Жизнь без прикрас

Валерий Ильичев

Жизнь без прикрас

Противное дело.

Клубов сжал ладонь Ларисы. Та погладила его по плечу:

Не волнуйся, мой брат Анатолий не подведет. Твоя жена даже охнуть не успеет и боли не почувствует. И почему ты так нервничаешь, если действительно ее ненавидишь?

Нелегко выбросить из памяти тридцать лет жизни. Она моталась со мной по дальним гарнизонам. Только в последние годы она превратилась в сварливую старуху.

А если бы меня не встретил, то наверняка терпел рядом с собою эту ведьму!

Зачем напрасно гадать? Главное наши пути пересеклись. У меня есть ты, а у тебя я.

Лариса поспешила отвернуться: «Этот старый пень поверил, что я в свои двадцать два года в него влюбилась! Да если бы не его квартира и накопления, я с ним и рядом не села. С трудом удалось его уговорить избавиться от жены. Сам убивать отказался. А на предложение заказать смерть жены за деньги сразу согласился. Вот козел!»

В этот момент на третьем этаже отворилась створка окна, и парень со светлой челкой махнул рукой. Лариса потянула Клубова за рукав:

Анатолий сигнал подал. Все кончено. Пойдем, теперь тебе предстоит сыграть роль жертвы ограбления. Смотри не сфальшивь, когда полицейские по вызову приедут.

Клубов покорно направился к подъезду. Войдя в комнату, приблизился к телу жены и смущенно прикрыл ее голые бедра халатом.

Надо создать видимость разгрома, сказал Анатолий.

Клубов снял телевизор с тумбочки и боком поставил на пол. Затем вытащил из ящиков шкафа одежду и обувь и разбросал по полу.

Нехотя протянул Ларисе семейные драгоценности:

Вот, возьми. Только смотри, ничего не продавай.

Ладно, оставлю себе. Твоей бабе они уже не нужны, а мне будут кстати.

В разговор поспешил вмешаться Анатолий:

– Вы люди свои, потом сочтётесь. А со мной, когда расплатишься?

Я же сказал, все деньги у меня на сберкнижке. Через пару недель, когда шум утихнет, сниму и отдам тебе сто тысяч.

Анатолий хотел возразить, но тут вмешалась Лариса:

Николай Сергеевич прав. Нам теперь спешить некуда.

Анатолий резко отодвинул этажерку от стены и наклонил. Николай Сергеевич бросился вперед и едва успел подхватить фарфоровую статуэтку средневековой дамы с зеркальцем в руке. Окружавшие ее на полке блюдца и чашки из чайного сервиза с грохотом разбились о паркет. Клубов пояснил:

Статуэтка старинная, из знаменитого мейсенского фарфора. У антикваров высоко ценится. Оставим ее в сохранности среди осколков. Еще пригодится на черный день.

Анатолий озабоченно нахмурился:

Хватит с барахлом возиться. Давай подумаем, как грабители проникли в квартиру, если замки не взломаны. Запасной ключ может вызвать подозрения.

Я скажу, что Нина открыла дверь, не спросив, кто позвонил.

Это может прокатить, а теперь давай раздевайся, если будешь утверждать, что нападение произошло, когда ты еще лежал в постели.

Не успел Клубов положить снятую одежду на стул, как сильный удар по голове сбил его с ног. На несколько секунд он потерял сознание. Когда пришел в себя, почувствовал, как загнутые за спину руки стягивает ворсистая упаковочная веревка. Затем Анатолий его приподнял и посадил на пол:

Не обижайся. Шишка на затылке убедит полицейских в правдивости твоих показаний. Скажешь, что после ухода воров сумел выбраться из квартиры и позвать соседей на помощь. Шум поднимешь минут через пятнадцать. Ну, мы пошли.

На улице Лариса потрепала Анатолия по волосам:

Ты, похоже, ревнуешь меня к этому старику. Иначе, зачем так сильно ему мозги потряс? Он теперь будет от головокружения за стенку хвататься.

Так ему и надо. И за тебя, и за его бабу поквитался. Когда я вошел в комнату, она сразу все поняла. Даже сопротивляться не стала, покорно позволила себя придушить.

– Избавь меня от подробностей. Поедем лучше ко мне и отметим завершение дела.

И Анатолий послушно замолчал.

Пока следователи и эксперт проводили осмотр, сыщик Щукин внимательно следил за уцелевшим при ограблении хозяином: «Странно видеть, как крепкий мужик громко всхлипывает, размазывая по лицу слезы. Возможно, сотрясение мозга сказывается. Но есть в этом деле и сомнения! Надо еще раз все внимательно осмотреть».

И Щукин принялся тщательно обследовать комнату.

В тот же день вечером следственная группа собралась на совещание у начальника уголовного розыска Титова. Подполковник был мрачен:

Нам подвесили тяжёлое преступление. Женщина задушена. Военный пенсионер избит и ограблен. Пропали драгоценности на крупную сумму. Надо задействовать все оперативные возможности. Доложи, Грушин, что у нас по линии криминалистики?

Отпечатков обнаружено много, но все они принадлежат хозяевам, кроме одного следа фаланги указательного пальца, оставленного на этажерке посторонним человеком. Теперь задача сыщиков найти, кто наследил в ограбленной квартире.

Это уже неплохо. А что скажет Щукин?

А я думаю, что надо присмотреться к самому заслуженному отставнику.

Странное предположение! Мужик бьется в истерике, на черепе следы удара и руки стерты до крови верёвкой.

А я и не сказал, что он лично жену душил, и руки себе за спиной связывал. Это вполне могли сделать сообщники. Есть основания так думать. Ты, Грушин, как эксперт должен был обратить внимание на фарфоровую статуэтку среди осколков разбитых чашек из сервиза. Неужели не насторожило, что более крепкий материал разбит вдребезги, а фигурка из тонкого фарфора даже не треснула? Похоже, пожалели дорогую вещицу.

–Да, это, пожалуй, подозрительно.

–Есть еще одно обстоятельство. По словам Клубова, его жена неосторожно открыла дверь незнакомым людям, и ее задушили прямо в передней. Если это так, то какой смысл потом тащить труп в спальню? Эти нестыковки заставляют проверить инсценировку ограбления.

Подполковник Титов подвел итог:

Ладно, Щукин будем проверять и твою версию. Ты ей займись. О результатах сыщики будете мне докладывать ежедневно.

Первое подтверждение своих сомнений Щукин получил через три дня. Перед ним лежала распечатка телефонного разговора Клубова с Ларисой:

Как все прошло, Коля?

Все в порядке. Зачем ты звонишь? Я же предупреждал: пока не вступать со мною в контакты.

Но ко мне Толик пристаёт с требованиями оплаты своей услуги. У него в Рязани заболела мать, и нужны деньги.

Пусть пока продаст что-нибудь из унесённых из моего дома вещей. А окончательно с ним рассчитаюсь через неделю. Больше пока мне не звони.

Выяснив личность и адрес Ларисы, сыщик получил санкцию на постоянное наблюдение за ней. Вскоре он узнал, что Лариса приехала в Москву из Рязани и живет на съемной квартире. Полгода назад у нее начался странный роман с Клубовым. Недавно она вызвала из Рязани своего прежнего сожителя Анатолия и представила его Клубову как родного брата.

На второй день к Щукину поступило сообщение о продаже Анатолием торговцу шаурмой золотых часов. Щукин тут же организовал изъятие. Их номер полностью совпал с данными технического паспорта часов, похищенных из дома Клубова. Круг замкнулся.

Шукин был доволен: «Обстоятельства нам способствуют: Анатолий торопит заказчика с оплатой заказа. При передаче денег захватим всех злодеев!»

План сыщика сработал. После задержания Клубова и его соучастников поместили в разные камеры. Допросы Щукин решил начать с Ларисы. Признав факт любовных отношений с Клубовым, она клялась, что о его намерениях избавиться от жены даже не подозревала, и отставник сговорился с Анатолием за её спиной. Она же узнала о дикой расправе уже после убийства и молчала, боясь расправы.

Сыщик решил использовать показания Ларисы при допросах ее соучастников. Отправив девицу в камеру, Щукин велел привести к нему Анатолия и включил записанный на диктофон рассказ Ларисы. Услышав обвинения в свой адрес, Анатолий возмутился и описал события иначе.

По его словам, Лариса мечтала иметь собственную квартиру в Москве. И когда в нее влюбился пожилой Клубов, она решила использовать шанс и уговорила его избавиться от жены. Но тот отказался лично совершить убийство. Тогда Лариса вызвала из Рязани Анатолия, предложив ему за это дело крупное вознаграждение. Анатолий согласился. В конце допроса обиженный на соучастницу Анатолий рассказал, что после женитьбы на ней Клубова она хотела избавиться и от противного ей отставника.

После предъявления изобличающих показаний, военный пенсионер не стал отпираться и сразу признался в организации убийства. Щукин ожидал, что старый сластолюбец будет каяться и сожалеть о напрасной гибели жены. Но Клубов лишь с отчаянием спросил:

Неужели липовый брат Ларисы на самом деле был ее любовником? Ведь я был готов ради нее на все!

В своём пожилом возрасте вы так и не поняли, что между порочной страстью и преступлением только один шаг. И решаются его совершить лишь люди без чётких моральных устоев.

Клубов угрюмо молчал. Он по-прежнему жалел лишь о тщетности своих желаний провести остаток жизни совместно с любимой женщиной.

Прощание с облаками.

Труп молодой женщины с искаженным удушьем лицом и безвольно опущенными руками висел, почти касаясь босыми ногами пола. Тело удерживалось толстой бельевой веревкой, перекинутой через железную трубу самодельного турника, сделанного под самым косяком дверного проема, ведущего из просторной передней в комнату.

Сотрудник уголовного розыска Ильин недоумевал: «Странно, обычно женщины, решившись на самоубийство, сильно беспокоятся по поводу того, как они будут выглядеть после смерти. А эта белым днем лезет в петлю в стареньком халате, мокром от стирки».

Сыщику внушало сомнение и странное содержание предсмертной записки: «Уходя в облака, исполняю свое заветное желание. Наконец-то мне удастся взмыть вверх над наполненной грехом землей и удалиться прочь от человеческой подлости и мерзости».

Ильин не находил вразумительного объяснения причин внезапного самоубийства. К тому же новоявленный вдовец совсем не был похож на убитого горем человека. Пилот первого класса излишне замедленно и обдуманно отвечал на вполне невинные вопросы.

Внимательно просмотрев телефонную книжку, лежащую на тумбочке, Ильин подозвал к себе стажера и шепотом дал ему указание:

– Езжай в отделение полиции и обзвони всех знакомых покойной. Начни с раскрытой страницы!

Не успел стажер покинуть квартиру, как эксперт вызвал Ильина из комнаты в переднюю:

– Иди сюда: пошептаться надо!

Ильин заметил, как напряглись плечи летчика, напоминающего ему нахохлившегося стервятника.

Вернувшись в комнату, Ильин сразу повёл наступление:

– Ну, что, «летун», доложи, как вы жили с Ниной: как кошка с собакой или мирно сосуществовали?

Летчик колебался лишь мгновение:

– Как в любой семье ссорились, конечно. Полгода назад дело чуть до развода не дошло. Но потом утряслось. И вдруг такое несчастье!

– Это ты молодец, Горюнов, что не стал скрывать ваши скандалы. Ведь все равно бы от соседей узнали. Вот тебе лист бумаги. Напиши собственноручно свои показания.

Ильин с удовольствием наблюдал, как лётчик сам себя загоняет в хитроумную ловушку. Дождавшись, когда Горюнов закончит горестное описание сложных поворотов своей семейной жизни, Ильин с деланно равнодушным видом продолжил допрос:

– А теперь еще раз спрашиваю в присутствии понятых, в котором часу ты вернулся домой?

– Ровно в тринадцать.

– Это точно?

– Я человек служивый – привык к точности. К тому же настенные часы у нас в доме с боем – не спутаешь.

– Молодец, точность – это вежливость королей. Вот и запиши своей рукой: прибыл домой на обед ровно в тринадцать часов.

Немного поразмыслив, летчик сделал необходимую запись.

– Вот и ладно, вот и умница. Теперь объясни мне толково, что ты целых двадцать минут делал возле трупа повешенной жены. Звонок-то твой в дежурную часть зафиксирован в тринадцать часов 20 минут. Уж не в обмороке ли ты валялся?

– Да я был в шоке. Не знал, что делать. Посидел, две сигареты выкурил. Но горю не поможешь. Вот и решился, наконец, в полицию позвонить. Я мало что понимал в тот момент.

– Ты, похоже, и сейчас еще плохо соображаешь. Ну ладно, запиши, что минут двадцать от волнения и душевного расстройства прийти в себя не мог. Потому и с опозданием в полицию обратился.

В комнате наступила тишина. Понятые с интересом наблюдали, как летчик, обдумывая каждое слово, записывает объяснения. Ильин, коротая время, рассматривал семейную фотографию на стене: «Как мало напоминает лежащая на полу покойница эту улыбающуюся красивую женщину, с восхищением взирающую на своего избранника. Вот и разберись, на каком этапе горячая привязанность превращается в ненависть».

Заметив, что лётчик закончил писать, сыщик продолжил:

– А теперь вставай и вместе с понятыми подойдем к телу твоей жены и послушаем, что наш ученый эксперт скажет. А то мне состарившемуся на государевой службе сыщику ты на слово не поверишь.

Все подошли к трупу. Эксперт-криминалист поднял с пола веревку, затянувшаяся петля которой завершила свое жуткое дело. Он начал сухо объяснять понятым, словно летчика не было в комнате:

– Когда человек вешается сам, то волокна на веревке в той части, где она соприкасается с опорой – в данном случае с перекладиной турника, – под силой тяжести сдвигаются снизу вверх. Совсем иная картина, когда человека сначала убивают, а потом, инсценируя самоубийство, подвешивают, подтягивая вверх на веревке. Волокна при трении сдвигаются сверху вниз, да и след от них намного длиннее, чем в тех случаях, когда человек умерщвляет себя сам. А теперь попрошу понятых посмотреть на это орудие преступления через увеличительное стекло и определить, что здесь было: самоубийство или убийство? Подходите, не бойтесь, тут особых познаний не надо.

Понятые – две пожилые женщины по очереди послушно подошли и заглянули на веревку через многократно увеличивающую линзу. Ильину показалось, что напуганные всем происходящим женщины мало что поняли из объяснений эксперта. Однако во всем сразу и очень хорошо разобрался летчик. Его лицо покрылось красными пятнами. Ильин, чутко уловив момент, спросил с неожиданной жесткостью:

– Ну что скажешь, Горюнов, теперь?

Женщины-понятые с суеверным ужасом инстинктивно попятились, словно стремясь отдалиться подальше от впервые увиденного ими не в кино, а рядом живого убийцы. Но летчик не собирался сдаваться:

– Ну, против науки не попрешь. Только это означает, что Нину убил кто-то другой, еще до моего прихода домой. Я лишь обнаружил труп и вас вызвал. А вы вместо того, чтобы искать преступника, на меня чужую вину спихнуть хотите. Но ничего у вас не выйдет!

– Браво, летун! Я уж думал, ты сразу сознаешься. А ты меня, старика, порадовал. Не люблю я теперь легких побед: стал тщеславным на закате карьеры! А ты молодец! Так, кто же жену твою мог убить?

– Не хотел я плохого говорить о покойнице, но когда мы с ней в ссоре были, она себе любовника завела. Сама мне от злости призналась. А когда мы помирились, дала ему отставку. Вот он ее в отместку и казнил: раз не мне, то и другому не достанешься!

В этот момент раздался телефонный звонок, и стажер попросил к телефону Ильина. Тот выслушал сообщение и радостно одобрил:

– Молодец, хорошо сработал! Значит, знакомая Нины все подтвердила и собственноручно написала показания? Ну, пусть пока меня дождется. Займи чем-нибудь даму, кофе угости, веселенькие журнальчики покажи. А мы минут через тридцать подъедем и очную ставку проведем.

Повернувшись к летчику, Ильин посмотрел ему прямо в глаза, и тот понял, что предварительная разминка перед поединком закончилась:

– А теперь, Горюнов, давай завершать дело. Когда я своего стажёра послал проверять абонентов, записанных в телефонную книжку твоей жены, ты и сам многое понял. Буква «Б» в русском алфавите все еще на втором месте. Так что мой помощник быстро вышел на гражданку Бурову, с которой твоя Нина разговаривала по телефону. И знаешь, что она сказала подруге ровно в час дня? Повторю: «Мой благоверный пришел домой обедать. Я тебе перезвоню». Так что как ни крути, а она жива была, когда ты приехал ее убивать.

Лицо летчика покрылось красными пятнами. Он поднял сжатые кулаки к груди и сдвинул кисти вместе, словно продолжая душить свою жертву:

– Да, я убил эту стерву. Задушил вот этими руками. И не жалею! Я ее ненавижу. Вы понимаете – не-на-вижу!

Ильин силой надавил на плечи летчика, заставив его вновь опуститься на стул. И этот грубый нажим заставил летчика прийти в себя. Его крупное сильное тело безвольно наклонилось вперед. Он прикрыл лицо широкими ладонями, словно пытаясь отгородиться от страшной действительности.

Выждав пока убийца немного успокоится, Ильин сочувственно спросил:

– А как ты заставил Нину записку написать? Силой?

Горюнов отрицательно покачал головой:

– Нет, я ей сказал, что к нам в лётный отряд приехали психологи и проводили проверочный тест среди личного состава. И мало кто из наших пилотов без ошибок диктант написал. Предложил ей попробовать. Она и села писать. Текст ей я наговорил. Так что все просто.

Ильин покачал головой:

– Это ты здорово придумал. А почему не развелся?

– Эта гадюка хотела полдачи у меня отобрать, да еще требовала крупную сумму за право пользоваться моим же собственным автомобилем. А ведь все было куплено на заработанные мною деньги.

«Вот дурак, сам себе убийство из корыстных побуждений наматывает. Сказал бы, что задушил из ревности и получил срок меньше».

Ильин сочувственно посмотрел вслед летчику, который понуро брел к выходу из квартиры с закованными в наручники руками.

Поздно вечером после проведения опросов свидетелей сыщик вышел из отдела на улицу и увидел автозак, к которому конвоиры вели летчика. Воспаленные от бессонницы глаза, впавшие небритые щеки и потухший взгляд резко изменили внешность этого еще несколько часов назад уверенного в себе человека. Ильин, молча, наблюдал, как летчик, подталкиваемый конвоиром, неуклюже влезает в спецмашину с зарешеченными окнами.

Внутри уже сидели арестованный у вокзала парень-карманник и воровка, совершившая кражу сумки на вещевом рынке. Между молодой женщиной и арестованным карманником, хорошо представляющим долгие годы без женского общения, завязался оживленный, наполненный образной речью разговор. Воровка с азартом объясняла гогочущему попутчику, что она может сделать, если их оставят наедине. Конвоиры беззлобно покрикивали, не прерывая бесплатное развлечение.

Безучастный ко всему летчик безвольно присел на край сиденья и замер, словно уснул с широко открытыми глазами. Дверца автозака захлопнулась, скрыв от Ильина навсегда человека, бездарно погубившего свою жизнь.

Кофе в постель.

Иномарка легко катила по асфальту загородного шоссе. Стрелка спидометра замерла на 150, но Зудов не ощущал скорости. Он с благодарностью думал о племяннике, который доверил ему классную «тачку» для перегона груза из аэропорта: «Молодец Славка, даёт мне пенсионеру заработать. Интересно, сколько он мне в этот раз отвалит? За прошлые услуги я успел отложить пару сотен «баксов». Теперь пополню кубышку».

От приятных мечтаний его отвлекли показавшиеся вдали стройные фигурки двух девушек, голосующих у обочины дороги. И опережая сознание, он автоматически снизил скорость и притормозил: «Оделись девчата слишком легко для позднего вечера. Дрожат в своих коротких сарафанчиках. Высокая чернявая стропила еще держится, а пухлая блондиночка совсем посинела. Я бы сумел ее согреть в постели, хотя мне уже за пятьдесят. Возьму попутчиц поболтать на вольные темы”.

И опустив стекло, Зудов с напускной веселостью поинтересовался:

– На дискотеку в столицу собрались красавицы? Садитесь, подвезу.

Черноволосая девушка окинула любезного водителя наметанным взглядом и покачала головой:

– Нет, дядечка, нам никуда не надо. Мы тут работаем.

– Как работаете?

– Откуда ты такой непонятливый вынырнул? Неужели не ясно? Богатеньких клиентов тут снимаем.

– И она тоже?

– Нет, она наблюдатель из ООН. Ты только посмотри на него, Люська! Похоже папик на тебя здорово запал. Я не в претензии.

Зудов с оторопью смотрел на стеснительно потупившую глаза блондинку: «Да она же совсем сопливая девчушка! Но до чего же хороша! Если уеду, то до конца жизни жалеть буду. Неужели, можно просто заплатить деньги и обладать такой юной красотой? Интересно, сколько она запросит? Ведь, девчонки по ошибке на чужую иномарку запали: думают, что я её богатый хозяин».

И высунувшись из окна, Зудов, стараясь придать себе уверенности, как можно непреклоннее предложил:

– Даю сто “баксов” за блондинку. Но с одним условием: едем ко мне домой на всю ночь до утра.

Черноволосая повернулась к подруге:

– Не густо! Но ты, Люська, соглашайся. Сегодня нам не фартит. Всех уже разобрали, а мы уже третий час в простое. Если вообще никого не подцепим, твой Юрка опять экзекуцию устроит.

Блондинка приподняла голову и, быстрым цепким взглядом скользнув по лицу клиента, тут же вновь отвела глаза в сторону.

«Надо же стесняется! Не от хорошей жизни здесь на шоссе мучается. Но не мне безработному водиле её спасать. А были бы деньги, то непременно увез отсюда навсегда! Но чего она медлит?! Неужели откажет?»

Наконец, Люська решилась и села рядом с водителем, намеренно опустив юбку ниже колен: «Старички любят стыдливых девиц. Сочиню про неудачное поступление в институт и отсутствие денег на обратную дорогу. Вот простак и растает».

И Люська, включаясь в привычную игру, принялась сдержанно посмеиваться, откликаясь на грубоватые шутки любвеобильного водителя.

По мере приближения к дому Зудов волновался все сильнее: «До чего же красивая девчонка! Все при ней! А как смущается, когда на поворотах нечаянно прижимается ко мне бедром! Неужели, уже через несколько минут она окажется в моих объятиях?!»

И дрожа от нетерпения, Зудов, продолжал гнать автомашину вперед, словно боялся опоздать на долгожданное свидание.

На следующее утро Люська проснулась поздно. Жадно вдыхая давно забытый запах чистой накрахмаленной простыни, она прислушивалась к позвякиванию посуды на кухне: «Заботливый папаша, но бедняк, и машина чужая. Зря оттиск ключей от его квартиры сделала. Юрка только разозлится и зря старика покалечит. Сам же сволочь меня на панель толкнул, а теперь ревнует!»

Дверь открылась, и в комнату вошел благоухающий дезодорантом хозяин, держа в руках поднос с бутербродами и чашкой дымящегося кофе. Люська восхищенно присвистнула:

– Ты меня обслуживаешь по первому разряду!

Втягивая в себя ароматный темно-коричневый напиток, Люська блаженно щурила глаза: «До чего же жизнь иногда бывает приятна! Жаль только редко!»

Закончив завтрак, протянула опустошенный поднос Зудову и, вздохнув, попросила:

– Отвернись, я вставать буду. Мне пора! Да и рассчитаться пора.

– Да, да я понимаю. Сейчас, подожди минутку.

«Ишь, как засуетился и взгляд виноватый, словно у нашкодившего кота. Интересно, куда он направился за деньгами?»

Люська быстро вынырнула из-под одеяла и, сноровисто натянув на голое тело сарафан, осторожно ступая босыми ногами, выглянула в переднюю. Заметив полуоткрытую дверь в чулан, бесшумно приблизилась и заглянула внутрь. Раздвинув старые пальто и куртки, хозяин пробрался к низенькой тумбочке и достал из нее старый запыленный сапог, из которого вынул несколько зеленых купюр. Поспешно отделив одну из них, остальные с суетливой поспешностью вернул на прежнее место.

Быстро вбежав назад в спальню, Люська начала торопливо собираться, лихорадочно обдумывая только что виденное: «Маловата заначка, но все равно есть чем поживиться. Но Юрке не сдам этого заботливого старика, который по-человечески ко мне отнёсся и не издевался как другие».

Небрежно взяв деньги, Люська быстро направилась к выходу. Но возле дверей Зудов ее нагнал и, прижав к себе, попытался поцеловать в губы. Но Люська резко отвернулась, и Зудов лишь неловко чмокнул ее в шею.

– Мы еще встретимся?

– Я всегда с Нинкой на том месте тусуюсь. Захочешь, подъезжай!

Гостья поспешно покинула временное пристанище, и Зудов бросился к окну. Он смотрел вслед удаляющейся девушке, пока та не скрылась за углом: «Ну, вот и все. Жаль, что я её больше никогда не увижу!»

Зудов не знал, что жестоко ошибается.

Юрка после очередного запоя встретил сожительницу злыми упреками. Его гнев не смягчила даже крупная заморская купюра:

– Мне надо деньги срубить по-крупному! Шпунт на меня давит. А я его ребятам хороших наводок давно не даю. А все из-за тебя: не можешь простого водилу от фирмача отличить. Сейчас я тебе мозги прочищу!

И избегая неминуемой расправы, Люська испуганно взвизгнула:

– Подожди, не бей! В квартире этого лоха, наверняка, есть, что взять, и я на всякий случай слепок ключей сделала. Хоть сейчас можем туда заскочить. Папаша собирался днем поехать к родственнику машину возвращать.