Легенда белой голубки. Книга I

– Естественно, – с утверждением сказала я.

– Докажите нам, мисс Уэйтс.

– Постоянно ведутся нескончаемые споры, можно ли отнести фотографию к искусству. Все, кто любит фотографию и восхищается данным ремеслом, а также участвует в его создании непосредственно, не нуждается в ответе, потому что это очевидно. Фотография – это искусство. Следовательно, оно потребует к себе не меньше созидания и трепетного отношения, чем кинематограф или музыка.

– Замечательно, мисс Уэйтс, – голос профессора стал снисходительнее, кажется, все прошло неплохо. – На этом наше занятие заканчивается, – наконец-то сказал он. Скорее я просто очень хотела, чтобы он это сказал, потому что не могла дождаться окончания лекции. Еще одно мое отстранение от реальности на лекции профессора Оллфорда как минимум было бы неуместным. – Желаю всем отличных выходных и до скорой встречи, – напоследок сказал профессор.

Аудитория опустела с невероятной скоростью.

– Ты идешь? – спросила меня Энни.

– Да, мне нужно немного времени.

– Хорошо, я подожду тебя у выхода из кабинета.

– Отлично, договорились.

– Мисс Уэйтс, мне нужно с вами поговорить, – к моему удивлению и нежеланию я услышала голос профессора.

– Да, профессор Оллфорд, – робко промолвила я в ожидании разговора.

– Мисс Уэйтс, – он выглядел довольно озадаченно.

Должна признаться, его задумчивость заставила меня поволноваться.

О чем он хотел со мною поговорить, и вовсе не хотелось думать.

– Прошу, зовите меня Мия.

– Отлично, Мия. Мия, вы очень умная девушка и на протяжении года не раз доказывали мне это своими знаниями, в частности и сегодня. Но в последнее время я все меньше и меньше замечаю ваши прежние качества. Я больше не вижу вашего стремления к знаниям и рвения объять необъятное, – с определенной разочарованностью произнес он.

– Простите профессор, сегодня на занятиях я вела себя не надлежащим образом.

– Разве только сегодня, Мия? – последовало от него.

«Ну вот, началось…»

– Да, я понимаю, – лишь ответила я. Ну, а что мне еще оставалось? Оправдание не выход, когда знаешь, что виноват.

– Мия, вы будете замечательным фотографом, – подбодрил он меня, из-за чего немало вогнал в краску. – И еще.

– Да?

По истечению нескольких секунд я все еще пыталась переварить его слова. Услышать подобное от профи в сфере фотографии – что-то да значит.

По крайней мере, для меня.

– Никогда не позволяйте минутной слабости победить свое настоящее, которое есть несокрушимым в вас.

– Благодарю, профессор, я ценю ваши слова, – воодушевленно произнесла я. – Едва я заслуживаю их сегодня, если заслуживаю вообще.

– Именно сегодня, но мне стоило сказать это намного раньше, – на его лице появилась едва заметная улыбка, она была искренняя и добрая. – Ступайте в лабораторию, не то опоздаете на практические занятия у преподавателя Холлидей.

– Очень признательна, – сказала я, покидая лекционный зал.

– Не за что, Мия.

«Энни, наверное, уже заждалась меня», – подумала я и следом задумалась над словами профессора Оллфорда: «Именно сегодня». «Значит ли это, что я зашла в тупик, и мое поведение сегодня поставило последнюю точку над „i“, которая говорит о том, что пора мне уже задуматься над тем, что происходит в моей жизни, и разобраться с этим раз и навсегда. Хотя в последнее время, мне кажется, только этим я и занимаюсь».

Я вышла в холл.

– Наконец-то. Ты решила сделать дополнительный доклад? – недовольно промолвила Энни. На самом деле она даже не злилась, это было заметно и можно было легко определить. Вместе мы проводили чрезмерно много времени, это позволяло нам с Энни видеть друг в друге то, чего не видели остальные. И знаете ли, это здорово!

– Прости, Энн, профессор Оллфорд задержал меня.

– О чем вы говорили? – заинтересованно спросила Энн, в ее тоне уже не было негодования, чего я и ожидала.

– Сказал, что беспокоится за мое поведение и сетовал на частую отстраненность на его лекциях.

– И он прав, Мия. В последнее время ты сама на себя не похожа.

– Знаю, знаю… – вылетело в виде ответа, и должно было походить на оправдание, но едва ли натягивало на троечку.

– В частности, сегодня. Ты собираешься это объяснить? – продолжила она засыпать меня вопросами. – Профессор Оллфорд звал тебя на протяжении минуты, но ты не отзывалась.

– Я не слышала его обращения.

– Мия, что происходит?

– Я не знаю, что ответить, Энни, – мы зашли в практическую лабораторию. Я надеялась, этой краткой отговорки будет достаточно, потому что говорить Энни о видении совсем не хотелось.

В легком вальсе, не спеша, промчалось еще полдня. Но здесь я предпочла бы скорее твист, потому что не могла дождаться окончания учебного дня.

«Моя маленькая победа. Пятница! Выходные!!».

– Мия, ты готова? – занятия закончились, и Энни не терпелось покинуть лабораторию.

– Ты можешь меня подождать? Мне нужно закончить работу. Мне понадобится десять-пятнадцать минут.

Аудитория опустела довольно быстро, и мы остались вдвоем.

– Мия, ты невыносима. Только ты можешь в пятницу вечером остаться после занятий, чтобы продолжить практическую работу.

– Я просто не люблю оставлять на завтра то, что можно сделать сегодня.

– Без комментариев…

– Спасибо!

– Я буду в холле.

– Смотри мне, не засматривайся на красивых парней, – засмеялась я.

– У меня уже есть один и больше мне не нужно!

Энни ушла, а я поспешила в так называемую «красную комнату» для проявления фотографий. В ее словах была доля правды. Несомненно, времяпровождение в томно освещаемой комнате, зимним вечером в пустой лаборатории, не самое лучшее место для досуга, но чего не сделаешь ради качественного и профессионального черно-белого снимка.

Что не говорите, но современный цифровой снимок никогда не сможет сравниться с получением конечного изображения путем возможно настолько старомодного метода. Мне кажется, главная интрига фотографии заключается именно в том, чтобы увидеть ее не сразу, но участвуя в ее создании. Тогда все элементы и характерные черты постепенно проявляются на еще недавно безликом листе бумаги, представляя собою уже вполне полноценную композицию. В каком-то роде проявление фотографии является не меньшим искусством, чем непосредственно сам процесс фотосъемки.

Работа со снимками была завершена, и я могла вздохнуть с облегчением, практическая работа готова. Моей главной задачей было запечатлеть человеческие отношения, а также проявление чувств и эмоций. Среди снимков было множество прохожих и незнакомых людей, с которыми я познакомилась во время создания этой фотосессии. Их улыбки и смех остановились во времени, но продолжали жить на фотографии именно такими, как я успела их увидеть и сохранить в памяти. К своему удивлению, среди многих фотографий, я нашла и свою. Я улыбалась и выглядела довольно жизнерадостной. Хотя не чувствовала себя так уже какое-то неопределенное время.

«Наверное, Энни сфотографировала меня, когда я не видела».

Пока я смотрела на полученные снимки, наверное, успело пройти значительно больше, чем пятнадцать минут, а последовавший шум в лаборатории напомнил мне об Энни, и я выбежала из комнаты в лабораторную аудиторию.

– Энни, прости, я задержалась, но у меня получились потрясающие фото, – поспешно проговорила я, но войдя в лабораторию, никого не увидела. К тому же, кто-то очень добренький выключил свет, и поэтому в лаборатории была кромешная тьма.

«Все ясно, уборщица постаралась…».

Я подошла к двери, но она оказалась закрыта.

– Энни! – позвала я, но та не ответила. Что-то мне подсказывало, она не захотела меня отвлекать и ушла домой.

– Энни?!

Шум повторился, но на этот раз он был более приглушенный и доносился с улицы. Единственным утешающим фактором для меня оказался выключатель, без промедления, я нажала на него, но свет не включился.

«Да вы издеваетесь!»

– Кто-нибудь здесь есть? – закричала я. – Я в лаборатории!

Шум за окном или точнее за оконным фасадом не прекращался. Набравшись смелости, я сделала шаг в направлении окна, из-за которого доносились и звуки улицы. Перед глазами всплывали недавние отрывки из видения. Тревога не покидала меня, поначалу казавшиеся безобидными ночные сны, превратились в ночные кошмары, а сегодня произошло первое видение, которое без малого внесло свою ложку дегтя в восприятие общей картины.

Всего несколько шагов отделяли меня от окна, но странный шум не умалялся, а его звук напоминал неприятное сочетание скрежета и непонятного шелеста. Наконец-то подошедши к окну, я оглянулась по сторонам, но ничего кроме пустой улицы и некоторых прохожих не увидела. И вот, стоило мне только набрать воздуха в легкие и вздохнуть, чтобы успокоиться, как я услышала пару выпущенных на улице залпов от фейерверка, что всполошило все вокруг, у некоторых машинах сработала сигнализация, и, откуда не возьмись, пролетела целая стая воронов, от их невыносимого грая захотелось закрыть уши.

Ворон с грохотом врезался в окно, возле которого я стояла, и это до такой степени напугало меня (всему виной мое видение), что я неосознанно отпрыгнула от него, но оступившись, едва не упала на пол, однако устояла на ногах благодаря парню, стоявшему позади меня.

В помещении по-прежнему было темно, и только уличное освещение кое-как разбавляло темноту и позволяло мне различить его черты.

«Откуда он вообще здесь взялся?».

Какое-то краткое время мы простояли неподвижно, я уловила в его взгляде толику беспокойства.

– Прости, не хотел тебя напугать, – прозвучал отчужденный голос парня.

– Как ты здесь оказался? – это потрясло меня.

– Мне показалось, я услышал, как ты звала кого-то на помощь. Я был в соседней лаборатории.

Я оглянулась за ним, дверь была открыта.

– Дверь была закрыта. Я не могла выйти.

– Наверное, замок заклинило, – монотонно произнес он.

– Нет, она была совершенно закрыта. Я полагаю, уборщица не стала проверять внутреннюю комнату и закрыла кабинет.

– Думаю, в это было легко поверить, это вечер пятницы и занятия давно закончились. А почему ты в лаборатории без света? – только задавши вопрос, он пошел к двери.

– Что-то случилось с электричеством, – ответила я и лаборатория заполнилась светом.

– Невероятно! Что ты сделал?

Парень обернулся ко мне навстречу.

– Дай подумать, может просто включил свет? Или тебе приятно проводить вечера перед выходными в темных помещениях?

Темные отросшие волосы падали на глаза. Внешний вид у него был небрежный, и скажем-таки мрачноватый, а черты лица я бы сказала жестковатые.

«Да парню не помешало бы подстричься».

– Я не вру, дверь была закрыта и выключатель, он не работал! И вообще я не должна перед тобой оправдываться, – с негодованием сказала я.

– Да, я слышал, что девушки не всегда блещут умом и манерами. Но ты даже превзошла все мои ожидания.

– А ты не мог надеть ничего темнее? У нас здесь не карнавал «люди в черном», а колледж. Полагаю, твой вороной жеребец ждет тебя на улице, чтобы дополнить твой устрашающий вид?

Он засмеялся, но в его смехе не оказалось ничего доброго и мне стало не по себе.

– Боишься меня?

– Ну да, конечно… боюсь и трепещу! – ответила я с пренебрежением.

На мгновение мне показалось его глаза стали еще темнее, и чем дольше я смотрела в них, тем труднее было выделить в них хотя-бы проблеска света.

– Так ты хочешь? – спросил он, никак не реагируя на мое замечание.

– О чем ты?

– Прокатиться на моем вороном жеребце, – засмеялся он.

– Дай угадаю, после исключения из колледжа, тебе больше нечем заняться?

Я сделала шаг назад.

«Ты серьезно? Что он может тебе здесь сделать».

– Спешу тебя расстроить, меня перевели в Камберуэлл на следующий семестр. Наверное, теперь мы будем видеться чаще.

– Тогда в следующем семестре и поговорим, а сейчас я опаздываю, меня ждут и мне не хочется провести остаток этого вечера вместе с тобой. Лучше уж одной в закрытой аудитории.

– Не боишься темноты, милашка? – язвительности ему было не занимать.

– Думаю, с тобой и при свете страшновато, – сказала я и практически сразу пожалела об этом. Мне хотелось поскорее оказаться на нейтральной территории, где не будет моего нового и должна признать не совсем приятного знакомого.

– Отлично, в следующий раз я пройду мимо аудитории и оставлю тебя здесь наедине со своими страхами и опасениями, – на долю секунды мне показалось, мы говорим об одном и том же, но это было невозможно.

– Дурак!

– Не стоит благодарности, милашка, – его смех вызвал у меня внутреннюю дрожь.

Подхватив с парты свои вещи, я помчалась прочь с аудитории, на ходу одевая пуховик. Как и предполагалось, выйдя из колледжа, Энни я нигде не увидела. На улице было до жути холодно и темно, хотя в последнее с лондонским освещением не верилось. Несмотря на всю одежду, одетую на меня как на капусту, пронизывающий ветер неумолимо заставлял почувствовать себя нагой.

Именно холод и вечерние сумерки в который раз оживили мои воспоминания, принадлежащие повторяющемуся из ночи в ночь моему причудливому сну.

Едва зимнюю стужу можно было пропустить мимо внимания, но, чтобы забыть о ней, и вовсе не могло идти и речи. Морозный ветер поспешно подгонял прохожих в спину, которые, в свою очередь, перемещались весьма хаотично, ну а некоторые из них – еще и неуклюже.

Пожалуй, и я не выглядела чемпионкой по фигурному катанию, но, к счастью, уже скоро я растворилась в толпе людей, заходивших в лондонское метро.

Глава II

Однажды в Ноттинг-Хилле

Яркое солнце слепило глаза, окончательно пробудив меня. Я поняла, что опять уснула на подоконнике. К счастью, сегодня ночь прошла без компании ворона, как у нормального человека. Это вселяло надежду, что мои ночные похождения по пустынным местам закончились.

«Погода сегодня обещает быть прекрасной, хотя и морозной».

Наступила суббота двадцатого декабря, это говорило, как минимум, о двух вещах: во-первых, сегодня я с родителями гуляю по городу, а во-вторых, что небольшой уикенд мамы и папы закончился, и завтра София и Николас возвращаются домой в Оттаву. Моя старшая сестра Лина захотела остаться дома, обещая навестить меня позже. После недавно состоявшейся свадьбы у нас оставалось все меньше времени для полноценного общения. И вновь это расстояние…

Три дня или неделя, думаю, это не важно, сколько времени они со мною не провели бы, его по-прежнему будет недостаточно. Я не хотела, чтобы они уезжали, но понимала, постоянно так продолжаться не может. Им нужно вернуться к работе и своей жизни, которую они оставили на некоторое время, чтобы меня навестить.

С этими размышлениями я пошла к родителям, чтобы посмотреть, проснулись они или нет. Но что-то мне подсказывало, в этом доме так поздно, по всей видимости, сплю только я. В комнате родителей не оказалось, и я зашла на кухню, где они и были. Мама готовила завтрак.

– Ох уж этот Лондон, – доносился голос отца.

– Доброе утро, Уэйтс!

– Привет, милая. Хорошо отдохнула? – спросила мама.

– Да, и я готова к новым свершениям!

Мой отец работает журналистом, а мама – социальный работник. Они познакомились во время международной конференции, где затрагивалась тема «защиты детей и несовершеннолетних молодых людей». Для мамы английский язык не является родным, но она знает его в совершенстве. Она украинка, а отец – англичанин. Когда родители поженились, они были очень молоды и безгранично счастливы.

– Софи, помнишь тот случай с фотографией? – спросил отец, и его лицо расплылось в милой и ностальгической улыбке.

– О чем вы?

– Еще бы, – оживленно ответила мама. – Она была еще совсем ребенком, когда увидела ту фотографию первый раз, – продолжила София за отцом. Казалось, на мгновение прошлое заполнило помещение, но в отличие от родителей, мои воспоминания были скудны.

– Так, я жду подробности…

– Вестминстерский дворец, – объяснил отец, но это мне немногим помогло. – Это было до нашего переезда в Оттаву, как-то вечером к нам пришли в гости наши друзья. Они только вернулись после продолжительного путешествия по Великобритании, и посетили много городов.

– Она была такая маленькая, – дополнила мама радостным голосом.

– Ты взяла фотографию и сказала: «Мама, это замок со сказки, которую ты читаешь мне на ночь», – дополнил отец. Он окунулся в воспоминания, это касалось и мамы. Со мной было тяжелее, как-никак я едва помнила этот разговор, и мало бы что изменилось, не заговори они об этом.

– И сколько лет мне тогда было? – интерес и непонимание поглотили меня сполна.

– Наверное, пять лет, не больше, – ответила мама.

– Я совсем этого не помню, – раздосадовано промолвила я.

– Не удивительно, ты была такой крошкой! – проговорили они на раз.

– И что ты ответила мне? – интерес не отступал, отнюдь, он, наоборот, нарастал.

– Милая, когда ты станешь взрослой, ты непременно туда поедешь, – в ответ мама улыбнулась.

– Ты учишься в Лондоне, Мия, – сказал отец. – Ты воплотила свою мечту в реальность, – отец был рад, и это делало счастливой и меня.

– Мы никогда не сомневались в тебе, и знали, что ты непременно добьешься своего, – сказала мама. Ее слова имели для меня особую ценность, также, как и слова моего отца.

– Люблю вас.

– И мы тебя, – мама чмокнула меня в щечку.

Помню, я сказала родителям о своем решении переехать только после моего зачисления в колледж. Подача документов и последовавшее ожидание вскоре принесли свои плоды. У меня появился шанс изменить что-то в своей жизни, и я воспользовалась им. Все было решено, оставалось только собрать вещи и попрощаться со страной, которая много лет назад стала для меня вторым родным домом. Что я в последующем и сделала, на этот раз самостоятельно.

– После сказочного замка предлагаю прогуляться по Гринвичу, – продолжил отец.

– Я была ребенком!

– Но это не изменит моего восприятия о Парламенте, – засмеялся отец.

– Милый, разве ты никогда не был у Гринвичского меридиана? – спросила мама.

– Нет!

– Правда? – переспросила она.

– Ты права, – улыбнулся отец. – Ты мой меридиан.

– Итак, вы готовы к маленькому путешествию в большом городе? – воодушевленно промолвила я.

– Еще бы, – ответили они вместе. – Это будет замечательный день.

– Потому что мы будем вместе, – дополнила я, и мы стали собираться.

Некоторые люди говорят, что Лондон пестр и велик своею красотой только летом да весной. Спешу заверить, это неправда, ведь и зимой в столице однозначно есть чем полюбоваться. В первую очередь, это имеет отношение к загородным поездкам, где можно восхититься настоящей живой красотой по-зимнему.

После прогулки по Лондону мы посетили с экскурсией Вестминстерский дворец. Мне не терпелось увидеть его изнутри (хотя однажды мы с Энни уже были здесь), и то самое памятное место с фотографии, которое однажды осело в детских воспоминаниях, но спустя годы возвратилось ко мне.

Мне вспомнился рассказ родителей о фотографии, и я задумалась над тем, могли ли далекие детские мечты повлиять на мои уже взрослые будни. Мечты, о которых я вообще не помнила, на количество тех знаний, которыми уже владела. Я затрудняюсь в ответе, и больше не вижу в этом смысла. Но сейчас я здесь, мои родители со мною и это самое главное. Время пролетело незаметно, к тому же, гид вовсе не давал соскучиться, продолжая утомлять своими рассказами.

Когда мы с Энни пришли сюда впервые, была еще весна. Но уже с приездом родителей я почувствовала, как будто мое путешествие к «сказочному замку», впрочем, и сама прогулка по Лондону, происходят впервые.

– Сколько раз ты здесь была? – заинтересованно спросил отец.

– Ты не поверишь, но только один раз с Энни.

– Думаю, это было первым местом, куда ты поехала, бросив чемоданы в аэропорту, – засмеялся отец.

– Практически.

Наша следующая остановка – район Гринвич. Он находится в юго-восточной части города, на южном берегу Темзы, где от причала курсирует речной трамвай. В наших планах посмотреть Королевский морской колледж, Квинс Хаус, Гринвичский парк (насколько это физически возможно) и Королевскую гринвичскую обсерваторию.

Уже с теплохода можно было наблюдать бескрайние взору просторы и ощутить своеобразную свободу, которой так недоставало в столице (несмотря на то, что мы по-прежнему находились в Лондоне).

Мы сошли на берег и пошли по протоптанной тропе. Скоро туристы начинают разбредаться по сторонам, и экскурсовод пытается собрать их, но только, чтобы начать свой очередной скучный исторический монолог.

С нас хватило монологов, и поэтому мы отдалились от группы, предпочитая прогуляться по Гринвичскому парку самостоятельно. Словно малые дети, мы дурачимся, бросая друг в друга снежки, и играем в догонялки. Заканчивается наше путешествие уже в Обсерватории, где ко всему прочему через двор проходит нулевой меридиан, который делит Земной шар на западное и восточное полушарие. Не заметить меридиан довольно тяжело, он отмечен золотистой и впечатляющей полосой.

– Вам нравится? – не знаю, как им, но мне казалось довольно забавным оказаться в месте подобно этому.

– Это очень, – после пристального изучения, промолвил отец, – довольно… – и он вновь не договорил.

– Необычайно? – я взяла инициативу на себя.

– Что милый, дар речи потерял? – засмеялась мама.

– Да и да, – улыбнулся отец. – Удивительно, что не был здесь раньше.

Меня начало томить странное ощущение. Захотелось подойти поближе к Гринвичскому меридиану, и я не стала препятствовать своему желанию, хотя и не могла найти этому объяснения.

Движения формировались сами по себе, и мне стоило только довериться своей интуиции. Я оставила родителей позади и сделала шаг навстречу. Но стоило мне только переступить линию разграничения, как перед глазами промелькнула вспышка света, а за нею наступила темнота. Я сразу же узнала это место.

«По всей видимости, день никогда не наступит».

Не успели глаза привыкнуть к темноте, как я услышала знакомый голос. На этот раз парень заговорил со мной первый.

– Ты вернулась? – в его голосе прозвучала обреченность.

Не знаю, сколько времени прошло с нашей последней встречи, но он по-прежнему сидел на краю обрыва.

– Как видишь, это от меня не зависит.

– Ты права.

– Кто ты?

– Это не важно.

– Что этому ворону от меня нужно?

– А ты как думаешь?

– Я у тебя спрашиваю!

– Я не знаю.

– Помоги мне разобраться в том, что происходит. Я так больше не могу.

– Будь смелее.

– Почему? Я ничего не понимаю.

– Осторожнее, – закричал парень. – Пригнись. Он уже близко.

Через несколько минут будоражащее хлопанье крыльев ворона зазвучало в небе. Только он появился, как стремительно направился в мою сторону.

– Ложись, – опять закричал парень.

Я упала наземь, и ворон пролетел надо мной, чудом не задев когтями голову. У меня перехватило дыхание и мне пришлось глубоко вдохнуть, перед тем как подняться, но открыв глаза, я увидела под ногами полосу Меридиана.

Очередное видение закончилось, а я не узнала ничего нового. Я стала лихорадочно оглядываться в поисках родителей, мама шла мне навстречу.

«Неужели прошло так мало времени, но больше я склоняюсь к тому, что в моем видении течение времени имеет свой собственный ход».

– Мия, все в порядке? – Софи подошла ко мне.

– Да, вполне. Почему ты спрашиваешь? – я попыталась опомниться после видения и нападения ворона.

– Хотела сказать, что мы возвращаемся домой, но ты не услышала моего обращения.

– Прости, я задумалась.

– О чем? – заинтересованно спросила мама. – Надеюсь о каком-то симпатичном молодом человеке, с которым ты меня еще не познакомила, потому что… – она не договорила, но ее улыбка дополнила не законченное предложение.

– Нет никакого парня, мам, я тебе уже говорила.

«А может и есть, но только один и во сне, а теперь преследует меня в видениях, которые только за последние дни повторились уже несколько раз».

– Ладно, ладно, не злись, – обняла меня мама, – идем, пока отец не начал нас искать.

– Идем.

Я постоянно думала об этом парне, что это означает, но была уверена в одном, чувство обреченности теперь было присуще не только голосу незнакомца, но и моему состоянию.

Мы поспешили к речному трамваю. Все произошло равным образом, как и по пути сюда, только с одним различием – мы слегка утомились от долгой прогулки. Но и это не мешало нам делиться впечатлениями, поэтому всю дорогу мы проговорили. Домой вернулись с наступлением вечера.

Времяпровождение на кухне вызывало хорошие воспоминания из детства, когда мы все жили вместе, мама проводила время часами на кухне, чтобы по нашему возвращению побаловать нас чем-нибудь вкусненьким. Мы не являлись сторонниками и «светской жизни», подразумевающей посещение различных кафе и ресторанов.