1987

Юна же попросту прибавила шаг, чтоб быстрее скрыться от них. Около двери, ведущей к складу военной охраны, стояли тазы. Девушка замочила спецодежду матери. Вручную отстирав все жирные пятна хозяйственным чёрным мылом, она аккуратно отжала её от лишней влаги. Сложив бельё, девушка поднялась из подвала на этаж выше и зашла на кухню. Развешав сушиться одежду над плитой, Юна приступила доставать полуфабрикаты для пельменей из больших холодильников. Поставив тяжёлый таз с мясным фаршем, девушка быстро замесила тесто. Пододвинув стул, она уселась и принялась за работу. За окном темнело. Утонув в запутавшихся мыслях, пальцы машинально придавали пельменям правильный вид. За отлаженной и до боли знакомой работой она не заметила, как почти закончила приготовление заказа.

По громкоговорителю, что находился в каждом углу дома, раздался голос управдома с призывом собраться за столом. Девушка скинула с себя свою белую спецодежду, под которой был сарафан в выцветший цветок, направилась на призыв, есть хотелось страшно. Пункт приёма пищи находился на третьем этаже. Три квартиры соединили в один большой зал, заменив несущие стены толстыми резными колоннами, покрытыми побелкой. За огромным столом у каждого было назначено место. Мать Юны уже стояла на раздаче, люди выстроились в привычную очередь.

– Привет! – толкнул плечом девушку Рем. – Что на щеке?

– Ой, рабочая травма! – пискнула Юна, скосив зрачки к носу, робко пряча ладонью свои разгоревшиеся щечки. От неё неприятно пахло сырым мясом и тестом.

– Бывает! – заболтав девушку, хитро встал перед ней в очереди он.

Она не стала возражать, стоя за ним, робко рассматривая его спину, вдыхая резкий запах пота, исходящий от парня её мечты. Рем совсем не интересовался Юной, а она с лёгкостью уже простила смешки от него в её сторону. Их встречи всегда заканчивались так: лишь гримасы за обеденным столом, где его место было напротив неё с детства. Свободное время он проводил, как и все ребята, на лестничной площадке с Дашей, но чаще с прилипшим к нему намертво другом Ваней. Ей бы очень хотелось хоть раз побывать с ним в кинотеатре, что находился на четвертом этаже. Там она была всего однажды, да и то с мамой. Или же сходить на крышу – там между теплиц открывался, по слухам, прекрасный вид, которого Юна никогда не видела, но знала, что Рем там частый гость. Девушка печально выдохнула, снова на миг потерявшись в своих мечтах.

– Разойдись! – скомандовал громкий мужской голос.

Пять чужих военных в сопровождении длинного старого офицера в чёрных противогазах и блестящих касках, взяв разносы, скрепя по полу резиновыми сапогами до колен, направились сквозь толпу людей. Народ пропустил их, так как возражать солдатам было не принято.

– Зачем здесь региональные солдаты? – напряженно спросил, видимо, Юну Рем.

Она лишь молча пожала плечами. Региональные солдаты отличались от местных формой: чёрные кожаные кители и синие шевроны, на которых изображено какое-то рогатое животное. Взяв всё самое вкусное, почти не оставив для остальных плюшек с сахаром, солдаты расселись во главе стола. Очередь шумно двинулась вперёд. Наконец настала пора и Юны, мать взяла её тарелку и принялась накладывать рассыпчатую гречу для дочери.

– Норму ложи! – приказала ей заведующая, наблюдая из-за спины женщины.

– Да, я и так, – тихо ответила та, пожав плечами.

Рассевшись за столом, люди принялись есть ужин в полном молчании. Доносилось лишь лязганье столовых приборов по тарелкам. Рем был встревожен появлению солдат, ел робко и без его привычных шуток. Наконец, после объявления управдомом об окончании ужина, он встал, представив региональных солдат:

– У нас сегодня большой день! – начал управдом. – Сегодня завершился очередной цикл, доверенный нам для воспитания молодых парней. В этот вечер они из простых мальчишек станут элитой нашего общества, они станут солдатами.

Все, встав со своих мест, зааплодировали.

– Сейчас я назову фамилии, и эти парни подойдут к нашим сегодняшним уважаемым гостям, – продолжил управдом, указав на военных.

Солдаты встали в строй, а длинный офицер достал бумаги и выложил их на стол. Склонившись над ними, он взял ручку и замер в ожидании. Старый управдом принялся называть фамилии, после которых ребята стали по одному подходить и отмечаться у сидящего офицера, под громкие аплодисменты жителей дома. Рем побелел. Юна поняла, отчего было странное поведение парня за ужином; она также напряглась, не желая, чтоб он её покинул. Все его сверстники и даже его лучший друг Ваня уже выстроились рядом с солдатами. И когда уже показалось, что фамилию Рема не назовут, это произошло. Юна, округлив глаза, еле задерживала слёзы, спрятала лицо с веснушками своими ладошками. Где-то через два ряда от неё злорадно засмеялась подруга по цеху Дашка.

– Что? Я никуда не пойду? – крикнул военным Рем. Встав из-за стола, он просто направился к выходу.

Все ахнули, никто не смел до этого возражать вышестоящим людям, начался гул, люди разводили руками. Даже до этого не поднимающий голову седой офицер посмотрел на дерзкого парня.

– Сейчас же подошёл и подписал бумаги! – крикнул управдом, топнув своей ногой.

– Ага, уже бегу, вам надо – вы и подписывайте! – дерзко ответил Рем. – Ваня, ты что? —обратившись к своему другу.

Но тот тихо спрятался за спинами солдат, в страхе опустив свою голову.

– Во имя режима! Да что же это такое делается? – Чуть ли не упав в обморок, перекрестившись, взвыла жена управдома, поцеловав свой блестящий кулон.

Офицер сделал жест руками, и двое солдат быстро догнали его и принялись сильно бить, сначала кулаками по лицу, а затем, когда парень упал, продолжили ногами. В это дело даже включились вновь прибывшие новобранцы, в прошлом друзья Рема, показывая верность Родине. Юна в слезах подбежала к ним и принялась оттаскивать солдат, чтобы это всё прекратилось. Ваня схватил хрупкую девушку и легко отбросил её в сторону, та отлетела, наверное, на метр. И в тот момент, как она хотела вернуться назад, её схватила непонимающая мать. Она сдерживала нерадивую дочь, сильно хлеща ту по щекам.

– Ты с ума сошла? – закричала мать. – Что в тебя вселилось? Нам проблемы не нужны! —Оглядывалась на людей она, чтоб те лишний раз не осудили её за плохое воспитание дочери.

– Мама, они убьют его, убьют! – В слезах вырывалась девушка, царапая ногтями руки женщины.

Наконец солдаты подняли побитого Рема, поставив того на ноги. В обеденном зале воцарилась тишина, жильцы замерли, как статуи, с любопытством наблюдая, что сейчас будет. Офицер, помотав головой в сторону управдома, спросил:

– Воспитали, говоришь? – тихо прохрипел он. – Бардак! Готовь объяснительную! Я в своём регионе таких нарушений не прощаю. – Отрезал и направился в сторону дерзкого парня. Схватив его лицо, он нацелил на него пронзительный взгляд: – Ну что, не надумал служить?

– Лучше сдохнуть свободным, чем всю жизнь подтирать за такими, как вы… – плюнул кровью Рем.

Офицер развернулся и жёстко ударил кулаком парню по челюсти. От увиденного Ваня отвернул голову.

– Внимание! – обратился он к толпе. – Перед вами дезертир, предатель Родины! – указал указательным пальцем офицер на Рема. – По действующим законам в военном положении 1987 года, я приговариваю его к высшей мере!

Все ахнули. Юна упала на пол в жуткой истерике, слёзы и сопли у неё были размазаны по всему лицу.

– Выкиньте его на улицу, как мусор! Пускай умирает от газа! Медленно и мучительно!

– Нет!!! Пожалуйста! – орала Юна, а мать сдерживала девушку крепким хватом.

Солдаты взяли парня за грудки и потащили его по этажам вниз. Офицер скомандовал своим об уходе. Надев блестящие чёрные противогазы, под молчаливые взгляды людей военные покинули здание овощной хрущёвки. Следом, как верный слуга, за ними побежал замуправдома Валерьяныч, успокаивая офицера, с целью сгладить ситуацию. Лишь затем люди прильнули к окнам, смотря, как тело Рема бросили прямо на потрескавшийся асфальт под их окнами. Рем лежал на спине, видя, как все пристально смотрят на него. Он улыбнулся, медленно подняв свою руку, помахал им. В зале началось шушуканье, всех возмущало дерзкое поведение парня. Многие начали винить общие палаты и воспитателей, что работают на тех этажах. Воспитатели, в свою очередь, принялись обвинять окружение парня, плохую компанию и рабочий строй хрущёвки. Женщины стали переходить на ор.

– Концерт окончен! – скомандовал управдом, ударив кулаком об стол. – Все разошлись по своим квартирам, свободное время сегодня отменяется, объявляю комендантский час для всех!

Юна сидела на коленях и рыдала. Мать пыталась её поднять, но она отбивалась от неё руками, не желая никого слушать.

– Господи, уберите же её! – крикнул управдом, заметив влюблённую дурочку. – За ним хочешь?

Тогда сверстницы по цеху подбежали и сопроводили зарёванную девушку до её квартиры. Дашка смеялась, ёрничая о том, что прошла любовь, завяли помидоры. Маша, как обычно, поддерживала её, отпуская более колкие и унизительные шутки. Оставшись с матерью наедине, Юне сильно досталось мокрой половой тряпкой от неё, за сцены позора в обеденном зале. Несчастная девушка попросту скрылась в своей комнате. Пока где-то за стенкой мама всё возмущалась о подрыве репутации и как она теперь будет смотреть людям в глаза, Юна упала на свою скрипучую кровать. Её руки распухли и чесались от ударов мокрой тряпкой. Она не спала всю ночь, молча разглядывая лампочку Ильича, что одиноко освещала белые узоры бумажных обоев на синих стенах её кладовки. В полной безнадёге она заливала свою подушку слезами. Хуже уже ничего быть не может. И без того не питающий надежд мир Юны окончательно рухнул. Ей хотелось выпрыгнуть в окно к своему Рему, но за стенкой всё ещё не спала мама. И когда начало светать, девушке удалось на немного забыться и уснуть. Но звон старых часов прервал покой девушки. Ей больше не хотелось просыпаться, она силой скинула железный будильник с коричневой тумбы на пол, отчего тот, наконец, заглох. Как же она давно мечтала это с ним сделать!

Беспомощно полежав ещё какое-то время, девушка всё-таки взглянула на часы.

– Боже, 10—40! – в ужасе крикнула она.

Нарушать рабочие часы строго воспрещалось. Юна серьёзно проспала. Быстро соскочив с кровати, она выбежала из комнаты. За окном предательски светил солнцем день. Такого ни разу с ней не случалось, и, как поступают с нарушителями, страшно было представить. Девушка медленно спускалась по этажам, рукой ведя по облупленной зелёной краске стен. Сейчас главное было, чтобы её никто не заметил. Первый этаж – работа там уже вовсю велась. Возгласы поваров, бурлящие кастрюли с водой и пар. Юна тихо зашла к ним, все неодобрительно замерли. Мать стыдливо опустила глаза, якобы не обращая внимания. Женщина молча лепила пельмени на заявку, про которую совсем забыла вчера её дочь. На ней был обгоревший халат, так как Юна вовремя не убрала его с просушки над плитой.

– Явилась! – вышла заведующая из подсобного помещения к ней.

– Простите, будильник не сработал… – пропищала испуганная Юна. – Я…

Заведующая в гневе пнула девушку по заднице – так сильно, что у неё слетел с ноги резиновый тапок в сторону стеллажа с посудой:

– На работу! Быстро! – скомандовала она, отправляясь, прихрамывая, к железному стеллажу за своей пропажей.

Юна побежала к девочкам.

– Куда? С сегодняшнего дня ты трое суток на луке, одна! И об обеде даже не мечтай! – Вручила листок на огромную заявку ей в руки.

– Хорошо… – пропищала Юна и быстро скрылась за дверью цеха, где чистят лук.

Прикрепив клёпкой листок на белую деревянную дверь, она взяла мешок и вывалила его в железную раковину. Замочив лук в холодной воде, взяв нож, худая девушка села на ведро, принявшись за работу. В цеху кружили стаи мух. Рабочий день, казалось, длился вечно. Вытирая слёзы от пережитого и едкого овоща, она не могла поверить, что это всё по-настоящему. Мать молча зашла в её цех, чтобы забрать начищенный лук, и, не обронив ни слова, вышла. Юна продолжала реветь. Казалось, тут не осталось никого, кто смог бы поддержать девушку в этот момент. Услышав, как все пошли на обед, она тихонько вышла из своей камеры пыток. Пробежавшись по кастрюлям, увидела готовый суп. Есть хотелось страшно. Взяв большую поварёшку, она прильнула к кастрюле.

– Куда? – крикнула, откуда ни возьмись, появившаяся заведующая со сковородкой в руках. – Думаешь, я пошутила по поводу обеда?

– Я просто думала… – пропищала Юна, убегая от неё в сторону своей камеры.

В её спину прилетела чугунная сковородка, запущенная заведующей, отчего девушка упала на оранжевую плитку.

– Я сегодня за тобой весь день смотреть буду! – грозно рявкнула женщина, скрестив руки на груди.

Юна, держась за спину, вновь присела на ведро. Она сильно ушибла лоб при падении и оцарапала ноги. Назойливые мухи всё садились на окровавленные ушибы её коленей. Лук не кончался. Благо в цеху находилось окно, она завидовала воробьям, что цеплялись своими лапками за ветки деревьев.

Солнце медленно опускалось вниз, принося сумрак. Сотрудники уже переодевались, за целый рабочий день с ней никто не заговорил, даже девочки не отпустили ни одной колкой шутки в её адрес. Юна чувствовала себя пустым местом. Никто не любил нарушителей режима. Девушка перешла из разряда ущербной в изгоя, жить не хотелось, слёз почти не осталось.

Наконец за окном стало совсем темно. В животе урчало. Юна медленно приоткрыла дверь, свет в кабинете заведующей горел.

– Вот же стерва! – пробубнила она. – Что же ты не уходишь? – закрыв дверь и снова взяв луковицу в руку, вздохнула, вытирая рукой поступившие сопли из носа.

Как вдруг за окном она увидела чью-то тень. Юна подошла вплотную, пытаясь разглядеть, кто там. И перед её лицом появилась чья-то ладонь, что прижалась к стеклу. Девушка, испугавшись, попятилась назад. Споткнувшись об мешок с луком, она перевернулась назад, упав кверху ногами. Затем, тут же высунув любопытное лицо, Юна прищурилась, в надежде разглядеть, кто там. В окне появилось лицо Рема, он что-то говорил, но за плотностью стёкол ничего не было слышно. Испуг ушёл, но сердце забилось быстрее. Юна жестами показала, что его не слышно. Рем указал пальцем на щеколду, она мотала головой, ведь открывать окно было небезопасно. Тогда, поняв, что девушка не откроет, он помахал ей и, склонив голову, печально пошёл куда-то в ночь.

– Ай, ладно… – махнула рукой она и открыла окно.

Услышав это, Рем подбежал к девушке.

– Спасибо, ты моя спасительница! – обрадовался парень.

– Это небезопасно! – помолчав, Юна подалась ближе. – Рем, ты уже заражён! – плакала она, вытирая сопли рукавом халата.

– Я знаю, знаю, Юна! У меня есть план, поможешь? Кроме тебя, никого не осталось, кто бы мог сейчас помочь. Впусти меня к себе, и я всё расскажу!

Юна растерялась, ей очень хотелось пойти ему навстречу, но это было очень опасно. Она с минуту помолчала, взвешивая все за и против, ведь никогда ни разу она вот так просто ещё не общалась с ним без лишних глаз, ну и терять, как оказалось, было больше нечего. И девушка пошла на риск.

– Ладно, залазь, тока тихо, за мной следят! – махнула рукой она, указывая на закрытую дверь.

Рем перепрыгнул сквозь оконные рамы и оказался с ней. Сразу достав из кастрюли луковицу, он жадно откусил от неё кусок. Парень был жутко голоден, впрочем, как и Юна, которая, смотря на него, тоже взяла лук в руку.

– Мне нужно добраться к квартире управдома! – Сразу перешёл к делу парень, вытирая поступившие слёзы от едкого овоща.

– Что? Зачем? – Замялась девушка, робко сжимая свои вспотевшие ладони.

– По периметру хрущёвки стоит плотное оцепление солдат. Я целый день наблюдал. Пройти сквозь них нет ни малейшей возможности. Он точно должен знать лазейки.

– Но куда тебе бежать? Нельзя вот так просто разгуливать по улицам, на которых ядовитый газ, без специальных сапог, – спросила его Юна, сердце её билось, в этот момент ей просто хотелось обнять парня и никогда не отпускать, она тоже откусила от луковицы, зажмурив зелёные глазки.

– Я хочу добраться до офицерского дома, ходят слухи, что там есть лаборатория, и лекарство от газа уже давно там изобретено. – Он снял кеды и принялся разглядывать свои ноги, они выглядели вполне здоровыми. – Пойдём со мной? – выдал Рем, поймав её любопытный взгляд.

– Я? – замотала головой девушка. – Нет, я не могу.

За дверью послышались тяжёлые шаги.

– Прячься! – резко толкнула его за мешки с луком.

Дверь открылась – за ней стояла заведующая. Она сквозь брови обошла все углы помещения взглядом.

– С кем ты тут? – грозно спросила начальница.

– Одна… – пискнула Юна, пряча взгляд в пол, прикусив нижнюю губу острыми зубами.

– Я чётко слышала разговорчики! – прищурилась, пиля молодую сотрудницу взглядом.

– Я просто пою, – развела руками девушка.

– Поёшь, говоришь? Ну, ну. – Указывая на одинокий кед: – За дуру меня держишь? – Она зашла в цех и направилась к мешкам.

Рем резко выпрыгнул, подняв мешок с луком над головой, и кинул его в женщину. Отчего та с воплем завалилась на спину. Пока она не пришла в себя, Рем добавил ногой по её лицу, затем обратился к Юне, протянув ей свою ладонь:

– Ну что, ты со мной? Один я не справлюсь!

Девушка кивнула и взяла его за руку, они побежали прочь из кухни. Вслед за ними, вопя, побежала крупная заведующая, что слишком быстро пришла в себя. Она схватила худого Рема за плечи, отчего тот упал, и за руку потащила обратно. Юна, взяв сковородку, что когда-то прилетела в её спину, силой ударила женщину по голове. Но это не помогло, а больше раззадорило заведующую; она одной рукой оттолкнула маленькую особу, так что та тоже завалилась на плитку. Лицо начальницы налилось красным цветом. Оставив Рема, она пошла в её сторону – Юна медленно по оранжевой плитке отступала назад. Тогда грозная женщина схватила девушку за русые волосы и принялась таскать Юну по полу, та визжала. Рем наскочил на тучную заведующую сзади, еле обхватив её толстую шею руками. Та легко сбросила парня. Рем упал на спину, заведующая стала топтать его по животу своими мощными ногами, резиновые тапки вновь слетели с её ног. Юна сделала попытку оттащить начальницу от парня, но тщетно. Одним ударом в челюсть девушки ту вновь отбросило назад. Женщина вопила. Рем набрал в сотейник горячего бульона из кастрюли, что стояла на плите, и резко выплеснул в лицо заведующей. Затем он опять накинулся на её шею. Та пыталась сбросить его, кружилась, размахивая руками, по цеху, роняя стеллажи с железной посудой. Наконец силы стали отпускать её, отчего она, задыхаясь, опёрлась о плиту своими мощными руками. Запахло жареным мясом. Юна, с трудом поднявшись на ноги, подключилась к бойне. Она схватила голову начальницы и окунула её в горячий бульон, та, булькая, вопила. Рем также принялся давить на голову женщины всей силой. Уже вдвоём они топили её в бульоне, пока та не ослабла и не обмякла. Наконец заведующая сползла, замертво развалившись всей массой на полу. Ребята стояли с тяжёлой одышкой над ней.

– Это что вообще за монстр? – посмеялся Рем.

– Заведующая моя, – представила её Юна Рему, вытерев нос рукавом халата.

Они с трудом положили тело в бак на колёсиках и повезли к окну. Затем, затратив последние силы, вывалили тучную массу на улицу. Уставши, ребята уселись на пол, восстанавливая дыхание, и, как их взгляд встретился, они улыбнулись друг другу.

– Слушай, а помимо сырого лука есть что тут пожрать? – вдруг спросил Рем.

– Конечно! Мы же на пищеблоке! – засмеялась Юна, прикрывая свои кроличьи зубки исцарапанной ладонью.

И вот они уже шарят по кастрюлям, жадно сметая заготовки. Рем, держа откусанную булку хлеба с котлетой в руке, другой складывал запасы в картофельный мешок, готовясь к длинному путешествию. Юна не верила в происходящее сейчас с ней, но обратного пути не было.

Наевшись от пуза, они оставили пищеблок, скинув запасы в окно на улицу к лежащему телу заведующей. Нужно было всё успеть до рассвета, поэтому следовало действовать быстро. Управдом жил на четвёртом этаже, перед дверью которого на лестничной площадке всегда находился дежурный. Вот и сейчас солдат читал книгу, сидя за журнальным столом, освещая чтение зелёной настольной лампой. Юна медленно подошла к служащему, отчего тот вздрогнул.

– Извините, вы не могли бы мне помочь? – обратилась девушка к солдату, лицо её было всё в ссадинах, а из носа поступала капля крови.

Обратив внимание на растрёпанный вид девушки, военный нахмурил брови:

– Вам не положено здесь быть! – отрезал он.

– Но моя начальница упала на пищеблоке, можете на неё взглянуть?

– Я не врач! Сейчас вызову фельдшера. – Он потянулся к красной трубке телефона, но Юна не дала ему этого сделать, положив на его руку свою ладонь.

– Я думала, вы поможете, – тихо сказала она, растирая рукой капли с носа, оставляя красные разводы по впалым щекам.

– Что? – освободил он свою руку. – Вы в своём уме, дамочка? Нам не велено покидать свой пост!

Как из угла, выбежал Рем с чугунной сковородкой в руках. Поняв, что тихо убрать солдата не получится, вдарил того по голове. Дежурный оказался слабее заведующей, и ему хватило одного удара, от которого он вырубился. Юна добавила ещё настольной лампой по затылку служивому, вложив в удар всю накопившуюся агрессию. Россыпь мелких красных капель опорошила их лица. Они пожали плечами, затем, взяв тело за ноги и за руки, вытащили служивого из стола и оттащили вниз, уложив аккуратно тело в площади между этажей.

Поднявшись обратно, Юна подошла к обшитой мягкой кожей двери, зажав звонок, мелодия которого приятно заиграла свистом Бетховена. Пару минут спустя со скрипом дверь открылась.

– Ты чего здесь? – удивился заспанный управдом, потирая свои глаза.

Рем, оттолкнув старика, ворвался в его квартиру, Юна зашла следом, аккуратно закрыв за собой дверь.

Квартира была просто огромной, как актовый зал. Юна открыла рот от увиденного. Стены покрыты красными обоями в серебристых узорах, на которых висели огромные портреты вождей, на углах находилась позолоченная лепнина. Рем тащил старика за шкирку, как непослушного котёнка, тот упирался, не в силах сопротивляться. Пахло роскошью и старостью. Большой тяжёлый сервант, в котором стояли книги, кожаная чёрная мебель, большая хрустальная люстра свисала с потолка. Рем усадил управдома на жёлтый мягкий стул, что напоминал трон своей острой и высокой спинкой. Рядом стоял огромный железный коммутатор с микрофоном, это из него, видимо, он вещает жильцам информацию разного вида.

– Тащи веревки! Надо его связать! – крикнул Рем, силой удерживая старика.

– Сейчас! Сейчас! – Собралась Юна, глазами бегая по квартире. Она открыла большой шкаф и принялась выкидывать оттуда вещи, с целью найти что-нибудь похожее на верёвку, но там ничего не оказалась. Тогда она побежала в спальню, но поскользнулась на скользком паркете и упала на пятую точку. Быстро поднявшись, она всё-таки добралась до комнаты, где на всю площадь стояла воистину царская ложа. Она стянула с неё простынь и потащила Рему, быстро скручивая из неё веревку. Рем схватил один конец и сильно стянул запястья старика.

– Что вам надо? – кричал старик. – Из-за вас нас всех взорвут! – не унимался он.

Но ребята не слушали его, стягивая уже его кривые ноги верёвкой из простыни.

– Глупые дети! Нас всех взорвут! – из последних сил хрипел старик.

– О чём ты? – спросил Рем деда.

– В подвале баллоны! Если советы узнают, что заражённый проник в хрущёвку, они нас ликвидируют одним нажатием кнопки! Так было с швея-пошивочным зданием, всего через два дома от нас! Вы должны были слышать об этом…

– Но там же утечка газа была? – заинтересовался парень.

– Это вам так сказали! Боже, что вы натворили… Глупые дети… – Опустил голову управдом.

Образовалась минутная пауза, разорвал которую восторженный голос Юны, добравшейся до ванной комнаты управдома:

– У него даже горячая вода есть! Представляешь! – Вышла она, разводя руками, уже умывши своё личико с веснушками.

– Это вам так просто с рук не сойдёт, здесь уже с минуты на минуту солдаты будут, у меня дома прослушка! – возбудился управдом.

Но такого слово они не знали.

– Как нам выйти за военное оцепление? – грозно спросил Рем, нацелив на старика сверлящий взгляд.

Юна ходила по квартире, аккуратно трогая стены с неистовым изумлением.

– Что? Вы серьёзно решили, что я знаю? Откуда мне это знать! Я, как и вы, не выхожу за пределы этих стен, как видите, – засмеялся управдом. – Как вам известно, на улице небезопасно; каждого, кто там окажется без специальной армейской защиты, ждёт долгая и мучительная смерть. Зачем вам туда?