Сказки голубой розы

Морис Бэринг

Сказки голубой розы

Стеклодув

Давным-давно жили-были король и королева, и была у них одна дочь по имени Радуга. Когда ее крестили, жители города собрались у собора, и среди них была старая цыганка. Цыганка хотела войти в собор, но охранник не позволил ей, потому что сказал, что там нет места. Когда церемония закончилась, и король с королевой вышли, сопровождаемые старшей нянькой, которая несла ребенка, цыганка окликнула их:

– Твоя дочь будет очень красивой и счастливой, пока не увидит весну! – А потом она исчезла в толпе.

Король и королева посовещались, и король сказал, – эта цыганка, очевидно, фея, и то, что она сказала, не предвещает ничего хорошего.

– Да, – сказала королева, – нужно сделать только одно: Радуга никогда не должна видеть весну и даже слышать, что такое существует.

Поэтому всему городу был отдан приказ, что если кто-нибудь произнесет слово "весна" в присутствии принцессы Радуги, ему отрубят голову. Более того, было решено, что принцессе никогда не следует позволять выходить за пределы дворца, а в весеннее время ее следует держать полностью в помещении.

Король и королева жили в городе, который находился на вершине холма, и вокруг него была стена, а королевский дворец стоял в центре. Весной Радугу уводили в высокую башню, с которой открывался вид на маленький круглый город, и из ее окна можно было видеть шпили церквей, крепостные валы и широкую зеленую равнину за ними. Но окно Радуги было занавешено парусиновой занавеской, так что она ничего не могла видеть, и ей не разрешалось выходить за пределы своей башни до тех пор, пока не закончится весна.

Радуга выросла и стала самой прекрасной принцессой, с серыми глазами и светлыми волосами, и до тех пор, пока ей не исполнилось шестнадцать, все шло хорошо, и ничто не мешало ее счастью.

Это случилось в ее шестнадцатый день рождения, который был в апреле, и она сидела одна в своей комнате, разглядывая подарки на день рождения, когда впервые начала задаваться вопросом, почему она была заперта в своей башне в течение трех месяцев в году, и почему ее окно было занавешено занавеской, так что она ничего не могла видеть снаружи. Ее мать и няня говорили ей, что это делается для того, чтобы она не заболела, и она всегда верила в это; но в тот день, впервые, она начала задаваться вопросом, может ли быть какая-то другая причина. Был прекрасный весенний день, и солнце светило сквозь полотняную занавеску, которая была натянута за открытым окном Радуги; в ее комнату ворвался ветерок из внешнего мира, и Радуга почувствовала огромное желание отодвинуть занавеску и посмотреть, что происходит за окном.

В этот самый момент в ее комнату из города донесся звук: это были звуки двух или трех нот, сыгранных на какой-то маленькой тростинке или дудочке, непохожие ни на один из музыкальных инструментов, которые она слышала во дворце, более мелодичные, более безыскусные и более веселые. Когда она услышала несколько пронзительных нот этой маленькой мелодии, она почувствовала нечто, чего никогда раньше не знала. Вся комната, казалось, наполнилась новым солнечным светом, и она почувствовала аромат травы; она услышала свист черного дрозда и пение жаворонка; она видела яблоневые сады в цвету, фиалки, выглядывающие из-под листьев, живые изгороди, покрытые примулами, нарциссы, трепещущие на ветру, папоротник, распускающий свои новые листья, зеленые склоны, усыпанные крокусами; поля лютиков и бархатцев; леса, усыпанные колокольчиками; кусты сирени; тянущееся золото хризантем; и резкая зелень пробуждающихся буковых деревьев; и она слышала пение кукушки и тысячи других неизвестных звуков луга, леса и ручья; и перед ней прошло все весеннее представление с его радостной музыкой и тысячью и одним зрелищем.

Видение исчезло, и она закричала, – позвольте мне выйти в мир, позвольте мне почувствовать и увидеть новое!

Радуга ничего не сказала о своем видении ни родителям, ни нянькам, но она решила как можно скорее улизнуть из дворца и увидеть в мире то, что показало ей видение; но в тот же вечер она заболела, и ей пришлось лечь спать. На следующий день ей не стало лучше, прошла неделя, и она была так же больна, как и всегда. Все мудрейшие врачи страны осматривали ее, но ни один из них не мог сказать, что с ней; некоторые из них прописывали лекарства, а другие странные вещи, чтобы есть и пить, но ни один из них не принес ей ни малейшей пользы. Шли месяцы, а Радуга все еще лежала в постели, страдая от странной болезни, которой никто даже не мог найти названия. Когда весна миновала, Радугу перенесли на кушетке в дворцовый сад; но ей не стало лучше.

Наконец королева послала за мудрой женщиной, которая жила в лесу недалеко от города, и спросила ее совета. Мудрой женщине рассказали историю Радуги и то, что сказала цыганка, и после того, как она посмотрела на Радугу и поговорила с ней, она сказала королеве:

– Я прекрасно понимаю, что произошло. Ваша дочь видела весну.

– Но это невозможно, – сказала королева, – потому что в течение всех весенних месяцев она ни разу не выходила из своей комнаты.

– Так или иначе, весна добралась до нее, – сказала старуха, а затем задала Радуге еще несколько вопросов, и, в конце концов, Радуга рассказала ей о мелодии, которую она слышала в свой день рождения, и о видении, которое она видела.

– Я так и знала, – сказала старуха, – она слышала, как кто-то играет мелодию самой весны, и она не поправится, пока не услышит ее снова, и даже тогда ее беды не закончатся.

С этими словами старуха ушла. Король тотчас же послал за придворными музыкантами и велел им сыграть Песню Весны. Они играли на скрипке и дули во всевозможные свирели и флейты; они били в тарелки и ударяли по арфе; но ни одна из этих мелодий не вызвала у Радуги ни малейшего интереса и не пробудила ее от апатии. Затем король издал указ, в котором говорилось, что тот, кто сыграет песню, исцеляющую Радугу, получит любую награду, которую он попросит, даже, если он пожелает, руку его дочери.

Новость распространилась повсюду, и люди съехались со всех концов света, чтобы сыграть для принцессы.

Сначала пришел юноша из северной страны, где он убил огромного дракона в единоборстве, и он сказал, что если кто и знал Песню Весны, так это он, потому что ей его научили сами птицы; и когда его провели в комнату принцессы, он затрубил в свой рог, так сильно, что задрожали стропила, и стало так сладко, что дворец, казалось, наполнился ароматом северных лесов. Но Радуга не обратил на это внимания, и парень пошел своей дорогой.

Затем из Греции приехал неотесанный менестрель; у него были мохнатые уши и заостренная борода, и он играл на двойной дудочке и сказал, – я знаю Песню Весны, потому что пчелы научили меня этому. Он подышал в свою трубку, и вся комната, казалось, была наполнена запахом тимьяна, журчанием тростника и жужжанием пчел. Но Радуга не обратила на него внимания, и неотесанный менестрель пошел своей дорогой.

Затем появился человек, который нес лиру. Его лицо было красивым и печальным, и он сказал, – я знаю Песню Весны, потому что я слышал ее на счастливых полях. И он ударил по струнам лиры и запел песню, которая была такой прекрасной и такой жалобной, что лошади заржали в своих стойлах, собаки пришли послушать, и деревья в саду склонились над окнами дворца, и король, и королева, и все придворные заплакали, но Радуга не обратила на это внимания, и человек с лирой пошел своей дорогой.

Затем пришел рыцарь из-за моря, из Западной страны; и он был самым великолепным рыцарем, которого когда-либо видели. У него не было ни арфы, ни свирели, и он сказал, – я знаю Песню Весны, потому что я узнал ее в лесах Тинтагеля. И он спел песню, которую знают только те, кто живет в лесах Запада, и это была песня любви. Но Радуга не обратила на это внимания, и рыцарь пошел своей дорогой.

Тогда Прекрасный принц пришел с Золотых островов и сказал, – я знаю Песню Весны, потому что моя фея-крестная дала мне флейту, и когда я играю на ней, эльфы танцуют вокруг меня кольцом. И он сыграл мелодию на своей флейте, и огни и радуги золотых островов, казалось, мерцали в комнате. Но Радуга не обратила на это внимания, и Прекрасный принц пошел своей дорогой.

Затем пришел Принц, который был подкидышем и вырос в самой Волшебной Стране, и он сказал, – я знаю Песню Весны, потому что Прозерпина, Королева фей, сама научила меня песне, которую она слышала в Долинах Энны, когда собирала цветы весной. И он запел о сицилийских полях, песню о ласточке и кукурузе. И песня была подобна видению, и комната, казалось, была полна звуков южных морей, но Радуга не обратила на это внимания, и Принц пошел своей дорогой.

Тогда сам принц Аполлон прибыл из Италии со своей скрипкой и сказал, – если я не знаю Песни Весны, то кто может ее знать? Ибо моя музыка превосходит музыку всех смертных людей.

Принц Аполлон заиграл мелодию на своей скрипке, и комната наполнилась славой, но Радуга не обратила на это внимания, и принц Аполлон ушел в ярости, сказав, что у принцессы нет слуха.

После этого люди отказались от попыток, потому что они сказали, – если все эти великие люди потерпели неудачу, то как мы можем преуспеть?

И вот однажды, когда снова наступила весна, случилось так, что два акробата играли в мяч в комнате принцессы, чтобы попытаться развлечь ее, и один из них, бросая, бросил мяч и разбил стекло в ее окне. Послали за стеклодувом, чтобы починить окно, и в тот день один из них оказался прямо у дворца.

Стеклодув был молод, глаза у него были голубые, а щеки свежие, и, поднимаясь по лестнице в комнату принцессы, он насвистывал на маленькой стеклянной трубочке мелодию, которую стеклодувы всегда насвистывали с самого начала мира. Как только Радуга услышала этот звук, она вскочила с кровати и закричала:

– Вот эта песня! Я слышу Песню весны!

И когда стеклодув вошел в комнату со своей корзиной и инструментами, она сказала, – наконец-то ты пришел! Ты вылечил меня, и теперь я снова совершенно здорова.

В этом не было никаких сомнений. Радуга с этого момента вылечилась, и стеклодув отправился к королю и потребовал свою награду.

Сначала король был раздосадован тем, что его дочери приходится выходить замуж за скромного торговца стеклом, но после случившегося он не осмеливался шутить с жизнью своей дочери, опасаясь, что она снова заболеет; и, кроме того, Радуга была полна решимости выйти замуж за стеклодува, и, поскольку он был молод, красив и так хорошо говорил, король сказал королеве, что он, скорее всего, переодетый принц.

Но стеклодув поставил два условия относительно своего брака: первое состояло в том, что он должен был продолжать быть странствующим стеклодувом, который зарабатывал себе на жизнь, переезжая из города в город и из деревни в деревню, чиня стекло; и второе состояло в том, что Радуга никогда не должна была спрашивать его, откуда он родом и кто его родители, и что она должна называть его Голубоглаз, и никогда не спрашивать его, есть ли у него другое имя.

Это убедило короля в том, что Голубоглаз был переодетым принцем, и условия были с готовностью приняты, и Радуга и Голубоглаз поженились без дальнейших проволочек. Король подарил каждому из них по белому пони в качестве свадебного подарка, и они отправились в путешествие.

Они скакали по полям и лесам, из деревни в деревню, спали то в доме, то на улице, и впервые в жизни Радуга попробовала и увидела весну. И никакие слова не могут передать, как они были счастливы. Дни напролет Голубоглаз играл мелодию на своей стеклянной дудочке, и он показывал Радуге места обитания птиц и зверей; и всякий раз, когда они приезжали в деревню, казалось, что они приносили с собой солнечный свет утра, потому что, как только кто-нибудь смотрел на Голубоглаза, они не могли не радоваться, и когда он играл на своей дудочке – люди танцевали от радости. Они странствовали по огромному миру и видели всевозможные страны и города, и куда бы они ни пришли, их встречали улыбающиеся лица, и они делали грустных людей счастливыми, а счастливых людей еще счастливее.

Когда они были в лесу или на лугу, птицы и звери, казалось, знали Голубоглаза, и он разговаривал с ними так, как будто они были настоящими людьми; и самые дикие звери—волки, медведи и дикие кабаны были такими же ручными, как комнатные собачки, когда он говорил с ними; и соловьи садились вечером на плечо Голубоглаза и пели, когда он ехал с Радугой через лес; пчелы и бабочки летали перед ними и показывали им путь.

Шли годы, и у них родился маленький сын, которого назвали Синева. Он вырос и точно так же, как и его отец, стал разговаривать с птицами и зверями, как только научился говорить, Они были настолько счастливы втроем, насколько это возможно.

Однажды весенним вечером они довольно поздно пришли в лес, и после того, как развели костер и приготовили ужин, Радуга и Синева заснули, а Голубоглаз сел у огня, потому что сказал, что ему не хочется спать.

После того, как Радуга проспала несколько часов, она резко проснулась. Взошла луна, и костер еще не погас, но пепел тлел, а у костра сидел Голубоглаз. Радуга отчетливо видела его, но он казался ей не таким, как обычно: странным, красивым и больше похожим на сказочного принца, чем на стеклодува. Рядом с ним у огня сидела прекрасная девушка с розами в волосах и несколькими колосьями пшеницы в руке, а на поясе у нее висел серебряный серп. Они разговаривали. Радуга была так удивлена, что вскрикнула, и тут же прекрасная девушка исчезла в лесу. Голубоглаз сразу посмотрел на Радугу, но она перевернулась на бок и притворилась спящей.

На следующий день Голубоглаз ничего не сказал о странной девушке, и Радуга начала ревновать и грустить. Она старалась не думать об этом, но не могла избавиться от мысли, что, возможно, Голубоглаз любит кого-то другого. На следующий вечер они снова разбили лагерь в лесу, и Радуга сказала, что устала и рано легла спать; но она только притворилась, что засыпает, а на самом деле совсем не спала.

Как только Голубоглаз подумал, что Радуга спит, он дунул в свою стеклянную трубку, и снова странная девушка вышла из леса, и они с Голубоглазом шепотом говорили друг с другом, и снова Голубоглаз, казалось, выглядел совсем по-другому и совсем не походили на стеклодува, только, поскольку в ту ночь было темно, Радуга не могла его отчетливо видеть.

На следующее утро Голубоглаз снова ничего не сказал о странной девушке, и Радуга была печальнее, чем когда-либо. Если бы Голубоглаз только объяснил, сказала она себе, все было бы хорошо. Итак, когда они ехали через лес, Радуга сказала ему:

– Я видела тебя прошлой ночью в лесу, разговаривающим со странной девушкой. Ты, Голубоглаз, выглядел по-другому. Теперь я уверена, что ты не стеклодув; и теперь, когда я увидела, как ты разговариваешь с этой странной девушкой, я не успокоюсь, пока ты не скажешь мне, кто ты и кто она.

– Увы, увы, увы! – cказал Голубоглаз. – О, Радуга, почему ты не доверилась мне? Я должен сказать тебе сейчас, хочу я этого или нет, но ты разрушил наше счастье, и мне придется покинуть тебя. Меня зовут Весна, и я разговаривал со своей сестрой Летом; и теперь мне придется покинуть тебя, потому что я могу принимать облик смертного только до тех пор, пока никто не знает, кто я.

Тогда Радуга горько заплакала и сказала:

– Ты хочешь сказать, что должен навсегда покинуть меня и что я никогда больше тебя не увижу?

– Осталась одна надежда, – сказал Голубоглаз. – Мы встретимся снова, если ты сможешь найти меня. Тебе придется искать по всему миру, и ты не найдешь меня, пока не узнаешь мой взгляд и мой голос в речи или во взгляде человеческого существа; и если ты не узнаешь его, когда он там, ты вообще никогда не найдешь меня.

– И когда я узнаю тебя либо по речи, либо по внешнему виду человеческого существа, – сказала Радуга, – что мне тогда делать?

– Тогда, – сказал Голубоглаз, – ты должна сказать: Голубоглаз, Голубоглаз, вернись ко мне. Через холмы и через море, брат Лета, муж и друг, приходи и оставайся до конца времен.

– Но что произойдет, – спросила Радуга, – если я ошибусь и скажу рифму кому-нибудь, у кого, окажется, твой взгляд и твоя речь, но на самом деле их там не будет?

– Если ты совершишь ошибку, – сказал Голубоглаз, – ты никогда больше меня не увидишь.

Радуга снова горько заплакала. Она умоляла Голубоглаза простить ее, но она больше не умоляла его остаться, потому что знала, что это бесполезно. Голубоглаз поцеловал ее и Синеву, и когда он попрощался, он вскочил на своего пони и ускакал в лес. Когда он ускакал галопом, его внешность изменилась: с него слетела одежда стеклодува; вместо синей шапки на голове появилась корона из росы, и он был одет в лепестки подснежников; вместо шарфа на нем была радуга, которая развевалась на ветру; его пони превратился в белого коня с серебряными крыльями; в руке он держал большую палочку из цветка миндаля, а на запястье у него сидел скворец. И когда он скакал галопом через лес, копыта его коня оставляли за собой след из мерцающих анемонов. Так он скакал до тех пор, пока не исчез в глубине леса, и Радуга осталась одна с сыном.

После того как она долго плакала, она вытерла глаза и сразу же начала искать Голубоглаза. Она бродила по лесу с Синевой, пока они не пришли к пещере отшельника. Отшельник жил там круглый год, и его единственными спутниками были птицы и звери леса, и Радуга подумала, что если бы она заговорила с ним, то, возможно, услышала бы голос или увидела взгляд Голубоглаза. Но когда она заговорила с отшельником, то увидела, что он забыл, что такое люди. Он дал Радуге и Синеве немного хлеба и молока, как будто они были птицами. Затем он открыл свою большую книгу и начал читать, и больше не замечал их присутствия.

Шли месяцы, и Радуга искала повсюду. Она искала все лето, и хотя она встретила много добрых лиц, и видела много счастливых улыбок, и слышала много молодых голосов, нигде она не встретила никого, кто хотя бы отдаленно напоминал ей Голубоглаза.

Когда наступила зима, они отправились в город, и Синева, который вырос в большого мальчика, стал учеником стеклодува, и они с Радугой жили вместе в маленькой комнате в доме стеклодува. У стеклодува была хорошенькая дочь по имени Джоан, и у нее был ручной черный дрозд, которого она держала в плетеной клетке. Всю зиму город был покрыт снегом, и было ужасно холодно. Наконец снег растаял; и наступил март с его неистовым ветром и холодными ливнями с мокрым снегом и дождем.

Но однажды дождь прекратился, в голубом небе засияло солнце, и Джоан закричала:

– Сегодня первый весенний день! – Она выбежала на улицу со своей птичьей клеткой и повесила ее на стену снаружи дома, и хотя нигде еще не было зеленых листьев, черный дрозд понял, что пришла весна, и начал петь. Пока Джоан смотрела на черного дрозда, Радуга наблюдала за ней из своего окна и думала про себя, – конечно, сейчас я услышу голос Голубоглаза или увижу его взгляд!

Она была на грани того, чтобы крикнуть: Голубоглаз, Голубоглаз, вернись ко мне.

Когда Джоан подняла на нее глаза и встретилась с ней взглядом, и засмеялась, и покраснела, и убежала, Радуга поняла, что не было у нее ни голоса, ни взгляда Голубоглаза, и она заплакала от разочарования.

К концу весны Синева научился своему ремеслу, и он мог работать сам и содержать свою мать, поэтому они вместе уехали из города, когда наступило лето, и они ездили из деревни в деревню и из города в город, чинили разбитые оконные стекла.

Шли годы. Синева был почти мужчиной, и все же Радуга не встретила никого, кто напоминал бы ей Голубоглаза. Ей было грустно, потому что она знала, что через год Синева станет мужчиной, и что ему придет время жениться, и что тогда она останется совсем одна. Она знала, что это был последний год, когда она и Синева были вместе.

Однажды они шли по заросшему травой лесу, пожелтевшему от цветов. Было прекрасное апрельское утро, и в лесу играло много детей, которые плели цепи и венки из цветов.

– Теперь, наконец, – подумала Радуга, – я услышу голос Голубоглаза.

Она подбежала к детям, но когда дети увидели, что она бежит к ним, они испугались и убежали в лес, и хотя она звала их, они не вернулись.

Немного дальше они подошли к прекрасной деревне на холме, откуда открывался вид на реку, которая была небольшим морским рукавом. Холм был покрыт фруктовыми садами, которые были в полном цвету, а перед маленькими белыми домиками, крытыми соломой, аккуратные клумбы были полны сладко пахнущих фиалок.

Радуга и Синева остались в этой деревне и нашли много работы. Однажды вечером Радуга прогуливалась по дорожке на вершине холма; крутая дорожка имела по обе стороны от нее два поросших травой берега, на вершине которых кусты ежевики и ореха росли так густо, что концы их ветвей почти встречались поперек дорожки, а берега были покрыты первоцветами. Прогуливаясь по этой аллее, повернувшись лицом к закату, Радуга встретила юношу и девушку; они шептали друг другу короткие отрывистые слова, со множеством вздохов и улыбок, и их разговор был похож на разговор двух птиц.

Сердце Радуги подпрыгнуло, когда она услышала их, и она просто собиралась закричать, – Голубоглаз, Голубоглаз, вернись ко мне.

Когда молодые люди увидели ее и замолчали, Радуга поняла, что Голубоглаза там не было.

Затем наступил месяц май, и леса зазеленели, и зацвела сирень, и Радуга становилась все печальнее и печальнее. Однажды ночью она не могла уснуть, встала и пошла через залитую лунным светом деревню прямо к берегу реки, где рыбаки держали свои лодки и сети. Многие рыбаки ловили рыбу в море, и один из них, молодой парень, ставил коричневый парус своей лодки на реке, и, делая это, он пел песню, которая была похожа на эту:

"У меня есть дом, который я очень люблю,

В милом западном графстве.

И там мы с моей любовью будем жить,

Когда я вернусь с моря.

Мы уберем парус и уберем весло,

И, как она будет рада

починить сети на берегу,

Когда я вернусь с моря.

У меня есть дом на холме,

Как раз для нее и для меня,

И она скажет: "Я все еще люблю тебя".

Когда я вернусь с моря."

Голос рыбака был таким радостным, когда он пел эту песню, что Радуга подумала, что там, должно быть, Голубоглаз, и побежала к берегу. В этот момент лунный свет полностью осветил рыбака, так что Радуга могла видеть его лицо, и она вовремя остановила себя, потому что увидела, что он совсем не похож на Голубоглаза.

В тот же месяц Синева влюбился в молочницу по имени Вишенка, и было решено, что они поженятся на Михайлов день. Но по мере приближения Михайлова дня Радуга становилась все печальнее и печальнее, потому что ей было невыносимо думать, что она будет делать без Синевы.

Наступил сентябрь, собрали кукурузу, и листья начали золотиться. В канун Михайлова дня Радуга сидела в своем саду и смотрела на осенний закат. Недалеко от ее сада, который находился на склоне крутого холма, была каменоломня, в которой стояла старая скамейка, и это было любимое место для влюбленных, потому что с этого места можно было видеть маленькую речку, всю деревню и море за ней, и вид был прекрасный. Радуга подумала, что пойдет к каменоломне пешком, чтобы получше разглядеть закат.

Когда она добралась туда, то увидела пожилую пару, сидящую на скамье. Мужчина был рыбаком; его лицо загорело и покрылось морщинами от ветра и волн, а волосы женщины были седыми и серебристыми. Они не заметили приближения Радуги, и старуха сказала мужчине:

– Ты помнишь, как мы встречались здесь в те дни, когда ты ухаживал за мной?

И старик сказал, – это было весной, и яблони цвели.

И старуха сказала, – ах! Тогда я была миловидной девушкой. В деревне не было никого похожего на меня. Люди бы сейчас в это не поверили, смотря на мои седые волосы и морщины.

И старик сказал, – я не вижу в тебе никакой разницы, девочка. У тебя такие же прекрасные голубые глаза, как и всегда, и если твои волосы поседели, это не плохо.

И старуха сказала, – и я не вижу в тебе никакой разницы, милый; ты такой же сильный и храбрый, как всегда.

И старик сказал, – да, это было сорок лет назад, но для нас время ничего не значит, пока у меня есть ты, а у тебя есть я, мы не увидим никаких изменений друг в друге, потому что у нас всегда была весна и время ухаживания, и так будет всегда.

И старик посмотрел на старуху, и улыбнулся, и взял ее за руку, и глаза ее наполнились слезами. И когда Радуга увидела это, прежде чем она поняла, что произошло, она позвала:

Голубоглаз, Голубоглаз, вернись ко мне,

Через холмы и через море, брат Лета, муж и друг,

Приходи и оставайся до конца времен.

Как только она это сказала, Голубоглаз предстали перед ней точно таким же, каким он был, когда уезжал, одетый в подснежники, с радугой вместо шарфа и с веткой цветка в руке.

Радуга была так рада увидеть Голубоглаза, что чуть не упала в обморок. Она привела его в свой дом и там долго плакала от радости. Тогда Голубоглаз сказал ей, что он никогда больше не покинет ее, но что он не сможет жить на земле во второй раз в облике стеклодува. Весной они будут скакать по миру, рассыпая солнечный свет, смех и надежду; смертные увидят их, но не узнают, кто они такие. Летом и осенью они будут невидимы для смертных, а зимой будут спать в Алмазном дворце его матери, Снежной королевы.