Автобус трясло. За окнами поступали огромные скалистые горы. Взгляд коснулся девочки, что привстала с кресла, на другом конце салона. Она была знакома, слишком родная. Её глаза, такие нежные и ласковые.

Я её люблю. Да? Но кто она?

Автобус начал сильно трястись, заезжая через крутой склон, кружащий своей дорогой поперёк вверх. Все сотрудники невольно подпрыгнули на сиденьях. Менеджер стоящий посередине, взволнованно зашагал в обратную сторону салона. Внутри началась суматоха.

Я посмотрел за окно. Впереди был длинный мост. Мы подъезжали к нему с большой скоростью.

Автобус обрушился возле выступов моста и полетел носом вниз, в каньон. Понесло ужасающей мощью и искривляющей гравитацией внутри, где господствовала невесомость. За окном скалы медленно обрушивались на головы. Мы падали в огромный океан.

Я не волновался, такое уже случалось. Либо мне все это кажется, либо я сейчас проснусь.

Вокруг царило беззвучие. Все тихо поднималось вверх и начинало лететь в небе. Все было слишком быстро.

Бдых!

Вздох…

Вода заполнила салон. Не прошёл и миг как в ноздри ударил сильный поток пресной воды. Я начал задыхаться. Мы продолжали погружаться в бездну.

Значит, это и есть та смерть, о которой я много слышал, читал, видел, думал и писал.

Темнота порабощала лучами темных лезвий. Не сумев уловить момент, я уже был в открытом океане. Один. В чёрном причёрном течении, несущий меня своей чудовищной властью вниз. Медленно словно бесконечное падение в открытом космосе, в беспросветном и ужасающем могуществе. Лишь сверху виднелся умирающий свет, но и там сгущалась гамма мрака.

Капли летели вверх, убегая от меня.

Буль.

Нет. Не хочу! Хватит.

Я хочу дышать.

Я не хочу умирать!

Пора просыпаться. Я должен. Сейчас я проснусь. Уже время.

Уже…

Уже поздно.

Буль!

Мрак захлопал все в свой натиск. Мир погрузился целиком в беспощадную мглу.

Буль…

Скользкое ощущение прикосновения по спине, пробежало омерзительностью по всему телу. Это явно была рыба. Но я её не видел.

Медленно спускался все ниже спиной вперед. Гравитация…

Буль… буль…

Не могу дышать.

Ну же…

Давай же…

Ну же, давай!

Некие существа появились надо мной. Под натиском смешанных переплетений темных гамм, сражающихся с душащим светом, я смог их отличить.

Тела. Утонувшие, мёртвые останки, разбросанные по застывшему течению и медленно плывущие над бездной. Захлебнувшиеся огромной мощью океана, разлагающиеся конечности. Плывущие хлыстом, искривляющиеся узоры крови вокруг тел, как будто всаживались в моё сердце кол, ведь некоторых я узнавал в бездушные и холодные лица.

Выдох…

Буль…

Воздуха мне…

Воздух…

Оттенки красного огнём пробираясь сквозь тьму, смешались с исхудалыми останками белого света и украсили бездну темно-алой краской.

Красиво…

Это конец.

Мне больше не проснуться.

Это самая худшая смерть.

Окаменелое тело упало. Песок вокруг взмыл дымом. Я лёг на дно.

Тишина.

Как же хочется закричать, протестовать, заорать так, чтоб глотка порвалась на куски.

Буль…

Поздно…

Однажды в энциклопедии, которую после сдал за гроши в подземку распродаж старых книг, я прочитал что после смерти человеческий мозг не отключается ещё пятнадцать секунд. Он продолжает думать ещё пятнадцать секунд. Жить… ещё пятнадцать секунд.

Царила мёртвая тишина. Спокойная, адская, бесконечная…

Тик-так…

Я умер.

Секунда первая… пошла.

«Внезапно я проснулся и не знал, то ли я человек, которому приснилось, что он бабочка, то ли бабочка, которой приснилось, что она – человек.»

Чжуан-цзы

Часть 1: Детектив и писатель

Секунда 1: Клиномания1

«Разбитая бутылка вина в руке. Девушка с треснутым черепом лежит на полу комнаты. Осколки стекл, блистают в номере от плавно горящей лампы. Кровь, медленно растекается на паркете…

Все оттенки красных гамм, плавные и резкие штрихи, что отброшены кистью мастера. Бушующие размазанные каракули, гневом раскинутые по стенам, дивану, стульям… Отсохшие капли на кружке для чая, под алой пеленой. Будто безумный художник, что открыл миру свой внутренний взор. Псих, что ненавидел весь мир и вылил все на одного человека. Он был искренен и показал монстра, что обитает глубоко за клеткой.

Он схватил девушку за шею, жестко поднял в воздух на несколько сантиметров и метнул на стену. Сжимая её нежную шею, его кровь начала кипеть, в другой руке все ещё держа разбитую бутылку.

Умоляюще, девушка пыталась кричать от нехватки воздуха. Бесполезно. Шею давила мощь мышц пальцев, что вонзались в нее все сильнее с каждой попыткой неповинавения. Она безвольно брыкалась и тряслась последними силами.

Взмах!

Быстрым и плавным свистом проткнул живот острыми лезвиями бутылки.

Кровь заструилась по всей руке. Хлестнули и расползлись капли темно-красных пятен по стене. Словно детёныши змеи, уплывающие медленно вдаль, и сплетённые в плывущий узор.

Голова, сопротивляясь, каталась на шее. Вскоре медленно остановилась и больше не издавала умоляющий стон. Она повисла на руке, как сломанная ветка дерева.

Струя крови заполнилась меж пальцев. Липкая жижа как масло притягивала их друг к другу. Тёплый пар вползал в ноздри и, как гурман, ударивший, наслаждался этим. Эйфория распускалась плaменем по всему телу. Безумие дошло до предела, и черта была уже далеко позади.

Адреналин удовольствия наполнил Виновника. Тело хотело взорваться, словно пламя изжигалось лавой и бурчало неистовой гордостью. Он еле сдерживал улыбку на губах. Глаза хотели убежать и дрожали как листки от бури. Плоть разразилась жаждой изнутри. Злорадство и невыносимое самодовольство поглотили рассудок. И на миг…

Убийца почувствовал себя Богом!»

Вот как представлял себе эту картину детектив, глядя на лужу засохшей крови по всей комнате.

Тело жертвы уже унесли. Он осмотрит её позднее в морге.

Детектив стоял на одном и том же месте с того момента как прибыл сюда. Его уставшие глаза и синевато мрачные закраски под ними не скрывали уставший вид. И ведь правда, сейчас он мечтал выспаться, хоть и позволить себе не мог даже задумываться об этом в такой момент.

Окружающие полицейские, репортёры и масса коллег обнюхивали все углы номера. Трое мужчин шушукались на балконе, изредка кидая взгляды внутрь.

– Вот он так вечно.

– Да, уж!

– О чём это вы?

– Видишь того парня?

– Того, что стоит в углу?

– Именно. Один из лучших детективов в штате. Приходит, стоит, смотрит и уходит. Иногда ни к чему даже не притрагивается.

– Говорят, он умеет видеть то, что происходило во время убийства.

– Как это?

– Возможно, он экстрасенс.

– Не мели чепуху… Он просто хороший детектив, представляющий ход событий за счёт увиденных улик и итогов…

– Эй, он идёт сюда!

Детектив отворил дверь.

– О, кто же это у нас. Не уж то великий детектив Маркус!

Новый гость устало швырнул себя на ближайшую стенку, упёршись на неё и закинул голову назад. Не спеша достал сигарету, не вынимая пачку из кармана. Зажег. С простым и спокойным удовольствием растянулся, и с нескрываемой усталостью, выпустив первую тучу дыма в воздух, заговорил:

– Опять… Один и тот же подчерк.

– Что, не сладкая ночка выдалась? Ты какой-то усталый, – обратился к нему Луи, один из трёх присутствующих сотрудников. Антон и Ли заострили взгляды.

– Ну да… – приподнял голову, – каждую пятницу… Богатая девушка, к ней домой, разговоры за бутылкой вина… ни следа полового акта… Осколки бутылки, разрушенный череп и проткнутое тело на полу… Просто псих с извращенским и непонятным садистским фетишом…

Втянул сигарету, выпустил дым вверх одним залпом и продолжил, пока остальные спокойно слушали.

– Но вчера была суббота. И сразу после пятой жертвы была и шестая через день. Я всю ночь не спал, раздумывая этот шаг. А сегодня ночью снова… Почему воскресенье?.. А что если для убийцы не имеет значение, то что день меняется с полуночи, и для него вчера был конец субботы, а не начало воскресенья? Кажется, меня ожидает ещё одна мучительная ночь.

– Значит, теперь он убивает каждый день?!

– А может каждые выходные? Хотя… – начали обсуждать слушатели.

– Завтра это будет ясно. – Сделал вывод детектив.

– Но я не понимаю Маркус… Как можно не найти ни единого следа отпечатка или других хотя бы малейших улик на семи точно одинаковых убийствах. – Спросил новый помощник Луис.

– В этом и вся соль. Пришёл, убил, исчез. Даже на осколках бутылок вина нет отпечаток. Как такое возможно?! Он что вечно в перчатках, и это не подозрительно для этих наивных богатых дам? А наш округ довольно большой. Даже нельзя снизить круг будущих жертв, одиноких молодых женщин сейчас навалом. Каждая третья потенциально следующая жертва.

Последовали сопутствующие диалоги, медленно разрастаясь в несвязанный базар. Но детектив не обращал на это внимания, он был полностью погружен в свои раздумья.

Так долго он не застревал не на каком деле, ничто не могло противостоять ему так как это расследование, ничто так сильно не сопротивлялось его мастерскому чутью. От просчётов оценки Маркус приходил в некое странное отчаяние безвыходности, и в то же время наполненности и струящейся удовлетворённости, жаждущей ожидаемого продолжения.

Наконец он поборол свои внутренние схватки и вернулся в реальность:

– У меня уже был один странный фетишист, – разрезал тот атмосферу, и все прислушались. – Он душил женщин их же на лысо настриженными волосами. Представте. Он их просто душил собственными волосами. После он рассказывал, что не виноват в своих поступках. Что это всего лишь были его сексуальные побуждения, и он не в силах сопротивляться им. А когда жертва была мертва, и возбуждение исчезало, он приходил в безумие от сделанного. Все же Фрейд, чёртов псих, был прав. Люди рабы своих животных инстинктов.

– И как ты его поймал? – спросил офицер Ли.

– А я его так и не успел поймать. После трёх убийств сам пришёл и признался. Сказал что больше не хочет видеть удушенный труп у своих ног, после того, как приходит в себя. А ведь и диагнозы показали, что он не был ни в чем болен. Просто его сексуальные побуждения брали над ним вверх и это, приносило ему бесподобное удовольствие. А закончив, как после секса, ему становилось тошно от своего поступка и самого себя. Можно игнорировать сексуальные фетиши, не причиняющие людям вред, но такое…

– И что, его засадили?

– Ну-у… рассуждения велись довольно жёсткие, но… Он ведь поступил правильно. Признание послужило смягчающим фактором, и теперь он получает психические консультации в тюрьме и, возможно, когда-нибудь сумеет научиться руководить собой.

Маркус курил. Окружающим казалось будто он снова ушёл. Так оно и было. Он погрузился в мысли и тлел разгорающийся костёр, что уже долгое время заливает своим теребящим туманом его внутренности. В добавок его разум боролся с потребностью сна, из-за чего он поступал в неком трауре. Единственное, что приходило на ум в куче сведений, докладов, отсчётов, сборов информаций и улик для поимки «„Виновника“»… то в чей достоверности Маркус не сомневался…

«„Я тебя поймаю.“» – подшёптывал он себе и это каким-то образом действительно помогало успокоиться.

Сигарета кончилась и Маркус бросил окурок с балкона вниз, в пасть города.

Тишина сползала на балконе, как змея. Лишь снизу доносились тлеющие звуки дорожных пробок и сигналов. Атмосфера была настолько гнилая, что Ли решил это исправить:

– А знаете, я одно не понял… – вопросительные взгляды других окружили его, – этот маньяк, которого уже называют «„Виновником“», из-за вина… – насмешливо сказал он, пробежав по взглядам всех. Но шутка была не к месту, так как все уже слышали её не раз. Прозвище расползлось после третьего убийства, когда было понятно, что акт насилия начинался после одного бокала вина. Рассказчик не сдался и продолжил. – Значит, он соблазнял, приходил домой к богатеньким женщинам и даже… – Он кивнул головой и на лицах у всех начались светиться растущие улыбки. Намёк был понят… – Он что, гей?!

– Возможно. Хотя мало вероятно, – предположил Маркус. – Ещё рано судить о его сексуальных предпочтениях.

Взорвался смех окружающих, наконец, отодвинув тучи.

– Ты и правда шуток не понимаешь, Маркус. – насмешливо заметил младший детектив Антон.

– Совсем нет. Я понял, просто конспектировал факты. – Он попытался улыбнуться, с отсутствующим видом вглядываясь в пустоту, но не очень получилось.

Наплыв смеха не мог утихамириться непониманию Маркуса и тем самым поднимал всем настроение. Усталость исчезала, как кусочек сахара в горячем чае. И это давало надежду на позитивную предрасположенность к оставшемуся тяжёлому дню.

Маркус не обижался, он даже не очень понимал почему все смеются. Люди, с которыми он уже давно работает, коллеги, товарищи, возможно, в некотором роде даже друзья… сейчас их голоса плыли где-то за берегом… Ведь он пытался сдерживаться… ведь он слышал…

Вздох-выдох…

Вздох-выдох.

Вздох…

Надо было остаться в постели ещё пол часа.

Выдох.

Вздох.

Выдох.

Постель, она так нежна и приятна…

Вздох.

Выдох.

Вздох…

Кто-то дышит ему под ухом. Маркус пытается не обращать внимания. К этому обманчивому предчувствию, он уже успел привыкнуть.

Выдох.

«Бессонница, как и сон, полна видений.»

Виктор Гюго «Человек, который смеётся»

Секунда 2: Анахоре́т2

Вокруг все красное… вода, масло, земля, или… пластиковое жидкое болото. Море… словно живое. Будто в желудке огромного животного, который пытается меня переварить.

Взрыв огня! Словно взрыв вулкана, не достающий меня. Он далеко. Исчез.

Я полностью бездвижен. Не могу пошевелиться. Течение прижимает меня… сильно. Очень сильно. Руки словно перевязанные, и даже пальцам не шевельнуться. Только голова и половина плеч наслаждаются свободой.

Неожиданно передо мной возник образ человека, будто танцующий труп появляющийся и исчезающий.

Приближается… приближается ко мне.

– Что же я сделал?.. Я не хотел… прости.

– За что? Ты делаешь то что хочешь, не это ли единственный ответ, для того чтобы жить полной жизнью?

– Но…

Он исказился, и мама, появившаяся предо мной, сказала:

– Ты не сможешь. Не надо. Повзрослей же уже.

Море волной нежно унесло меня вперед.

– Это неправильно… Не надо. – Развернулся я, но голос матери уже исчез.

Странствия по алой луже немного облегчили тело, и я смог почувствовать движение конечностей. Поднял левую руку и потянул вверх. Некая мощь понесла меня вперед за собой. Течение нарастало и скорость росла. Секундами дальше она уже несла меня огромной быстротой, разрезая господствующий океан, в котором поселился некий страх. Он пытался остановить движение и хаос, расплывающийся всплесками вокруг. Вода пыталась затвердеть.

Вдруг свинцовая тяжесть остановила меня и попыталась затянуть на дно. Скорость упала до нуля. Взгляд кинулся наверх, где увидел…

Зажал зубы… Прыгнул, обломив в крошки и осколки стеклянный ледник. Он разлетелся на ветру.

– Ты не сможешь!

Правую руку нацелил вперед, на точку впереди. Он уже близок.

Я летел к нему. Рука тянулась изо всей силы. Она так близка.

Зажал кулак!

Я поймал его. Он проиграл.

Я поймал свет.

Океан скрутился вокруг себя и взмыл в небо. Рухнул! Образовался бедствующий цунами летящий на меня, плюющий красными языками капель.

Оно обрушилось, под тяжестью собственного веса. Сглотнула и утопила меня и мой свет, который я больше никогда не отпущу.

*****

Я проснулся.

Растянулся на столе. Видно опять ни с того ни с сего отключился. Мне срочно нужен отпуск и жаркий пляж с уймой времени на сон. А то скоро в таком графике и скелетом превратиться не далеко.

Взглянул на листки перед собой. Глазами прошёлся по последней чернильной строчке и про себя сказал:

– Уфф… хватит на сегодня… – кинув ручку на стол. Она покатилась по листам про детектива Маркуса и остановилась у края стола, чуть не упав.

Имя детективу я дал своё, так как всегда задумывался о подобной крутой карьере. Жаль жизнь устроилась иначе.

Поток мыслей о продолжении книги вдруг срезали внезапные и наглые стуки в дверь.

– Да, иду! – Закричав и борясь с ленью, подбежал к двери. Конечно, хотелось добавить, что «не надо ломать дверь», плюс ещё не мало сладких слов, но решил не спешить и узнать, кто же стоит позади нее.

Заглянув через глазок, я увидел далеко не то, что ожидал. Вместо обаятельной молоденькой блондинки, кто была бы весьма к месту, считаясь с тем, что у меня уже давно не было отношений, само собой и секса, я увидел старую каргу, чью рожу недолюбливал. Боже правый. Как же давно у меня не было секса! Эти сладкие… но конечно же возбуждающие мысли оборвала эта саранча.

– Сэр!.. Принесла счета электричества и воды.

Она приносила счета. Я не любил новейшие технологии, и у меня даже не было интернета, чтобы платить из электронного кошелька. Да куда там интернет, я даже от компьютера и телевизора давно уже избавился.

Помню, как писал роман о парне потерявшей мать и настолько впал в депрессию от собственных иллюзий, что начал крушить дом. Так и телевизор оказался, слава Богу – возле машины соседа, живущего прямо подо мной. Занудный ублюдок. Честно говоря, если бы телевизор упал на его машину, которую он моет каждый день и тютюкается как с любовницей, я бы обрадовался. Но боюсь, она была застрахована. Хотя в нашем-то веке даже хвост моего кота застрахован. Ненароком встану на него, и давай плати штраф собственному питомцу… Хотя и кота у меня нет.

– Оставьте их под дверью, сейчас я не могу открыть.

Не хотелось мне видеть лицо этой противной старухи вблизи, которая только и может, что приносить плохие вести. Лучше бы она поскорее убрала свою засохшую задницу с порога моего дома.

После того, как я избавился от гостьи, вернулся и сел на своё любимое кресло. Взял ручку в руки и после завис… Через несколько минут, швырнув ручку на стену, закричал:

– Черт! Все мысли отрезала своими проклятыми счетами. Тварь!

Лучше прогуляюсь.

Всегда любил пройтись на свежем воздухе. Это помогало собрать мысли, подумать обо всем в мире, но в частности о книге которую пишу в этот момент. Я не бегал, не нажирался, не тренировался или что-то другое, что делают другие, чтобы собраться с мыслями. Я просто прогуливался. Иногда в наушниках, слушая песни по настроению. Больше люблю безлюдные места. Ненавижу кучки людей, где все только и могут что болтать.

Я вышел из дома. В городе облака кружили медленно над большими и длинными, словно жирафы, небоскрёбами. Маленькие белые машины перемещались с огромной скоростью как молнии. В каждом из них сидел один человек, смотрящий в плазменные мониторы перед собой. Они двигали губами, руководя этой машиноподобной техникой. Блин, вспомнить лишь старые фильмы, тогда это и вождением не назовёшь. Тогда люди хоть удовольствие получали от вождения. Все потеряло свой смысл и своё значение.

Мне иногда кажется, что я должен был родиться на десять-двадцать лет назад, что все это не для меня. Возможно, я старомоден, но все эти технологии и развитие мира со временем меня полностью вывели из себя. Поначалу я тоже радовался так называемой эволюции, но потом понял, что чем больше люди развиваются, тем больше становятся похожи опять на приматов. Сейчас я иду в единственную редакцию в этом огромном штате, а когда-то их было несколько десятков. Никто больше не читает. Даже фильмы уже теряют свою актуальность. Единственные здешние важные для людей фильмы – это полностью графические ролики, больше похожие на простые высококачественные популярные игры. Но и они когда-нибудь устареют. И все найдут что-то новое. Новое занятие, и конечно более лёгкое, что означает более примитивное. И так, до того момента, пока полностью не превратятся в существ, живущих лишь для того, чтобы жрать и занимать время, дожидаясь дня кончины. Это по крайней мере единственное от чего они никак не устанут. Жизнь, смысл в которой лишь в том, чтобы однажды закончиться.

Меня окружает и поглощает деградирующий мир. Нет… этот 2027 год совсем не для меня. Тут даже невозможно найти себе кой какую-то цель и пробираться по ней. Все смертельно скучно, надоедливо и монотонно.

Как же меня бесит это толпа. Все эти взгляды, спешащие куда-то. Шаги и шушуканья по сети не дают мне сконцентрироваться на историю книги.

Значит, детектив должен осмотреть тело жертвы…

Думая о следующей главе, я дошёл до маленькой и скромно построенной, точнее стиснувшейся из-за огромных супермаркетов, редакции.

Зайдя внутрь, я не стоял в очереди и не ждал, пока меня позовут, никого кроме главного персонала тут и не было. Да и кому они нужны?

Зашел к редактору. Женщина с возрастом, сидевшая в этом скромном офисе, впечаталась в моей памяти со всем этим наполняющим окружение вещами, будто она тут родилась и жила всю жизнь. Я сел перед её старым шевелящим ножками рабочим столом. Ощущение такое, будто пришёл на заседание.

– Здравствуйте Маркус, – лже-улыбка, морщинисто и прыщаво зацвела своим отрадным ароматом передо мной.

– Здравствуйте Ксения Камбербет.

– Приятно вас видеть.

Да неужели?

– Но-о…

Она покатала головой на шее, как упавшая шина на песке, готовая вот-вот остановиться. Ещё эта гримаса и недо-губы… будто лайм проглотила.

– Но что?

– Дела идут не в гору, и они не из приятных. Честно Маркус, мне жаль, но-о… – голова снова завертелась.

– Ну вы же понимаете… продажи упали.

Я кивнул головой, так будто все понимаю. На самом деле я хотел закричать – Какого хуя стерва? Что ещё за проклятый пролог ты мне читаешь и но-о-каешь?! Зачем ты меня позвала?

– В последнее время дела идут невпроворот.

В последнее время? Я уже позабыл то время, когда это было иначе?

– Вы знаете, что мы любим принимать новые кадры, так же как вы были когда-то, – с какой-то странной праздничной манере сказал Ксения, словно это было одобрение, – теперь то самое время, пора дать шанс другим.

Каких мать твою другим? Да, я годы как не встречал живого писателя. Кто вообще сейчас пишет? Кто ещё настолько бездарный экстремал, как я?!

– Маркус, я понимаю… В наше время мало кто пишет, это трудное и не благодарное дельце.

Сука, для меня это не дельце. Открою тебе секрет, это искусство.

– Оно уже не пробуется спросом и его сколь бы прискорбно это не было, задавили другие виды развлекательных времяпрепровожденческих занятий. Но-о… – голова опять покатилась вокруг своей оси.

Это когда-нибудь прекратится?

– Шанс есть, да. Новые авторы…

– Авторы? – выскользнуло у меня с сильным недоверием.

– Новые писатели, о которых я сказала, да-а, они может иногда повторяются или используют некоторые излишние нескромности, но-о… – покатился круг.

Как говорится, повторение – мать учения. Да? Хочется уже что бы её толстая шея свернулась, при очередном но-о.

– Они талантливы Маркус. А твои книги… – на этот раз она покрутила голову без но-о, сжимая губы, будто глотает тот самый лайм, что застрял где-то между плеч. Омерзительное зрелище.

Разговор уже доходил до своего пункта назначения… то чего я боялся услышать больше всего.

– Они больше не продаются. Ты же это понимаешь. Никто больше не хочет продлевать контракты. И-и… уже через месяц закончатся последние денежные поступления.

Да лучше бы она сразу сказала – «Твою жизнь – ПРЕКРАТЯТ!». Ну что поделать, впрочем, я не был удивлён, уже давно предчувствуя такое развитие событий, нечего было ответить.

– Вы знаете, вам бы написать что-то более…

Ах да… да-да-да… Я знаю эту песенку, знаю все слова и все ноты. И обязательно более официально конечно.

– Что-то более позитивное… активное… такое чтобы легко читалось и воспринималось. Особенно воспринималось!

Я опустил глаза. Стол бледно блестел лакированным коричневым покрытие. В нем отожествлялся мир вокруг, в нем я видел себя наоборот. В нем все было правильно, особенно цвет.

Я хорошо знаю, что нужно ей – Ксении Камбербет, и подобным ей. Знаю, о какой аудитории она говорит, и что именно им нравится читать. Знаю эти самые виды авторов. Единственное, что хоть как-то продаётся и пользуется спросом в художественной литературе сейчас, это те короткие романы, по части более похожие на рассказы, мемуары о правильной жизни из обыденности какого-то невротика. Когда-то такие писания считались психо… хотя нет, тогда они совсем ничем не считались.

1 2 3 >

На страницу:

Перейти

1 из 3