвигающихся зомби, в голове у придурка кое что прояснилось. Он понял где нужно искать спасение. Не замечая ничего он в прыжке буквально повис на рычаге. Клетка грохнулась на пол, лишая возможности спастись худощавого.

Капитан был взбешен. Если бы трус подождал у парня был шанс добежать и скрыться за спасительной решеткой. Снайперы бы наверняка сняли излишне прытких зомби. Теперь они не могли ни чем помочь, зомби были слишком близко от бойца, и угол прицела не позволял стрелять без опасности задеть курсанта.

Капитан медленно поднял глаза на худощавого. И встретил его взгляд. Он боялся увидеть тоску и безысходность во взгляде курсанта. Боялся потому что слишком долго сняться потом эти лица. И просыпаясь в поту он не может заставить себя заснуть опять. Все что угодно только не видеть эту боль и отчаяние в глазах обреченных.

От неожиданности он вздрогнул. Вся фигура худощавого выражала полное спокойствие. Не браваду перед лицом смерти, а уверенность в своей победе. А в глазах у него вместо обычного рассеянного выражения была сталь. Правую руку он дерзал у себя за спиной, закинув ее за голову. Как будто собирался почесать затылок. А в метре за ним ближайший зомби уже вытягивал руки и оскалил зловонную пасть чтобы вцепиться в незащищенную спину. Парень чуть нагнулся и выбросил из за спины руку, как бы отдавая салют капитану.

Капитан не мог поверить свои глазам. В продолжении руки худощавого ярко засверкал зеркальным блеском плавный изгиб катаны. Половина головы зомби, разрубленная на искосок от левого угла челюсти до мочки правого уха с хлюпаньем упала на бетон. На спине у худощавого болтались разрубленные кожаные ножны. Капитан быстро оглянулся и нашел глазами стеллаж с холодным оружием. Одно место в ряде с самурайских мечей пустовало. Когда парень успел взять меч никто не заметил.

Боец развернулся в сторону нападающих. Шаг вперед. Резкий зигзагообразный взмах катаны, сначала вверх, потом вниз. И еще двое мертвяков с косо разрубленными головами оседают на пол. Шаг назад, полуоборот, выпад. Четвертый противник застыл, с пронзенной на сквозь головой. Лезвие катаны торчало у него из затылка. Недобитый мертвяк медленно подползал к парню. Но капитан уже оценил ситуацию и был спокоен. Всех остальных мертвяков могут снять снайперы.

Худощавый легким движением освободил клинок, ловко развернул катану лезвием вниз и сильным ударом пригвоздил голову ползущего мертвяка к полу.

На полигон выходили, сотрудники карантинной службы. Клетки были подняты, курсанты выстроены в колонну на расстоянии пару метров друг от друга. Последним из клетки был выпущен трус. Он кинулся было с объятиями к освободившим его карантинщикам, но получив сильный удар ногой в живот скорчился на полу и заскулил. Память у него от страха совсем отбило. И правела безопасности эпедем контроля из головы вылетели на проч. Его не жалели, но и не осуждали. Ужас который вызывали зомби часто был непосилен психике неподготовленного человека.

Трус не играет в хоккей. А слабак ни когда не станет бойцом внешней безопасности. Теперь парень обречен до конца жизни работать где-нибудь на ферме или на рыбачьем сейнере и получать свой паек. Но пусть лучше так, чем в момент опасности он подведет отряд. Слишком дорога стала каждая человеческая жизнь.

Капитан стоял в тамбуре. Мимо него проходили уставшие курсанты. В конце колонны шел худощавый парень. Неприметный и какой то рассеянный. Капитан окликнул его:

– Боец, ты где так саблей научился махать.

– А я не учился – с улыбкой ответил парень. – В фильмах старых видел. Всю жизнь мечтал в руках подержать. Хорошая штука оказалась.

– Как тебя зовут, самурай – уголок рта капитана тронул еле заметный намек на улыбку.

– Данил.

– Молодец, Данил – капитан сжал кулак и резким движением прижал его к груди в области сердца. Данил повторил его жест – знак приветствия бойцов внешней безопасности. Рук подавать друг другу среди воинов было не принято.

– До встречи – сказал капитан. Развернувшись, он вышел из тамбура.

– До встречи – тихо ответил Данил и зашагал в противоположную сторону. Его ожидал недельный карантин в одиночной камере, впрочем как и всех остальных курсантов.

История.

Наверно этому городу повезло намного больше чем какому-либо другому. Свою роль сыграло сочетание нескольких благоприятных фактов. Географическое положение и расположение инфраструктур было идеальным для организации обороны. Город находился на набольшем полуострове далеко выдававшемся в море. Не далеко от города в море впадала не широкая но с достаточно быстроводная река. Она шла широким изгибом с востока на запад окаймляя практически весь город. Водные преграды для мертвяков зачастую были непреодолимы. Медлительность не позволяла им держаться на плаву а без доступа кислорода они полностью теряли подвижность.

Перешеек суши от реки до моря в самом узком месте составлял не более четырех километров. Что давало возможность выстроить линию обороны. Дело упрощалось тем, что половину этого перешейка занимала старый военный аэродром. С базирующейся на нем базой тылового обеспечения и батальоном охраны.

На дальней от моря стороне города, располагались несколько крупных промышленных заводов. Каждый из них имел собственный периметр ограждения и охраны. Что в последствии сыграло тоже не маловажную роль в становлении колонии.

Очень удачным фактором казалось отсутствие в городе собственного гражданского аэропорта. В следствии этого первые очаги эпидемии стали возникать в тот момент, когда большая часть планеты уже была охвачена огнем смерти.

Нельзя недооценивать и роль непосредственно человеческого фактора. Действия командира батальона аэродромной охраны полковника Еременко были безукоризненно правильные и своевременные. Как только стали вырисовываться реальные масштабы мировой катастрофы он принял беспрецедентные меры по сохранению города.

Первым делом он собрал всех руководителей служб города на совещание. Главу полиция, начальника мед службы города, директоров заводов – всех кто обладал в городе реальной властью. Он сумел доказать необходимость введения в городе военного положения и беспрецедентных мер безопасности. Умных он убедил, упрямых заставил, несговорчивых уничтожил. Полковник действовал быстро и жестко. В течении дня были взорваны все мосты через речку. Город получил защиту от естественной водной преграды. Половина личного состава батальона охраны была послана на охрану оставшегося коридора. Было перекрыто автомобильное движение как для въезжающего так и выезжающего транспорта. Вся доступная строительная техника балы брошена на возведение преградной полосы, закрывая последний сухопутный доступ в город. Оставшиеся солдаты вместе с полицией организовали постоянное патрулирование улиц города. По радио, местному телевидению постоянно транслировалось обращение полковника Еременко к населению. Горожан просили оставаться в домах, не выходить на улицу. Сообщать патрулям информацию о местоположении инфицированных.

Особые приказы получили патрули. Уничтожать всех зараженных, а так же всех имеющих даже малейшие признаки ран нанесенных зомби. Неизвестно сколько невинных было убито в первый месяц обороны, возможно не мало. Только ни в каком другом месте властям не удалось сохранилось восемьдесят процентов населения.

Такими же драконовскими методами решались проблемы беженцев. На единственном оставленном КПП все желающие попасть в город тщательно осматривались медиками. При малейших подозрениях на инфекцию беженцев убивали. Многие переплывали через реку. Все они отлавливались и доставлялись в общий карантинный лагерь разделенный на множество отдельных зон. Под лагерь использовался один из заводов стоящих на окраине города. Людей садили в отдельные клетки по десять человек. Если в течении недели инфекция не проявлялась, задержанных отпускали. Если же в клетке появлялся мертвяк, то оставшиеся проходили карантин повторно. Охрана на заводе так же имела приказ стрелять без предупреждения в любого, кто попытается нарушить режим или появятся подозрения в инфицированности.

В городе был объявлен комендантский час. Эта мера позволила на корню подавить попытки грабежей и мародерства. Порядок наводился железной рукой. Из мужской части населения создавались гражданские отряды правопорядка, благо оружия и боеприпасов на военных складах было предостаточно. Вскоре очаги эпидемии в самом городе были ликвидированы.

Для предотвращения голода, все запасы продовольствия на госпредприятиях и коммерческих фирмах были реквизированы. Пригодились и военные запасы. Резко был ограничен порог энергопотребления. Электричество подавалось только в ограниченные временные промежутки. Ночью освещались только улицы, давая патрулям возможность эффективно работать. Жилые же дома погружались в непроглядную тьму.

Город выжил в первые месяцы катастрофы. и это было самым главным. Были сохранены человеческие жизни. Был шанс выжить.

Карантин

Три дня карантина для Данила тянулась бесконечно. Развлечений в тесной камере было не много – четыре замусоленные книги. Кроме чтения время можно было коротать только беседами с постояльцами соседних камер. Вместе с курсантами в карантинном блоке отсиживали необходимый срок рейдеры. Привилегированный класс – элита службы внешней безопасности. Ветераны проверенные не одним десятком дальних вылазок. Обычно ребята охотно трепались о своих похождениях. С юмором рассказывали о боях и приключениях, дорогах. Делились скудными новостями из дальних колоний. Да только вот настроения для милых бесед у рейдеров на сей раз не было. На расстоянии каких-нибудь нескольких метров, за толстыми бетонными перегородками умирал их товарищ.

– Пашка ты как – Командир рейдеского отряда лейтенант Константин Бережной пятый раз за час задавал один и тот же вопрос. Хотя в душе давно смирился с потерей товарища.

– Плохо – Кот, прошелестел в ответ тихий голос.

– Может простуду схвати, вон как холодно было. Весна ж она обманчива. Помнишь как Федор в прошлый раз загрипповал.

– Врядли – в камере Павла зашуршало одеяло и послышался сдавленный кашель.

– Ты прости меня командир. Не понял я сразу, что достал он меня, метрвяк проклятый. Ты ж сам видел. Я ему башку снес раньше, чем он меня с ног сбил. В куст шиповника повалил подлюка. Я и думал, что там оцарапался. А он видно когтями полоснуть успел.

– Да погоди ты себя хоронить – в голосе Константина звучало легкое раздражение. Он злился на себя на проклятую случайность. Ведь так чисто сработали. И вот. Дурацкая случайность, которая стоит жизни его друга.

В камере Павла опять послышался кашель.

– Прости, что тебя и ребят мучаю. Смалодушничал я. Если б сразу наверняка знал, что задели. Пулю бы в лоб пустил да и все. А теперь и из вас душу тяну и самому тошно. Не хочу, понимаешь, не хочу я в тварь превращаться. Как подумаю об этом, выть хочется.

– Подожди Пашка – тяжело произнес командир – внимательно подумай, это точно.

– Да, точней не бывает. Совсем скрутило.

– Пятнадцать минут еще продержишься.

– Должен.

– Держись – капитан принял решение. – Начальника карантина ко мне

Дремавший надзиратель вскочил со стула и немедленно схватил телефонную трубку.

– Иван Семеныч вас Бережной к себе просит – трубка неразборчиво хрюкнула, на другом конце провода отключились.

– Сейчас будет – взволнованно сказал надзиратель.

Через пару минут прозвучал зуммер звонка. Надзиратель торопливо открыл дверь. Вошел грузный пожилой мужчина. Ивана Семеновича начальника карантинной службы города многие недолюбливали. Впрочем как и любого другого карантинщика. Только если к простым работникам службы это чувство зачастую связывалось с брезгливостью, то к Палачу это были отголоски застарелой ненависти.

В первые дни эпидемии, на тот момент первый заместитель полиции повел себя жестко, если не сказать жестоко. Во многих семьях города и беженцев потеря родственников была на прямую связана с деятельностью Палача. Это прозвище Иван Семенович получил после первого месяца работы карантинной службы. Позднее, когда окружающий мир рухнул, многие жители города смирились с методами работы Ивана Семеновича. Осознание пришло, когда полностью замолчал радио и телевизионный эфир. Люди поняли что выжили возможно только они. И смирились, но не забыли и не простили.

Палач тяжелой поступь подошел к дверям камеры Константина.

– Чего, тебе лейтенант – голос Палача был груб и неприветлив.

– Семеныч, мне надо выйти

– Что! – Палач уже собирался выдать длинную гневную тираду, Константин перебил его

– Мне нужен пистолет, и открытая дверь моей камеры на пять минут.

Гнев Ивана Семеновича испарился мгновенно.

– Пашка – тихо спросил он.

– Пашка – так же тихо ответил Константин.

Иван Семеныч кивком указал надзирателю на дверь камеры и выташил из наплечной кабуры пистолет.

Щелкнул замок и тяжелая стальная дверь со скрипом отворилась.

– Держи – сказал Семеныч и передав пистолет лейтенанту, развернулся и не на кого не глядя пошел к выходу из блока.

– Пистолет дежурному отдашь – уже около двери буркнул он.

Кот подошел к камере товарища.

– Прощай – конец слова заглушил выстрел. Низко наклонив голову лейтенант медленно вернулся в свою камеру. Снова щелкнул замок.

Данил не отрываясь смотрел в окно. В коридоре слышался топот ног утилизационной команды, хлопали и скрипели двери. А он все смотрел и смотрел как теплый весенний ветер робко треплет желтую прошлогоднюю траву

Периметр

Для Данила это был первый полевой выход. Боевое крещение он прошел на полигоне. И мало того прошел на отлично.

На стажировку, как и все удачно прошедшие испытания курсанты он попал в отряд охраны периметра.

Сорок минут протрясшись в кузове старого армейского грузовика, Данил с новой сменой патруля добрался до заставы. Периметр тянулся на протяженности ста километров. Вдоль него выстроились пять стационарных лагерей – застав. Непосредственно задача охраны состояла в пешем патрулировании периметра колонии. На самих же заставах несли службу мобильные отряды быстрого реагирования. Ситуация с топливом в городе складывалась не лучшим образом и по этому транспорт использовался только в случаях крайней необходимости. Привилегии имели полиция, медики, пожарные и конечно службы системы внешней безопасности.

На заставу приехали в половину восьмого утра. Сонный начальник заставы разделил прибывших на пятерки и объявил каждой группе время патрулирования. Данилу досталась первая очередь. В восемь он уже мерил широкими шагами приграничную полосу.

Данил в группе имел статус стажера. В его обязанности входила страховка – прикрытие ведущего группы. Но это в боевой ситуации. Сейчас же вся пятерка в нарушении всех правил и уставов шла в распахнутых форменных куртках и без защитных шлемов. Весенний ветер трепал волосы молодых парней. Запах степи пьянил. Солнце приятно припекало. Далеко впереди над степью парил орел, высматривая в высокой траве добычу. Стрекотали свечки и кузнечики. Весна плавно вступала в свои права.

Служба на границе периметра со временем становилась все более спокойней и безопасной. Не было свойственных первым месяцам осады, нашествий мертвяков. Большие стада зомби все реже и реже подходили к границам города. Правда теперь увеличилась опасность вторжения кочевников. Но в целом граница считалась курортом по сравнению со службой рейдеров.

В пятерку патруля кроме Данила входили три старослужащих пограничной службы и как ни странно рейдер. Константин Бережной в приказном порядке отправленный на временную реабилитацию мрачно плелся замыкая колонну. Инцендент в карантине не прошел незамеченным. И лейтенанта от греха подальше направили в краткосрочную ссылку. Не ради наказания как могло бы показаться непосвященному, а для успокоения нервов командира рейдерского отряда.

Группа шла уже третий час. Весеннее настроение все таки взяло свое, и даже лейтенант сначала вяло огрызавшийся на реплики товарищей вступил в общую беседу. Разговор, начавшийся как обычно с обсуждения женского пола, а конкретно с персоны новой поварихи заставы, плавно перетек на политические темы.

– А я говорю – в очередной раз возвращаясь к любимой теме, басил старший наряда – разогнать этот университет к чертям собачим надо.

– Мало того что не работают ни черта, так еще и молодежи головы дурят. Наукой они видетели занимаются. Знаниям накопленным поколениями пропасть не дают, мертвяков изучают сволочи. Да еще о демократии вспоминают, бездельники.

– Темный ты человек, Геннадий – голос лейтенанта был спокойный и тягучий.

– У тебя наверное у самого образование в лучшем случае школьное.

– Нормальному человеку для жизни больше и не надо – встрял в разговор другой пограничник – среднее отучился и живи середняком.

– Вот, вот – сразу перехвати инициативу лейтенант – вы я как понимаю все получили нормальное образование, то есть среднее.

Пограничники дружно закивали.

– И больше Вам ничего не надо. Так вот и бродить вы вдоль периметра до конца жизни будете. Жизнь середняка коротать.

– А нам больше и не надо, нам нашего пайка вот так хватает – огрызнулся Генка – может ваш рейдерский хлеб масло гуще намазан, да только век его не долог.

– Мы то все понимаем, и уважаем вас за рисковость и бесстрашие, только не наше этот, мы лучше как сам сказал, здесь до старости потопаем. – длинные фразы пограничнику давались не легко.

– Вот ты сам себя и переспорил – улыбнулся лейтенант – были бы все такие как ты, город уже бы давно с голоду помер. Кто бы вас кормил, зомби что ль еду таскали.

– Ты лейтенант, не горячись, мы ж сказали, что к вашему брату мы со всем уважением, мы ж против этих дармоедов, институцких, которые.

– Так вот – не слушая его продолжал лейтенант – институт кроме того как молодежь учит да мертвяков изучает, всю информацию о прошлой жизни содержит.

– И на кой она нам?

– А на то, что сидят ученые люди, карты рассматривает, людей выспрашивают и вычисляет где за периметром поблизости еще склады с продуктами то остались, да базы с горючим где расположены. А потом и рассказывают нам куда ехать счастье пытать. Если б не аналитики, много мы не наездили?

Геннадий задумался. Но не на долго. Нехватка сообразительности компенсировалась в нем оптимизмом и настойчивостью.

– А душегубы проклятые, откуда появляются. Из институцких бездельников и берутся.

– От страха ими становятся – подал голос Данил.

Все удивленно оглянулись и уставились на новичка.

– Ты то откуда знаешь? – недоверчиво спросил Генка.

– Встречался…

– Он знает – утвердительно кивнул Константин.

– Да это же тот самый пацан – удивленно выдохнул один из пограничников.

Секта

Страх – плохой советчик. Он может завести человека очень далеко от морали и закона. Так далеко, что обратного пути уже не будет.