Клуб убийств по четвергам

Джойс кивает: конечно-конечно. Они заходят.

Позвонив в звонок у второй, бронированной двери, две дамы попадают в приемную. Джойс впервые в полицейском участке, зато она пересмотрела все документальные фильмы ITV о полиции и теперь разочарована: никто не валит никого на пол и не волочит в камеру под волнующе запиканные ругательства. Вместо всего этого они видят молодого дежурного сержанта, украдкой раскладывающего пасьянс на служебном компьютере.

– Чем могу помочь, леди? – спрашивает он.

Элизабет ударяется в слезы. Джойс удается скрыть изумление.

– У меня только что украли сумочку. Перед «Холланд и Баррет», – плачет Элизабет.

«Так вот почему она не взяла с собой сумочки», – думает Джойс. Ее эта мысль донимала еще в автобусе. Джойс обнимает подругу за плечи.

– Это ужас что такое!

– Позвольте, я вызову кого-нибудь принять у вас заявление, и мы посмотрим, что тут можно сделать.

Дежурный сержант нажимает кнопку слева от себя, и через несколько секунд в следующую бронированную дверь входит молодой констебль.

– Марк, у этой дамы сейчас на Квинс-роуд украли сумочку. Ты примешь заявление. А я приготовлю по чашечке на всех.

– Конечно, мадам, пройдемте, пожалуйста.

Элизабет наотрез отказывается двигаться с места. Она мотает головой, щеки уже мокры от слез.

– Я хотела бы говорить с женщиной.

– Ручаюсь, Марк вам поможет, – заверяет дежурный сержант.

– Пожалуйста, – всхлипывает Элизабет.

Джойс спешит на выручку.

– Моя подруга – монахиня, сержант.

– Монахиня? – переспрашивает дежурный.

– Да, монахиня, – кивает Джойс. – Вам, я думаю, не надо объяснять, что из этого следует.

Дежурный сержант представляет, какое множество неприятностей сулит ему продолжение этого разговора, и выбирает легкий путь.

– Прошу вас немного подождать, мадам, я кого-нибудь подыщу.

Он вместе с Марком уходит за бронированную дверь, и на минуту Элизабет с Джойс остаются вдвоем. Элизабет, бросив лить слезы, косится на Джойс.

– Монахиня? Отличный ход.

– Мне некогда было толком подумать, – говорит Джойс.

– Я собиралась, если прижмут, сказать, что кто-то меня трогал, – говорит Элизабет. – Знаешь, они теперь этого как огня боятся. Но монахиня… это гораздо забавнее.

– Зачем вам женщина-полицейский? – У Джойс множество вопросов, но этот – первый в очереди. – И очень правильно, что вы не сказали: «женщина-констебль». Я вами горжусь.

– Спасибо, Джойс. Я просто подумала, раз уж автобус все равно идет в Файрхэвен, надо бы заскочить повидать констебля де Фрейтас.

Джойс медленно кивает. В мире Элизабет такие вещи выглядят абсолютно разумно.

– А если сейчас не ее дежурство? Или ее, но здесь служат и другие женщины?

– Неужели я повела бы вас сюда, не проверив заранее, Джойс?

– Как же вы проверили?..

Бронированная дверь открывается, входит Донна де Фрейтас.

– Итак, леди, чем я могу вам… – Тут она их узнаёт. Переводит взгляд с Элизабет на Джойс и обратно: – …вам помочь?

Глава 17

Старшему инспектору Крису Хадсону вручили дело по Тони Каррану – толстенное, папка ложится на стол с приятным тяжелым хлопком. Вот как сейчас.

Крис пьет диетическую колу. Иногда он беспокоится, как бы не пристраститься. Он однажды видел заголовок статьи о диетической коле – такой пугающий, что самой статьи предпочел не читать.

Он открывает папку. Большая часть столкновений Тони Каррана с кентской полицией имела место еще до Криса. Лет с двадцати – обвинения в нанесении побоев, мелкие приговоры за наркотики, опасное вождение, содержание опасной собаки, незаконное владение оружием. Нарушение налогового законодательства, публичное мочеиспускание.

Все это складывается в долгую историю. Крис вскрывает упаковку сомнительного сэндвича с парковки. И читает распечатки множества допросов, снятых с Тони Каррана за долгие годы; последний – после стрельбы в пабе «Блэкбридж», при которой погиб молодой распространитель наркотиков. Один свидетель показал, что смертельный выстрел сделал Тони Карран, и полиция вызвала того на допрос.

В те годы все вращалось вокруг Тони Каррана. Любого спроси, каждый скажет. Тони заправлял в Файрхэвене наркоторговлей и еще много чем. Большие деньги делал.

Крис читает угнетающе знакомый поток «без комментариев» в допросе по «Блэкбриджу». Читает, что свидетель – местный таксист – вскоре пропал. Застращали, а то и что похуже. Тони Карран, местный строитель, ушел безнаказанным.

Так, что там было? Одно убийство? Два? Убитый в «Блэкбридже» наркоторговец и, может быть, несчастный таксист, оказавшийся свидетелем?

После двухтысячного – ничего. Штраф за превышение скорости в 2009-м оплачен в срок.

Крис рассматривает фото, оставленное убийцей рядом с телом. Трое мужчин. Тони Карран, ныне покойный. Его обнимает за плечи другой местный дилер тех времен, Бобби Таннер. Наемная сила. Настоящее местонахождение неизвестно, но его скоро выследят. И третий, его местонахождение очень даже известно. Бывший боксер Джейсон Ричи. Крис представляет, сколько заплатили бы за этот снимок газеты. Он слышал, есть полицейские, которые на такое идут. С точки зрения Криса, подлее не бывает. Он рассматривает улыбки, банкноты и пиво. Пожалуй, это где-то в районе двухтысячного, когда в «Блэкбридже» застрелили того мальчишку. Забавно: двухтысячный год – уже древняя история.

Изучая фото, Крис сдирает обертку с шоколадки «Твикс». Через месяц у него ежегодный медосмотр, и Крис каждый понедельник уговаривает себя, что на этой неделе он наконец приведет себя в форму, сбросит лишний стоун или около того. Тот стоун, от которого в ногах судороги. Тот стоун, который отбивает охоту покупать новую одежду – а вдруг еще похудею? – и не позволяет пригласить девушку на свидание, потому что кому он такой нужен. Тот стоун, который стоит между ним и миром. Если не кривить душой – два стоуна.

По понедельникам обычно все хорошо. В понедельник Крис не пользуется лифтом. В понедельник Крис приносит на службу домашний обед. В понедельник он качает пресс в постели. Но во вторник или, если повезет, в среду мир подкрадывается со спины. Лестницы наводят на Криса ужас, и он теряет веру в свой проект. Крис сознаёт, что проект этот – он сам, и оттого увязает еще глубже. Отсюда мучное и чипсы, сэндвичи с заправки, выпивка наспех после работы, купленный навынос готовый ужин, шоколадка по дороге домой. Наесться до оцепенения, устыдиться, повторить сначала.

Но впереди всегда маячит понедельник, и один из них принесет спасение. Стоун будет сброшен, за ним другой стоун, притаившийся в засаде. Медосмотр будет Крису нипочем, он станет атлетом, каким чувствует себя в душе. Пошлет смайлик с оттопыренным большим пальцем той новой девушке, с которой флиртует онлайн.

Прикончив «Твикс», он ищет взглядом чипсы.

Крис Хадсон догадывается, что та стрельба в «Блэкбридже» стала для Тони гласом с небес. Похоже на то. Примерно в это время Тони начал сотрудничать с местным застройщиком Яном Вентамом и, возможно, решил, что по закону жить проще. В деле крутились хорошие деньги, пусть само дело и было для него непривычно. Тони, как видно, смекнул, что нельзя до бесконечности испытывать судьбу.

Крис вскрывает пакетик чипсов и смотрит на часы. У него назначена встреча, и, пожалуй, пора выходить. Кто-то видел, как Тони Карран с кем-то ссорился незадолго до смерти, и желает поговорить с полицией лично. Ехать недалеко. В поселок пенсионеров, где работал Карран.

Крис еще раз смотрит на фото. Трое мужчин, какая счастливая компания. Тони Карран с Бобом Таннером в обнимку. И в сторонке, с бутылкой в руке и благородно сломанным носом, в расцвете сил или годом-двумя позже, Джейсон Ричи.

Три друга, пиво, стол, заваленный деньгами. Зачем было оставлять этот снимок у трупа? Предупреждение от Бобби Таннера или Джейсона Ричи? Предупреждение кому-то из них? Ты на очереди? Скорее, уловка для отвода глаз. Иначе было бы слишком глупо.

Так или иначе, с Джейсоном Ричи придется побеседовать. А группа Криса, надо надеяться, разыщет недостающего третьего – Бобби Таннера.

Вернее сказать – недостающих, думает Крис, высыпая в рот крошки чипсов.

Потому что кто-то ведь сделал этот снимок.

Глава 18

Донна жестом приглашает посетительниц сесть. Они в помещении для допросов, литера «Б» – голая коробка без окон, посередине привинченный к полу деревянный стол. Джойс, как восторженная туристка, глазеет по сторонам. Элизабет, похоже, чувствует себя как дома. Донна ждет, пока закроется тяжелая дверь. Как только щелкает замок, она переводит взгляд на Элизабет.

– Так вы теперь монахиня, Элизабет?

Элизабет быстрым кивком и поднятым пальцем дает понять, что одобряет вопрос.

– Донна, я, как любая современная женщина, при необходимости бываю кем угодно. Всем нам приходится менять окраску, верно? – Она достает из внутреннего кармана блокнот и ручку, кладет их на стол. – Но в данном случае это заслуга Джойс.

Джойс все озирается по сторонам.

– Тут все в точности как по телевизору, констебль де Фрейтас. Изумительно! Как, должно быть, интересно здесь работать!

Донна не разделяет ее восторгов.

– Итак, Элизабет, у вас украли сумочку?

– Нет, милая, – признаётся Элизабет. – К счастью для того, кто попытался бы ее украсть. Можете себе такое представить?

– Тогда позвольте спросить, что вы обе тут делаете. У меня работа стоит.

Элизабет кивает.

– Конечно, резонный вопрос. Ну, я приехала, чтобы кое о чем с вами поговорить. А Джойс собиралась походить по магазинам, так, Джойс? Помнится, я не спрашивала.

– Я собралась во «Все живое» – это веганское кафе, знаете?

Донна, взглянув на часы, наклоняется к ним.

– Ну, вот вам я. Хотите поговорить – вперед. Даю две минуты, а потом иду ловить преступников.

Элизабет тихонько хлопает в ладоши.

– Превосходно! Ну, прежде всего я вот что скажу: бросьте притворяться, будто вы нам не рады, – сами знаете, что рады. И нам приятно вас снова повидать. И будет гораздо веселее, если все мы в этом сознаемся.

Донна не отвечает. Джойс нагибается к стоящему на столе диктофону.

– Под запись: констебль де Фрейтас отказывается отвечать, но тщетно пытается скрыть улыбку.

– Второе, но на ту же тему, – продолжает Элизабет. – Не знаю, от чего мы вас оторвали, но точно не от ловли преступников. От чего-нибудь скучного.

– Без комментариев, – парирует Донна.

– Откуда вы, Донна? Можно мне звать вас Донной?

– Вам можно. Я из Южного Лондона.

– Перевелись из столичной полиции?

Донна кивает. Элизабет что-то помечает в блокноте.

– Вы делаете заметки? – осведомляется Донна.

Элизабет кивает.

– Почему же перевелись? И почему в Файрхэвен?

– Эта история может подождать. Еще один вопрос, а потом я ухожу. Хотя все это забавно.

– Конечно, – соглашается Элизабет, закрывает блокнот и поправляет очки. – Ну, вообще-то я собиралась утверждать, но под конец обещаю вопрос.

Донна поднимает ладони, приглашая Элизабет продолжать.

– Вот что мне видится, а если я ошибусь, вы меня, конечно, поправите. Вам лет двадцать пять, на вид вы умны и инициативны. И еще вы кажетесь мне очень доброй, но и на случай драки вас неплохо иметь под рукой. По причинам, до которых мы еще докопаемся, скорее всего из-за безнадежной любви, вы покинули Лондон, который, думается, и по образу жизни, и по работе подходил вам как перчатка. Очутились здесь, в Файрхэвене, где и преступления, и преступники – мелочь. И топчете мостовые. Может, какой хулиган украдет велосипед, Донна, может, кто-то забудет расплатиться на заправке или в пабе подерутся из-за девчонки. Боже мой, какая скука! Мне по причинам, о которых я не буду здесь говорить, довелось три месяца проработать в баре бывшей Югославии, так у меня мозги лезли из ушей, до того хотелось волнений, переживаний – чтобы хоть что-нибудь случилось. Знакомо? Вы свободны, снимаете квартиру, завести здесь друзей вам оказалось непросто. Большинство сослуживцев для вас староваты. Ручаюсь, тот молодой констебль, Марк, приглашал вас на свидание, но девушка из Южного Лондона ему явно не по зубам, так что вы отказали. Вам обоим до сих пор неловко. Бедный мальчик. Вернуться в столицу вам пока не позволяет гордость, так что на время вы здесь застряли. Вы еще новенькая, продвижения ждать и ждать, да к тому же вас недолюбливают, потому что все подозревают: вы в глубине души сознаёте свою ошибку и чувствуете себя не на месте. И даже подать в отставку вы не можете. Так просто выбросить годы службы – трудные годы – из-за одного неверного шага? И вы смену за сменой вышагиваете по улицам по всей форме и скрипите зубами в ожидании хоть чего-то необычного. Вроде женщины, которая вовсе не монахиня и врет, что у нее украли сумочку.

Элизабет, подняв бровь, ждет от Донны ответа. Донна совершенно непроницаема, абсолютно невозмутима.

– Я жду вопроса, Элизабет.

Элизабет, кивнув, снова открывает блокнот.

– Вопрос такой: хотите расследовать убийство Тони Каррана?

Донна молча переплетает пальцы в замок, подпирает подбородок. И очень внимательно разглядывает Элизабет, прежде чем ответить.

– Группа по убийству Тони Каррана уже собрана, Элизабет. Высококвалифицированные сотрудники. Я недавно носила им чай. У них точно нет вакансий для констебля, поджимающего губы на каждую просьбу размножить документы. Вам не приходило в голову, что вы, может быть, ничего не понимаете в работе полиции?

Элизабет записывает и одновременно кивает.

– М-м, возможно и так. Это, должно быть, сложно. Но и увлекательно, я полагаю?

– И я полагаю, – соглашается Донна.

– Говорят, ему проломили голову, – продолжает Элизабет. – Большим гаечным ключом. Вы подтверждаете?

– Без комментариев, Элизабет, – произносит Донна.

Элизабет отрывается от блокнота, чтобы снова взглянуть на нее.

– Вам не хотелось бы принять участие, Донна?

Донна барабанит пальцами по столу.

– Окей, предположим, мне хотелось бы участвовать в расследовании убийства…

– Вот именно, давайте предположим. С этого и начнем – и посмотрим, к чему это нас приведет.

– Вы понимаете, как работает отделение полиции, Элизабет? Не могу я взять и попросить, чтобы меня приписали к определенному расследованию.

– Ох, господи, – улыбается Элизабет. – Об этом не беспокойтесь, Донна, это мы всё устроим.

– Вы устроите?

– Думаю, да.

– Как? – спрашивает Донна.

– Ну, способ всегда найдется, верно? Но вам это будет интересно? Если мы устроим?

Донна оглядывается на тяжелую дверь – она плотно закрыта.

– Когда вы могли бы это устроить, Элизабет?

Элизабет бросает взгляд на часы и чуть заметно пожимает плечами.

– Скажем, через час?

– И об этом нашем разговоре никто не узнает?

Элизабет прижимает палец к губам.

– Тогда да, да, пожалуйста. – Донна открыто и честно протягивает к ней раскрытые ладони. – Мне очень, очень хотелось бы ловить убийц.

Элизабет, улыбнувшись, прячет блокнот в карман.

– Вот и здорово! Я так и думала, что правильно разобралась в положении дел.

– А вам это зачем? – спрашивает Донна.

– Незачем, просто услуга новой знакомой. Ну и, может, у нас иногда будет возникать вопрос-другой по ходу расследования. Вы ведь утолите наше любопытство?

– Вы понимаете, что я не вправе разглашать конфиденциальные сведения? Ничего такого обещать не могу.

– Все в рамках служебной этики. – Элизабет осеняет себя крестом. – Слово служительницы божьей.

– Так говорите, через час?

Элизабет смотрит на часы.

– Я бы сказала, около часа. Как доедем.

Донна кивает так, будто все поняла.

– Насчет вашего выступления, Элизабет. Не знаю, меня вы рассчитывали поразить или хвастались перед Джойс, но все это довольно очевидно.

– Очевидно, – снисходительно соглашается Элизабет, – зато верно, дорогая.

– Верно, да не совсем, мисс Марпл. Что скажете, Джойс?

Джойс робко подает голос.

– Ах да. Тот мальчик, Марк, – он гей, Элизабет. Нужно быть слепой, чтобы не заметить.

Донна усмехается.

– Вам повезло с подругой, сестра.

Ей нравится, что Элизабет тоже прячет улыбку.

– Мне, кстати, нужен номер вашего мобильного, Донна, – говорит Элизабет. – Неохота каждый раз, как вы понадобитесь, выдумывать преступление.

Донна выкладывает на стол карточку.

– Надеюсь, это личный номер, а не служебный, – добавляет Элизабет. – Хотелось бы немножко приватности.

Донна, качая головой, смотрит на Элизабет и вздыхает. И подписывает на карточке еще один номер.

– Чудесно, – говорит Элизабет. – Подозреваю, что все вместе мы сумеем выяснить, кто убил Тони Каррана. Не бывает убийств, которые не по уму человеку. Особенно женщине.

Донна встает.

– Мне следовало бы спросить, как вы собираетесь ввести меня в следственную группу, Элизабет? Или лучше не знать?

Элизабет смотрит на часы.

– Не берите в голову. Рон с Ибрагимом наверняка уже обо всем позаботились.

Джойс дожидается, когда Элизабет тоже встанет, после чего снова наклоняется к диктофону.

– Допрос окончен в 12:47.

Глава 19

Старший инспектор отдела расследований Крис Хадсон выводит свой «Форд Фокус» на длинную широкую дорожку к Куперсчейзу. Пробок почти не было, и он надеется скоро закончить.

Поглядывая по сторонам, Крис дивится, зачем здесь столько лам. На стоянке для посетителей нет мест, так что он оставляет «форд» на обочине и выходит под кентское солнышко.

Крис уже бывал в поселках для престарелых, но этот – совсем не то, чего он ожидал. Тут целая деревенька. На лужайке играют в шары, в кулерах охлаждается вино. Одна из играющих – очень пожилая женщина – курит трубку. Крис проходит по вьющейся через идеальный английский парк тропинке между трехэтажными жилыми зданиями. В патио и на балкончиках греются на солнце и сплетничают жильцы. Подружки сидят на лавочках, над кустами гудят пчелы, легкий ветерок вызванивает музыку на кубиках льда. Криса все это страшно бесит. Он создан для дождя и ветра, для поднятого повыше воротника. Если бы он мог, то на лето впадал бы в спячку. Шорты он не надевал с 1987 года.

Крис пересекает парковку для проживающих, минует красный почтовый ящик – как с картинки, что тоже бесит, – и находит здание Вордсворт-корт.

Он нажимает звонок с табличкой «кв. 11, м-р Ибрагим Ариф».

Попав внутрь, он проходит по роскошным коврам коридора, поднимается по роскошным коврам лестницы, стучит в тяжелую дубовую дверь и в конце концов оказывается в квартире сидящим напротив Арифа, а также напротив некоего Рона Ричи.

Рон Ричи? Ну и дела! Когда их представили, Крис просто опешил. Отец человека, которым они занимаются, – это что? Удача? Или что-то более зловещее? Посмотрим, как пойдет игра, заключает Крис. Он уверен, что если связь с делом есть, он ее не упустит.

Хотя и странно, что Красный Рон в конечном счете очутился здесь. Гроза боссов, черный зверь британской автомобильной промышленности, британской стали и прочего британского чего угодно. В Куперсчейзе, среди жимолости и «ауди»? Честно говоря, Крис вряд ли сам его узнал бы. Рон Ричи одет в пижаму – штаны от одного комплекта, верх от другого, куртка нараспашку, зато туфли модельные. Глаза пустые, губа отвисла. Человеческая развалина, и Крис чувствует себя неловко, будто подсматривает за чем-то интимным.

Ибрагим объясняет старшему инспектору Хадсону положение дел.

– Для пожилого человека разговор с представителем полиции – большой стресс. Ни в коем случае не вините в этом себя. Однако потому я и предложил провести беседу здесь.

Крис осторожно кивает, поскольку заученное: «Уверяю вас, мистеру Ричи ничего не грозит, но если он, по вашим словам, обладает информацией, я должен задать ему пару вопросов» – он уже произнес.

Ибрагим обращается к Рону.

– Рон, он только хочет тебя спросить про ту ссору, которую ты видел. Помнишь, мы говорили?

Он снова переводит взгляд на Криса.

– Он стал забывчив. Очень старый человек, старший инспектор. Очень, очень старый.

– Да-да, Ибрагим, – говорит Рон.

Ибрагим похлопывает его по руке и медленно выговаривает:

– По-моему, это вполне безопасно, Рон. Мы видели удостоверение этого джентльмена, я позвонил по указанному там номеру и прогуглил его. Помнишь?

– Я только… не знаю, можно ли, – бормочет Рон. – Не хочу никаких неприятностей.

– Никаких неприятностей и не будет, мистер Ричи, – успокаивает Крис. – Гарантирую. Просто вы, может быть, располагаете важными сведениями.

От Красного Рона одна тень осталась, и Крис понимает, что надо быть очень осторожным. Ни в коем случае не упоминать пока Джейсона. Надежда на обед в пабе быстро тает.

– Мистер Ариф прав, со мной можно говорить свободно.

Рон смотрит на Криса, потом на Ибрагима, ожидая от него поддержки. Ибрагим пожимает другу руку, и Рон, снова обернувшись к Крису, наклоняется к нему.

– Мне спокойнее было бы говорить с той леди.

Крис пробует мятный чай, который заварил для него Ибрагим.

– С той леди?

Он переводит взгляд с Рона на Ибрагима. Тот приходит на помощь.

– С какой леди, Рон?

– Ну, с той, Айб. С той, что приезжает с нами беседовать. Женщина-коп.

– Ах да! – спохватывается Ибрагим. – Констебль де Фрейтас. Она часто к нам приезжает, старший инспектор. Учит закрывать окна на задвижку. Вы с ней не знакомы?

– Знаком, конечно. Да, она в моей группе. – Крис напрягает память: как звали ту молодую девицу с несуществующими шнурками – не де Фрейтас ли? Почти наверняка она. Перевелась из столицы, почему – никто не знает. – Мы с ней очень тесно сотрудничаем.

– Так она участвует в расследовании? Прекрасно! – сияет Ибрагим. – Мы здесь очень любим констебля де Фрейтас.

– Ну официально она не участвует, мистер Ариф, – уточняет Крис. – У нее много других важных дел. Ловит преступников и… и так далее.

Рон с Ибрагимом, не говоря ни слова, смотрят на Криса и ждут.

– Но это потрясающая мысль. Надо взять ее в группу, – спешит Крис, соображая, с кем надо будет поговорить. Наверняка кто-то да задолжал ему услугу.

– Она прекрасный офицер, – говорит Ибрагим. – Она делает вам честь.

Снова став серьезным, он поворачивается к Рону.

– Так что, если наш красавец-следователь и наша приятельница де Фрейтас приедут вместе, ты согласишься с ними потолковать, Рон?

Рон наконец берет чашку с чаем.

– Было бы замечательно, Айб. Мне это нравится. Я и с Джейсоном поговорю.

– С Джейсоном? – настораживается Крис.

– Ты боксом не увлекаешься, сынок? – спрашивает Рон.

– Очень увлекаюсь, мистер Ричи, – кивает Крис.

– У меня сын боксер. Джейсон.

– Я его знаю, сэр, – говорит Крис. – Он, должно быть, ваша гордость.

– Просто он был со мной, так надо и его позвать. Он тоже видел ту ссору.

Крис кивает. Ого, это весьма интересно. Не зря он съездил.

– Ну, я непременно приеду и побеседую с вами обоими.

– И констебля де Фрейтас захватите? – напоминает Ибрагим. – Замечательно.

– Конечно, – кивает Крис. – Все что угодно, лишь бы докопаться до истины.

Глава 20. Джойс

Итак, похоже, что мы ведем следствие по убийству. И еще лучше – я побывала в допросной комнате полиции. Этот дневник принес мне удачу.

Интересно было понаблюдать за Элизабет в деле. Очень впечатляет. Такое хладнокровие. Хотелось бы знать, как бы мы поладили, если бы познакомились тридцать лет назад. Вряд ли, мы из разных миров. Но здесь люди сходятся.

Я очень надеюсь, что сумею помочь Элизабет в расследовании. Помочь в поимке убийцы Тони Каррана. Может, и сумею, на свой лад.

Думаю, если у меня и есть какая-то особая способность, так это что меня часто не замечают. Или правильнее сказать «недооценивают»?

В Куперсчейзе полно великих и прославленных людей, которые что-то в жизни совершили. Кто-то участвовал в проектировании туннеля под Ла-Маншем, в честь кого-то назвали болезнь, кто-то был послом в Парагвае или Уругвае. Вы меня понимаете.

А я? Джойс Мидоукрофт? Хотелось бы знать, какой они меня видят. Безобидной? Наверняка. Болтливой? Боюсь, грешна. Но мне кажется, в глубине души они понимают, что я не из их круга. Медсестра, не врач, хотя в лицо этого никто не скажет. Все знают, что квартиру здесь мне купила Джоанна. Джоанна из их круга. А я не совсем.

Однако же, если в Комиссии по питанию склока, если не работает насос на озере или, как давеча, пес одного проживающего сделал щенков собачке другого и оба как с цепи сорвались, кто все уладит? Джойс Мидоукрофт.

Я с превеликим удовольствием смотрю, как они пыжатся, надувают грудь, слушаю, как грозятся судом, и жду, пока они выпустят пар. Тогда вступаю я и намекаю, что, может быть, есть варианты, может быть, можно договориться, и собаки, может быть, есть собаки. Я здесь ни для кого не угроза, никому не соперница. Я Джойс, тихая болтушка Джойс, вечно во все суну нос.