Стоял тёплый сентябрьский вечер. Ожидали дождь с грозой. Но распогодилось, небо стало чистым, ясным, всем захотелось погулять. На всякий случай взяли с собой зонты. Дети бежали впереди взрослых. Они о чём-то спорили, взрослые, слегка улыбаясь, шли за ними и молчали. Затем Николай произнёс, обращаясь к жене Нине:

– Мне завтра рано вставать, поэтому, давай не будем задерживаться, хорошо?

– И так всегда – рано, поздно, так далее, тому подобное. Вечно что-то тормозит, мешает, не даёт жить по-человечески!

Николай сумрачно буркнул:

– Ты же знаешь, я не виноват в такой жизни! Тебе требуется то, другое, как это реально осилить? Работая, мой друг, как негр! Если ты не понимаешь, о чём говорить?

– Ну, хорошо, хорошо! Уговорил! – согласно закивала она головой.

– Дети, куда Вы побежали? Нам направо! Сворачиваем! – строго окрикнул их отец.

– Мама, мамочка, посмотри какие красивые цветочки! Я не хочу направо, здесь лучше!

– Ну, вот, расхныкался! Зачем тебе такие цветочки? У нас в саду розы цветут, а ты какие-то дикие ромашки собираешь!

– Мама, ты знаешь, я не люблю розы. Вот ромашки, это – да!

– Да собирайте, что хотите, но мы сворачиваем, этот путь короче. Завтра отцу рано вставать! Или слушаться и ещё погуляем, или – сразу домой!

Дети завизжали, захныкали, но повернули направо.

Позади всех брели паренек с девушкой. Они молоды, обоим по семнадцать. Они, будто не слышали приказаний старших. Он что-то увлеченно объяснял ей, она молчала.

– Юрий, я не понимаю твоей тревоги, почему ты говоришь мне об этом? – наконец она нарушила молчание.

– Потому, что боюсь за тебя, Юлечка! Ведь я тебя люблю, мою глупенькую малышку! – ласково ответил он ей.

– Если любишь, то значит, надо фантазировать?

– Нет, я не фантазирую, я знаю своего брата Николая. Хоть мы и от разных матерей, но кровь почти одна.

– Уже и не почти, но всё-таки родство есть! – рассмеялась девчушка.

– Да не в этом дело – одинаковая кровь или нет, но от разных матерей всегда бывают разные дети. Тебя так трудно убедить! Хорошо, пока забудем об этом! Скажи, ты меня любишь?

– Ах ты, проказник, конечно, люблю, ты знаешь об этом давно!

– Ну, тогда поцелуй меня хоть раз в жизни, и я воскресну, не буду мучиться. Иногда мне кажется, ты совсем меня не любишь, а утверждаешь, лишь бы отделаться. Ведь так?

– Нет, не так! совершенно не так, глупый ты мой! Ну, хорошо, я дам тебе залог моей любви, давай приотстанем.

Она наклонилась над колокольчиком, а мальчишка схватил её в охапку и поцеловал в щёчку.

– Ой, что ты делаешь, неловкий! Я уколола палец о крапиву, она здесь жгучая.

– А вот теперь я поцелую твой пораненный пальчик. Где он?

– Вот он, – промолвила девушка.

Он взял её руку стал целовать, приговаривая:

– Сейчас всё пройдёт, и ты выздоровеешь! Ох, Юля, какая ты нерасторопная! А теперь давай другую руку, чтоб она тоже не укололась, я её расцелую наперёд! О, какие же у тебя красивые ручки, длинные тонкие пальчики и узкое запястье! Говорят породу женщины, определяют по запястью, как и ножку по размеру. Кстати у тебя какая ножка? Дай посмотрю, тоже маленькая, как у Дюймовочки! Какая же вообще ты красивая!

Юлия действительно была само очарование. У неё была не та простая, холодная красота, которая, как маска, ничего не выражает. Каждая черта лица её дышала благородством и негой. Волосы у неё были курчавые и пушистые. Когда она расплетала косы, они разлетались в разные стороны. Говорят, владеющий мягкими волосами имеет и мягкий характер. Черты лица классические, казалось, будто она сошла с полотен художника Боттичелли. Он рисовал свои образы с прекрасной знатной дамы эпохи Возрождения. Все, окружающие эту даму, называли её «Великолепной». Когда на Юлию смотрели образованные люди, они невольно вздрагивали. Она была, как две капли воды, похожа на героиню картины Боттичелли «Рождение Венеры». Та выходит из раковины морской, полная неги, сознания своей красоты и обольстительности. Она как бы сама в восхищении и удивлении от себя. «Неужели это я, такая непередаваемо прекрасная?». Высокий лоб, длинные, белокуро – рыжеватые волосы, большие глаза и некоторая стыдливость от своей наготы, такой врезалась в память потомков эта Венера.

Художник Боттичелли любил эту «Великолепную» прелестницу, на всех полотнах рисовал её центральной фигурой. «Весна», например, и другие его картины. При её жизни, мастер и намёком не смел с ней, объясниться. Слишком высоко было её социальное положение. Умерла она очень молодой, в двадцать три года. Рисовать «Великолепную» он стал после её смерти и даже просил похоронить его рядом с ней. Только о ней грезил он всю жизнь. Она была вдохновительницей его творчества, его мечтой, прекрасной и недостижимой… Вот как иногда любят люди! Однажды и навсегда…

Невольно сравнив Юлию с предметом любви Боттичелли, Юрий застыл, любуясь девушкой. Он был тоже красив. Но красота его подруги – шалуньи, словно песня, врезалась в сердце и оставалась в нём навсегда. Перед красотой все замирают и падают на колени. И ему захотелось опуститься на землю и целовать подол платья или следы, оставляемые на земле, от её ножек.

Вдруг раздался резкий окрик Николая, разрушивший создавшуюся гармонию:

– Где вы там, что отстаёте?

– Ну, видишь, – вздрогнула Юля, – нас ищут!

– Да сейчас, сейчас догоним! Юлия, родная, я боюсь за тебя! Мой брат положил на тебя глаз!

– Что это такое – «положил глаз»?

– Ты что, маленькая, не понимаешь, что это такое? Только не выдавай меня ему! Поклянись!

– Клянусь, родной мой! Тебя я люблю и не выдам, а его боюсь и ненавижу!

– И правильно делаешь! Он садист! Слышала легенду о «синей бороде»?

– Не помню, а в чём дело?

– Был некогда такой граф, кажется, в Венгрии, у него жёны не засиживались, он их убивал под разными предлогами и заводил новых.

– О, ужас, какой! Но это было раньше?

– И сейчас есть такие «синие бороды», думаю, мой брат такой же!

– Но ведь он женат, моя тётя Нина не жалуется на него.

– Чем ты ей поможешь, если она пожалуется? Про него тоже идёт молва, у него было и есть много женщин!

– И ты думаешь, от тёти Нины он переметнётся ко мне? Как?

– Я не знаю как, но я нечаянно подслушал его разговор по телефону. Он говорил: твоей тёте купит огромный дом для неё и детей, а тебя возьмёт в жёны. Ты согласна на такой вариант?

– Зачем мне такой вариант? Я говорила тебе, боюсь его и не люблю!

– А если он что-то придумает такое, что у тебя не останется выхода?

– Возможно принуждение и насилие с его стороны?

– Ты совсем не понимаешь, что возможно? Но ты уже не вырвешься так легко, как твоя тётя, если он с ней разведётся. Пока за тобой не наблюдают и не следят?

– Вроде нет.

– Пока не следят, нам надо отсюда удирать. Как ты на это смотришь?

– Я не могу даже представить себя в его постели. Поэтому я согласна исчезнуть, только продумай, куда бежать, как всё это сделать, пока не раскрыли наш план. Деньги у тебя есть?

– Есть. Отец, умирая, разделил нам поровну свой капитал. Но он в деле. При мне тоже есть кое-что. Так ты согласна сбежать и чуть позже выйти за меня замуж?

– Конечно, ты ещё сомневаешься. Я жить без тебя не могу, если он меня изнасилует, я умру!

– Не надо умирать! Но знай, если он начнёт к тебе приставать, сделай вид – он тебе не безразличен, но у тебя сейчас последний экзамен в колледже, и ты сможешь говорить обо всём серьёзном чуть позже. Поняла? Не показывай, что ненавидишь, иначе возьмёт силой, и мы не убежим. Усыпи его внимание! Договорились?

– Поняла, договорились!

– А теперь, дай я поцелую тебя в другую щёчку, в одну я уже тебя целовал. А то ей будет обидно!

– Ну, хорошо, целуй, пожалуйста!

– Где же вы? – раздался очень грозный окрик Николая.

– Да мы здесь, собираем на гербарий цветы. Они такие удивительные!

– Живо сюда, кому я сказал?

– Идём, идём, дядя Николай! – отозвалась взволновано Юлия.

– В чём дело, почему ты так приказываешь моей племяннице? – удивилась Нина и приостановилась.

Он не успел ответить, к нему подбежала дочка и пожаловалась: она порезала ножку о колючую травинку. Николай наклонился к ней, погладив ножку. Он выпрямился, и при, появлении Юрия и Юлии, побледнел, лицо искривила злая усмешка, он закричал на брата:

– Зачем ты крутишься возле девчонки, ей надо экзамены сдавать, а ты тут как тут!

– Ты что, они же дети, удивляюсь тебе, Коля! И потом, не смей приказывать ничего Юлии. Она моя племянница, а не твоя. Я её не учу, а ты тут причём, со своими советами?

– Не беспокойтесь, мы как раз об экзаменах и говорили. Юра спрашивал меня по экзаменационным билетам, – вставила, как ни в чём не бывало, Юлия.

– Я ему поспрашиваю, – огрызнулся, побагровев, Николай.

– Нет, нет, не волнуйтесь за меня, дядя Коля. Я не люблю мальчишек, они глупы. Но Ваш брат много знает, поэтому я терплю его возле себя.

Юрий покраснел и покосился на Юлию. Она сделала ему знак молчать. Он понял и успокоился.

Все вернулись в загородный дом. Это было необыкновенное сооружение. Для его постройки нанимался самый модный архитектор в Москве. Перед ним хозяин поставил задачу соединить модерн со стилем «Ампир». Следовало представить всё так, будто новизна в содружестве со стариной представляют не эклектику, а поэтическую грёзу. Там были виртуозные лесенки с изящными перилами, изгибающимися в такт шаловливой мечте. А веранды, комнаты отдыха, бассейны, спальни, банкетный зал, биллиардная были похожи на сказочные строения какого-то доброго волшебника, затерявшегося среди зарослей шиповника и старых могучих елей. Всё веселило, радовало глаз, настраивало на мажорный лад. Великолепно было бы, если б сами владельцы поняли, что живут в настоящей волшебной сказке, которую с любовью подарило им провидение.

После прогулки началась обычная домашняя суета. Следовало всем почиститься, вымыть руки от зелёной травы, привести себя в порядок и идти ужинать. Но почему-то у всех был скисший, недовольный вид. Когда хозяева расселись по местам, служанка стала разносить снедь. Ели тоже с неохотой, хотя еда была очень вкусной. Предлагались: рагу из зайчатины, запеченные в сметане куропатки, тефтели по-французски, устрицы, французские вина, лангусты с чешским пивом, десерт. После ужина все разбрелись по своим комнатам.

Когда Нина села перед зеркалом, чтобы расчесать волосы и привести себя в порядок, в её будуар вошёл Николай.

– Что это ты такая сердитая, дорогая? И почему я не имею права делать ей замечания, если она ест мой хлеб? Пока она живёт в моём доме, будет мне подчиняться!

– А в чём состоит это подчинение? Может ты сам на неё глаз положил и ревнуешь к своему брату?

– Ты или параноик, или глупая тётка. Что такое «глаз положил» на родственницу, ты даёшь своим словам отчёт?

– О, не притворяйся глупеньким мальчиком. Мне кажется, ты с пелёнок уже знал женщин. Такой ты знаток их великий.

– Я тебе давал повод так говорить? Слушай, ты прекращай свои штучки, иначе…, – зашипел он.

– Что – «иначе»? – переспросила Нина, усмехнувшись.

– Сама увидишь, что будет «иначе». Ты, голубка, заелась! Маникюр, педикюр, мази, массажи, модные бикини, светские развлечения и ничего больше. Так знай, всему этому может прийти конец! Поняла? – уже с угрозой прорычал он.

– Понять-то я поняла, не пугай. У меня есть свой капитал, ты взял меня в жёны не бесприданницей. Мне надоели эти споры, перепалки и попрёки. Забыл, когда ты оплачивал мои счета? До рождения младшего сына. Сейчас я покупаю всё за свой счёт! И давай оставим эти угрозы! – недовольно поморщилась она.

– Знаешь, ты так одурительно можешь надоесть, что терпение и у святоши лопнет, а у меня тем более! – он подошёл к её зеркалу и увидел прекрасное бриллиантовое колье на туалетном столике, – А это что такое? Где ты, дорогая, его взяла?

– Купила сама себе!

– Я же не велел тебе трогать основной капитал! Ты же не на проценты купила это, а ну, признавайся! – и он, как бы шутя, потрепал Нину за ушко.

– Что ты делаешь, мне больно! Ну, хорошо, мне подарил отец ко дню рождения несколько лет тому назад. Я не хотела об этом говорить, зная, ты тогда вообще мне не будешь ничего покупать.

– Ах, вот оно что! Жаль, его уже нет, а то бы делал это вместо меня!

– Но постель я делю с тобой, и поэтому дарить такие подарки твоя обязанность. К тому же я мать твоих детей! – подчеркнула она.

– У меня столько дел, а ты мне ещё голову забиваешь своими подарками. Спокойной ночи! Зайду, поцелую детей и тоже – спать.

Николай спешно вошёл в свою спальню, повернув в двери ключ. Это была необыкновенно большая, просторная комната. Она, казалось, служила для многих целей её владельцу. Справа от входа находился стеллаж с книгами в красивых дорогих переплётах из свиной кожи, тиснёных золотом. Сбоку – старинный массивный стол с резными ножками, напоминающими лапы львов. У входа – огромное зеркало работы французских мастеров восемнадцатого века. Про это зеркало ходили легенды, владеющие им, исчезали бесследно. Но это не только не испугало хозяина, но, наоборот, придало ему пикантность. Неподалёку расположился резной столик красного дерева и лёгкая банкетка, на тоненьких золочёных ножках. Далее, за ширмой, огромная деревянная кровать из морёного дуба с навесным прозрачным пологом. Слева – два тренажера для разминки.

На этой широкой, почти царской, кровати лежала, раскинув руки, девушка. Она была необыкновенно мила и обольстительна. Тёмные волосы кокетливо уложены в изысканную причёску. Длинные ресницы, в пол лица, колыхались при каждом её движении. Открытый белый лоб, с чёлкой посередине, маленький аккуратный носик правильной формы придавали озорной вид. Ещё поэт Александр Сергеевич Пушкин писал в своих заметках: в России у женщин редко встретишь хорошенький носик. Но маленький ротик в виде сердечка делал её немного глуповатой. На её тонкой шейке мерцало жемчужное ожерелье. Она знала, что мила, поэтому не считала необходимым украшать себя чем-то иным. Кожа на всём теле прозрачная, атласная, переливалась в полутьме перламутром. Глаза у Николая сузились, ноздри затрепетали, как у гончей на охоте, когда она брала след. Он бросился на кровать, и устало опустил голову ей на грудь, теребя её пышные локоны. На удивление, от неё пахло не французскими духами, а полевыми душистыми травами. Девушки эти, конечно, пожирали у него много времени и денег, но без таких развлечений ему было скучно. Юная особа обняла его, принялась гладить непокорно торчащие волосы. Он снял со своего пальца массивное кольцо с бриллиантом и надел ей на большой палец, чтоб не свалился с руки. Она потянулась к нему:

– Спасибо, милый! Как это по-джентельменски, помнить о своей девушке. Я люблю тебя, мой дорогой! Очень, очень люблю!

Он вновь зарылся головой в её пушистые волосы и замер от наплыва противоречивых чувств. Николай находился рядом с этой милой девочкой, а думал о другой. Ему всё до смерти надоело, всё, всё, всё!

********

Юрий долго не спал, лёжа в своей комнате. Он пытался потушить свет, закрыть глаза и уснуть. Но в голову лезли тревожные мысли. Он знал, его старший брат любвеобильный мужчина. Девчонок ему доставляли отовсюду. Он любил молодых, красивых. Его друзья подшучивали над ним, как прежде шутили в древнем Риме над Юлием Цезарем его легионеры: «Жители Рима, берегитесь! Идёт Юлий Цезарь, любитель женщин. Прячьте быстрее от него своих сестёр и жён!». Только друзья вместо слов Юлий Цезарь, произносили другое имя – Николай! А что было с ними дальше, когда девушки надоедали Николаю, Юрий не знал. Но он понимал, дойдёт очередь и до Юлии. И никто не спросит её согласия. Просто, как животное на заклание, связанную, с кляпом во рту, бросят в его постель и всё! И он думал, куда и как убежать им, чтоб их не нашли, и побег не сорвался? Юлию он не пропустит. Что ему до того, что она родственница его жены? Будь она даже его родной сестрой, он сделал бы с ней то, что захотел. А тут такая родня, кою роднёй-то он не считает. Юлия же на несчастье или на счастье, так хороша, что он не верил ей, когда она заверяла его в любви. Ему казалось, такие женщины рождаются, для необыкновенных людей. А кто он такой – Юрий? – спрашивал он себя. Ну, смотрят на него девчонки, но они далеко не такие, как Юлия! Редко создаёт природа подобное чудо.

Он знал, Николая полюбит не всякая женщина. Уж слишком у него хищный вид, хоть он мнит из себя красавца: злобные, на выкате глаза, маленькое личико, будто у хорька, спутанные, жёсткие волосы. А утончённая Юлия вообще не должна им увлечься. Но, кто их знает, этих женщин? Пойди, их пойми! Говорят одно, думают другое. Он прекрасно помнит книгу Виктора Гюго – Человек, который смеётся. По сюжету маленького мальчика украли и изуродовали его лицо, дабы продать, как шута. Он выглядел вечно смеющимся. Но потом выяснилось, этот мальчик являлся герцогом. Когда о сём узнали в свете, к нему потянулась прекрасная герцогиня, из-за противоречия: такого обезображенного невозможно любить, и поэтому она его любит! Душа у Юрия разрывалась от страшных предчувствий. Он решил позвонить ей немедленно. Ему очень хотелось знать, как она там?

– Ало, Юля, не спишь? Можно я к тебе загляну на огонёк?

– Не сплю, но нельзя ко мне сейчас.

– Почему? – встревожился парень.

– Твой брат пришёл в гости и сидит у меня в туалете. Сказал, хочет переговорить со мной, вдруг схватился за живот и помчался туда. Я сама тебе позвоню, хорошо? – ответила она шёпотом.

– Обязательно позвони, иначе со мной приключится инфаркт!

– Хорошо, хорошо… Позвоню! – а сама еле сдерживалась, чтоб не заплакать. Но стерпела, понимая, если напугает Юрия, может произойти братоубийство.

Юлия сидела в кресле в голубом халатике и со страхом ждала возвращения Николая. Она была хороша. Локоны рассыпались по плечам, лицо заострилось, щеки порозовели, глаза стали тёмными, глубокими, бездонными, как заводь. Она тревожно поёживалась. Вот теперь она понимала: Николай пришёл по её душу. Юлия случайно увидела, приоткрыв свою дверь, как из его спальни выпорхнула молоденькая девчушка и побежала куда-то вперёд по длинному коридору. Она была почти обнажена. В коротеньком прозрачном халатике, полы которого разлетались во все стороны, обрисовывая стройную фигуру. Это случилось совсем недавно, она проверяла тогда замок в двери. Она ещё не успела опомниться, как Николай постучал к ней. «О, ужас, только что был с этой девочкой и бежит ко мне! Юрий прав, он может сделать со мной, что угодно. Как мне сейчас отделаться от него? Сошлюсь на женское недомогание. Больше тут ничто не поможет. Экзамены я сдала, на это не стоит ссылаться, он может проверить. Мы и так с Юрой долбим об экзаменах, которых уже нет».

Дверь туалета раскрылась, Николай прошёл в ванную комнату, стал в ней плескаться. Юлия судорожно думала, не позвонить ли тётке, не пригласить ли её сюда, чтоб она спросила, зачем он здесь? Но нет, лучше действовать с умом, хитростью, изворотливостью, как советовал Юрий. Если позвать Нину, все карты будут открыты и объявлена война. Станет всем плохо, Нине, её детям, Юре и самой Юлии. И убежать нельзя будет. А если вывернуться, можно оттянуть время, которое так необходимо им сейчас с Юрием. «Почему я ему не поверила раньше? Думала, – как это можно, я же родственница! Считала, Юра ревнует по глупости, как все мальчишки. И вот что получилось!».

Дверь из ванной шумно открылась и Николай, чистый, надушенный французским одеколоном, подбежал к Юлии, рывком схватил её на руки и понёс в постель. Она хотела закричать, но опомнилась, поняла, надо хитрить. Обвив его шею руками, томно улыбнулась и прошептала:

– Не урони. Мне сейчас нельзя падать. Я и так страдаю из-за своих женских неполадок! Но я рада, что ты побудешь со мной немного.

Он стал неистово её целовать, она гладила его по голове и приговаривала:

– Нельзя, глупый, не сейчас, терпи. И веди себя осторожно, дабы тётя ничего не заподозрила, а то что-нибудь сотворит со мной, чего доброго. Ну а теперь иди, я устала, изнемогаю, мне нехорошо!

Николай вернулся в свою спальню. Голова гудела, он выпил коньяку, бросился на кровать, велев позвать бывшую гостью. Милый цветочек сразу вернулся и защебетал, успокаивая своего господина.

В это время Юлия с силой оттирала места поцелуев Николая. Вскоре позвонила Юрию. Попросила сменить симку в телефоне, стала пересказывать происшедшее.

– Безотлагательно собери несколько нужных вещей, положи в маленькую сумочку, чтоб никто ничего не заподозрил, будь готова к восьми утра. Брат будет ещё в постели. Напиши записку Нине, у тебя осложнения со здоровьем и необходимо обратиться к врачу. Зубы разболелись. Когда ты выедешь из дома на машине, за поворотом у излучины реки, на нашем старом месте, я буду ждать тебя. О – кэй!

– Всё поняла дорогой, до встречи!

Юлия совсем не сомкнула глаз, было страшно, нервы накалены до предела. В голове – пустота, страх, перевозбуждение. Как быть, дабы не сорвался их замысел?! Немного успокоившись, стала молиться. Но молитва не шла. В голову лезла чушь, обрывки фраз, желание немедленно убежать отсюда. Этот отрезок времени она запомнит навсегда, дрожишь от неопределённости, ничего не можешь предпринять.

Слёзы текли из глаз, ночная рубашка сползала с плечей, замерзала. Но она, не обращая внимания, вся, наконец, предалась молитве.

*********

Нина полулежала на диванчике, читала интересный роман. Ей не спалось. Она была неотразима. Хорошенькое личико, будто с картин художника Грёза, смотрится очень молодым. Густые каштановые волосы распущены, падают на плечи небрежными завитушками. Карие глаза с поволокой блестят. Лицо бледное, холёное с правильными чертами. Нинина мама и сама Нина были из дворян. Они приходились дальними родственниками по боковой линии князьям Юсуповым. А все женщины в этом роду слыли красавицами. И хоть супруга у Феликса Феликсовича Юсупова – Ирина, была уже из другой семьи, (приходилась племянницей царю Николаю Второму), но тоже была очень красива. Сплетничают, Григорий Распутин, царский старец, увлёкся ею. Поэтому заговорщики завлекли Григория в подвал особняка Юсуповых, сообщив – с ним хочет встретиться эта знатная дама. О, всякое болтали! Он поверил обману, пришёл, и его убили. Так писали об этом большевики.

Нинин будуар был великолепно обставлен, всё подобрано в тон, гармонировало. Вся мебель из карельской берёзы. Эти старинные вещи она купила на аукционе по случаю распродажи будуара княгини Зинаиды Юсуповой – матери Феликса Феликсовича. Нина с удовольствием приобрела этот комплект. Три больших шифоньера, отделанные серебряными вставками, стояли вряд вдоль стены, занимая собой почти всё пространство. Трельяж с туалетным столиком был удобен и прекрасно инкрустирован перламутром. По бокам находились маленькие серебряные канделябры. Такие же канделябры, но немного крупней, украшали камин. Широкая кровать в стиле «мадам Помпадур» с балдахином, размещалась в центре. А справа от неё стоял небольшой «диванчик фаворитки», так он назывался, потому, что в былые дни принадлежал одной из возлюбленных князя, некоей замужней даме. Он был дружен с этим семейством, пришёл к ним в гости посмотреть, на подаренную им, мебель. И пока супруг дамы приказывал слугам приготовить отменное угощение для гостя, галантный кавалер и дама стали целоваться. Она шептала ему на ушко: «Только не здесь, только не здесь». Дама понимала, в любую минуту может войти супруг. Но всё-таки всё произошло здесь, на этом самом диванчике. Они обновили его. С тех пор он заслужил такое название – «диванчик фаворитки». Всё было почти, как описывает Анатоль Франс в книге «Остров пингвинов». Русские тоже любили чудить на французский манер. Сам Феликс Феликсович Юсупов – сын княгини Зинаиды Юсуповой, много преуспел в этом. Маленьким, он был красив, словно кукла, Зинаида одевала его до пяти лет, как девочку. Он подрос и продолжал далее частенько так чудить. Наряжался под прелестную княжну и посещал весёлые вечеринки. Даже как-то в самом Париже русские, приехавшие туда, увидели его в наряде дамы. Он танцевал в варьете. Феликса Феликсовича по Юсуповским бриллиантам узнали. Разразился скандал, но он даже не стал расстраиваться. Самое страшное было для него – потеря огромного состояния из-за революции тысяча девятьсот семнадцатого года. Пришлось всё бросать, бежать из страны.

1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

1 из 4