Переговорщик

Чем приглянулись ему наши горы – понятия не имею. Но он в них влюбился… И приехал отдохнуть к своим друзьям, которые решили устроить ему экстремальный отдых. Нужен был опытный проводник. Были опрошены все клубы горного туризма в городе, и в итоге каким-то образом вышли на меня.

Надо сказать, что отдых удался. Пока под конец отдыха дядька не сломал себе лодыжку, поскользнувшись на камне. Я нашел его быстро и тащил на себе пару километров, закрепив его ногу самодельной шиной. Дядька шипел от боли, ругаясь на незнакомом языке, но всё же выдержал.

Не буду рассказывать, сколько шуму было. Как прислали из посольства его страны вертолет медпомощи и увезли его прямо в аэропорт, где его с огромными предосторожностями загрузили в самолет и отправили домой. А мне сунули маленький сверток с деньгами.

Я почти забыл об этой истории, когда где-то через пару месяцев вдруг к моему дому подъехал огромный лимузин с флажком иностранного государства на капоте. И через пять минут в квартиру постучались, а еще через пять минут мне был торжественно вручен большой пакет… Когда я развернул, в нем оказалось письмо от того дядьки, деньги и этот томик стихов. Я пожал плечами и убрал его в шкаф. Только через два года узнал реальную стоимость и уникальность этой маленькой книги, в потемневшем кожаном переплете. Спасибо Юльке, которая в интернете откопала информацию по этой интересной книжке. Она-то английским владеет в совершенстве, а я, увы, английский не знаю… Но так и не решился ее продать.

– Миш… Я не знаю, что сказать… – тихо сказала Юлька. – Я не могу принять такой подарок.

– Обижусь. И пойду домой. – Я отрезал себе еще кусок торта и положил на тарелку. – Кстати. Всё никак не соберусь спросить…

– Что?

– А ты одна живешь?

Юлька осторожно положила книгу на стол и села:

– Да. Бабуля умерла полтора года назад, и с тех пор – совсем одна.

– А родители есть?

– Нету… – Она как-то поникла вдруг. – Мама погибла, когда мне было восемь лет, а папу я не знала. Меня забрала к себе бабуля, и воспитывала до самой смерти.

– Извини, Юль…

Мне вдруг стало стыдно. Я отодвинул тарелку, и сунул руки в карманы от неловкости.

– Да ладно, что ты… – виновато улыбнулась она. – Хочешь, фотографии покажу?

– Ага!

– Я сейчас!

Она подскочила и побежала в комнату. Вышла с пачкой альбомов и альбомчиков в руках и водрузила все это мне на колени:

– Будешь смеяться – убью!

– А над чем смеяться-то? – спросил я, свалив все на диван и взяв первый попавшийся альбомчик из кучи. – Над твоими школьными косичками?

– У меня короткая стрижка в школе была, – ответила Юлька, усаживаясь рядом. – Это после школы мне вдруг захотелось длинные волосы.

– Ясно. Ну-с, девушка, поглядим, на Вашу короткую стрижку…

Я открыл альбом.

И увидел Таню.

Я даже помню, где была сделана фотография. И как сделана. Потому что это я фотографировал.

– Вот, смотри… Сейчас… – сказала Юлька и застыла в движении. – Мишка, что случилось?!

– Юль… – как можно спокойнее спросил я, стараясь не закричать. – Откуда у тебя эта фотография?

– Это моя мама, Миш. Она погибла много лет назад. А что случилось?

В голове будто щелкнуло что-то. Танюшка как-то говорила, что назовет дочь в честь матери. А Юлию Сергеевну я знал. И так ни разу не видел дочь Тани.

Так значит…

Господи…

– Миша?! – всполошилась Юлька. – Ты плачешь?!

Я молча сгреб Юльку в охапку. Да так и сидел, покачиваясь, долго-долго, держа фотографию в руке…

…Светало. Я тихонько слез с куцего дивана, где промаялся всю ночь, ворочаясь и чертыхаясь, и пошел на кухню. Поставил чайник и закурил, тихонько открыв окно. Потом нашел в холодильнике баночку засахаренного меда и принялся сооружать бутерброд.

Голова была совершенно пустая. Мы ещё долго разговаривали, а потом девушка ушла спать. Стараясь не шуметь, я тихо пробрался в спальню. Юлька спала, чему-то улыбаясь во сне, откинув руку вбок. Я осторожно поправил одеяло, и простоял минутку, вглядываясь в лицо девушки. И так же осторожно ушел обратно, притворив за собой дверь. Но в коридоре умудрился налететь на обувной шкафчик, который незамедлительно возмутился, со смачным грохотом опрокинувшись на пол. Вот сволочь!

Юля выскочила из комнаты, хлопая глазами спросонья, и облегченно вздохнула, увидев меня:

– Привет. Ты чего шумишь?

Шкафчик опять опрокинулся. Я легонько пнул его и проворчал:

– А чего у тебя всякие ящики под ноги бросаются?

Она рассмеялась. Потом со смаком потянулась и пошла на кухню:

– Как спалось?

– Не знаю. Без снов. Я тут чай вскипятил.

– Угу. Ой… Этому мёду уже столько лет, никак не выкину. Ты его есть собрался? Может, я тебе лучше что-нибудь другое приготовлю?

– Можно подумать, что есть из чего готовить… – фыркнул я. – Плов вчера доели, торт не хочу. А пошли в магазин? Булочку б сейчас, свежую…

– Идем.

Юлька быстро оделась, нацепила ботинки и открыла дверь:

– Сок какой-нибудь купить надо. Молоко. И яйца. Я тебе омлет сделаю.

– Купим.

Магазин стоял через три дома от Юлькиного, поэтому я даже не стал брать куртку, только сунул портмоне в задний карман джинсов. Сонный охранник только кивнул головой, пропуская нас, лишь бросил взгляд украдкой на девушку. Я сделал вид, что не заметил, отсекая собой Юльку, и прошел вслед за ней в тихую пока что прохладу супермаркета. Схватил корзинку и сразу направился к полкам с конфетами.

– Не знала, что ты сладкоежка до такой степени, – хихикнула за спиной девушка, неслышно встав у меня за спиной.

– Молчи, женщина. А то тоже любить заставлю! – отмахнулся я, набирая в целлофановый пакетик конфеты. – У тебя сахара нет, а мне без сладкого никак вот нельзя.

– Да что ты? Ясно. А я фигуру берегу.

Я окинул ее критическим взглядом и почесал в затылке:

– Если и дальше так беречь будешь, то мне придется подарить тебе кирпич.

– Зачем?

– А чтобы тебя ветром не унесло.

Она сделала вид, что обиделась и шутливо хлопнула меня ладошкой по спине. А сама пошла в молочный отдел. Я набрал конфет, прихватил банку мёда и сгущенку, и пошёл смотреть колбасу.

– Здравствуйте! – сонно улыбнулась девушка-продавец, упершись руками в прилавок. – Могу чем-то помочь?

– М-м-м-м… А «Московская» колбаса есть, с Останкинского комбината?

– Есть. Свежая. Будете брать?

– Буду. Всё буду. А это что?

– Копченые ребрышки.

– До кучи пару килограмм взвесьте. И во-о-он тот кусочек сыра… Это какой?

– «Мирабо».

– Пойдёт. Давайте.

Девушка неторопливо все взвесила, и стала упаковывать в пакетики. Потом сложила все в один и протянула мне:

– Прошу. Спасибо за покупку!

– Вам тоже спасибо, – улыбнулся я, положил все в корзинку и отправился за Юлькой.

Она стояла возле полки с йогуртами и задумчиво изучала упаковки.

– Чего смотришь?

– Да вот думаю… – повернулась она. – И ананасовый хочется, и персиковый. А какой выбрать – не знаю.

– Оба бери.

– Дорого, Миш.

Я презрительно хмыкнул и сгреб две упаковки йогуртов в корзинку, потом наклонился к ней и сказал:

– Очень много раз говорил тебе: если нужна помощь – просто скажи. А сегодня завтраком тебя кормлю я. Вопросы есть?

– Нет, – моргнула растерянно Юлька. – Но ведь это всё равно дорого.

– Тьфу ты!

Я потащил ее к кассе, прихватив по пути большой батон и две пакета с булочками. Бухнул корзинку на кассу и сказал девушке-кассиру:

– Доброго утра ещё раз!

Девушка даже не ответила, лишь чуть кивнула, и начала вытаскивать продукты из корзинки. Быстренько все пробила и сложила в пакеты. Протянула нам и наконец-то соизволила произнести:

– Доброго дня, приходите ещё.

– Спасибо, обязательно!

Целый день мы просидели на кухне, разогревая уже неизвестно какой по счету чайник.

Теперь о Тане рассказывал я. О горах, о совместных походах. Юлька притащила небольшую шкатулку, битком набитую камушками, разными. Я перебирал их и рассказывал откуда какой. Так уж получилось, что камушки в совместных походах для Тани приносил я, выбирая те, что красивее по моему мнению. Обычай такой, на память…

– Миш? – осторожно спросила Юлька, когда я замолк, складывая камушки обратно. – А как она погибла? Бабушка сказала, что она разбилась в горах. Это правда?

Я кивнул, чувствуя, как предательски задрожал подбородок.

– Да, Юль. Бабушка правду сказала. А я не смог на похороны приехать.

– Почему?

– Мы вместе с ней разбились, Юлька… Только я выжил, а она нет. Прости меня.

Она молчала очень долго, вцепившись в мою ладонь. И нервно рисовала пальцем какой-то узор на старой клеенке с выцветшими, полустертыми цветами.

– Юль…

– Я как чувствовала, Мишка, – сказала она, не поднимая глаз. – Как чувствовала, что ты не зря появился. Нет в мире случайностей, правда? Я знала, что ты – не случайный человек, Мишка.

Я молчал.

– Когда бабушка умерла, подумала, что весь мир против меня. И нет никого, и никто не придет. А ты пришел… Ты ведь от мамы, правда?

Она тихонечко всхлипнула и уткнулась в мою руку. Я прижал ее к себе и осторожно поцеловал в пахнущие солнцем волосы:

– Правда, Юлька…

Так и было. Я и правда познакомился с ней через три месяца после похорон бабушки. Так и было…

******

Я потоптался перед вывеской с гордой надписью «Областной Дом Культуры», вздохнул и потянул тяжеленную дверь, за которой сразу открывался вид на великолепный холл, украшенный зеркалами. Черный гранитный пол, сверкающий чистотой. Откуда-то сверху слышна музыка и голоса. И одинокая бабуля-уборщица, любовно надраивающая полы…

– Здрасьте! – остановился я возле нее и широко улыбнулся: – Бабулечка, а где здесь танцы?

Уборщица отшатнулась от неожиданности и смерила меня презрительным взглядом:

– Ирод! Напугал! Туда иди, на третьем этаже твои танцульки!

Она подхватила мятое ведро и пошла куда-то, громко рассуждая о том, что «…вот раньше как было? Танцы так танцы! А сейчас чего? Так… Кривляния сплошные…»

– Спасибо, бабулечка! – сказал я и поскакал по лестнице наверх…

А чего меня потянуло на танцы-то? Вернее – на танго? Я даже ужаснулся первый раз, когда вдруг захотелось… Я и танцы? Не-е-ет… Но не прошло и двух дней, как захотелось с новой силой.

Вот она, сила кино! Насмотрелся, называется, фильмов о красивой жизни. И очень впечатлился, когда увидел какой-то фильм, где молодежь учили танцевать танго. И все. У меня сорвало крышу… Танго!

Дальше было быстрее. Обзвонил все Дворцы культуры в нашем городе, узнавая, где есть секции танго, и вот тебе, пожалуйста. Пришел. Танцор, тоже мне…

На третьем этаже, в маленьком холле, остановился перед двумя зеркалами. Спросил сам себя, чего приперся, и толкнул дверь, за которой слышалась музыка.

– Э-э-э… здравствуйте! – громко сказал я, когда музыка стихла. – А кто тут старший?

Так я познакомился с Димой, тем самым молодым человеком с вихляющей походкой. Это сейчас он Дима, а тогда он подошел и, всем своим видом показывая великую значимость самого себя в этом мире, вежливо произнес:

– Здравствуйте. Меня зовут Дмитрий Алексеевич. Чему могу быть полезен?

– Миша, – сунул я ему руку и стиснул его узкую ладошку так, что Дмитрий Алексеевич сдавленно пискнул и затоптался на месте. – Ты танго танцевать умеешь?

Дима растерялся. Группка девчонок в углу громко прыснули.

– Умею.

– Научишь?

– Я… не знаю…

– Как это – не знаю? – Я не торопился отпускать его ладонь. – Ты ж умеешь?

– Ну… я не буду с вами танцевать!

– А я говорил, что хочу тебя в партнеры?

– Нет.

– Чудесно, Дима. Найди мне партнершу и научи, ладно? Оплату гарантирую согласно твоим тарифам.

– А… хорошо… Правда, я даже не знаю… Насчет партнерши, но…

– Дим? – Я подтянул его вплотную и проникновенно уставился глаза в глаза. – Всё понимаю, но я предпочитаю партнершу. Девушку. Женщину. Не тебя.

– Да я понял! – с отчаянием пискнул Дима, отступая. – Просто нет свободной партнерши!

– Найдем.

Я посмотрел в зал. Те девчонки сразу заинтересованно вскинулись, и принялись улыбаться и поправлять причёски.

– О! Секунду…

Девушка танцевала одна. Самозабвенно так, сложив руки так, будто танцевала с партнером. И отпрыгнула, когда наткнулась на меня… Маленькая ростиком. По сравнению со мной, разумеется. Круглое, симпатичное личико, светлые с рыжинкой солнечной волосы, немного вздернутый вызывающе носик. Большие серые глаза. И вся такая аккуратная, ладная. Подумалось, что я ее где-то видел, но мало ли встречалось девушек на улицах.

Я невольно поймал себя на мысли, что любуюсь ею. Нравятся такие почему-то.

– Здравствуйте! Меня Миша зовут.

– З…здравствуйте… – оробела девушка. – А я Юля.

– Очень приятно. Юля, давай танцевать?

Интересно, как долго окружающие могут выносить мою наглость? Я иногда сам себя за неё не выношу.

– Давайте, – просто согласилась Юля. – А вы умеете?

– Нет. Но Дима сказал, что научит, – кивнул я на преподавателя, который топтался там, где его оставил. – Только, говорит, партнера для меня нет. Вы будете моей партнершей по танцам?

– Я не знаю… – смутилась Юля, посмотрев на Диму. – У меня есть партнер. Правда, он уже два занятия пропустил. Сергей его зовут.

– Сергей срочно заболел. Ну, или заболеет, если надо. Я теперь буду, можно? Я хороший! Могу расписку написать, что ни-ни, ни словом, ни взглядом не обижу.

Мне страшно нравилось, как она смущалась. Дима обреченно вздохнул, когда громко сообщил ему о том, что у меня теперь есть пара. Девчонки разочарованно переглянулись. А две пожилые женщины так и не прекратили танцевать, держась за руки…

– Сколько вам лет? – спросила Юля, когда после танцев я пошел ее провожать.

Город засыпал. Мы не успели на последний автобус, идущий в район, где жила Юля. И теперь неторопливо шли по ночной улице…

– Не «вам», а «тебе». Это первое. Второе – мне тридцать пять. Старый.

– Старый! – рассмеялась девушка. – Скажете тоже! Скажешь… Не старый! Вам… Тебе не дашь тридцать пять.

– А сколько? Тридцать четыре – это нормально? Я приврал на год, чтобы солиднее выглядеть.

– Да ну тебя… – шутливо сказала Юля и остановилась. – Мы пришли. Тут я живу, – кивнула на небольшой дом, в котором горело всего два окошка. – Зайдешь?

– Так сразу и незнакомого дядьку приглашаешь?

– Ты хороший. Я знаю.

Очень, помню, удивился.

– Нет, Юль… – Я глубоко вдохнул свежий воздух. – Успею еще. Увидимся на следующем занятии?

– Ага. Я приду. Ну… пока! Спасибо, что проводил, Миш…

Она тронула ладошкой мою руку и пошла быстрым шагом к дому. Я смотрел долго, как она зашла. Потом зажглось окошко на третьем этаже. Появилась Юля, задвинула занавески и приоткрыла форточку…

Я повернулся и пошел обратно, сунув руки в карманы. Понятия не имею, почему подошел к ней на танцах. Вот как стукнуло что-то. Подумаешь – человек сам с собой танцует. Но она делала это самозабвенно, отключившись от всего мира. Может, это глянулось? Вряд ли. Просто именно к ней подошел. Тьфу ты! Ну подошел и подошел… Посмотрим.

И с тех пор, вот уже почти два года мы танцуем с Юлькой. Правда, я так и не научился той плавности, которую пытался вбить в меня Дима, и часто оттаптывал Юльке ноги. А ее смешило, как я сопел с серьезным лицом, всем своим видом изображая страсть. Не, ну, а что? Танго – танец страсти, так ведь? Вот и изображаю. И это Юлька подарила мне крошечного щенка, у которого только-только открылись глазенки. И я назвал его Тимофеем, несмотря на протесты девушки.

– А то живешь, как Бармалей! – заявила она, поглаживая сопящего щенка, который вдруг уснул у меня в ладонях. – А так, хоть кто-то дома живой есть…

Права она. И вправду, как Бармалей. Друзей нет, девушки нет, родителей не помню. Никто не звонит и не пишет. И телевизора нет, только телефон и планшет. Даже социальные службы как-то позабыли обо мне в последние пару лет…

И кто я такой, если не Бармалей?

*******

…Как это происходит – я не знал. Какие силы этим управляют – тоже не задумывался. Просто вдруг начинал вибрировать воздух и появлялось покалывание в пальцах. И ещё я понял, что нож меня звал, когда чье-либо имя попадало в список Изменений, впрочем, я называл его Смутным. Потому как смутно себе мама-природа представляла, что ей надо от того человека, который попал по ошибке к Сопроводителям. Что-то типа – а ты забирай его, Мишка, а там разберемся, типа, максимум – обратно отправим. Только как это назвать? Звал или приказывал Список? Не знаю.

Я доставал нож, внимательно изучая новые знаки-руны, которые появлялись на лезвии, потом чертил их в воздухе – и проваливался в черноту…

– Привет!

Девушка отпрыгнула и удивленно завертела головой. Ну, как обычно. Сейчас вопросы будут.

– Ты кто?!

Я улыбнулся и протянул руку:

– Ты потанцуешь со мной?

– Я подумаю! – не улыбнулась она в ответ, и нахмурилась. – Ты ангел?

– А кто это? – прищурился я.

– Ну вот… – огорченно протянула она. – Значит, я в ад попала. Господи, за что мне это…

– Не переживай. Ты не в аду. Там вряд ли тебе предложат потанцевать. Да и нет такого места нигде.

– А ты еще и шутишь. – Она села на землю. – Забери меня отсюда, а? Мне очень страшно…

– Не сомневаюсь. – Я почувствовал напряжение в воздухе. – Сейчас будет еще страшнее…

– С чего ты…

Девушка осеклась, когда перед ней выросли Сопроводители. Закрыла глаза и закричала от страха. Впрочем, редко кто оставался спокойным при их появлении. Блин, какие же они всё-таки страшные-то… Они свалились, как обычно, из ниоткуда, и тут же деловито начали подкрадываться к девушке, которая отползала от них. При этом вдруг пнув в ногу подошедшего к ней Крылатого. Сопроводитель зашипел, расправляя крылья. Я вздохнул и спрыгнул с камня:

– Как дела, Брарро?

Они резко обернулись и теперь зашипели уже оба.

– Хватит шипеть. Шипелки… – Я медленно погладил нож. – Она остаётся со мной, Сопроводители. Её имя в Смутном списке.

– Врешь! – отрезал первый. – Калль’тьярр муска миррл’о!

– Ну хватит уже кипятиться, – устало усмехнулся я. – Хочешь проверить? Открывай списки.

Они переглянулись.

– Ты не можешь читать списки, человек!

– Такое ощущение, что вам периодически память отшибает. Причём – обоим. Проверим? Взлетай!

Он схватил меня, подбросил. Нарисовал знаки и открыл списки, так уже знакомо замерцавшие синим огнем… Ладно, посмотрим. Сопроводитель уставился на меня, когда я решительно сунул руки в огонь, глубоко вдохнув, и начал собирать ее имя, всплывшее у меня в голове. Собрал, подтолкнул к желтому списку. И имя послушно свернулось, устроившись в парящих в воздухе строчках, окрасившись в легкий желтоватый цвет.

– Ну? Убедился?

– Цкиррон… – потрясенно процедил Сопроводитель, глядя на меня пустыми белыми глазами. – Ты не человек!

– А кто? Ах, да, ты ж меня не знаешь! Очень приятно! Меня зовут Танго, я уже представлялся, в отличие от тебя. И она идет со мной.

– Нет.

Он взмахнул лапой. Меня тряхнуло, и я довольно чувствительно шлепнулся на землю.

– А вот это ты зря, Крылатый… – сказал я, медленно поднимаясь с земли. – Ты ведь тоже идешь против правил.

– Тебе никто не давал права решать – останется она здесь, или уйдет с нами. Это решают Списки!

Второй расправил крылья и начал медленно приближаться.

– Вам, кстати, тоже. Никто не давал права, я имею в виду. Ваша задача – сопроводить ее в Мир Тишины согласно Спискам. Но ее имя в Смутной строке. Так что, давайте не будем?

– Откуда ты знаешь? – застыл первый.

– Слушай, вот реально, что с твоей памятью, Брарро? Или так, дурочку валяешь?

– Не твое дело, – в тон ответил он. – И я здесь решаю, что делать!

Ишь ты! Я не успел глазом моргнуть, как мне в горло вцепилась когтистая лапа. Приподняла и с разгона швырнула на землю. Ладно… Я встал и зубами открыл нож. Выставил перед собой и пошел на Сопроводителя. Он удивленно обернулся и зашипел, раскинув крылья. Прыгнул на меня… Я присел, уворачиваясь от удара крылом, но не совсем быстро это сделал. Меня снова сшибло и протащило по земле. Ударившись лицом, выставил руки, пытаясь остановить скольжение. Не успел развернуться, как меня снова приподняло. О, черт… Ребра хрустнули, когда Сопроводитель впечатал меня с разгона в валун, на котором я сидел до этого. Ах, ты сволочь…

Когда он снова меня приподнял, я ударил его локтем прямо в лицо. Потом еще раз, вложив всю ярость в удар. Сопроводитель удивленно хрюкнул и выпустил меня. Девушка, сидевшая до этого неподвижно, вдруг вскрикнула и закрыла лицо ладонями… Сопроводитель снова зашипел. Легко подпрыгнул, взмахнув крыльями, и ринулся вперед. Я отшагнул в сторону, пропуская его мимо себя, быстро развернулся и метнул вслед ему нож, который с легким свистом распорол воздух и вошел между крыльев по самую рукоять.

Сопроводитель глухо закаркал-засмеялся и развернулся ко мне.

– Дурак ты, человек! Ты не убьешь его так! – сказал первый.

Повернулся ко второму, который вдруг завертелся, вереща, и пытаясь дотянуться до ножа. Замер удивленно…

– Ну-ну. Это ты так думаешь или еще кто-то? – спросил я, вытирая разбитые губы.

Это было неприятно – смотреть, как корчится от боли Сопроводитель. Он стоял, широко раскинув крылья, и покачиваясь, будто пьяный. Кожа пошла буграми, вспучиваясь, и он зашипел, с хрипом, с каким-то бульканьем, выплюнув черную пыль. Зашевелился слабо, и свалился, подняв облачко пыли. Попытался протянуть лапу ко мне. Но не смог.

– Саррамо… Крас’еъло, Саррамо? Саррамо!! – захрипел первый и развернулся ко мне, ощерив мелкие острые зубы.

– Да пошел ты! – Я демонстративно подошел к лежащему Сопроводителю и вытащил нож из скорчившегося тела. – Ты все так же ставишь под сомнение Списки?

Сопроводитель отшагнул назад. Подошёл к первому, обхватил поперёк тела, подняв над землёй. И исчез, быстро взмахнув крыльями. Я повернулся к девушке, продолжающей смотреть перед собой остановившимся взглядом, и протянул ей руку:

– Вставай.

Она подняла на меня глаза и тихо спросила:

– Ты его убил?

– Да. Вставай.

– Из-за меня? Почему?

– Какое твое дело? Вставай уже! – Я взял ее за руку и рывком поднял.

Она покачнулась:

– А тот… второй? Он вернется?

– Вернется. Но мы его опередим.

– Как?

– А это уже тебя не касается, – улыбнулся я. – Закрой глаза!

Девушка повиновалась. Я повернул лезвие, рассматривая руны. Быстро вычертил над головой девушки причудливые знаки. И мягко толкнул ее в развернувшееся за ее спиной сияние. Она широко распахнула глаза, взглянув на меня, и я отвернулся. Не надо меня запоминать, девчонка. Лучше живи достойно, ладно? Если тебе не дают уйти, то живи… Подождав, когда погаснет свет, я начертил новые знаки, уже для себя. Обернулся напоследок на серую горку пыли, сиротливо лежащую посреди камешков, и сунул нож в карман.

Что ж, Сопроводители, по крайней мере, никто из вас не скажет, что вас не предупреждали. Я шагнул в пустоту. И в следующую секунду получил оглушающий удар в затылок. Успев, развернувшись, разглядеть оскалившееся лицо второго Сопроводителя, его когтистую лапу, занесенную для второго удара. Как ты, черт тебя возьми…

И только успел выставить руку, защищаясь, как он ударил. Рука ощутимо хрустнула, выстрелив жарким облачком боли, и когти распороли мне лицо и шею. Сопроводитель хрипло каркнул и толкнул меня.

Зараза…

…Это очень больно, когда тебя бьют током, пытаясь оживить остановившееся сердце.

– Еще!

– Разряд!

Ох… Я рванулся навстречу холодным рукам в перчатках, стараясь остановить их.

– Разряд!

Не надо…

– Есть пульс!

Что-то противно запищало, застряв звуком в ушах.

– Что… ты делаешь…

– Ай! Он укусил меня!

– Убери аппарат! Ого… хорошо куснул! Обработай рану.

– Сейчас. Следи за пульсом.

Мне никак не удавалось открыть глаза. Я замахал руками, пытаясь нащупать говоривших, и вцепился в кого-то:

– Хватит!

– Хорошо, хорошо, успокойся! Да отпусти же ты, твою мать! Порвешь!

Я отпустил. И наконец-то смог открыть один глаз. Надо мной склонился розовощекий парень, который подмигнул мне и вымученно улыбнулся:

– Ну и здоров же ты, браток… Как ты?

– Плохо… Кто ты?

Парень осторожно приподнял мою голову и кому-то скомандовал:

– Давай носилки!

– Какие носилки? – попытался я встать. – Что случилось?

– Успокойся! – прикрикнул парень. – В больничку поедем, друг.

– Зачем?

Он удерживал меня одной рукой, и снова стал отдавать команды. Меня рывком подняли и аккуратно уложили на носилки. И опять стало темно.

Когда-то, еще в школе, я читал одну книгу. Там рассказывалось, как главный герой, который спас мир от чего-то страшного, в конце попадает в больницу, сразившись с главным негодяем. И подробно описывалось, как он приходил в себя: быстренько очухался, открыл глаза и обвел палату глазами. Потом галантно улыбнулся красивой медсестре… и всё. Получил медаль и стало хорошо на планете Земля.