Неизвестная история

– Всё, заказ готовится, – второпях появляясь со стороны кухни, ко мне подлетел Гойрг, – присаживайтесь, вот хороший и чистый столик.

Подойдя к столу я уселся за него, Гойрг же сел напротив.

– Пока готовится, интересно было бы пообщаться, – начал Гойрг, – может, есть какие вопросы по городу?

– Мой путь лежит на Оркнейские острова, – неторопливо я начал свой рассказ, – я слышал, здесь есть паром, через который можно добраться туда. Он работает?

– Не получится, – с некоторой долей печали произнёс Гойрг. Его лицо побледнело, взгляд стал немного боязненным и пугливым. Словно передо мной сидел уже совершенно другой человек, с другим эмоциональным фоном.

– Как так? – удивлённо спросил я.

– Был шторм, – начал холодным и равномерным голосом свой рассказ Гойрг, – наш городок пусть и прибрежный, и штормы здесь бывают довольно часто, но это был особый шторм, невиданной ранее никому из местных силы. Казалось, словно сами черти из подводного ада лезли наружу. Много наших парней полегло. В это время несколько новичков-смельчаков-дурачков, буквально на днях приехали к нам «рыбачить», – Гройг показал пальцами кавычки, – отправились на своих дорогих суднах в море. Никто не вернулся. И обычные моряки тоже пострадали – даже мощные суда, пришвартованные к пристани – все были разбиты и повреждены. Только единицы не пострадали, словно их велел не трогать сам морской Сатана. Паром тоже разнесло вдребезги. Там тогда был мой брат, Леод – он уже не вернулся… – на печальной ноте закончил Гойрг.

– Мои соболезнования, – искренне произнёс я.

– Я уже привык, – продолжил тем же тоскливым голосом Гойрг, – столько дней прошло, но всё никак не могу понять, почему он отправился в путь именно тогда. Он занимался каким-то расследованием или чем-то вроде того. Бросил всё, словно безумец, и отправился в эту ночь на острова, одному чёрту известно зачем. В итоге, его тело не нашли. Похоже, его уже и не найти.

В голове у меня появились некоторые мысли насчёт этого. Не связано ли это как-то с теми развалинами? Но их же буквально только что обнаружили, разве он мог о них знать? Или же он знал о них ещё до обнаружения?

– А Леод, в каком доме он жил? – поспешно и может не очень тактично спросил я.

– Он продал свой дом давным-давно. Жил на своём судне, часто плавал на нём, будто искал что-то. Оно пропало в ту странную ночь, – ответил Гойрг, – что за расследование и что за дело я знать не знаю. Он стал параноиком, словно свихнулся, – продолжал Гойрг, – никому ничего не говорил, постоянно шифровался, подбирал каждое слово, не пускал на судно никого, даже меня, родного брата!

– То есть больше про это историю ничего сказать не можете? – Спросил я.

– Нет, это всё, что я знаю, – ответил Гойрг, – мне не очень приятно говорить на эту тему…

– А Леод, чем он занимался? – Продолжал я бестактно пользоваться чрезмерной открытостью Гойрга, чтобы собрать нужную информацию.

– Мореплаватель. Ходил в далёкие странствия с торговыми судами. Больше я ничего не могу сказать. – Завершил Гойрг.

– Значит, паромом мне не удастся воспользоваться. А как насчёт местных судов и рыбаков, может, кто сам плывет на Оркнеи сегодня, или может сдать судно в аренду? – поинтересовался я.

– Никто сегодня не выйдет в море, – с новой волной энтузиазма начал Гойрг, – поговаривают о неких проклятиях и морских монстрах. Народ суеверный, знаете ли. Хотя не скрою, я и сам не полез бы в такую пучину, ведь чем чёрт не шутит.

Неизвестность и незнание. Открытость и последствия. Когда мы не знаем человека, мы подходим к нему со всей душой и открытостью, но стоит нам чуть-чуть узнать про него так всё, жалеем о сказанном; но то, что сделано – уже не отменить, а слово не воробей – вылетело, не поймаешь. Было видно, что Гойрг менялся на глазах. От радушия и гостеприимства передо мной представал совершенно другой мрачный образ. Он явно не знал, кто я такой – может, принял за местного чиновника, приехавшего осуществлять ревизию – тут-то и понятен такой радужный настрой вначале беседы. А кто ещё в таком, мягко говоря, не сельском костюме, да ещё и с чемоданом явится в такое забытое Богом место? Слишком я активно начал интересоваться – надо быть поосторожнее со своими словами. Ведь неудачно подобранные и произнесённые слова способны полностью настроить против нас собеседника…

– На Вашем месте я бы заглянул в ратушу, – неожиданно проронил Гойрг, – там околачивался какой-то чудик, тоже расспрашивал что-то про оркнейские острова буквально пару дней назад. Он наверняка ещё в городе.

– Спасибо за совет, так и сделаю. – Не ожидая такой информации, чуть ли не на автомате проронил я.

Гойрг удалился на кухню и буквально через пару минут вернулся с едой.

– Приятного аппетита! – сказал Гойрг.

– Спасибо! – ответил я.

Гойрг удалился на кухню и долго оттуда не появлялся. Я же в свою очередь кушал и размышлял над новой порцией информации. Значит, есть Гойрг, – давайте называть вещи своими именами, – не очень смышлёный, но искренний человек. В чем-то – даже наивный, раз делится такой личной информацией с первым встречным. Странно, как ему вообще удаётся в таком городе содержать столовую. И тут он выкладывает первому встречному такую информацию. Так сказать, самая настоящая находка для шпиона. Можно конечно это объяснить тем, что гости здесь бывают весьма редко, если вообще бывают – хотя, судя по информации про «чудика» – бывают. Опять же, шотландское дружелюбие, может, сказался ещё и его возраст. Хотя картинка с возрастом ничего не значит – я уже убедился в этом, глядя на проводника. Но, буду рад тому, что он попался мне, и я узнал эту весьма важную информацию. Его брат по сути – один из самых близких ему людей. И он совершенно о нём ничего не знает. Тот ему ничего не рассказывает, на корабль к себе не пускает, да и от греха подальше вообще свой старый дом продал – жил на своём судне. Пожалуй, быть может, он правильно сделал – зная болтливость Гойрга, в его-то деле явно нужна полная неизвестность и анонимность. Так что осуждать его здесь явно было бы глупо.

Что же дальше? У него есть судно, он занимается странными морскими поисками, в то время как сам – опытный мореплаватель, который ходил не по одному морю. И тут решает в такой дикий шторм плыть неизвестно куда на острова один, да и не на своём судне, а на хлипком пароме. И, разумеется, пропадает. Почему же он пошёл не на судне? И сразу же, более интересный вопрос – почему тогда судно пропало? Грабители, мародёры? Да кто бы рискнул в такой шторм уводить судно? Даже если он, будучи опытным капитаном, не стал этого делать. Да и не думаю, что в таком маленькой городке потерпели бы, по сути дела – самых что ни на есть настоящих пиратов. Ведь угнать судно в таком маленьком городке и спрятать его – это практически невозможно. А что судно не сохранилось – весьма жаль. Если его осмотреть, мне кажется, можно было бы многое узнать о его поисках и странствиях, которые, в чём я более чем на половину уверен, имеют общие корни с моим делом. Да, жалко, что нельзя обыскать его…

– Обыскать! Точно! – Воскликнул я про себя.

Вот почему у меня в купе была едва приоткрыта дверь! У меня что-то искали! Кто искал и что искал я, кажется, догадываюсь. Благо, что книга была под кроватью, и достать её не потревожив меня, было невозможно. Ну а кто – тоже очевидно. Кто имеет ключи ко всем дверям? Кто может спокойно ходить по поезду в рамках своей работы и не привлекать внимания? Ответ очевиден – проводник. Особенно в контексте его действий по недопущению меня в город. Теперь всё сходится – он искал мою книгу. И для того чтобы я не попал на острова, как минимум в это время, и решил задержать моё появление. Очень оперативная и профессиональная работа – надо отдать ему должное. Но всё-таки, некоторых деталей он не учёл. Хотя больше случайностей, нежели чем деталей – я бы вообще мог эту книгу всерьёз не воспринять и оставить лежать с остальным литературным хламом – да простят меня те, кто занимается тяжелым литературным трудом. Я мог бы и не проснуться тогда и благополучно проехать остановку. А в инструктаже он отчётливо дал понять, что я могу расслабиться, что он придёт, что всё будет хорошо. Да уж – он и пришёл. И всё было хорошо. По крайней мере – пока. Но понятное дело, не потому, что он пришёл, но только лишь потому, что так сложились обстоятельства. Случайности – вещи довольно интересные. Они способны погубить всё, но в тоже время и спасти что угодно. И с каким знаком они будут в той или иной ситуации – решать не нам. Мы лишь наблюдаем и пожинаем их плоды.

Еда была не очень вкусной – было стойкое ощущение, что рыба была не первой свежести, а картошка – проросшей и старой. Есть, конечно, можно, да и в пище я не привередлив, но это всё очень сильно выделялось на фоне моего предыдущего городишки, что также отражало мне особенности этого рыболовецкого городка.

Прикончив суп и рыбу с гарниром, я перешёл к чашечке кофе – самое то, чтобы взбодриться и настроиться на последующую работу. Да и тут старина Гойрг не обманул – зёрна практически потеряли свой вкус, явно пролежав слишком долго, а весь аромат давно выветрился. Но было то, что было. Это и так понятно – большинство местных жителей, как я полагаю, предпочтут ядрёного «буревестника» – странной смеси сивухи Гойрга.

Потягивая не очень ароматную смесь чёрной консистенции, которая представляла собой что-то вроде бывших зёрен кофе, а также перегретого кипятка, я пытался сконцентрироваться на дальнейших планах и размышлениях. Это было довольно сложно сделать – странный вкус и непонятный аромат отвлекали всё внимание на себя.

Значит, надо отправиться в ратушу – надеюсь, она уже открыта, и там разузнать про приезжего «чудика». Да может, что интересное расскажут и про этого Леода. Ведь где должны быть в курсе всех новостей и событий, как не в местной пивнушке, либо в местной ратуше. В первой подадут информацию, так сказать, для контингента попроще, во второй – посерьёзнее и посолиднее. Но искренность здесь также может варьироваться – если местный пьянчуга тебе всю душу изольёт за стаканчиком хорошего эля, то чиновники будут поаккуратнее и поосторожнее в своих словах, чтобы не взболтнуть лишнего. Что же, первый взгляд я увидел, надо было идти и узнавать, так сказать, второй взгляд. Вторую, совершенно иную позицию.

Кофе я так и не смог допить – слишком уж безвкусное оно оказалось. Явно оно здесь было не в почёте. Подойдя к Гойргу, я дал ему несколько шиллингов – и ещё один, в качестве чаевых, хоть едой он его явно не заслужил. В любом случае, всегда нужно оставлять положительное мнение – репутация вещь довольно важная. Особенно, в моей работе. И неизвестно, когда мне ещё предстоит связаться с ним, чтобы узнать другие подробности.

Вне себя от радости Гойрг, чуть ли не расплываясь в комплиментах, начал меня осыпать благородными эпитетами.

– Гойрг, спокойнее – это просто знак вежливости, – начал утихомиривать его я, – если я вернусь к Вам позже, Вы мне поможете?

– Да, конечно, мой щедрый друг – всё, чем смогу помочь, обязательно помогу. – Убедительным тоном с нотками радости, словно маленький ребёнок получивший конфетку, заключил Гойрг.

Да, явно ему чаевые никто не оставлял. Хотел бы я посмотреть на того, кто бы рискнул сделать это. Да и зачем они здесь, в таком городке – от кого? С экономикой здесь, конечно же, настоящая беда.

На карманных часах было около семи часов утра. Выйдя из «столовой», я направился к ратуше. Что довольно интересно, так это то, что погода по-прежнему сохраняла свою стойкую солнечность, но при этом – и характерную туманность. Неужели нас сегодня ждёт спокойный солнечный день, без ливня, грозы и молний?

Идя по дороге к ратуше, я не встретил ни одной живой души. Город словно вымер. Что самое интересное – в море никто сейчас не плавает. Где же все? Сидят по домам и спят? Возможно, ведь можно использовать подвернувшийся момент для отдыха и набраться сил перед тем, как всё уляжется. Но что за поверья то такие? Ведь эта трагедия произошла не несколько дней назад, а уже достаточно давно – прошло достаточно времени для того, чтобы всё утряслось. Почему все сидят и просто ждут? И самое главное – а чего ждать то?

Главный недостаток всех суеверий – стабильность наступления. Можно прождать достаточно долго, будучи заложником своих ложных убеждений и предрассудков, полностью отказавшись от каких либо изменений или действий. Особенно, подначивая себя такими вопросами, как: «Зачем, я же настрою всё это против себя?», «А оно мне надо? Мне и так хорошо», «Ну это же не правильно, так ведь?», и многими другими отговорками. В итоге, человек всю свою жизнь верит в ложь, и эта ложь делает его достаточно статичным, что обрекает его на стагнацию. Ведь развитие – это динамика, но никак не статика. Только в движении мы развиваемся. Стоя же на месте – деградируем. Человек сам себе копает могилу. А точнее, сам и становится могилой, ведь могила означает полную неподвижность и статику.

Проходя около церкви, я увидел первого живого человека на улице этого странного городка. Он был похож на пресвитерианского священника. Почему похож? Он подавал довольно странные внешним признакам поведения, не вызывая доверия с точки зрения того, что он является верным и преданным своему делу священником. Нехарактерные и несколько дёрганные движения, странная походка и выражение лица. Когда я только свернул на следующую улицу, где собственно и находилась сама церковь, он резко выпрямился и начал молиться. Словно делая это показушно, только завидев меня. Ладно, Бог ему судья, как говорится. Может мне, конечно, показалось, но да ладно, это всё-таки его дело.

– Здравствуй, сын мой. – Произнёс священник уставшим, словно отчаявшимся голосом.

– Доброго утра, отец. – Сказал я, как бы подыгрывая ему, решив посмотреть, что будет.

– Ещё один день без рыбного промысла… – начал он свой рассказ с некоторой тонкой настороженности, будто бы проверяя меня, – рыбаки гневаются и одновременно боятся морских чудовищ. Поговаривают, будто бы они виноваты во всех этих бедах.

Священник окинул меня своим скептическим и пронзающим взглядом, и уточняющим тоном заключил:

– Но ты не похож на рыбака, так ведь?

– Нет, я не рыбак – ответил я.

– Странно, – дёрнув от удивления бровью, словно что-то подметив для себя, заключил священник, – в последнее время в церковь днём и ночью толпой прут моряки – у страха глаза велики, сын мой. Приходят даже те, кого вера никогда не интересовала, даже не зная элементарных основ веры, но идут – идут за защитой. Ты тоже пришёл сюда, чтобы попросить господа нашего о защите?

Судя по всему он подумал, что я иду именно в церковь. Ну да, такое можно было предположить, так как поворот улицы выводит прямо на церковь, к её главным воротам. Такая картина повторялась не только с этой улицей – структура многих других, соседних улиц была схожа, и они, словно несколько аорт у основания сердца, сливались воедино, выходя прямо к дверям церкви. Довольно интересный и своеобразный дизайн города – если все дороги ведут в Рим, то здесь все дороги ведут прямиком к старинной церкви.

Священник был довольно старый, а его руки дрожали. Его покрытое морщинами лицо и весьма специфичный двуликий взгляд, как ни странно, внушали не только настороженность, но и некое сложно объяснимое, возможно, мнимое доверие к нему. Может мне показалось просто, что он специально принял такую странную молитвенную позу? Или от страху он просто дёрнулся, когда увидел меня выходящего на церковную улицу в такую безлюдную рань?

– Нет, я не пресвитерианец. – Констатировал я.

– Что же, весьма досадно это слышать, – растерянно произнёс священник, словно моя фраза застала его врасплох, но спустя секунду он сосредоточился и продолжил свою речь с характерным хитрым тоном – ты не из этих краев, так ведь?

– Всё верно. – Подтвердил я. – Я здесь по делам.

– По каким же? Расскажи, мне интересно. – С заинтересованным взглядом начал допрос священник, стараясь не вызывать лишнего подозрения. – В городе всех только и волнует, что рыба. Хочется на старости лет узнать что-нибудь новенькое.

– Я журналист. Мне надо на Оркнеи по работе. – Поддавшись на его искренность и специфичный взгляд, несколько проговорившись, прямо сказал я, при этом, не планируя особо распространяться о целях.

– На острова, боюсь, ты не сможешь попасть сейчас, – с досадой заключил священник, – из-за всей этой истории рыбаки все не свои. Обычно тех, кому надо туда, переправляли паромом, но и тот во время дьявольского шторма разлетелся на щепки. А сейчас ни один, даже совсем обезумевший рыбак не полезет туда.

– Но на улице же просто прекрасная погода, за исключением разве что небольшого тумана. – Недоумённо констатировал я.

– Они сильно напуганы, – чуть ли не шёпотом произнёс священник, – они боятся. Сидят по домам и ждут, когда придёт их час.

Было в этом разговоре что-то явно нечистое, но в тоже время поначалу сложно заметное. Церковь – настоящий источник контроля над людьми и их поведением. И если местные жители, так часто посещая её, не успокаиваются, а наоборот, тревожатся, это наводит на некоторые довольно странные и интересные мысли. Не специально ли их держат в искусственно созданном страхе?

– И когда же он придёт? – Спросил я удивлённым голосом.

– Этого не знает никто. Сам понимаешь – людям нужно время, чтобы успокоиться и придти в себя… – Заключил священник размашистым тембром голоса, выдержав интригующую паузу в конце фразы.

Далее я попытался завязать разговор с ним – может, он сможет пролить свет на ту нечистую тьму, что творится здесь.

– Вы не знаете ничего о некоем Леоде, брате Гойрга? – В надежде услышать хоть что-то про него, спросил я.

– Леод? – Переспросил священник, будто бы хотел удостовериться в том, то ли имя он услышал или нет. – Да, я знаю Леода. Точнее говоря, знал. Странный человек был. Хотя, по воле Господа нашего, мы все с определёнными странностями, но он был… особенным в этом плане, – начал он свой рассказ, – Гойрг, его младший брат, до сих пор очень сильно переживает о случившемся, хоть и старается этого всячески не показывать. Раньше с Леодом они были не разлей вода. Гойрг всегда своим специфическим юмором поддерживать его, вызывая редкую, но ценную улыбку на его лице, в то время как Леод пытался образумить его от некоторых глупостей, вроде так называемой «столовой», – усмехнулся священник с едва заметной едкой ноткой, – но и тут, как знать – местные рыбаки просто в восторге от его заведения – всё-таки близка им та атмосфера по духу. Тут-то он и попал в точку, выбрав такой формат своего заведения. Какое-то время назад Леод начал вести себя довольно странно. Замкнулся в себе – ни с кем почти не общался, кроме редких фамильярных приветствий и формальных рукопожатий. Он не поддерживал связь ни с кем – даже со своим братом Гойргом он практически перестал видеться. Был у него хороший домик, вон там, – священник показал рукой на белый каменный дом на небольшой возвышенности вдалеке, почти не заросший местной ядовитой растительностью, – наследство от родителей. Гойргу они решили не завещать его, думая, что он, мало ли, сдуру продаст ещё его, чтобы расширить свою «столовую». Оказалось-то не всё так просто – Леод, который всегда отличался своей разумностью и рассудительную в таких серьёзных вопросах, легкомысленно продал его, а на вырученные средства купил себе самый что ни на есть настоящий корабль. Жил там, в полном одиночестве. Иногда мог запираться на целые недели и не выходить из него. Гойрг волновался, как бы что не случилось с ним. А тот потом выходил, будто бы ничего и не бывало. Когда его пытались расспрашивать, что там происходит и чем он занимается, – даже я сам после проповедей частенько пытался расспросить его, – со слабой улыбкой, судя по всему от воспоминаний, отметил священник, – он постоянно отшучивался, всегда уходил от ответа. Позже он начал много плавать в далёкие странствия. Мог уплыть на неделю и даже на месяц. Один раз даже пропал на два или три года – сейчас точно и не упомнишь. После того путешествия он окончательно свихнулся – ни я и ни его брат – никто не мог узнать его после этого, равно как и то, где он пропадал столько времени. Плавать в одиночку, да ещё и на таком-то судне – здесь явно нужен недюжинный талант и милостыня божья. Хорошо обученная команда матросов и то не факт, что справится. Пока его не было, брат был весь на измене – уже было, чуть ли заживо не похоронил его. Но однажды ночью он вернулся – тогда был сильный шторм и его корабль заметили рыбаки. Он быстро пришвартовался к пристани, но с корабля так и не спускался. Даже брат ходил к нему, стучался в каюту, кричал и матерился, но всё бестолку – он так и не вышел. И корабль стоял целую неделю около пристани в полной тишине. Потом один прихожанин мне рассказал, мол, что видел его в ту самую пресловутую ночь, когда всё и произошло – он молча отправился на паром. Леод с моряком даже не поздоровался – просто молча прошёл мимо него, словно призрак, не видя его в упор. Это на него совсем не похоже – при общении с другими он ранее всегда здоровался и первым подавал руку, пусть даже сухо и формально. Одним словом – дружелюбный и общительный человек был до всей этой чертовщины – пусть даже и со своей сложившейся своеобразной и замкнутой манерой общения. Но что-то с ним сделало то странствие. Что-то очень страшное… – Продолжал свой рассказ священник.

Далее священник повторил всё то, что рассказывал мне Гойрг. Очень интересно это всё, но у меня всё равно было много вопросов о произошедшем.

– Это всё, что я знаю, – сказал он мне несколько увилистым тоном, – больше ничем здесь я, к сожалению, помочь при всём своём желании не смогу.

– А про сам шторм можете мне что-нибудь рассказать? – Спросил я в надежде услышать продолжение истории, хоть и в несколько другом ключе.

– К сожалению, я ничего не видел, – немного замешкавшись, ответил священник, – я всю ночь молился в церкви и только на следующее утро узнал о случившемся.

– Ясно. Большое спасибо, отец – Вы мне очень помогли. – С улыбкой на лице сказал я ему.

– Всегда пожалуйста, сын божий, – с искренним и добрым взглядом произнёс священник, – приходи, если потребуется моя помощь – помогу всем чем смогу.

– Хорошо. – Сказал я разворачиваясь, но вспомнив одну деталь, быстро повернулся обратно. – Ах да, чуть не забыл. Хоть я и не пресвитерианец, отец, видно, что Вы – хороший человек и занимаетесь правильным делом. Пожалуйста, возьмите этот скромный дар, – я протянул ему несколько шиллингов, – надеюсь, это поможет Вашему делу.

Священник пришёл в мягкое, но судя по всему, приятное замешательство.

– С-с-сын, бо… жий… – Чуть ли не плаксивым голосом произнёс он. – В нашем городке мало кто посещает церковь по настоящей нужде. Ещё меньше – люди сами жертвуют на наши нужды, даже если обращаешься к ним за помощью. Но ты – первый за долгое время здесь, кто добровольно помог нам так сильно. Пусть Бог защищает тебя во всех твоих делах! – Произнёс священник, просто не находя слов от такой щедрости, пытаясь сыграть свой роль максимально открыто и честно.

– Спасибо и всего наилучшего! – Сказал я с улыбкой и развернулся, направившись далее по дороге к ратуше.

Хоть тут и происходят странные вещи, этот городок начинает мне нравиться. Добрые здесь люди. Приветливые. Вежливые. Искренние. Может быть… Может быть, я бы даже пожил здесь некоторое время. Опять же, продолжая принцип создания репутации – очень важно в таком деле заручиться искренней поддержкой людей, поэтому пара шиллингов, при моей зарплате, не скажется негативно на моих финансах, но люди будут доверять тебе все свои тайны и секреты. Такой прием я называю «мягкой легальной взяткой», когда небольшим даром, не преследующим какой-либо цели, ты настраиваешь человека на нужный лад, делая его полностью лояльным тебе. Он всегда работает безотказно – люди готовы тебе выложить чуть ли не их интимные подробности жизни только из-за какого-то жалкого шиллинга, щедро брошенного в их карман. Оно, поверьте, стоит того. Ни один раз это спасало меня в прошлых тупиковых ситуациях, равно как и ни один раз это приносило мне сенсационную информацию, за которую я получал гораздо больше. Жадине покажешь медный грош – и делай с ним что хочешь.

Раньше этот приём использовался по чисто практическим соображениям, но сейчас, помимо, безусловно, практической пользы, которую он в себе нёс, я испытывал странное, сложно объяснимое желание помочь этим людям. Видно, что все они сейчас не в лучшем положении. Я не прогорю от этой мелочи, но им она может помочь. И даже не сколько в плане того, что они станут богаче – нет, но зато это лишний раз покажет им то, что не все люди одинаковы, что не все всё меряют деньгами – есть и другие. Что же, довольно правильный и расчётливый шаг. И, опять же – шаг выгодный мне и моим интересам.

Свернув на следующую улицу, я снова остался наедине со своими мыслями – по-прежнему не было видно ни одной живой души. Город словно вымер. Я, конечно, не знаю, как давно произошла эта трагедия, но скорее всего, явно не на днях – может, в прошлом месяце. В пользу этого говорила не первой свежести рыба из так называемой «столовой» Гойрга. Не испорченная конечно, но и не первой свежести. Значит, в городе рыбные запасы ещё есть. Будут сидеть, наверное, пока рыба не кончится, и пока не надо будет идти в новый рейд за свежей добычей. Сомневаюсь, что кто-то в такую глушь будет завозить продовольствие – далеко от ближайших поселений и мало народу, да и городок явно не богат, чтобы позволить себе подобное. Может, как раз, в администрации меня и просветят, так сказать, с официальной точки зрения, ответив на пресловутый вопрос – что здесь творится?