Светом двух миров

Семён кивнул.

– Молодчик! Гляди давай.

Витька раскидал свои листы по раскройному столу и долго объяснял нюансы чертежей. Закончили они примерно через час. Витька тут же сорвался на базу закупаться, а Семёну поручил продумать последовательность изготовления деталей и необходимую фурнитуру.

И закрутилось. Целую неделю Семён почти не выходил из гаража. Дважды в день наезжал к нему и Витька. Один раз даже спросил: «не отпустила спина-то?». Семён только головой мотнул, делая вид, что занят.

Он работал без устали. С неведомой дотоле силой. Быстро и чётко. Даже как-то жадно, соскучившись по той ясности, которую эта сила дарила. Да и всё равно, делать больше было нечего. Только каждую ночь, он всё дальше уходил в своих внутренних мирах, в которых и свет, и звон, и сладость сливались для него в чудесную музыку радости и полноты. Не за что ухватиться, а всё равно, чувствуешь себя живым и настоящим. Короче, длящееся бесконечно одно мгновение счастья.

И ещё, в одну из ночей в небе засветился тонкий острый надрез, – серпик молодого месяца. И из него полился мягкий свет. Этот свет волновал сердце Семёна с каждой ночью всё больше, пока месяц рос и расширялся.

Росло и крыло за левым плечом. Быстро, как луна. И скоро, оно почти сравнялось с правым, и теперь набирало мощь и объём.

Так прошёл месяц. В последнюю неделю Семён доделывал всякие мелочи по заказу, собирал готовые изделия. Витька приезжал только загрузить их в фургон и увезти в неизвестном направлении. Обещал скорую зарплату. Был доволен, как никогда.

Когда заказ был окончательно готов, – почти в два раза быстрее, чем планировалось, – Семён решил устроить себе целый день отдыха. Ранним субботним утром, когда солнце уже поднималось из-за хребта, а в городе все ещё мирно спали, он запер гараж и пустынными дворами пересёк жилой район. Поднырнул под теплотрассу за моргом, вошёл в сосновую солнечную рощу. Там сбросил плащ, распустил тугую тесьму, сжавшую крылья. Вздохнул полной грудью.

Природа была неизбывным источником воздушной лёгкости и силы. Семён впитывал их, поднимаясь по склону к вершине. Когда до неё оставалось совсем немного, он вышел на жаркую полянку и, вдруг остановившись, огляделся. Вокруг не было ничего застывшего, – летело всё: кроны больших сосен, лёгкие облака над ними, пушинки и букашки, скалистый склон, врезающийся в синее небо, радостные птицы на его фоне и солнечный свет. Ему тоже захотелось лететь. Это чувство появилось как-то внезапно, скорее как новая потребность в существовании. Жаждой скорости и высоты.

Он взмахнул для пробы крылами и почувствовал их подъёмную силу. Потом рванул ещё раз и сразу взлетел на два метра над травой. Пришлось поучиться равномерно махать, чтобы хоть как-то сохранять ровное положение. Но какой вдруг азарт и восторг охватил душу!

Потом ещё часик понадобился, чтобы суметь сделать плавные повороты. Приходилось с усилием работать всеми мышцами тела, непривычными к таким нагрузкам. Ловить баланс руками и ногами.

Когда Семён немного осмелел, он поднялся над кронами сосен, сравнявшись в воздухе со скалистой вершиной хребта. Пролетел вдоль неё, приближаясь и отдаляясь от щербатой, светящейся в солнце стены. А потом плюнул на свои страхи и рванул прямо вверх к облакам. По-другому он уже не хотел. Крылья сами тянулись ввысь.

Целый день Семён носился над белой пеной, временами врезающейся в лицо мелкой моросью. Потом вновь вдоль верхушек деревьев, медленно паря и привыкая к новым ощущениям. Когда мышцы уже ломило от усталости и тело тяжелым камнем тянуло к земле, начало темнеть. Семён развалился на уступе скалы, провожая румяное солнце, падающее к закату. Отдыхал.

До самых глубоких сумерек он не хотел подниматься с земли, хотел даже остаться тут на ночь. Но всё же встал, накинул плащ и поплёлся в сторону города. Лететь сил уже не было.

В городе он неторопливо шагал окружённой низким кустарником аллейкой. На очередном повороте с боку неё он вдруг заметил сидящего на скамейке гнома. Того самого: городского сумасшедшего. Мелкой дрожью тряслись обе его коленки, а пальцы рук побелели, сжимая крашеные доски сидения. Но при этом, губы были растянуты в сладенькой улыбке, а глаза цепко следили за приближающимся Семёном.

Семён замедлил шаг, проходя мимо. Не понимая ещё, правильной ли будет реакция гнома, впервые заговорил с ним:

– Привет.

– Приветик! – хихикнул гном. – Куда летишь?

– Домой, – не задумываясь, ответил Семён. – Иду.

– Откуда?

– С хребта.

– Чё, тут, что ли, хуже?

– Сложнее.

Получалась какая-то детская игра в допрос.

– Чем сложнее то?

Семён усмехнулся:

– Нудная пьеса – эта жизнь.

– Весь мир – театр, а люди в нём – актёры, – неожиданно процитировал гном.

– Тогда это ещё и бездарная какая-то пьеса, – уточнил Семён.

Диалог развивался и становился чуть более осмысленным. Но гном вдруг вскочил и с горящими глазами воскликнул:

– Да! Это раньше было: «весь мир – театр»! Теперь, – гном скрючился перед Семёном и визгливым противным голоском, крутя растопыренными пальцами прямо у его лица, запел, – Жизнь – это, – резкий хлопок в ладоши, – кабаре, дружок! Жизнь – это ка-ба-ре!

И повторяя одну эту фразу из старого мюзикла, он начал бешено кружиться. Потом вдруг замер, упёршись взглядом в глаза недоумевающего от этого представления Семёна, и, отведя руку в сторону, показал пальцем куда-то вверх:

– Смотри.

Семён повернул голову в сторону руки, которая простёрлась к верхним этажам соседней многоэтажки. Там, в оконных отсветах сумеречного воздуха, двигался силуэт человека, цепляющегося за парапет балкона. С наружной его стороны.

– Он же сейчас упадёт! – прошептал Семён скорее сам себе.

– Ага, – осклабился гном, жадно следящий за его реакцией, и даже не смотревший ввысь.

Больше нельзя было ждать. Семён резким движением сбросил плащ и расправил крылья, отчего гнома отнесло далеко в сторону. Потом мощным толчком он рванул над асфальтом и, махнув белыми всплесками света за спиной, взлетел.

Через три секунды он уже завис в полёте рядом с толстым пузатым мужиком, упорно пробирающимся по кромке балкона в сторону такого же, соседнего.

– Держись! – воскликнул Семён.

Мужик испуганно обернулся, глаза его округлились от неожиданности, рот открылся, а руки вдруг разомкнулись, закрывая лицо. Коротко шаркнув по краю бетона, он полетел вниз.

Семён вжал крылья в спину и камнем упал за ним. В две секунды настигнув летящего, он обхватил его обеими руками.

– А-а-а-а-а-а!!! – завопил вдруг тот, до этого падающий в полном безмолвии. В ноздри Семёна ударило ядовитыми испарениями алкоголя. Руки его от этого сомкнулись ещё крепче, и возглас мужика захлебнулся в сжатых лёгких, оставшись лишь скрипучим стоном.

Семён медленно опустился на освещённый асфальт перед подъездом и ослабил хватку. Мужик рванул в сторону и упал на цветочный газон, перевалившись через скамейку. Оттуда он, с коротким возгласом «Изыди!», метнул первое, что попалось ему в руку: увесистый кирпич ограждения клумбы. Чирканув по плечу Семёна, кирпич разорвал тонкую его кожу, и красноватая пыль на плече стала медленно намокать сочившимися из раны алыми каплями.

– Ты чего? – Семён недоумённо посмотрел на спасённого им мужчину.

В руках того вдруг блеснул маленький ножичек, и он рванулся вперёд с трусливым рёвом:

– С нами бог!!!

Семён в последний момент перед ударом упруго оттолкнулся от асфальта и взмыл в воздух. Пролетел над густыми, тяжёлыми в сумеречном свете кронами деревьев. Хотел было взмыть в небо, чтобы уже без остановки на окраину, к своему гаражу. Но вспомнил, что был в плаще, который теперь валялся где-то на глухой аллейки. Полетел, забрать его.

Плащ, аккуратно свёрнутый, лежал ровным квадратом на скамье. Концы его пояса были изящно завязаны в большой бант поверх всей стопочки. А рядом – жёлтые звёздочки только что сорванных цветков одуванчиков. Маленьким букетиком.

«Этот сумасшедший гном постарался, – подумал Семён. – А может и не такой он сумасшедший, а только прикидывается? Как-то всё странно состыковалось».

Разбираться было некогда. Где-то рядом нервно стонал пьяный мужик. Взлетев повыше и подальше от глаз случайных прохожих, Семён круто спикировал к земле только у ворот своего гаражного жилья.

Всю душную ночь он пролежал, уткнувшись в мокрую подушку, вялыми белоснежными крыльями разметая пыль по полу. Он пытался понять.

«Кто же я? И куда всё это заведёт? – думал он. – Я не чувствую себя ангелом или демоном. Но и человеком называться уже не могу. А в глазах других я буду лишь непонятным чудищем из чужого мира».

Взгляд пробежал по корешкам знакомых книг на полке. Разве они могли ему рассказать о таком? Разве подготовили, сказав, как теперь быть?

Его терзало одно чувство, которое осталось от встречи с пьяным мужиком. Нет, не обида, не злоба. Безнадёжная пропасть пустоты. От того, что, в первый может быть раз, он показал себя таким, какой есть, в надежде сделать что-то хорошее. Но выходило так, что лучше бы прошёл мимо.

Ещё этот гном, как специально всё подстроивший.

Он толкнул его к этой пропасти.

В одно мгновение ему сильно захотелось найти сумасшедшего и потребовать все объяснения, вытрясти все ответы. Но потом он испугался, что чужие ответы ещё больше запутают его в этой новой безумной реальности. То чувство, когда кажется, ещё чуть-чуть и что-то внутри переломится.

Следующей своей мыслью он с тоской пожалел о том, что его маленький и слабый прежний мир, усеянный тысячью компромиссов, но примиряющий его с собой, уже не вернуть. И, вспомнив о своём прошлом, он вдруг с ошеломляющей ясностью осознал, – ему уже нет места в том мире.

Два дня он не выходил наружу, проваливался в мучительную дрёму, снова открывал глаза, тяжёлым взглядом упираясь в бетонные перекрытия потолка над собой. Он не пил, не ел. И, кажется, не думал. А только чувствовал в груди кровоточащий надрез на тяжёлом, как камень, сердце.

Через два дня рана внутри загрубела, и огромный рубец отгородил сердце от мира вокруг. Будто, натянувшись, порвалась последняя связь. И болеть перестало.

Подняться с постели его заставили настойчивые удары в железо ворот. До него долго доходило эхо этих звуков, но потом он всё-таки поднялся, с трудом нашёл плащ, который валялся тут же у кровати. Распустил большой бант, всё ещё стягивающий пояс поверх свёртка, – нелепое напоминание о безумном гноме. Натянул на себя холодную ткань.

– Ты чё, умер? – Витёк ввалился внутрь, когда дверь открылась.

Не глядя на друга, он бросил стопку бумаг, на стол:

– У нас заказ от предыдущих клиентов! Им понравилось! Они ждут готовые изделия в те же сроки, но чуть большим объёмом! И мы должны постараться. Мы же справимся?

Тут Витька посмотрел на Семёна.

– Ты чего такой коричневый? Болеешь что-ли? Слушай, нам щас никак нельзя болеть. Это такой шанс, который мы ждали, может быть, последние десять лет.

В ответ – молчание. Семён никак не мог понять, что значит это «мы ждали» и «мы должны».

– Спина что ли не прошла ещё? Слушай, ну я ещё кого-нибудь найду тогда в помощь. Но без тебя никак не справиться, понимаешь?

Семён посмотрел на него и качнул головой, промямлив сухими губами:

– Я попробую.

– Ну вот! Главное, давай, – держи меня в курсе! – Витька ещё раз сострадательно посмотрел на Семёна. Не долго.

Потом он быстро дал указания по чертежам, и бодро махнул рукой на прощание. Его будущее многообещающе улыбалось ему.

Семён честно старался работать.

Получалось медленно, потому что всё теперь стало бессмысленным. Вся эта суета. Всё это будущее.

В одну из ночей он, как обычно, погрузился в холод стальных волн реки, освещённых полной луной. И застыл, заглядевшись в её чистые глаза. Раньше он, может быть, сладко плакал бы, рассказывая этому мягкому свету все свои печали. Ведь плакать луне легко. Она примет всё молча, безответно. И раньше ему этого хватало. Но не теперь.

Где-то в глубине он стал догадываться, что небеса всегда отвечали, языком, которое ухо не слышит, а разум не понимает. Другим языком, который поймут лишь те, кто отрезал себя от грубого мира.

Молчанием. Оно теперь обретало для него всё больший смысл.

И оно звало его ввысь.

В просвете проплывающих обрывков ночного марева он увидел нездешнее мерцание, которое звало подняться. И он знал, что если это произойдёт, назад он уже не вернётся.

Нет, он не звал эту новую свободу, не знал о её существовании раньше. Она родилась сама на осколках его прежней личности. И порывисто прорвалась в жадных глотках воздуха, которого стало уже не хватать ему нынешнему. И этот вдох заставлял сделать новый выбор.

На следующий день, когда подъехал Витька, Семён уже ждал его в разлитом солнечном свете у ворот гаража. Витька удивлённо встал перед ним:

– Что-то случилось?

– Да ничего страшного, – ответил Семён спокойно.

– Уф, – облегчённо выдохнул Витька, – я-то подумал уж.

Он расправил плечи и улыбнулся.

– Я не смогу закончить работу над заказом, – тут же проговорил Семён.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.