Приключения человека в шляпе

– Не ты один призывал ее восстать против Рима, господин.

– Не меня одного и казнят…

– Не стоит гневить судьбу, господин, никто из нас не может сказать точно, что ждет нас.

– Ладно, не буду об этом. Ты подготовил все книги, которые я просил?

– Да, господин, но они займут больше вьюков, чем предполагалось, может, стоит часть оставить?

– Нет, лучше выложите что-нибудь другое, серебряную посуду, ткани, реши сам…

– Как скажете, господин.

– Без серебряной тарелки я, может быть, и обойдусь, а вот книги мне в изгнании могут пригодиться. Я уже слишком стар, чтобы подобно Зиновии искать убежища у персов. Все, что мне нужно – хорошая библиотека и люди с которыми можно говорить о философии. И если второго меня лишат, то я хочу оставить хотя бы первое…

– Поднимается буря, – араб указал на бурую дымку на горизонте.

Центурион ничего не ответил, и лишь отер рукой пот. Проклятая пустыня. Лучше уж германские леса, чем это песчаное море.

Он осмотрел вверенный ему отряд. Этот Акроком и его наемные галлы и германцы дрались слишком хорошо. Пятерых легионеров пришлось оставить на поле битвы, еще дюжина была ранена.

– Сморите – один из легионеров указал рукой на что-то черневшее справа в небе. Это был огромный орел, уже третий, которого они видели в этих местах. Птица, тяжело махая крыльями, улетала от надвигающейся бури.

По рядам легионеров прокатился легкий шумок. Этот орел, как и предыдущие, летел справа налево. А это было дурной приметой, предвещавшей самые разные неприятности.

Центурион понимал, что птицы лишь спасались от непогоды и летели к оазису, в котором были их гнезда. Но где-то внутри шевелился суеверный страх – «мало ли что»…

Он обернулся к проводнику.

– Ты уверен, что мы должны идти дальше?

– Да, господин, никакой бури не будет… Мы скоро уже дойдем до Серсуры.

– Он лжет, командир, – прошипел сквозь зубы араб-лучник, – я родился в пустыне, я знаю, что такое буря, он лжет…

– Посмотрим, – проворчал центурион, – если он солгал, я лично зарежу его как свинью… А пока вперед, что остановились?

Бурая дымка постепенно сгустилась в плотное облако, закрывавшее уже половину горизонта.

– Командир, ты все еще думаешь, что этот пес говорит правду? – обычно смуглое лицо араба стало сероватым, а на лбу выступил пот.

Центурион подошел к проводнику.

– Ты солгал… Я выполню свое обещание. Но сначала скажи мне почему? Разве тебе мало заплатили? Или мятежница Зенобия, или как вы ее зовете аль-Забба, заплатила больше?

– Римляне были щедрее, – покачал головой проводник.

– Тогда почему?

Проводник сделал небольшую паузу, потом сказал.

– Царица аль-Забба правит нами по древнему закону. В ее жилах течет кровь Дидоны и Ганнибала. Наши предки пришли из Карфагена и ее род правил там со времен основания города. Судьи Серсуры признали ее право быть царицей моего города. Я буду служить ей… Я все сказал.

– Проклятый варвар, – буркнул кто-то из легионеров.

– Тебя бы стоило распять в назидание другим, – произнес центурион, и, прищурившись, взглянул на надвигавшееся пылевое облако, – но не уверен, что мы переживем эту бурю, а я не хочу уйти в царство мертвых, не исполнив своего обещания…

Солдаты схватили проводника и опустили на колени. Центурион вынул из ножен меч, подошел ближе и, взяв оружие обеими руками, резко опустил острие на спину жертвы, вложив в удар весь свой вес. Клинок с легким хрустом пробил лопатку и ушел в сердце.

Отерев меч от крови, центурион скомандовал:

– Всем собраться в кучу и накрыться плащами…

В зал проникал отчетливый запах свежей извести. Случившееся пару месяцев назад взятие города не обошлось без обычных в подобных случаях пожаров и разгрома. Теперь строители приводили дворец наместника в относительный порядок.

Гулко отдаваясь эхом, прозвучали шаги сандалий по мраморному полу.

– Что там у тебя? – поинтересовался префект, не глядя на вошедшего секретаря.

Префект был занят разборкой массы документов, свалившихся на него после успешного занятия войсками Египта, и посетители не радовали его ни в малейшей степени.

– Извещение о казни сторонников мятежницы.

– Давай сюда, – префект пробежал глазами длинный список, – значит старика Лонгина все-таки казнили… жаль, умный был человек… Это все?

– Нет, еще прошение из Стимфалополиса…

– Что просят?

– Оставить ценности переданные мятежницей Зенобией в дар местному храму…

– И большие ценности? – в глазах префекта появился интерес.

– В основном книги и свитки, золота и серебра довольно немного, пурпур…

– Пурпур и половину золота пусть принесут в дар императору Аврелиану, а остальное могут оставить себе. Книг у нас и так хватает.

– Я им так и передам…

– Передай, и больше не беспокой меня по пустякам.

Я проснулся… В голове царил форменный беспорядок. Я кое-как вылез из койки и побрел к умывальнику.

– Неважно выглядите, мистер Бронн, – скептически поглядел на меня Лайвсли, – хотите, я дам вам снотворного?

– Нет, спасибо, – я зачерпнул прохладной воды и плеснул себе в лицо.

– Ну как знаете, после всех потрясений, выпавших на вашу долю в последнюю пару недель, думаю, вам стоит всерьез заняться собственным здоровьем. Лично я бы рекомендовал полный покой и хороший отдых где-нибудь на Ривьере…

Глава шестая

Остаток плавания прошел в беседах с доктором Лайвсли и лейтенант-коммандером Хокинсом. У последнего в Адене оказались тетушка и вверенная ее попечению племянница, которая как раз нуждалась в нескольких уроках классических языков… Я галантно вызвался помочь юной леди в освоении сложностей латинской грамматики и стал обладателем рекомендательного письма адресованного тетушке Камилле Хокинс.

Впрочем, и сам лейтенант-коммандер оказался не чужд историческим наукам, и мне удалось скоротать пару вечеров за увлекательными разговорами на самые разные темы.

Следует заметить, что Аден в те годы был одной из «трех жемчужин» Британской короны, наряду с Бомбеем и Калькуттой. По существу это была столица британских владений на западном побережье Индийского океана, центр из которого тянулись нити управления в Британскую Восточную Африку, Месопотамию, Персию и Аравию – колонии и зоны влияния могущественной империи.

Одновременно это была столица авантюристов и искателей наживы и приключений всех мастей, обретавшихся в британских владениях, контрабандистов и торговцев сомнительными товарами. В общем, это был впечатляющий и многоликий город, плоть от плоти той незабываемой эпохи… М-да, я, кажется, впадаю в ностальгию по молодости. Но вернемся к нашей истории.

«Джеймс Кук» подходил к Адену ранним утром, и я, не без некоторого изумления, смотрел на открывающуюся передо мной в лучах рассветного солнца панораму одного из крупнейших портов мира… Однако мое созерцание было прервано вежливым покашливанием матроса Фокса.

– Вы ко мне?

– Да, сэр, я вспомнил, сэр…

– Что вспомнил? – не понял я

– Ну, ту картинку, узор, Вы еще спрашивали…

Тут я, наконец, сообразил, что речь идет об узоре, срисованном мной с основания статуэтки.

– А… О! Где?!

– Точно такой же рисунок был наколот на руке одного старшины с «Рассерженной Кошки», я еще обыграл его в карты в Александрии…

– Какой еще кошки? – снова ничего не понял я.

– Ну, с «Генриха IV», линкора первого класса…

Конечно же, Henry IV по-французски звучит почти также как английское angry cat – рассерженный кот, ну а поскольку для британского моряка его корабль всегда существо женского пола… Надо заметить, в метком слове британским морякам не откажешь. На какое-то время лингвист во мне взял верх над археологом:

– И много у вас таких прозвищ?

– О, много, сэр, «Туманная» это «Лондон», «Мэгги» – «Магнифисент», «Одноглазая» – броненосец «Полифем», «Ниффи Джейн» – «Ифигения»… – начал перечислять Фокс.

Удовлетворив свое любопытство, я вернулся к делу.

– Итак, речь шла о татуировке у проигравшегося старшины? – все определенно запутывалось, что могло быть общего у матросской татуировки и таинственной статуэтки – артефакта неведомой древней цивилизации?

– Так точно, сэр, старшины торпедной команды.

– И где сейчас этот старшина?

– Понятия не имею, сэр, в Александрии, в порту, у нас вышла заварушка с французами с «Жаннетты», и в суматохе его пырнули кортиком… Последнее, что я слышал, его свезли в александрийский лазарет. А он так и не заплатил мне карточный долг…

– И как зовут этого старшину?

– Кажется, Дик… или Ник… – матрос Фокс задумался, – нет, пожалуй, Рик… – у меня плохая память на имена, сэр, вот в лицо я его так сразу узнаю. Я всегда с первого взгляда запоминаю, кого увидел.

Интересно, как я потащу матроса в Александрию опознавать раненного старшину?

– И больше о старшине ничего не известно?

– Почему, известно. Он из Килларни. Ходил на «Чайной Чашке», я хотел сказать крейсере «Цейлон», потом перешел с повышением на «Кошку»…

– Это прекрасно. Но как я могу найти его в Александрии?

– А зачем? Он же вам ничего не должен? – глаза матроса Фокса были полны простодушного непонимания.

– Я хочу узнать, откуда у него татуировка… Эта татуировка точно как на этом рисунке? – я вытащил листок из кармана. (Вот чем хороша униформа морского пехотинца – в ней масса карманов самых разных форм и размеров, на самых неожиданных местах).

– Почти, сэр, вот только здесь… и вот здесь… – Фокс указал пальцем на отдельные элементы узора, – чуть-чуть по-другому, – а Вам нужна именно татуировка того старшины?

– А разве есть какая-то еще такая же?

– Есть…

Я смог лишь растерянно открыть рот, не произнося ни звука.

– У нашего боцмана Кробара очень похожая.

Я так же молча закрыл рот. Мои таинственные иероглифы, похоже, были довольно популярны в среде британских моряков. В качестве декора…

– Надеюсь, его-то не пырнули кортиком в Александрии?

– О, Кробара так просто не пырнешь, – улыбнулся Фокс, – Вы можете найти его в кладовой…

Обнаружив боцмана по указанному адресу, я понял, что имел в виду матрос Фокс, говоря «так просто не пырнешь». Я человек, прямо скажем, не маленького роста, но боцман был примерно на голову меня выше, и довольно таки крепкого сложения…

– Мистер Сильвестр Кробар?

– Так точно… – я даже немного оробел, бас у боцмана был вполне соответствующий телосложению.

После непродолжительного вступления я продемонстрировал ему рисунок узора.

– Похож… – боцман был по-спартански лаконичен.

Лопатообразной ладонью он закатал свой рукав, обнажив внушительный бицепс. Среди якорей и русалок я отчетливо разглядел цепочку затейливого орнамента. У матроса Фокса действительно была отличная зрительная память…

– Если не секрет, откуда она?

– Мне ее наколол один китаец, тут в Адене.

Мои глаза загорелись, кажется, я поймал удачу…

– Китаец? Где я могу его найти?

– Может и не китаец. Азиат, в общем. Они все на одно лицо. А где найти, не помню. Где-то рядом с портом.

…но удача, похоже, упорно не желала идти мне в руки.

– Ну, хотя бы примерно?

– Буду в городе, может и вспомню. Если ногами пройдусь, вспомню, – великан почесал затылок – у ног своя память…

Не все еще потеряно…

– Полагаю экипаж «Джеймса Кука» получит увольнение на берег после этого похода?

– Неплохо бы.

– Если с моей стороны это не будет слишком смело, я бы просил…

– Почему бы не помочь хорошему человеку, – прервал мои витиеватые словеса боцман, – как сойду на берег, помогу.

Теперь у меня была хотя бы какая-то ниточка, ведущая к интересующей меня цели. Интересно связана ли статуэтка с историей о книгах и рукописях, скрытых в Стимфалополисе? Весьма вероятно. Будем искать параллельно. Надо сообщить Карлу о моих находках и попросить его приложить все усилия к выяснению того, где именно располагался этот античный городок. Пока он будет этим заниматься, я разберусь с татуировкой, а затем придется возвращаться в Египет и приступать к поиску сокровищ Александрийской библиотеки…

Сложность была в том, что я оказался в чужом городе, без денег, документов, багажа. С одной стороны поразительное чувство свободы, с другой – понимание того, что надо что-то есть и где-то жить. К счастью, лейтенант-коммандер Хокинс, рекомендовал меня своей тетушке, что давало шанс на временное пристанище, как минимум пока Карл не вышлет мне денег. Но сначала надо было решить вопрос с документами.

Поэтому сойдя на берег, я первым делом направился в военную комендатуру.

– Полковник Монтгомери, – представился сухощавый невысокий офицер, – начальник оперативно-разведывательного отдела Аденской пехотной бригады. Присаживайтесь.

– Спасибо, – я вручил ему справку, выданную доктором Лайвсли, и изложил обстоятельства моего появления в Адене.

Полковник внимательно выслушал меня.

– Значит, случайно выпали за борт?

– Совершенно случайно, господин полковник.

– Странно, вы не производите впечатления человека, способного случайно выпасть за борт… – он сделал ударение на слове «случайно».

– Почему Вы так думаете?

– Мой личный опыт подсказывает мне, что тот, кто способен без спасательного круга выжить в центре открытого моря, крайне редко бывает столь рассеян, чтобы на ровном месте выпасть с корабля. И наоборот…

Я лишь молча развел руками, давая понять, что уверен в своей позиции.

– Хорошо, – после небольшой паузы сказал полковник, – я выдам вам временное удостоверение личности, но если вы будете намерены покинуть город, даже на короткое время, вам будет необходимо уведомить комендатуру. Сожалею о причиненных неудобствах, но мы вынуждены заботиться о безопасности подданных Британской короны. Надеюсь, вам у нас понравится.

Полковник протянул мне украшенный фиолетовым штемпелем листок желтоватой бумаги, словно по волшебству превращавший меня из сомнительной личности с туманными намерениями в респектабельного и законопослушного члена общества.

Меня несколько смутила подозрительность офицера, но после непродолжительного размышления я отбросил сомнения и списал это на профессиональную въедливость. Какое ему, в конце концов, дело до подробностей того, как я оказался в море?

Дом семейства Хокинсов оказался внушительной виллой в колониальном стиле, вальяжно расположившейся на каменистом склоне давно потухшего вулкана. При виде безупречного, буквально архетипичного, дворецкого, словно сошедшего со страниц романов Вудхауза, мне показалось, что я вернулся на несколько десятилетий назад – в патриархальный и чинный довоенный мир…

Тетушка Камилла Хокинс подтвердила мои первые впечатления – безумная, джазовая, пропахшая дешевым табаком и бензином современность никак не затронула эту добродушную британскую даму в шелковом платье с белоснежным накрахмаленным воротником. Я вручил ей мое рекомендательное письмо и заверил, что ее племянник Джеймс в прекрасном здравии, но дела службы не предоставляют ему возможности немедленно посетить любимую тетушку.

Со своей стороны леди Камилла ознакомила меня с семейной портретной галереей и в подробностях рассказала об истории рода Хокинсов, с XVIII века снабжавшего Королевский Военно-морской флот первоклассными офицерами.

– А теперь, разрешите пригласить Вас к чаю.

– С преогромным удовольствием, леди Камилла, сочту за честь, – я церемонно поклонился, царившая вокруг атмосфера девятнадцатого века оказала свое облагораживающее воздействие и на мою, развращенную веком двадцатым, персону.

Мы прошли на открытую веранду. Там уже беседовали о чем-то две весьма симпатичные юные особы в абсолютно несовременно пышных летних платьях.

– Позвольте мне представить Вам нашего гостя, доцента кафедры древних языков университета Карла Великого, магистра филологии Танкреда Бронна.

Я снова поклонился.

– Моя племянница Мелисса, ее компаньонка мадемуазель Полетта Клери…

Видимо именно их мне и было необходимо просвещать в области латыни и древнегреческого. Мелисса Хокинс оказалась довольно хрупкой девушкой с чисто британским сочетанием голубых глаз, молочно белой кожи, при малейшей возможности заливавшейся пунцовым румянцем и густо-черных волос. Ее подруга была шатенкой и выглядела чуть старше. В чертах ее лица промелькнуло что-то знакомое, но я не придал этому значения.

Чаепитие было по-английски неспешным и благочинным. Мы обсуждали погоду в Адене в это время года (похоже, для англичан эта тема неизбежна, где бы они не жили), книжные новинки, еще какие-то мелочи. Как-то малозаметно разговор перешел на археологию и римскую историю.

– Вам доводилось принимать участие в раскопках, мистер Бронн? – поинтересовалась тетушка Камилла.

– Да, несколько раз. В Стоунхендже, например…

– А его действительно построили римляне?

Только наивное выражение лица Мелиссы вынудило меня сдержаться от резкой оценки…

– Почему вы так решили?

– Полетта сказала, что ее дядя написал по этому поводу целую статью…

Мои челюсти свела судорога, но я еще раз сдержался.

– Ваш дядя, мадемуазель?

– Да, вы должно быть читали эту статью, он очень известный археолог.

– Наверное, запамятовал, вы не напомните его имя?

– Жиль Гастон дю Понт…

Я поперхнулся чаем.

– Э-м-м… У меня немного другое мнение. Я полагаю… м-м-м… это было несколько раньше римского завоевания Британии.

– Мне тоже казалось, что сторонники кельтской версии могут быть правы, – встрепенулась Полетта, – кстати, мой дядя должен со дня на день приехать в Аден, вы могли бы с ним побеседовать об этом…

Я поперхнулся чаем второй раз.

– С вами все в порядке, – забеспокоилась тетушка Камилла.

– Все нормально, просто не в то горло попало – просипел я…

Мысль о личной встрече с дю Понтом радовала меня меньше всего. Пожалуй, стоит поторопиться с завершением моих дел в Адене.

На следующее утром я был разбужен все тем же каноническим дворецким.

– Вас спрашивает какой-то матрос, сэр, что прикажете ему ответить?

Каким-то немыслимым образом дворецкий ухитрился, сохраняя абсолютно бесстрастное выражение лица и речи, передать богатую гамму дополнительных смыслов, начиная от «ну и знакомые у такого с виду приличного джентльмена» до «и по какому именно адресу Вы хотите, чтобы я послал этого матроса»…

– Я сейчас к нему спущусь.

– Как вам будет угодно, сэр, – в его безупречном ответе явственно читалось «я был о Вас куда как лучшего мнения…»

Как я и ожидал, утренним гостем оказался боцман Кробар. Чуть поодаль стоял Фокс и еще несколько матросов. Последовавший за этим день слился в моей памяти в бесконечную череду баров, борделей, курилен опиума и гашиша, игорных домов и прочих портово-развлекательных заведений. Количество здешних притонов и ассортимент услуг, предлагавшихся ими публике, превосходили любое воображение. До того я вполне серьезно полагал себя человеком немало повидавшим на своем веку… Как же я был наивен.

Увы, цель вояжа так и не была достигнута – никаких следов китайского татуировщика обнаружить не удавалось. Зато матрос Фокс ухитрился продемонстрировать выходящее за всяческие разумные пределы везение за карточными столами всех без исключения игорных заведений – к вечеру его совокупный выигрыш вплотную приблизился к величине моего месячного жалования.

– Вы должны быть жутко несчастливы в любви, Фокс…

Тот лишь скромно улыбался в ответ, размещая добычу в специальных кожаных карманах на внутренней стороне пояса.

– Я всего лишь простой моряк, сэр.

Тем временем начинало смеркаться.

– Еще один салон татуировок, и будем возвращаться, – подвел я итог дня.

– Ума не приложу, где я эту штуку накалывал, – вздыхал боцман, – ведь вроде и почти трезвый был…

Мы зашли в очередную каморку украшенную вывеской с радужными китайскими драконами.

– Чем могу? – нас встретил беспрестанно кланяющийся человек, похоже, действительно китаец.

Я показал ему образец рисунка.

– Я хочу сделать такой узор…

– О такой сложный рисунок, такой сложный. Но у нас есть хороший мастер, из самая Нагасаки, очень хороший мастер. Два фунта – работа, два – китаец выставил руку с двумя выпрямленными пальцами.

– Да это грабеж! – не удержался кто-то из матросов.

– Очень сложный работа, только один мастер умеет такой работа сделать, меньше никак нельзя. Два фунта.

– Хорошо, пусть будет два…

Китаец сразу перестал подобострастно кланяться и повел нас куда-то вниз по крутым ступенькам.

– Вы будете довольны. Может какой-нибудь мастер где-нибудь и может сделать такое, но я не знаю. Здесь только наш может. Вы останетесь довольны… – бормотал он, пропуская в еще более тесную подвальную каморку.

– Этот, точно этот – не успев даже войти в комнату, пробасил Кробар, – я его вспомнил, шрам вспомнил. Все время ему на шрам смотрел, пока он накалывал…

Сидевший у углу на табурете смуглый узкоглазый человек поднял голову, и я действительно увидел тонкий белый шрам у него на лбу.

– Что угодно господам? – лицо мастера осталось совершенно бесстрастным.

Я показал образец рисунка.

– Минуту, нужна тушь, – японец поднялся и скрылся за занавеской в углу. Секундой позже я отчетливо услышал как там хлопнула дверь.

Мы не стали задерживаться и рванулись за ним. Татуировщик отличался исключительным проворством и имел преимущество в знании местности. На нашей стороне было численное превосходство. Грохоча и пыля как стадо гиппопотамов, мы неслись за ним по закоулкам, распугивая нищих и бродячих собак. Наконец беглец на чем-то поскользнулся и покатился по улице. Он вскочил, но ему не хватило буквально секунды, чтобы избежать железной хватки боцмана.

Татуировщик съежился, подогнул под себя руки и испуганно забормотал:

– Только не пальцы, только не пальцы, я все верну, сегодня же, только не ломайте пальцы…

– О чем это он? – как-то натянуто удивился Фокс.

Сзади донесся топот еще одного стада бегемотов. Мы обернулись. Перед нами возникло несколько человек в основном европейского вида в потрепанных пиджаках и обмятых кепках.

– Эй вы, отпустите узкоглазого, если он вам чего-то должен, мы сами это решим, – из группы людей в кепках выступил довольно таки крупный субъект с кирпично-красным от загара лицом и бесцветно-серыми глазами.

– У меня есть несколько вопросов к нему, решительно безобидных – ответил я, на всякий случай, удерживаясь на достаточной дистанции от новоприбывших.

– Ты можешь задать их мне, – краснолицый заложил большие пальцы рук за проймы жилета.

– Боюсь, что он лучше сможет на них ответить.

– Ты чего-то не понял, солдатик? – мой собеседник набычился…

Я несколько удивился, но потом сообразил, что на мне до сих пор униформа морского пехотинца, выданная на «Джеймсе Куке».

Приняв мою паузу за моральное поражение, краснолицый опустил руки в карманы.

– Ну, вот и хорошо…

– Да нет, я все же задам ему нужные мне вопросы, – я не собирался упускать шанс открыть тайну, занимавшую меня долгие годы.

– Ну как знаешь…

Дальнейшие события поддаются литературному описанию с некоторым трудом. К счастью боцман Кробар отличался выдающимися физическими данными, да и я хоть и был не в лучшей форме, но приобретенные на фронте навыки траншейной рукопашной свалки растерял еще не до конца. Остальные матросы также приняли в общей драке посильное участие. Минут через пять стало ясно, что поле брани осталось за нами. Не ожидавшие столь решительного сопротивления громилы позорно отступили, осыпая нас проклятьями и обещаниями вернуться и победить… К сожалению, в общей суматохе наш татуировщик благополучно исчез.

– Уфф, я уж думал за мной… – пробормотал матрос Фокс, проверяя цел ли пояс и его потайные карманы.

– С чего ты им сдался?

– Ну… мало ли… Я так много сегодня выиграл, – матрос отвел глаза, – вот я и подумал…

Я решил не уточнять, что именно подумал Фокс. В любом случае всем нам следовало возвращаться. Им на корабль, мне на виллу Хокинсов. Некоторую проблему представлял тот факт, что после всего случившегося выглядел я не слишком презентабельно для появления в приличном обществе. Моя одежда срочно нуждалась в починке и стирке, да и сам я был, хм… немного помят.

В силу этого последующие несколько часов я провел, транжиря полученные по почте от Карла деньги на парикмахеров и продавцов готового платья. К полуночи я выглядел почти элегантно. Ссадины на кулаках успешно скрывали белые перчатки, а незначительный урон, нанесенный моему лицу, вполне можно было замаскировать, надвинув пониже шляпу.

Лишь приведя себя в порядок, я вернулся к Хокинсам. Тетушка Камилла встретила меня с совершенно ледяным выражением лица.

– Где вы пропадали, мистер Бронн?

– Встретил нескольких коллег по университету, и задержался, дискутируя с ними.