Здесь можно пройти только раз

После института пять лет потом не объявлялась, не писала и не звонила. А теперь у нее, ой, смотрите, что-то случилось. Попадос! Работу потеряла или еще что … И заметьте, всякой рвани, с кем обычно спала, она не позвонила. Она кому надо позвонила! Резко вспомнила, что был такой мальчик. Который не откажет».

А у тебя сейчас всё нормально! Ты уже не студент, из Шатурского района, а младший аудитор! В солидной фирме. И машина у тебя какая-то есть. И однушку в Химках взял в ипотеку. Молодец! Метро туда скоро подтянут… Найди ты себе нормальную девку! Можно, такую, типа меня… А я все твои книжки прочту…и пойму…и курить даже брошу!

Не стала я, конечно, тогда обозначать. Здесь не принято. Всем всё пофиг. Еще бы подумал, что я белку словила… Мне вот интересно, почему эти стервы всем нравятся? Загадка века. Общие, они ведь и в Африке – общие: чуть дороже, чуть дешевле…

Так, успокоились…

Кто следующий ?

Мальчишка, школьник еще. Денег у него совсем мало, а подарить хочется. Они сегодня в кино идут, а потом гулять куда-нибудь. Да… Школьная любовь – это да. Мир вокруг – вдруг другой. Обостренная новизна! Прыжок в водопад. Чувствуешь, что ты уже Девушка, не пацанка с грязноватыми ногтями.

Тебе улыбается солнце, машины и собаки на улицах. Учёба побоку. С родителями напряг. Мысли только о НЁМ. У мальчика – то же самое (но обычно еще жёстче). Длинные разговоры по домашнему или в Тележке. Бесконечные примерки одежды перед свиданием. У кого уже всё было, у кого еще даже куни не было…

Исхитримся, сделаем списание. Удачи тебе сегодня, пацан! Может эти отношения – ненадолго, но в памяти навсегда останутся. Всё пронзительное – не забывается! Даже, если потом разрыв – подростковая трагедия, хуже смерти, полгода отходишь…

Встряхнулись – не залипаем!..

Да, каждый день – свои заморочки. Бывает, реально приходится шевелить мозгами.

Парень один такой приходит и говорит: «Короче! У двух девчонок на работе день рожденья. Одной тридцать, она такая, спокойная вся. Второй двадцать три. Та, наоборот, зажигалка. Вот есть столько-то денег».

Я тогда прикинула и предложила ему один букет белых хризантем, а для той, что помоложе – цветные герберы. Даже самой понравилось. Парень тот, тоже рад остался.

Нет, покупатели – они все разные.

Однажды пришли двое. Такие, андеграундные, типа хипстеров. В этих, в сюртуках, прикиньте! С саквояжами… как у врачей, при царе! И с тростями. Я в ауте! Принесли кучу новых разноцветных носков, попросили из них букет сделать. Стояла, как больная, делала. Ощущала себя горничной в турецком отеле. Ну, которые лебедей крутят из полотенец. Но заплатили тогда хорошо, даже сверху…

Ну, а реально богатые – сюда не заходят. Они на одностраничных сайтах – на лендингах – цветы заказывают – не слыша запаха и сильно не вглядываясь.

Но просто с деньгами, люди, конечно, бывают и у нас. Или которые очень хотят всем показать: «Деньги есть». Это из породы тех, что могут купить ушатанную вусмерть премиум-иномарку, старше меня возрастом. А на бензин денег уже нет. Совсем. Могут только внутрь залезть. Завести…

Самый ржач: именно такие берут цветы корзинами в целлофане. Продемонстрировать «состояние состояния». Иллюзию.

Такой хорёк может своей женщине цветы покупать и одновременно тебя всю оглядывать и обнюхивать. Пока его законная половина где-то далеко, понимаешь…

Некоторые даже подваливают, почему-то косят под крутых «из девяностых»:

«Слышь, сестрёнка, типа, чё по чём, до скольки работаешь? Может, того, посидим где, отдохнем? Водки выпьем…»

Ну, мне такие что-то совсем не в тему.

Не люблю красные мокасины, и вообще…

Еще прикол. Именно такие покупатели любят крашеные розы! Вот это меня просто в тупик ставит. Не могу вкурить.

Я начальству сколько раз говорила: «Рафик Эльдарыч, для чего золотой краской розы красим? Они же и так красивые!»

А он: «Эээ, ничё нэ панимашь в бизниси! Рас бирут, значт, дэлый. Спрос, типа, раждаэт прэдлажениэ. «Капытал» Карл Маркса! Слихала?»

Я, говорю, слыхала. Но, правда, совсем не уверена, что так можно людей воспитывать. А мы их именно воспитываем! Мы, глянец и Инет.

«Это красиво», – говорим мы. Они и верят. Сами-то люди уже давно ни о чем задумываться не хотят…

Ах, какие только цветы к нам в павильон не привозят!..

Только куда им до дедовой мальвы. У деда моего в деревне под Семеновском такая мальва росла в палисаднике!.. Еще золотой шар и календула… Нет, дед с бабулей оба живы, дай Бог здоровья. И цветы у дома растут те же.

Я просто выросла. Когда приезжаю, не воспринимается многое, как раньше.

Да, всё равно, таких цветов здесь нет. Может, немодные. А может мальва не продается. Типа, как детские воспоминания…

Так что, как-то так. Но я не плачусь и ни о чем не жалею.

Вон, на Трёх Вокзалах молдаване под цыган работают. Они так любят выражаться: «Кто обернётся, тот всё враз потеряет». Мне эти слова Хозяйку Медной Горы напоминают из детства. Она Даниле-Мастеру на прощанье то же самое говорила. Да…

Вы не подумайте. Я не озлобленная. Просто, бывает, накрывает. Когда руководство со штрафами драконит. Или на работе шесть дней подряд по двенадцать часов…

Тётя Валя, бывает, как приболеет, так ни кофе, ни энергетики уже не помогают. Реально думаешь – не вывезешь…

Есть, конечно, разные средства. Девчонка знакомая, там же, на Казанском, в общепите работала, так она подсела на стимуляторы. Типа, бодрит, работаю, не устаю.

Но там как раз плохо всё закончилось. Сначала – стимуляторы. Потом, наоборот, «маруся», затем – «медленный», и в конце – «крокодил». А он самый дорогой – за него, как говорится, конечностями расплачиваются. Отмирание тканей. Нет, это не варик… Нам такое не катит.

Вот в такие минуты хочется просто взять и упасть в минорные интонации. Всё у нас не так, на работе всё не так, и страна не та. Хочется, чтобы всё само собой вдруг наладилось.

Хочется думать, пусть подвалит немного глупой удачи.

Чтобы вот, зашел тот мальчик-аудитор, поговорили. Посписывались, там. Он бы меня пригласил куда. Сначала, например, на выставку (можно в ЦДХ), потом в кино, потом еще куда…

Стали бы встречаться (а не просто спать раз в неделю). Съездили бы на море.

Мне же полагается отпуск официально, не говоря уже, чисто так!

Я бы очень правильно себя вела. Без закидонов. Безо всяких там – «давай, оплачивай мои счета» и так далее. Потом бы поженились. Я бы детей ему родила. Девочку старшую, и мальчика года через два. Потом открыла бы фирму. По ландшафтному дизайну.

А он бы мне цветы домой приносил. Мальву…

Я только на измене, говорить, что под следствием и судом была или нет? И когда говорить? Когда второго ребенка от него уже ждёшь?!

Не, не напрягайтесь. Я машины не угоняла, и телефоны не отжимала. Всё проще.

В Нижнем еще. Когда учились… От девчонок знакомых, от местных, возвращалась поздно… Хотела на такси сэкономить. Немного совсем до автобусной остановки не дошла. И вроде, не девяностые сейчас. Хотя и менты, и врачи тогда сказали: не во временах дело. Такие всегда себя проявить могут. Детская травма, там, отклонение в психике, всё такое…

Я что хочу сказать? Тогда ещё всё очень удачно получилось. Отвечаю!..

Я же дома еще, в Семеновске, на карате с шести лет ходила. Кандидат в мастера (курить-то я уже в СИЗО начала. Понятно, что ничего хорошего…)

Он еще упал как-то неудачно. Оформили – «необходимая оборона». Сла-а-те-Госс-по-ди! Без превышения. Приговор оправдательный. Родственники у него, так даже гражданский иск хотели подать. Треш…

А самый прикол, знаете в чём? У нападавшего тоже всё хорошо! Да!

Как, как?.. Из комы вышел, но крыша поехала – теперь всю дорогу у себя в палате в кубики играет. Никаких ему забот. Врачи сказали, удар головой спровоцировал какую-то там хрень в деятельности мозга. А главное, старых воспоминаний больше нет, никаких, и спит хорошо. Не гнетут воспоминания (если про него вообще так можно говорить).

Четырнадцать эпизодов еще выявили, сходных по почерку. Больничка у него, правда, крепость. Типа «Черного Дельфина»… Просто судить теперь нельзя. Признан невменяемым…

Народ, я тут зависла и сама с собой треплюсь просто потому, что покупателей сейчас нет. Предвечернее время. Стою и курю на крыльце у входа.

Такие минуты – самые светлые за смену. Время принадлежит только мне. Свобода! В ушах – «Ленинград». В легких – дым. Ветерок летний – в лицо, короткие русые кудри мои гладит. Курить – солнечные очечи не надеваю. Загадочно щурюсь от солнца и сигаретного дыма (чувствую – дешево смотрится. Но, как говорится: «ложные стереотипы», о! Ладно…)

Я красивая, подтянутая и очень молодая. Сейчас еще нижнюю губу чуть-чуть качну (я где-то акцию видела) и буду просто огонь! Чикса!.. Ой, из-ви-ни-те! Так в Москве уже тоже не говорят. В Москве теперь говорят – «мадонна»…

А вообще вон кто-то конкретно к нам идет от метро в темном костюме и очках… Блин! А у меня руки, как всегда, сухие от воды, и шипами исколоты. И маникюр уже кое-где облупился! А еще сегодня тени под глазами, и простуда на губах вылазит. Корвалол, я смотрю, от этого ни фига не помогает! Это вот, девочки, совпадёт – так совпадёт!

Так, без палева! Я сейчас метнусь на рабочее место и за две секунды накрашу губы, не смотрясь в зеркало… ОК!.. Думаю, не заметно.

Короче! Я на работе посторонних разговоров не веду! Все разговоры только с покупателями и желательно о товаре!..

Колокольчик на входе. Заходит… Не ошиблась я. Младший аудитор…

Так! Выдохнула! Улыбнулась…

– Здравствуйте, Андрей!..

Андрей:

– Здравствуйте… Мария…

Все события и персонажи вымышленные, все совпадения случайны.

январь 2019

Москва

Диспетчер Сквозной Дороги

повесть

(продолжение рассказа «Первая верста из чугуна»)

Была в древности одна легенда.

Хранили ее индусы-северяне (из них потом вышел народ рóма).

Звучит легенда – в переводе на русский – приблизительно так.

Дорога на всем свете – только одна. Она бежит от одной индийской деревушки к другой, петляет тропами через заросли Джунглей. Поднимается в скалистые горы и спускается в плодородные долины. Дорога пересекает мертвую раскаленную пустошь и далёкие, столь же опасные, заснеженные земли. Тоже покрытые джунглями, но северными, под названием – «Тайга». Дорога бежит сквозь городские поселения варваров на западе и наконец, пересекает океан, следуя ночами – по зыбкому лунному следу. Так – по воде – дорога достигает самых отдаленных и удивительных земель. Потому как планета, наш дом, – шар, а значит, совершенна и конечна.

И дорога – тоже конечна и приходит в итоге к своему источнику, к началу. Какой бы хитрый клубок не создала дорога из самой себя.

Здесь, в мире материи, из каждого места можно попасть во всякое другое. Ведь дорога – только одна!..

Самое удивительное: в будущем люди докажут. Это не легенда – это правда.

Дорога во всем мире одна.

Дорога эта традиционно называется «железная». И проходит она теперь через самый центр Земли…

– Борис Ефимыч! Час – до конца дежурства, – спокойно сообщила Система.

Старший диспетчер оторвал взгляд от схемы тоннелей и посмотрел выше. Там, без всяких экранов, светились в пространстве десятки значений. Крупнее других было табло: «Время среднемировое – 11.00». Пульсировали секунды.

Через час он сдаст дежурство. Новый диспетчер разошлет электронный приказ о вступлении. Короткое планерное совещание…

– Вижу, – сквозь зубы произнес Борис, ни к кому особо не обращаясь.

«Я раздражен или просто устал? Усталость в конце смены – нормально. А вот раздражение – уже хуже».

Тут он понял, откуда это. В нормальное, без происшествий, дежурство.

Уже второй месяц Система сообщала диспетчерам время их же голосами.

«Вот ведь дурь!» Раздражение – опасная вещь. С ним можно бороться. Но бывает, прикусывает. И человек уже сам хочет раздражаться и делает это. «Моя Роднуля ворчит», – замечает Варвара в таких случаях. «Да, уже тридцать лет замечает», – подтвердил голос жены у Бориса в голове.

«Хорошо, остальное, как обычно», – подумал Диспетчер.

Система управления существовала уже пятьдесят лет. У ее исходного кода был длинный заводской индекс из цифр и букв. Но все, кто работал с Системой из Сектора «Россия», называли ее «Матрёна» или совсем просто – «Матрёшка». Система, впрочем, охотно откликалась (это тоже было предусмотрено).

Тут две причины. Среди разработчиков ПэО для Системы (и для России, и для всех в мире) был тульский программист. Он и дал Системе неофициальное русское имя в день ее «рождения».

«Пусть будет… ближе к человеку, что ли», – сказал он тогда смущенно, словно извиняясь (есть версия, что именно так и сказал).

Всегда Система разговаривала со диспетчерами на официальных языках Секторов. Но одним голосом. Глубоким красивым голосом полнокровной женщины лет тридцати. Голос этот смоделировали из тысячи реальных голосов. Образцы тогда присылали из дельты Кубани и с равнин Огайо, с побережья Мар-дель-Плата, из предгорий Килиманджаро … Со всего мира.

В среде железнодорожников ходили слухи. Что супруги некоторых диспетчеров-мужчин ревновали к «электронной женщине» и ее удивительному голосу. Диспетчеры на дежурстве – когда было затишье – болтали с Системой о разном… Та, в отличие от некоторых женщин, умела внимательно слушать, запоминать и всегда давала мудрые советы. Еще Система надежно хранила личные разговоры с диспетчерами в особых блоках памяти, недоступных к распространению.

Это тоже выгодно отличало Матрёну от некоторых человеческих женщин.

А теперь – эксперимент сверху. Диспетчер слышит извне свой собственный голос каждый час дежурства. Ни грамма смысла…

Борис попробовал сесть в диспетчерском кресле поудобнее. Такое новшество с голосом мог придумать только человек, который никогда не работал «на земле» (правильнее сказать, конечно: «над Ядром»).

Дежурный должен всё время общаться с другими людьми, чтобы не сойти с ума. Даже если этот кто-то – компьютерная программа. И так проблема общения…

Так, всё!..

Борис потер ладонями лицо, напряг и распустил мышцы рук и ног. Потряс головой.

«Диспетчер должен быть собран, внимателен и аккуратен, обладать развитой логикой». Это не только установка, это прямое требование регламентов.

Когда Борис Ефимович только пришел в диспетчеры, те, кто постарше, объяснили ему. «Тут, парень, всё и происходит, как говорится, «по закону Мёрфи» – в самом конце дежурства… Автоматика там, Матрёна за всем следит – это понятно. Только косяки бывают и с самой лучшей, самой новой автоматикой. Она тоже не от Господа Бога работает».

Человек, впрочем, тоже.

Некую гарантию дает только совместная работа машин и людей…

Борис оглядел утомленными глазами зал управления, до боли знакомый за много лет.

Диспетчерская была не диспетчерская. Вокруг вообще ничего не было – на самом деле. Или как раз всё это – и есть самое настоящее?

Зал диспетчерской был виртуальным. И Борис сейчас был виртуальным. Реальными было только его сознание, восприятие и чувства.

Ощущения же были самые натуральные. И изображения.

Экранов уже лет сто никаких нет.

Просто объемные изображения.

В пространстве висит прозрачный шар, чуть сплюснутый по ширине – где экватор. Сквозь шар идут во множество направлений сквозные линии – тоннели. При необходимости, всё можно увеличить, приблизить, развернуть. По тоннелям движутся составы. Это на схеме они движутся. В реальности они летят со скоростью тысяча в час. Это стандарт по скоростемеру пассажирского состава. Люди внутри ничего негативного не ощущают. В поездах – нормальная гравитация.

Есть даже Семь-Де-реклама на эту тему. «Поездка по Сквозной Дороге так комфортна, что после высадки самая сложная женская укладка не требует ни лака, ни мусса… Всё остается неизменным при неизменно высоких скоростях!»

На самом деле, по-настоящему неподвижны только границы в Секторах ответственности.

Каждая страна (или регион) работает на Сквозных Железных Дорогах в своем сегменте пространства. От поверхности, где расположены вокзалы, внешние грузовые терминалы и потом вглубь, всё дальше и дальше – на тысячи километров к самому Ядру планеты.

Сегменты или «Секторы» – названы по странам и регионам. «Сектор Америка Южная», «Сектор Америка Северная», «Сектор Индостан», «Сектор Всекитайская Всенародная Республика». «Сектор Россия»… Пока двенадцать.

Но Сквозные Железные Дороги – контора общемировая. И в глобальном смысле – ответственность общая. Несмотря на закрепленные границы ответственности и балансовую принадлежность каждого из национальных или региональных Секторов.

Есть много правил, регламентов и ограничений. Они регулируют движение составов сквозь Землю. Обслуживание. Всю инфраструктуру.

Одна из главных вводных – это ответ на вопрос: «Кто сегодня Главный Диспетчер на Сквозной Дороге?»

Каждый день очередной Сектор передает дежурство – следующему. По установленному графику. Система сама фиксирует положение дел на начало и конец дежурства. Бывают, конечно, разные трения, спекуляции. Даже скандалы. Но, в принципе, система работает более или менее нормально. Международный паритет. Хрупкая штука, как поддержание мира…

Вчера, после полудня, и сегодня до 12.00., 19 января, на дежурстве – Сектор «Россия».

А «самый главный железнодорожник на планете» он – Зорин Борис Ефимович, старший диспетчер СЖД. Квалификация высшая, 59 лет, общий стаж на железной дороге – 38 лет. Личный служебный номер КСК-75937, социальный индекс В-087, характеристики – отличные, семья – традиционная…

Эти сутки он руководит движением всех составов на Сквозных.

Борис был известен, как «вот это, реально – человек!»

В Секторе «Россия» он всего достиг сам. Практически без поддержки. По этой же причине он всегда выступал резко против людей со связями, приходящих на руководящие места. И тем более извне – не из системы Сквозных Дорог. Борис иногда повторял: «Чтобы стать руководителем, надо, чтобы жизнь прошла на железке… И любить это дело!»

Сам он пятнадцать лет водил составы. Дистанционно, конечно.

Большинство пассажиров считает, что онлайн-машинист ничем не рискует. «Он же далеко!» Просто не хотят вдаваться в подробности. На самом деле машинист находится в Абсолютном Симуляторе. Он всё ощущает, не беспокойтесь. Сделано это, чтобы пассажиры не становились для онлайн-машиниста чем-то абстрактным. По этой же причине иногда попадают в реанимацию операторы беспилотников, сидя в мягких креслах далеко от места аварии. Психика не выдерживает, забывает человек. Таких потом (если выживают) из онлайн-пилотов переводят.

А у Бориса в свое время выявили хорошие данные по аналитике и администрированию. Предложили стать диспетчером. Так для всех рационально. Человеку – развитие, а система должна постоянно поощрять перспективных. Иначе всё начинает подгнивать…

Так машинист прошел спецподготовку и стал диспетчером. Этот случай – довольно типичный. Не может человек руководить составами, если не работал «на земле» сам.

Отбор в диспетчеры – и так было всегда – очень жесткий. Сейчас всё начинается с изучения профессиональных склонностей. Потом, как обычно, профессиональные показания. Высшее (если не было). Называется, как и раньше: «Организация перевозок». Особая медкомиссия. Проверка пределов нагрузок на нервную и другие системы. Диспетчерами не всегда становятся бывшие операторы поездов. Главное, что работа была связана с движением составов.

До назначения на должность – теоретическое тестирование. Потом – на Десять-D симуляторах. В полевых условиях. Один тест взят из РВСН: неделя дежурства. Без сна. Только первые двое суток тяжело, потом привыкает человек…

Иногда Борис размышлял на эту тему: «Сейчас еще смогу так. Вот в 85 – уже сложнее. Но, с другой стороны, после 80 диспетчером работать запрещено. Все-таки – не совсем это не одно и тоже. Когда еще совсем молодой – в 50. И потом, в 80»…

Много лет назад, в Университете СЖД, только что поступившая молодежь слушали в кулуарах, развесив уши, байки старших курсов. О специфике на Сквозных.

– Все-таки какой-то прогресс у нас за столетия есть. И преимущество, что – тоннели, а не на поверхности.

– В смыcле?

– Как в начале двадцать первого, всякую дрянь нельзя сделать. Или сложно.

– Ну, конкретно-то что?

– Труп нельзя подложить под колеса. Как ты его принесешь?

– А в тоннель занести нельзя, что ли?

– Откуда? Это тебе не поле посреди России. И перелесков в тоннелях нет. Ну, трупы, ладно… Другая тема – медицина.

– А что медицина?

– В наличии! Есть датчики психофизиологического состояния – у каждого тела внутри Сквозных. Любое отклонение передается в Систему. Та имеет право открыть личную медкарту. Роботизированная медицина – в каждом пассажирском составе. Главное, чтобы в одном составе стало плохо максимум двадцати пяти людям. Сразу.

– Ограничение мест?

– Ну, да… Было, как-то… Остановились прямо в тоннеле. До поверхности несколько тысяч. Выгрузили на резервную линию, довезли одного – двадцать шестого. А двадцать седьмого – уже живым не довезли… Но, это давно так было.

(«Позже Матрёшка стала просчитывать индивидуальные вероятностные последствия. На несколько часов вперед. Отдельная опция в посадочном билете. Доплата. Но, не хочешь – можешь не доплачивать. Просчитывать не будут. Просто помолился – кому хочешь, сел – и поехал сквозь Ядро»).

– Опять же. С несчастными случаями на путях почти нет проблем. Ты вот про трупы говоришь! Сейчас особо вообще в тоннель не попасть.

– Камеры?

– Естественно! Плюс – датчики, тепловизоры. По той же причине у детей целы ноги…

– Сейчас опять не понял…

– Не попадают под колеса. Вы Историю Техники Безопасности проходили вообще? А, первокурсники… Сейчас поясню. Еще сто лет назад как было? Дальние рейсы в основном поверху шли. Дети приходили играть на станции и ездили зимой по рельсам, держась за вагоны. Сплошь и рядом… Попадали, конечно, под колеса…

– Я слыхал, кто постарше, все равно лазят по тоннелям. Пишут программы-невидимки (система не фиксирует индивидуальные датчики). Или забивают объективы.

– Ну, на это я тебе так скажу. Камеры в Системе – все краской не заляпаешь. Да и сроки немалые за такие игры стали. Прямо с 14-и. Если же внутри все-таки погибает посторонний –действует старая норма. Железная дорога – хоть Сквозная, хоть Лунный Лифт – территория закрытая. Везде запрещающие объемные знаки. Даже в тоннелях.

Но, я так считаю. Надо из оперативных съемок делать учебные 10-Д фильмы и показывать в школах. Если остаётся – на что глядеть.

– Жестко вы как-то…

– Ребята, поймите! Это не цинизм. Это работа такая, как у медиков (я сейчас про людей, конечно – не про роботов).

Еще что… Например, нельзя снести машину на переезде, как триста лет назад. Нет ни того, ни другого. Снова не понимаешь?

– Если честно, не очень…

– Объясняю! Бывает – автоматика отказала. И путеец со своим роботом зевнул. И вот: вагоны остались не зафиксированы на запасном. Но – сносить уже нечего.

И газопроводов больше нет рядом с путями. Типа, где-то в низинах. А то бывали совпадения, что ни один писатель не придумает. Сейчас такое тоже невозможно. Нет колес – нет трения – нет возгорания вагонов. Который, внезапно – гружен чем-то взрывчатым. А рядом газопровод. И там утечка. И искра от трения. Понятно, да?

– Прямо фантастика какая-то…

– Какая фантастика, мальчик!? Это старые хроники наземной железной дороги!..

Есть и еще преимущества. В Европе, вроде, уже в двадцатом веке – «железка» была закрытая, огороженная территория. У нас – формально тоже. Но на практике – всё наоборот.

А в Сквозных Тоннелях – деревень нет. Когда от полотна – участок в пяти метрах, а на участках козы. И деревенских раскидывает воздушной волной. А родственники потом мстят. Привязывают кирпич, или кидают камни в окна вагонов. Ну, такое, правда, нечасто было…

А если сравнивать с тем, что недавно, то форменная одежда – заметно лучше.

– Это по сравнению с каким годами?

– Лет 15 назад. Сотрудники, конечно, за нее не платят. Но родственники – из Управления Учета – рассказывали. Видели суммы за форму – в платежных документах…

– Дорогая, что ли очень?