Космическое приключение юного космонавта

Космическое приключение юного космонавта

Глава 1 Путешествие на Зимбазию

«Как личность, ты, пришедший к нам по Верхнему морю, приговариваешься Высочайшим соизволением Величайшей Светлости к полному уничтожению личности. Соизволение Величайшей Светлости обжалованию не подлежит! Приговор приводится в исполнение немедленно!»

Слова были не произнесены, а прямо-таки провозглашены маленьким человечком в смешном парике и чудном одеянии. Но, Петрику было совсем не смешно. Что тут смешного, если его личность приговорили к полному уничтожению? За его крепко связанные руки уцепились два человечка, едва достававших до его плеч, и повели в низкую, пугающе пустую темницу. Так Петрик называл про себя домик необычного строения, потому что в отличие от светлицы здесь было темно. Стало быть, это и есть темница. Его темница, где он уже провел несколько дней.

Он прикорнул на маленьком, потертом топчанчике в небольшой комнатушке, с низкими потолками и металлическими решетками на окнах. Мальчик совсем пригорюнился и немного всплакнул. Затем вытер рукавом слезы, и тихонько уснул. Он видел знакомый дворик, качели, скамеечки, знакомых ребят, играющих кто в классики, кто в догонялки, кто сражался в морской бой в своем видеоплеере. Солнышко светило через листву деревьев, девчонки увлеченно играли в классики. Петрику стало так хорошо, что он проснулся и открыл глаза. Ни тебе дворика, ни мальчишек, ни девчонок. Серые пустые стены, простая до унылости мебель: столик, табуретка, топчанчик, вместо привычной душевой кабинки с гидромассажем нечто напоминающее кастрюльку с водой, надавишь на пимпочку – и течет вода. Правда, назвать это водой можно с большой натяжкой, потому, что оно было зеленое на вид и соленое на вкус. Кормили здесь также непривычными для него блюдами – разноцветными суфле с одинаковым вкусом.

Петрик старался думать о пустяках, лишь бы не возвращаться к пугающей фразе «уничтожение личности». Воображение рисовало ему картины одна безрадостней другой: то пожизненная тюрьма в железной маске, то сожжение на костре как в древние времена. Он читал об этом в книге об истории средних веков. Петрик вздохнул, он не думал, что когда-нибудь будет скучать по лицею. Хорошее было время: лицей, ученики, переменки, экскурсии. Сейчас он согласен был поменять неделю в космосе на целый месяц учебы и домашней работы, которая казалась когда-то скучной. Даже готов был решать задачи по математике, а не сидеть в тесной лачуге на потертом топчанчике.

Началась эта история для Петрика очень и очень здорово, и ничего не предвещало такого мрачного конца. Начались каникулы! Ребята и девчонки из его класса разъехались, кто куда. Кто-то в сельскохозяйственные поселки – изучать поближе флору и фауну, любители попрыгать, пошуметь, поноситься с мячом – в кэмпы здоровья и спорта. Бегать быстрее, бросать точнее, прыгать повыше Петрику было неинтересно. К тому же он соскучился по своим родителям. Они оставили его на попечение тети Лизаветы, и отбыли по служебной необходимости в дальнюю командировку на очень долгий срок. Петрик считал себя взрослым человеком – за спиной две ступени лицея, но тетка Лиза контролировала каждый его шаг, хотя сама она была старше всего-то на каких-то восемь лет. Отношение Лизаветы к нему как к маленькому ребенку категорически не нравилось Петрику, и было просто оскорбительным для юного ученого и немножко исследователя.

Поэтому при первой же видеофонной связи со своими родителями Петрик очень убедительно доказывал необходимость своего прилета к ним на Зимбазию. Ему как будущему ученому просто необходимо произвести там сбор гербария и, конечно, жизненно важно сделать коллекцию выбросов метавулкана и минигейзеров. Видя такое рвение к научным поискам своего отпрыска, папа не устоял и дал добро на поездку. Мама из педагогических соображений не стала спорить с папой в открытом эфире. Лизавете было поручено купить Петрику студенческий билет на космолет и собрать его в столь дальнее путешествие на все время каникул. Петрик стерпел все: сборы, полную сумку ненужного на его взгляд хлама, нравоучения Лизаветы, даже такие болючие прививки от всех мнимых болезней на Зимбазии. Лизавета, очевидно из мести, подсунула ему несколько справочников по архекосмологии и еще какие-то абсолютно неинтересные книги о растениях, очевидно для веса.

После посадки в турболет Петрик вздохнул с облегчением. Целых два месяца он будет с родителями и без Лизаветы. Как стартовал космолет, он не заметил. В салоне ему предложили сок, он выпил и практически сразу же уснул. Проснувшись, Петрик не сразу понял, что они уже в полете. Вместе с ним в салоне летели девять человек, если считать молоденькую, как Лизавета, космотессу и не считать космолетчиков. Петрик тут же познакомился со своими соседями. Оказалось что это ученые, летевшие на Зимбазию сменить группу профессора Коллерова, которая собирала уникальные данные, которые безоговорочно подтвердили чью-то там теорию о вулканах Зимбазии. Петрик так и не разобрался в сути этого потрясающего открытия, но радовался вместе с учеными. Правда, не очень долго.

Неприятности случаются почти всегда неожиданно. Сначала космотесса, рыжая, веснушчатая и уверенная в своей правоте особа, отобрала у Петрика спортивную игру на нейронах, и обещала отдать только в конце полета. Всего-то во время игры Петрик очень быстро набирал очки, и механический голос закричал: «Г – О – Л !!!». Сидящий впереди него лысоватый ученый, занятый своими вычислениями, от неожиданности подпрыгнул, с недоумением захлопал глазами, и посмотрел поверх очков на Петрика. Ученому игра почему-то не понравилась и игру у Петрика отобрали. После этого Петрик откровенно заскучал. Он попробовал присоединиться к группе молодых ученых, увлеченно обсуждающих возможность установления возраста пород путем разложения излучений в гамма-спектро-чего-то там, но быстро охладел к такой интересной беседе и решил прогуляться по салону.

Зануда космотесса тут же предложила ему свою помощь, но Петрик независимо удалился с санотсек, ехидно подумав, что здесь его эта рыжая девчонка не достанет. И он был прав, его никто не побеспокоил. Мальчик тихонько вышел из санотсека, потом через небольшой шлюз подошел к другой, круглой, с набором цветных кнопок. «Интересно, а вдруг это видеовод, и можно будет посмотреть на окружающий космолет космос, может быть еще видна Земля, или Луна?» – подумал мальчик. Вы видели окружающее космолет космическое пространство? Как выглядит Земля с космоса в окружении звезд? Нет? Вот и Петрик не видел, и ему очень захотелось посмотреть.

Он нажал на синюю кнопку, и дверь мягко уплыла в сторону, открыв ему маленькую комнатку. Петрик вошел и с любопытством осмотрелся. Сколько здесь было экранов, больших и маленьких цветных табло, цифр, стрелок и кнопок. Дверь сзади бесшумно закрылась. Панель перед ним тут же засветилась разноцветными огоньками. Замелькали цифры, забегали стрелки. Здорово! Петрик сел в большое и удобное кресло и с интересом нажал красную кнопку. Откуда-то из-под кресла, шурша, выползла, обволакивая его со всех сторон, спасательная подушка. Она очень шустро и мягко припечатала Петрика к сиденью, оставив открытым только лицо и кисти рук. Противный голос бортового компьютера сказал: «К физиологическому выживанию пригодна планета третьей группы в семи часах полета. Планета принадлежит системе двух солнц. На планете имеется кислород и вода. Отсчет…10, 9, 8,7…».

Испуганный и задыхающийся от бестолковой спасательной подушки, Петрик нажал синюю кнопку на панели, что была поближе к нему. Ничего не понимая от страха, он услышал: «…3, 2, 1, СТАРТ». Бортовой компьютер, не замечая слез Петрика и не слушая его воплей, докладывал ему о маршруте спасательного бота, о времени полета, о расходах топлива, о запасе воздуха, о работе систем жизнеобеспечения и о месте предполагаемой посадки. Слезы текли по щекам мальчика. «Мужчины не плачут», – подумал Петрик и потряс головой, смахивая соленые капельки слез. «Я почти мужчина, мне почти десять лет». От этой мысли ему лучше не стало, но Петрик начал думать не о себе, а о своих родителях. Как они воспримут весть о том, что их сын, единственная надежда и опора, был так глупо утерян в глубинах космоса, совсем как непослушный, маленький ребенок. Потерялся, не долетев несколко десятков часов до места своей научной работы, до места долгожданной встречи с родителями.

Мама с суровым лицом скажет: «Не будем терять надежды, мы крепкие ребята». Она всегда так говорит своим пациентам, и они почему-то пугаются этих слов больше, чем маминого белого халата. Папа, конечно же, будет безутешен и совершенно потеряет равновесие от такой горькой потери. Когда папа теряет свои бесценные куски засохшей глины и пыльные камни то говорит, что он окончательно потерял равновесие. Мама, успокаивая папу скажет, что если немного собраться с мыслями, то все найдется, и Петрик тоже непременно найдется. Иначе не может быть. Петрик представил, как его родители собираются с мыслями, чтобы найти своего Петруню. Бот сделал рывок и Петрик потерял сознание…

Глава 2 Аурийцы и два солнца

Петрик проснулся, размазал по щекам соленую влагу, прощаясь со своими воспоминаниями. Встал, хлебнул из банки соленой воды и снова забылся чутким, тревожным сном в своей крохотной темнице. Вдруг, кто-то уцепился крепкими ручками в его тело. Еще не проснувшегося и не пришедшего в себя Петрика группа маленьких человечков вытащила на большую площадь под голубое солнце и зеленое небо. Не сбиваясь с шага, под ритмичное постукивание барабана, немного подпрыгивая, группа дотащила мальчика до деревянной платформы, на которой стоял грубо сколоченный стул. Петрик несмело осмотрелся.

Да, это было зрелище. Образуя ровный квадрат, вокруг платформы стояли солдаты в длинных красных костюмах и с пиками наперевес. Лица солдат заросли бородами золотистых цветов, которые гордо развевались на ветру. Длинные, давно не стриженые волосы, свисали паклей из-под высоких меховых шапок. Ближе к платформе стоял отряд барабанщиков, одетых примерно также, но еще с золотыми эполетами, перевязью и широкими поясами. Вместо пик они гордо держали барабанчики, в которые ритмично хлопали ладошками. За строем солдат виднелись мужчины и женщины в ярких цветных одеждах. Женщины в огромных шалях, мужчины с длинными волосами, все небритые, заросшие в одинаковых колпаках.

«Очевидно у них трудности с поставками крема для бритья, а может нет разовых станков», – невпопад, мелькнула мысль. Барабаны умолкли. Все повернулись к большому дому с белыми колоннами и балконом. На красивый большой балкон, утопающий в цветах и зелени, вышли нарядно одетые люди. От строя солдат отделился человечек и, поклонившись до самой земли красивому балкону, начал читать: «… привести Высочайшее соизволение, согласно Высочайшей воле Его Величайшей Светлости…». Мелко и угрожающе застучали барабаны, охнула единым вздохом толпа…

Петрика потащили и бросили на помост, быстро привязали руки и ноги мальчика к колышкам. Его сердце забилось как, пойманная птица. Все, больше он не увидит голубого неба и золотого солнца, и маму с папой, и Лизавету, и лицей, и приятеля Севку… Слез не было. Как он мало сделал в этой короткой жизни. Петрик решил умереть достойно. Он лежал на пыльном помосте, не издавая ни всхлипа, ни стона. Мальчик не слышал слов приговора за громким боем барабанов. «Спеть, что ли. Как в старину пели герои, идущие на смерть за правое дело!» – Петрик набрал полную грудь воздуха и тут же, взвизгнув, выдохнул его весь и даже больше. Целое полчище человечков набросилось на него с блестящими металлическими орудиями жестокого и бессмысленного убийства. Через считанные минуты казнь была окончена. Личность жестоко уничтожена.

Петрик сидел на стуле весь измочаленный и обессиленный. На нем красовался длинный до щиколоток наряд, сшитый грубо, наспех. На ногах была странная кожаная обувка, перевязанная крест накрест тесемочками. На голове криво сидел парик, длинные косматые лохмы которого подозрительно напоминали прически окружающих его человечков. Где-то за спиной торжественно затрубили горны. Солдаты вдруг начали стучать своими пиками по щитам, изо всех сил стараясь заглушить этим грохотом горнистов. Всем своим видом бравые воины изображали неописуемую радость от выполненного ими долга.

Несколько человечков подбежали к Петрику и пиками скинули его собственную одежду с помоста на землю. Тут же над площадью раздался одобрительный рев толпы. Завизжали от восторга женщины. Путающегося в длинных одеждах Петрика пинками поставили на колени. Поднявшись на платформу человек, в богатых одеждах, расшитых цветными камешками и белыми бусинками, в высокой шапке из пушистого меха, положил на плечо измученного мальчика свою тяжелую палку. Затем поздравил Петрика с окончательной утратой его ложной личности и приобретением личности цивилизованной, которая не бросает вызов своим внешним видом добропорядочным аурийцам, и отвечает их высокой культуре и морали.

Речь этого сановника сопровождали одобрительные вопли толпящихся зрителей и содат. Под конец своей патетической речи сановник сообщил Петрику, что он удостоен чести быть первым помощником главного подметальщика Главной площади, и на время службы за ним закрепляется служебное помещение и питательная еда в размере двух плошек в день. Высочайшим соизволением, в случае примерного выполнения Петриком своих обязанностей, ему будет предоставлена регулярная смена одежды, соответствующей уровню морали и культуры добропорядочных аурийцев. «Теперь, невежа, кланяйся и благодари Высочайшего Повелителя всех времен и народов за его милость!» – обратился он к мальчику. Пара солдат помогла Петрику отблагодарить повелителя, пихнув его на колени. Толпа трижды прокричала «Слава» и начала быстро таять. Человечки расходились по своим домам и по своим делам.

К Петрику подошли трое человечков одетых попроще. Один из них представился мальчику его личным надсмотрщиком, второй – личным учителем основ подметания Главной площади и третий – учителем основ культуры аурийцев. Обступив бледного, очумевшего от происходящего мальчика, маленькие человечки повели Петрика к его новому дому. При этом они размахивали руками направо и налево, и даже куда-то вверх, рассказывая о достопримечательностях и архитектурных памятниках своего родного города. Петрик кивал головой, поглядывая то в одну, то в другую сторону. В нем жила и билась только одна мысль: «Жив, жив, жив…» В глубине души, как в бочке меда потихоньку вызревала ложка дегтя: «Жить буду, но жить пленником далекого чужого мира, работать за плошку безвкусного жиле на примитивной, скучной работе. Возможно без надежды на возвращение, и без перспективы увидеть родителей. Какой позор! Так опростоволоситься!»

Прошло время. С Петрика сняли парик когда его собственные волосы стали закрывать не только уши, но и шею. Под этим голубым солнцем и зеленым небом волосы начали отливать бирюзой, что вызывало восторги и улюлюканье местных мальчишек. Петрик потихоньку привыкал к новой жизни, к своему новому положению, к своей работе. Он потихоньку стал изучать окружающих его людей, их страну, обычаи и нравы.