Тест Тьюринга

– Александр, – ответил велосипедист, тоже невольно кивнув головой. Однако раньше при знакомстве жестов он таких не делал и, поймав себя на оном, сразу понял, что попадает под влияние этого на редкость обаятельного человека. «А может быть это и не человек вовсе?» – блеснула отполированной абразивом искажённого профессионализмом восприятия жизни гранью подозрения волнующая мысль. Причём противоречивая, одновременно как с долей восторга, так и с долей ревности, к тому, кто мог создать такого бота. Но нет, конечно, это был не бот. А ведь хотелось. Создать такого самому. Затем, немного подумав, он снова улыбнулся и снова на манер представившемуся ему Михаилу, что говорило о принятии предложенной игры, добавил. – Можно просто Саша.

– Очень приятно, очень приятно, – дважды, как эхо вторя самому себе, произнёс с всё той же не сходящей с лица жизнерадостной улыбкой Михаил. – Наконец-то, могу вас слышать и полноценно лицезреть, – продолжил он. – Несказанно рад, что вы так быстро откликнулись на моё приглашение. Надеюсь, вам здесь понравится. Проходите, прошу, – доброжелательно произнёс радушный хозяин, широким жестом приглашая, а затем и увлекая гостя за собой.

Они покинули фойе, поднявшись вместе по широкой из белого мрамора лестнице, устланной красной ковровой дорожкой, таинственно скрадывающей звуки шагов, ведущих в глубь предъявленного мира, уже сейчас визуально ничуть не отличающегося от реального. «А что ещё там впереди?» – подумал с всё нарастающим, пропитанным интригой любопытством Александр.

Лестница была достаточно высокой, и лишь на последних ступеньках перед ним открылся краешек того, что ожидало впереди. Это был колонный зал, весь из белого мрамора, высокий и очень длинный. Массивные мраморные колонны в нём были выстроены в два ряда. Вертикальными сближающимися по экспоненте линиями своих очертаний они уходили вверх под потолок, покрытый едва различимой в сгущающейся тьме вечерних сумерек росписью. Левый ряд колонн шёл вдоль глухой, затенённой самими же колоннами стены, превращая отчуждённое таким образом пространство зала в некое подобие длинного коридора, вдоль которого на стене и колоннах висели массивные бронзовые подсвечники. Во всех горели свечи, создавая две длинных гирлянды огней и освещая не только коридор, но и висевшие на стене в промежутках между ними живописные картины.

Окон нигде видно не было, да и нужны ли они, если правая стена в этом огромном зале полностью отсутствовала. Её просто не было. Вместо неё, за вторым рядом колонн тянулась длинная веранда, ограждённая по краю невысокими перилами, напоминающими массивный длинный подоконник, достаточно широкий и слегка наклонённый к залу, как школьная парта, чтобы безопасно и удобно облокотиться на него, удерживаемый кажущимся бесконечным в своём количестве плотным рядом пухлых резных ножек, тоже из белого мрамора. Солнце склонилось к закату, и вечерняя заря выкрасила мрамор в тёплый оранжевый цвет.

Всматриваясь в раскинувшийся за верандой бесконечный простор, ещё далеко не дойдя до перил, Саша невольно остановился. Даже с таким надёжным ограждением смотреть вниз было очень волнительно – захватывало дух, а если бы ограждения не было, сюда было бы страшно даже подойти. Нет, это не была пропасть, просто высота, на которой они оказались, была непривычно огромной. Зрелище было величественное. Вдалеке, зигзагом тонких очертаний вырисовывая горизонт, раскинулись горы, а всё расстояние до них было покрыто густым зелёным лесом, посредине которого красовалось огромное серебристое озеро, с такого расстояния кажущееся идеально гладким. В его зеркальной поверхности отражалось всё это великолепие. Саша стоял и смотрел, молча, как заворожённый. В какой-то момент ему показалось, что над озером пролетел птеродактиль.

– Нравится? – спросил Михаил, возвращая Сашу из глубины восторга в наведённую реальность, да так при этом осторожно улыбаясь, словно боясь спугнуть в красоте застывшее пространство и спровоцировать дорогого гостя на отрицательный ответ.

– Очень, – признался Александр, не отрывая взора от всё быстрее опускающейся в сумерки дали, и добавил. – Потрясающе.

– Мы создали здесь то, что в реальном мире нам никогда не иметь.

Услышав эти слова, Саша повернул голову и внимательно посмотрел на Михаила. Мысли в голове кипели, вопросов было так много, что он не знал с чего начать.

– Но как?! Как можно добиться такого качества?! – спросил наконец Александр, в упор уставившись на собеседника. Конечно, подспудно он понимал, что ответ на этот вопрос он вряд ли получит, по крайней мере сейчас, однако не задать его Саша тоже не мог – уж больно всё было красиво и необычно, и ему очень хотелось узнать, как это всё устроено. Да и в конце концов – зачем-то ведь его сюда пригласили? Так что надежда у него, хоть и призрачная, но всё-таки была.

5. Отражённый свет

Довольно быстро перешли на ты. Да что уж там говорить – и искренняя доброжелательность пригласившего, и гармонирующая даже в мелочах, подобранная с особым вкусом обстановка непременно способствовали тому. Рабочий кабинет Михаила, где они очутились, пройдя через весь зал, а затем проследовав по таинственному среди свечей и картин коридору, представлял собой небольшую, по-домашнему обустроенную комнату, очень уютную. Несколько удобных кожаных кресел, стоящих в два неплотных полукруга друг напротив друга и низкий деревянный столик в центре между ними, как в шутку говорится, в стиле рекамье, настраивали душу на приятную беседу.

– Но почему под грузовик? – с удивлённой вопрошающей улыбкой посмотрел на Михаила Александр, на что тот, с видом игрока, сорвавшего банк и словно в оправдание с волнением раскрывающего свои карты, застенчиво улыбнувшись в ответ, с небольшой долей смущения произнёс.

– Ты уж извини за доставленные неудобства, но видишь ли в чём дело, до свершения этого, скажем так, не совсем этичного поступка, все мои предыдущие попытки привлечь твоё внимание, увы, не привели к успеху и были абсолютно тщетны – во всех моих начинаниях ты меня попросту игнорировал, и эта крайность – толкнуть тебя под грузовик, определённо уже стала шагом отчаяния.

– Хм, интересно, – Саша задумался, как вдруг рассмеялся. – Так вот что это было, – протяжно произнёс он. Только сейчас он вспомнил и смог критически оценить несколько удививших тогда, но лишь теперь уже, наконец-то, ставших объяснимыми странностей в поведении некоторых созданных им ботов. Кто ж знал, что в те моменты ими кто-то управляет. Тогда ему и в голову такого не могло прийти; ведь на вверенном ему сервере виртуальный мир только создаётся. – Мда. Вот теперь мне всё понятно, – улыбнулся он удовлетворённо.

– И тем не менее это всё ж таки уже концовка эпопеи, – продолжил затронутую тему Михаил. – Но если рассмотреть всё с самого начала, наш клуб в решении задачи поиска тебя проделал колоссальную работу. Во-первых, и этому надо отдать должное – ты хорошо скрываешься, что, впрочем, вовсе не упрёк, а очень даже кстати. Так, несмотря на общую известность, найти тебя в реальном мире оказалось делом чрезвычайно сложным – нигде не упоминается ни имени, ни фамилии, ни места проживания, и даже возраста твоего никто не знает. Не представляю, как в современном мире, будучи настолько популярным, тебе такое удаётся, но в сообществе известен лишь твой ник3. И на заказчиков, как оказалось, ты выходишь всегда сам, и в качестве расчётной единицы для оплаты своего труда всегда, даже если она падает в цене, используешь криптовалюту – удивительное постоянство.

В соцсетях, опять же, нет ни единого намёка на твоё присутствие. Создаётся впечатление, будто тебя вообще не существует! Скажу честно, мы столкнулись с небывалой ситуацией, нам стоило больших трудов разыскать тебя. А уж установить контакт – и того более. И дело вовсе не в том, что сервер, на котором мы тебя нашли, ещё не поднят до конца; ведь даже если бы на нём уже был организован чат4, я всё равно не мог бы себе позволить так в открытую поговорить с тобой – мы свою работу, как ты, наверное, догадался, тоже держим в секрете, причём в строжайшем. И даже ты, уж извини, попал сюда не напрямую, а через прокси5, – совершенно не смущаясь признания в проявляемой, почти что параноидальной, осторожности, улыбнулся Михаил.

– Я понимаю ваши опасения, само собой нисколь не осуждаю. Да я и сам непременно так бы поступил. Прибрать к рукам такую технологию… О чём тут говорить? Прознай о ней, мир глобалистов не заставит себя ждать, и уж тем более в эпоху пандемии, когда виртуализация реальности так широко востребована в обществе, – с негодованием ухмыльнулся Александр. Затем он перестал улыбаться и снова задал тот самый, ещё на веранде из уст его прозвучавший вопрос. – Но как такое возможно? Как вы добились такого небывалого качества?

Михаил внимательно посмотрел на собеседника. Он и в прошлый-то раз слова его прекрасно расслышал, но всё равно продолжал тянуть с ответом, словно исполняя ритуал и ни на шаг от него не отступая. Нельзя сказать, что его одолевали сомнения, нет, уверенности у него хватало, особенно после высказанного гостем презрительного отношения к глобалистам, но начал он всё же как-то издалека, хотя и снова с похвалы.

– Ты лучший, ты нам нужен, и наверняка ты это понимаешь, но вопрос не столько в том, нужны ли мы тебе, хотя и это тоже важно. Пойми, нас объединяет идея. Нас не интересуют сольери, мы собираем моцартов и строим мир, которого они достойны. Мир справедливый. Для них, а не для торговцев чужими талантами и отнятыми у них идеями. В реальном мире, кроме как кровавым путём революции, победить этих людей (если их вообще можно назвать таковыми) нет никакой возможности; ведь дорвавшись до власти, они сделали всё, чтобы сохраниться в ней навсегда: окружили себя правильными законами, подчинили себе средства массовой информации, защитились беспрекословно исполняющими приказы силовыми структурами и усилили свои и без того незыблемые позиции нашими с тобой технологиями – искусственный интеллект уже вовсю работает на них. Как там у классиков марксизма-ленинизма? Правовая система государства – это воля экономически господствующего класса, возведённая в закон. И этим всё сказано.

Но! Зачем проливать кровь, если можно построить свой мир уже без них. Вот к чему мы стремимся. Конечно, когда я задумал этот проект, сразу было понятно, что одному его мне не осилить – нужны единомышленники. Так появился клуб. Прекрасный механизм создания творческой атмосферы, – Михаил улыбнулся. – Компания подобралась очень грамотная, хорошая компания, и всё что ты видишь вокруг, есть результат её труда. И главное, что это всё не противозаконно.

Однако при создании человека, – тут он немножко усмехнулся; произнесённая фраза явно что-то напоминала, не доставало только слов «по образу и подобию», – мы упёрлись в проблему, и почти сразу стало очевидным, что нашему клубу не хватает того, кто займёт последнее пустующее кресло в этом кругу – специалиста по ботам. А дальше, ребята однозначно выбрали тебя. В общем, – Михаил сделал небольшую паузу, завершая свой монолог, – если тебе идея эта по душе, приглашаем в нашу компанию. И кстати, – он посмотрел на Александра, – это напрямую касается и заданного тобой вопроса. Извини, но только в этом случае мы посвятим тебя во все тонкости технологии, которой обладаем, – уже с серьёзным видом закончил Михаил.

– Ты хочешь сказать, что вы мне доверяете? – весьма скромно, можно даже сказать, осторожно, стараясь сдерживать эмоции, улыбнулся Александр. Ещё не до конца поверив в то, что ему предлагают стать одним из них, но в глубине души уже чувствуя зарождающуюся радость, он, задавая этот вопрос, желал немедленного подтверждения того, что правильно всё понял.

– А почему бы и нет? – лукаво усмехнулся Миша. Он был давно готов к подобному вопросу и уже более серьёзно продолжил. – Кто тебе сказал, что мы о тебе ничего не знаем? Да, действительно, первую информацию получить было сложно, но вот ты уже здесь. И это лишь во-первых. А в-последних, как там в Библии говорится? По делам их узнаете, кто они, – улыбнулся Михаил. – А дела твои нам известны.

Саша тоже улыбнулся. Услышать такие слова в свой адрес от этого человека ему почему-то было приятно. «Как странно устроен мир, – подумал он. – Достаточно одного доброго слова, и гормональный фон целого организма в единое мгновение меняется в сторону счастья. Интересно. Счастье, растворённое в крови. Но каков источник! Видать, не даром вначале было слово.» Эти мысли быстро промелькнули в его голове, закрепляя новые пути в межнейронных связях, таким несложным способом образующие доселе несуществующие смыслы.

– Я согласен, – уверенно, коротко и внятно произнёс он два простых, но очень важных слова.

– Вот и чудненько, – с облегчением вздохнул хозяин кабинета, и в этот момент вдруг стало очень видно, что он всё-таки переживал за результат затеянного им разговора. Но ненадолго. Всего на какое-то мгновение. Потому что затем как ни в чём не бывало Миша снова весело улыбнулся, и, взбадривая присутствующую в лице Александра публику, артистично произнёс. – Теперь у нас есть полное основание вернуться к твоему вопросу, – и его улыбка опять была неотразимой и заразительной.

После этого, словно проводя границу и отделяя один разговор от другого, он встал и уже с задумчивым видом прошёлся по кабинету. Дойдя почти что до двери, он молча развернулся и, так же не спеша, двинулся назад, внимательно всматриваясь по пути в попадающиеся на глаза заботливо расставленные окружающие предметы. Он так и шёл, от одного предмета к другому, иногда останавливаясь возле некоторых из них и чему-то улыбаясь. Наконец, вернувшись к своему креслу, он сначала перевёл взгляд на Александра, а затем, обведя широким жестом рук и одновременно поглощая восторженным взором окружающее пространство, произнёс для Саши нечто совсем неожиданное.

– Ты ведь, наверное, считаешь, что всё это текстуры? – спросил он, загадочно улыбаясь.

Прозвучавшее из уст его было как минимум странным. По всем канонам театрального искусства, к чему несомненно тяготел хозяин кабинета, эти слова должны были бы зародить на сцене как минимум многозначительную паузу, но Миша тут же, будто получив уже ответ на заданный вопрос, не дал ей затянуться и продолжил свою речь в таком же каверзном для гостя смысловом контексте.

– Нет, это вовсе не текстуры, – сказал он выразительно и, уже перестав улыбаться, лишь акцентируя внимание на следующей фразе, серьёзно так, словно выдавая страшную тайну, негромко, заговорщицки произнёс. – Это отражённый свет.

– Как это? – словно уколовшись чем-то острым, застрявшим в произнесённых собеседником словах, пытаясь хоть как-то осмыслить услышанное, только и смог вымолвить Саша. Прозвучавшее удивляло не столько неожиданностью порождаемого в голове образа, сколько несовместимостью оного с устоявшимися представлениями о существующих технологиях в трёхмерной визуализации виртуальных миров, развившихся и выкристаллизовавшихся за многие десятилетия. Ведь доселе все эти технологии действительно основывались исключительно на текстурах. Сверхмногоядерные процессоры видеокарт вращали их, поворачивали, отдаляли и приближали, высчитывая углы и тени, размеры, форму, яркость; различными методами накладывали одни текстуры на другие, создавая лишь иллюзию дымки, блеска и отражения. Саша молчал в недоумении. С застывшим во взгляде вопросом он с нетерпением ожидал продолжения разговора на эту, так внезапно объявленную тему, и Михаил его немедленно продолжил. Однако этим он преследовал и некоторые свои, личные цели.

– Ты знаешь что такое электрический ток? – спросил он, снова улыбаясь. Это был шаг к уровню дискуссий, на понимание которых он рассчитывал. По его, за годы устоявшемуся представлению, программист – это и не физик, и не математик, как многие считают; в массе своей это всего лишь человек, умеющий договариваться с компьютером, на каком-то, не всем понятном, однако достаточно скудном и даже примитивном языке. О чём вообще на этом языке можно думать?! Единственное, по его мнению, в чём нельзя было отказать программисту, так это в логике; да, логика – это прекрасно, но ему хотелось в сидящем перед ним, теперь уже ставшим почти что полноценным членом клуба, иметь собеседника, разностороннего, способного общаться на интересующие его темы, и это было прощупывание глубины кругозора в том числе. Так, улыбаясь, он ждал ответа на поставленный вопрос, и Александр его не разочаровал, что и обрадовало, и даже удивило быстротой и лаконичностью ответа.

– Электрический ток есть упорядоченное движение заряженных частиц, – неожиданно отрапортовал Александр и улыбнулся. Он почему-то догадался о втором дне заданного вопроса. Наверное, это и был результат той самой логики. А может быть и интуиции. Хотя, что такое интуиция? Игра межнейронных связей? Возможно; ведь кроме них и нейронов, которые они соединяют, в мозгу больше ничего и нет. Но тогда это та же логика, только уже неосознанная; потому что однажды осмысленная и продуманная чьим-то сознанием, закрепившаяся в дендритах и синапсах, соединивших те или иные участки нейронной сети, она уже не требует осознания, а выполняется автоматически, как биение сердца. – А физику я люблю, можешь в этом не сомневаться, – добавил Александр к своему исчерпывающему ответу.

– Что ж, прелестно, – молвил Миша. – Значит, ты поймёшь и то, о чём я буду говорить, – он снова встал и прошёлся по комнате. – Говоришь, упорядоченное движение заряженных частиц? Согласен. Ну а сколько их должно быть, чтобы считать их движение током? – улыбнулся он.

Саша задумался. Понятно, что речь, конечно же, идёт не о максимальном их количестве, а о минимальном.

– Неужели достаточно одного? – вопросом на вопрос ответил Александр, чуточку, правда, сомневаясь в своём предположении, и потому с интонацией, позволяющей сделать шаг назад.

– Вот! – обрадовался Михаил. – Именно так! И да, электрон как частица, несущая заряд, является квантом, потому как в этом смысле он неделим, но движения одного электрона оказалось вполне достаточно, чтобы зарегистрировать электрический ток.

– Вы создали квантовый компьютер? – недоверчиво посмотрел на собеседника Саша, на что тот расхохотался.

– Что ты, что ты, – перестав, наконец, смеяться и махнув рукой, заулыбался в ответ Миша. – Квантовый компьютер – это миф. Никакого квантового компьютера создать в принципе невозможно. Все, кто пытаются это сделать, или сообщают, что близки к этому – либо вообще не понимают о чём идёт речь, либо являются мошенниками, и ничего более кроме как освоение денег за этим не стоит. Надо сказать, больших денег.

– Но теория-то существует? – немного опешив от такой тирады, осторожно возразил Саша.

– Да, существует; уже несколько десятилетий. Теория квантовых вычислений возникла в 1980 году, однако практика до сих пор ничего вразумительного миру так и не предъявила, и мыслится мне, не предъявит. Ты вообще знаком с квантовой физикой? – снова задал вопрос Михаил.

– Да, конечно. Это тривиально. Один фотон, проходя через интерферометр, оставляет такую же интерференционную картину, как и поток фотонов, то есть ведёт себя как волна. Но если точно знать, через какое зеркало или какую щель интерферометра прошёл фотон, то он ведёт себя как частица, – ответил Саша.

– Всё верно, – согласился Михаил. – Однако, что такое «точно знать»? Вот самый главный, ключевой момент!

– И что же это такое? – с неподдельным любопытством поинтересовался Александр.

– «Точно знать» означает только одно: наличие наблюдателя! И при этом не важно что это: электрический ток, состоящий из одного электрона, либо световой поток, состоящий из одного фотона. Потому что только наблюдатель влияет на то, чем в результате это окажется: квантом – или волной. Есть наблюдатель – получите частицу! Нет наблюдателя, и в результате – волновая интерференция.

Саша задумался. Нет, он всё это, конечно, знал, но до сего момента не акцентировался своим вниманием так сильно на роли наблюдателя, и это натолкнуло его на одну очень забавную мысль, которая раньше не приходила ему в голову. Он улыбнулся этой мысли, но Миша не дал ему полноценно ею насладиться, потому что уже продолжил дальше свою речь. И мысль легла на полочку, как говорят программисты – в стек. До лучших времён. Дабы потом её осмыслить наедине с самим собой, когда никто не будет этому мешать. А чтобы не забыть об этом, Саша дал ей самый высокий смысловой приоритет, который у него почему-то ассоциировался с красным светодиодом. Ну а Михаил тем временем продолжал.

– Это значит, что и квантовый компьютер может существовать только тогда, когда есть наблюдатель! Понимаешь? При этом, да, квантовые вычисления с одним кю-битом действительно иногда получаются, но они-то хотят построить много-кю-битный квантовый компьютер?! И что же? Тогда за каждым кю-битом нужен свой наблюдатель? Заметь, постоянно присутствующий! И не одну секунду, а в течении всего вычислительного процесса! Получается, что квантовый компьютер – это не просто физика частиц; квантовый компьютер – это некий симбиоз сознания и материи. А отсутствие в этом механизме сознания превращает все кю-биты в самые что ни на есть обычные биты. Да и не только отсутствие. Задумался наблюдатель о чём-нибудь в процессе вычисления, и фотон превратился в волну – всё! сбой компьютера! – рассмеялся Михаил.

Саша тоже улыбнулся и услышанное молча переиначил на свой лад: «А отсутствие сознания превращает человека в бота». Он живо представил себе, как должен выглядеть шестидесяти четырёх кю-битный квантовый процессор: сидят шестьдесят четыре мужика перед шестьюдесятью четырьмя интерферометрами и пялятся на пролетающие через них фотоны. А ведь наблюдателей ещё как-то надо объединить одной программой и учесть в её логике. При этом один не выспался, и у него слипаются глаза; другой повздорил сегодня с женой и не может больше ни о чём думать. «Смешно», – подвёл он черту под своей мыслью, а Миша тем временем продолжил.

– Тоже самое происходит и с электроном. Ведь понимаешь, что интересно в квантовой физике – при отсутствии наблюдателя маленький электрон, весь, один, проходит через всю огромную кристаллическую решётку сразу! Через весь её объём одновременно! То есть ток из одного единственного электрона идёт по всему проводнику, по всей длине замкнутой электрической цепи! Понять этого невозможно, но это так. И это очень важно. Важно, потому что именно это и стало ключом к созданию нашей технологии.

Всё это Саше было понятно, лишь только внезапно ставшее волшебным слово «наблюдатель» не переставало манить его к себе приятной любопытной мыслью и продолжало откуда-то из закоулков стека настойчиво моргать, напоминая о себе высоким приоритетом красного цвета, но Миша вдруг резко сменил тему.

– А ты в курсе, что все интегральные микросхемы до сих пор имеют лишь один полупроводниковый слой? Другими словами, все они однослойные. Причина такого построения кроется в выделяемой ими тепловой энергии, которую нужно отводить от токопроводящих участков кремниевой пластины. Даже наличие всего лишь двух слоёв в кристалле микросхемы гарантированно будет приводить её к перегреву и тепловому пробою. По этой же причине разработчики больших интегральных схем упёрлись в предел тактовой частоты процессоров – чем выше частота, тем больше они нагреваются.

Но оказалось, что всех этих проблем лишены созданные нами микросхемы, способные работать на электрическом токе, состоящем из одного электрона. Они вообще не греются! – рассмеялся Михаил. – И вот результат, – он снова обвёл руками и глазами окружающее пространство. – Мало того, что наши кристаллы многослойные, так их ещё и легко оказалось каскадировать, причём в режиме hotplug, то есть не выключая компьютера. Это позволило нам легко и быстро наращивать его вычислительную мощность, не прерывая выполняемых им задач.

Но и это ещё не всё… Знаешь, в ядерной физике существует понятие критической массы вещества, когда в нём начинается цепная реакция. На самом же деле, речь, конечно же, идёт не о массе, а о количестве атомов, сосредоточенных в одном месте, кардинально меняющих свойство материи. В марксистско-ленинской философии это явление объясняется законом диалектики (одним из трёх) – переходом количества в качество. Так вот. Когда мы создали и стали эксплуатировать наш компьютер, то в процессе наращивания его мощности в кокой-то момент столкнулись с таким же переходом – с ещё одним, доселе неизвестным, квантовым парадоксом. Его суть заключается в том, что если виртуальный мир окажется способным выработать достаточно энергии, он сможет стать полностью независимым от породившего его мира!

Услышав такое, Саша весьма удивлённо посмотрел на собеседника, но снова промолчал.

– Так вот, – продолжил Миша. – На данный момент, то что ты видишь, есть уже полностью параллельный мир! И эксперименты показывают, что он продолжает существовать даже тогда, когда мы полностью обесточиваем наш компьютер! Но опять же, с единственным условием, и как не трудно догадаться, этим условием – как говорят математики, необходимым и достаточным – оказалось всего лишь наличие наблюдателя!