Братство талисмана

– Приветствую вас, – проговорил Хэл из Дерева-с-дуплом. – Из-за чего шум?

– Привет, Хэл, – отозвался Джиб. – Я как раз собирался заглянуть к тебе.

– Хочешь, пойдем обратно вместе, – предложил Хэл. – Как поживаешь, Плакси? Познакомьтесь, это Оливер, чердачный гоблин.

– Здравствуй, Оливер, – сказал Плакси. – Объясни мне, пожалуйста, что такое «чердачный гоблин». Я никогда о таком не слыхал.

– Мой дом, – ответил Оливер, – находится на чердаке над библиотекой университета в Вайалузинге. Я пришел к вам по делу.

Енот, которого до сих пор не было видно, выбрался из-за спины Хэла, пересек пещеру, вскочил на колени Джибу, ткнулся носом ему в шею и легонько укусил за ухо.

– Отстань, – сказал Джиб. – Мне щекотно и даже больно.

Енот как будто не слышал.

– Ты ему нравишься, – заметил Хэл. – Ты всегда ему нравился.

– Нам известно о нападении на торговцев, – продолжал гоблин Оливер. – Честно говоря, я сильно перепугался. Нам хотелось бы узнать подробности.

– Спросите у него. – Плакси ткнул пальцем в Джиба. – Он нашел единственного человека, который спасся.

– Спасся? В самом деле? – Оливер уставился на Джиба. – А ты не знаешь, как его зовут?

– Марк Корнуолл, – ответил Джиб.

– Слава всему, что правит нами, – пробормотал Оливер, опускаясь на пол. – Он здоров?

– Его ударили по голове и поранили руку, но он быстро поправляется. А ты – тот гоблин, про которого он рассказывал?

– Ну да. Я посоветовал ему присоединиться к торговцам, но тогда я еще не знал, с кем связался проклятый монах. Впрочем, он свое получил: ему перерезали горло.

– Что происходит? – спросил Плакси. – Какие-то монахи, убийства… Мне это не по душе.

Оливер кратко пересказал ему историю Корнуолла.

– Я чувствую себя ответственным за него, – прибавил гоблин. – К тому же я и сам оказался замешан…

– Ты упоминал о человеке, с которым связался монах, – вставил Джиб.

– В том-то все и дело, – отозвался Оливер. – Он называет себя Лоуренсом Бекеттом и рядится под бродячего торговца. Мне не известно его настоящее имя, да оно нам и ни к чему, но я твердо знаю, что никакой он не торговец. Он агент Инквизиции, самый гнусный мерзавец во всем Пограничье.

– Инквизиция, – прошептал Плакси. – Она…

– Вот именно, – перебил Оливер. – Карающая рука церкви, призванная выкорчевывать ересь. Надо сказать, частенько ересь толкуется весьма своевольно. Когда агенты Инквизиции забываются – а такое случается сплошь и рядом, – они переступают через законы, плюют на них. Они видят еретика в каждом, кто попадается им навстречу…

– По-твоему, торговцев убил этот самый Бекетт со своими людьми? – спросил Джиб.

– Я сильно сомневаюсь, что убивали они, но замысел наверняка принадлежит Бекетту. Он просто нанял исполнителей.

– В надежде убить Марка?

– Нападение затевалось с одной-единственной целью – прикончить Марка, а заодно – возможных свидетелей. Судя по твоему рассказу, они дочиста обобрали его и, должно быть, посчитали мертвым. Впрочем, они, может, и не знали, что он – причина всего.

– Но манускрипта они не нашли. Марк спрятал его в сапог.

– Они и не искали. Бекетт думает, что манускрипт у него. Он украл его из комнаты Марка.

– Подделка, – проговорил Хэл. – Копия.

– Совершенно верно, – подтвердил Оливер.

– И ты пришел сюда, чтобы предостеречь Марка?

– Я должен был предостеречь его, но опоздал. В том, что он спасся, моей заслуги нет.

– Мне кажется, – произнес Плакси, – что ключ ко всему лежит в тексте той подделки, которая находится сейчас в руках Бекетта. Ты не поведаешь нам, что там написано?

– Охотно, – отозвался Оливер, – благо мы с Марком сочиняли ее вместе и, помнится, радовались, как хорошо у нас получается. Кое-что нам пришлось оставить, поскольку монах наверняка должен был рассказать тому, кому он передавал информацию, что Корнуолл нашел манускрипт в повествовании Тэйлора о странствиях по Пустынному Краю. Впрочем, на мой взгляд, там полным-полно небылиц. Мне даже не очень верится, что он бывал в Пустынном Краю. Так или иначе, мы сохранили текст в целости, изъяв из него лишь упоминания о Древних. Вместо них мы вставили сказание, которое Марк вычитал в каком-то старинном фолианте. Там говорится об университете, в библиотеке которого хранятся книги, написанные в незапамятные времена, и прочие поистине бесценные сокровища. Мы намекнули вскользь, что этот университет – в Пустынном Краю и что Тэйлор слышал…

– Ты что, спятил? – взревел Плакси. – Ты соображаешь, что натворил? Из всех бредовых идей…

– Извини, – смутился Оливер, – но я что-то не пойму.

– Остолоп! – воскликнул Плакси. – Идиот! Тебе-то уж следовало знать, что такой университет существует в действительности! – Он пристально посмотрел на Джиба, потом перевел взгляд на Хэла. – Вам двоим этого знать не положено, ибо вы не из Братства. Мы берегли тайну как святыню. – Он схватил Оливера за плечи и рывком поднял на ноги. – Ты что, правда не знал?

– Пощади меня, пощади. Откуда мне было знать? Я всего лишь обыкновенный чердачный гоблин. Кто мог мне сказать? Мы всегда считали это выдумкой.

Плакси отпустил Оливера. Енот тихонько заскулил.

– Никогда раньше, – сказал Хэл, – я не видел тебя таким рассерженным.

– А как тут не сердиться? – пробурчал Плакси. – Глупцы! Кучка глупцов, забравшихся туда, куда им и носа совать не следовало! Хуже того, теперь агент Инквизиции знает то, чего не должен был узнать ни в коем случае. Как по-вашему, что он будет делать? А вот что: отправится прямиком в Пустынный Край! Не за сокровищами, а за книгами. Ведь как только не обласкают того церковника, который найдет древние языческие книги и предаст их огню!

– Может, он не найдет их, – сказал Джиб. – Может, у него ничего не выйдет.

– Разумеется, у него ничего не выйдет, – хмыкнул Плакси. – Его затея обречена на провал. За ним погонятся все чудовища Пустынного Края, и если он и спасется, то по чистой случайности. Но меня тревожит другое: столетиями между людьми и Братством поддерживался мир, каким бы он ни был худым. Но теперь вспыхнет пожар, все Пограничье окажется охваченным пламенем, и снова начнется война!

– Что-то я совсем запутался, – проговорил Джиб. – Ты ничуть не возражал против того, чтобы Корнуолл шел в Пустынный Край, называл его безумцем, но не возражал. Ты даже согласился отдать ему меч…

– Видишь ли, мой друг, – пустился в объяснения Плакси, – существует громадная разница между книжником, который идет в Пустынный Край, скажем так, из научного любопытства, и церковником, который угрожает ему огнем и мечом. Книжник, про которого известно, что он книжник, может даже благополучно вернуться. Не то чтобы он будет в полной безопасности, ибо в Пустынном Краю хватает тварей, к которым лично я не испытываю ни малейшей симпатии, однако его станут терпеть, поскольку он не представляет собой угрозы. Если его убьют, то убьют тихо, и никто никогда не узнает, как это произошло. Откровенно говоря, мало кто заметит его появление, так что он вполне может возвратиться живым и здоровым. Чувствуешь разницу?

– Да вроде бы, – отозвался Джиб.

– Итак, что мы имеем? – спросил Плакси. – Тебе предстоит путешествие, к которому вынуждает тебя твоя честь: ты должен доставить книгу и топор епископу Башни. Тебя будет сопровождать твой драгоценный книжник, который затем отправится один в Пустынный Край. Правильно?

– Правильно.

– Ты не собираешься пойти вместе с ним?

– Пожалуй, нет.

– Я собираюсь, – подал голос гоблин. – Я видел начало, если повезет, увижу и конец, каким бы он ни был. Я зашел так далеко, что поворачивать обратно нет никакого смысла.

– Ты говорил мне, что боишься открытого пространства, – вмешался Хэл. – Еще называл это каким-то мудреным словом…

– Агорафобия, – сказал Оливер. – Увы, от нее никуда не денешься. Я дрожу всякий раз, когда выхожу наружу. Небо словно давит на меня. Но я должен идти. Все началось с меня, и я не могу бросить Марка на полпути.

– Ты будешь чужаком, – предупредил Плакси. – Ты принадлежишь к Братству всего лишь наполовину, поэтому будешь в не меньшей опасности, чем человек.

– Знаю, – ответил Оливер, – и все равно иду.

– А что это за разговор о епископе Башни? – спросил у Джиба Хэл. – Впервые слышу, что ты куда-то уходишь.

– Я хотел попросить тебя, чтобы ты показал нам дорогу, – сказал Джиб. – Мы собираемся идти лесом, и я боюсь заблудиться. А ты наверняка знаешь дорогу.

– Я ни разу в жизни там не бывал, – ответил Хэл, – но те холмы мне известны. Нам придется избегать проселков и тропинок, тем более что агент Инквизиции движется в ту же сторону. Очевидно, он пройдет через Пограничье. Пока о нем ничего не слышно.

– Если бы он прошел, – сказал Плакси, – мне бы донесли.

– Когда выходим? – спросил Хэл.

– Ну, не завтра, – отозвался Джиб. – Марку надо подлечиться, и к тому же я обещал помочь Друду с дровами.

– Мне это не нравится, – покачал головой Плакси. – Совершенно не нравится. Ветер предвещает беду. Но если книжник держит путь в Пустынный Край, ему нужен меч. Я обещал ему меч и не нарушу своего слова, ибо день, когда гном откажется от своей клятвы, станет для него черным днем.

Глава 11

Они шли уже пятый день. Солнце пригревало. Листва на деревьях мало-помалу меняла цвет, становилась золотистой, багряной, коричневой или розовой, и от богатства красок невольно захватывало дух. Марк Корнуолл убеждался, что за последние шесть лет кое-что утратил. Замурованный в холодных каменных стенах университета, он забыл о цвете, запахе и прелести осеннего леса и даже не подозревал до сих пор, что он это забыл.

Хэл вел их большей частью вдоль цепи холмов, но время от времени им приходилось пересекать возвышенности или обходить стороной пригорки, на которых стояли невзрачные дома – убогие крестьянские хозяйства. В общем-то, крестьян или, скажем, дровосеков можно было не опасаться, скорее можно было рассчитывать на радушный прием, однако путники решили, что чем меньше они будут попадаться на глаза, тем лучше. Компания наподобие той, что сложилась у них, обязательно привлечет внимание, а слухи расходятся по округе с удивительной быстротой. Спускаясь с гребней холмов в глубокие распадки, они словно попадали в другой мир: мир, где было темно, покойно и тихо. Деревья росли едва ли не вплотную друг к другу, крутые склоны холмов незаметно переходили в скалистые выступы, огромные валуны перегораживали русла многочисленных ручейков. Высоко над головами посвистывал ветер, а внизу на него не было и намека. В лесу царила такая тишина, что перепуганное цоканье белки, шнырявшей среди листвы в поисках припасов, отдавалось в ушах раскатом грома и повергало на мгновение в панику, так же как и шум, поднимаемый тетеревом, что срывался вдруг этаким сумеречным призраком с какой-нибудь малоприметной ветви.

Ближе к вечеру они принимались подыскивать место для ночлега в одной из лощин. Хэл обычно приводил их туда, где имелась трещина в скалистой породе или где склон холма выдавался немного вперед, образуя уступ, под которым можно было укрыться от непогоды. Они разводили костерок, и тот отгонял ночной холод и тьму и будто оберегал их от леса, что с наступлением темноты словно преисполнялся враждебности. Хэл, опытный следопыт и охотник, добывал по дороге белок, кроликов или тетеревов, которых потом жарили на костре, а на второй день пути ему случилось подстрелить оленя. Иными словами, мяса у них было в избытке, а потому они почти не трогали припасы, которые захватили с собой: дикий рис, копченую рыбу, кукурузу, то есть то, что не тяжело было нести.

Сидя у костра, Корнуолл всякий раз вспоминал разочарование матушки Друд, когда ей сказали, что прощальной пирушки на все болото не предвидится. Достойная матушка принялась было возражать, но ей объяснили, что такая пирушка обязательно возбудит нездоровый интерес к цели их путешествия, чего следует всячески избегать.

Пять дней светило солнце, а на шестой, где-то, наверно, с полудня, начался дождь. Сперва он не шел, а лишь моросил, но ветер с запада задувал все сильнее, и под вечер дождь превратился в самый настоящий ливень, капли которого вонзались в лицо точно иголки. Несмотря на все старания Хэла, отыскать укрытие пока не удавалось. Корнуолл шагал последним, за Енотом, который, насквозь промокший, уныло тащился по лесу, подметая хвостом палую листву. Впереди виднелись фигуры Джиба и Оливера. Шерсть болотника отливала серебром, он не выказывал ни малейших признаков усталости, тогда как гоблин, судя по всему, с трудом держался на ногах. «А ведь ему здорово досталось, – подумал Корнуолл. – Бегство из Вайалузинга, блуждания в поисках дерева Хэла, этот шестидневный переход – жизнь на университетском чердаке не могла подготовить его к подобным испытаниям».

Корнуолл обогнал Енота и тронул Оливера за плечо.

– Садись, – сказал он, указывая себе на загривок. – Тебе надо передохнуть.

– Добрый сэр, – запротестовал гоблин, – в том нет никакой необходимости.

– Я настаиваю.

Корнуолл присел на корточки. Гоблин вскарабкался ему на плечи и обхватил рукой за шею.

– Уф! – выдохнул он.

– Тебе выпала дальняя дорога, – сказал Корнуолл.

– То, что началось в Вайалузинге, – ответил гоблин со смешком, – закончится еще не скоро. Тебе, разумеется, известно, что я иду с тобой в Пустынный Край?

– Я ждал от тебя глупости вроде этой, – буркнул Корнуолл. – По правде говоря, я очень рад.

– Страх потихоньку отпускает, – продолжал Оливер. – Небо страшит меня уже не так сильно. Боюсь, я настолько привыкну к открытому пространству, что оно будет мне нравиться. Хорошенькая привязанность для чердачного гоблина!

– Ужасно, – поддержал его Корнуолл.

Дождь не прекращался. Хэл куда-то исчез. Мало-помалу в лес стала просачиваться темнота. «Нам что, – мысленно спросил себя Корнуолл, – придется идти всю ночь?» Ветер переменился с западного на северо-западный, но облегчения это не принесло: он сделался холоднее и задувал теперь резкими порывами. Неожиданно из мрака вынырнул Хэл – он появился словно призрак из тьмы под деревьями. Путники остановились.

– Я учуял запах дыма, – сообщил Хэл, – и отправился на разведку. Сами понимаете, одно дело, если горит древесный уголь или топится печь в крестьянском доме, и другое – если дымит костер, разведенный Бекеттом и его людьми. Когда пахнет дымом, проверка лишней не будет.

– Ты достаточно нас напугал, – хмыкнул Джиб. – Давай выкладывай, что увидел.

– Трактир, – ответил Хэл.

– Да, нам он не подходит, – пробормотал Джиб. – Они ни за что не пустят на ночлег болотника, холмовика, гоблина и енота.

– Зато примут Марка, – возразил Хэл. – Смотри, он весь промок и замерз, и у него болит рука.

– Меня они тоже не пустят, – покачал головой Корнуолл. – За ночлег надо платить, а у меня в кармане ни гроша. И потом, я не соглашусь разлучаться с вами.

– Там есть конюшня, – сказал Хэл. – Когда окончательно стемнеет, мы можем укрыться в ней, а если уйдем до рассвета, никто и не догадается о нашем присутствии.

– Ничего другого ты не нашел? – спросил Корнуолл. – Пещер поблизости нет?

– Нет. Придется нам удовлетвориться конюшней.

Глава 12

В конюшне стояла одна-единственная лошадь, которая тихонько заржала, будто приветствуя ночных гостей.

– Кляча трактирщика, – сказал Хэл. – Кожа да кости.

– Значит, мы здесь одни.

– Точно, – подтвердил Хэл. – Я заглянул в окошко. Трактирщик был вдрызг пьян и швырялся стульями и посудой. Видно, ему не на ком было сорвать свою злость.

– Пожалуй, – произнес Джиб, – даже к лучшему, что мы ночуем в конюшне.

– Я думаю, ты прав, – отозвался Корнуолл. – По-моему, надо подняться на чердак. Похоже, там есть сено, зарывшись в которое мы не замерзнем. – Он попробовал на прочность лестницу. – Кажется, выдержит.

Енот, не дожидаясь приглашения, устремился вверх.

– Он знает, куда бежать, – похвалил своего любимца Хэл.

– Что ж, тогда я пойду за ним, – сказал Корнуолл.

Он поднялся по лесенке, просунул голову в отверстие в потолке и огляделся. Сеновал был не слишком просторным. Енот деловито рылся в груде сена у стены. Внезапно одна из кип сена вскочила и испустила истошный вопль. Корнуолл одним движением взлетел наверх. Доски пола прогнулись под тяжестью его тела. Восставшая из сена фигура размахивала руками и продолжала вопить. Корнуолла прошиб пот; он воочию представил себе, как мчится к конюшне разъяренный трактирщик, оглашая воздух криками, которые наверняка перебудят всю округу – если в этой глуши есть кого будить. Он прыгнул на фигуру. Та попыталась увернуться, но он схватил ее, притянул к себе и зажал ей ладонью рот. Вопли смолкли, зато на пальце его сомкнулись острые зубы. Он отдернул руку, ударил, не глядя, кулаком и снова прижал ладонь к губам. Нового укуса не последовало.

– Тихо, – проговорил Корнуолл. – Я не причиню вам зла. Вы обещаете не кричать?

Кивок головой, очевидно, выражал согласие. За спиной Корнуолла раздался шорох: по лесенке поднимались остальные.

– Сейчас вы увидите моих друзей, – сказал он. – Они тоже не сделают вам ничего плохого. Пожалуйста, не кричите.

– Что стряслось, Марк? – справился Оливер.

– Здесь женщина. Должно быть, от кого-то пряталась. Так ведь, мисс?

– Да, – ответила она, – я пряталась.

На сеновале было не совсем темно: слабый свет сочился в два крохотных окошка под потолком. Женщина отступила было от Корнуолла, но потом, завидев Оливера, вновь прильнула к нему. Она дрожала.

– Не бойтесь, – сказал Корнуолл. – Оливер – весьма дружелюбный чердачный гоблин. Вы знаете, кто такие чердачные гоблины?

– Тут было еще какое-то животное, – прошептала она, качая головой.

– Енот. Не бойтесь, он не кусается.

– Мухи не обидит, – заявил Хэл. – Настолько добрый, что даже противно.

– Мы беглецы, – объяснил Корнуолл, – или почти беглецы, но все равно не опасные. Это Хэл, а вон там Джиб. Джиб – болотник, а Хэл – холмовик.

– А вы? – спросила она, делая шаг назад. – Кто вы такой?

– Зовите меня Марком. Я студент.

– Книжник, – поправил дотошный Оливер, – не студент, а ученый. Провел шесть лет в университете Вайалузинга.

– Мы искали, где бы укрыться от бури, – продолжал Корнуолл. – В трактир бы нас не пустили, к тому же мы без денег.

– Он пьян, – проговорила девушка, – напился и начал крушить мебель. Хозяйка закрылась в погребе, а я прибежала сюда. Я испугалась, я боялась его с самого первого дня.

– Вы прислуживаете в трактире?

– Да, – сказала она с горечью, – прислуживаю. Девочка на побегушках. Я не вернусь к нему, – прибавила она, садясь на пол. – Мне все равно, что со мной будет, но я не вернусь. Я не желаю тут оставаться. Хозяин вечно пьяный, а хозяйка только и знает, что грозить розгами. Зачем они мне нужны?

– Присоединяйтесь к нам, – пригласил Оливер. – Компания у нас подобралась славная, и мы с радостью вас примем.

– Но мы идем далеко, – предупредил Хэл, – и путь не из легких.

– После трактира все легко, – сказала девушка.

– Там никого? – осведомился Корнуолл.

– Вряд ли кто-то придет в такую ночь. Да и вообще, посетители нас не балуют, так, заглядывают иногда путники, заходят промочить горло дровосеки и угольщики, но у них обычно не бывает денег.

– Значит, – подытожил Джиб, – мы можем спокойно спать до утра.

Енот, который исследовал углы сеновала, вернулся к товарищам и уселся рядом, обернув хвост вокруг задних лап.

– Сторожить будем по очереди, – решил Корнуолл. – Если никто не возражает, я предпочел бы быть первым.

– Ну так вы идете с нами? – спросил у девушки Джиб.

– Не думаю, что это разумно, – сказал Корнуолл.

– Разумно или нет, – ответила она, – я уйду отсюда, как только рассветет, с вами или сама по себе. Здесь я не останусь.

– Пожалуй, – произнес Хэл, – ей лучше идти с нами. Лес – неподходящее место для прогулок, особенно для молодой девушки.

– Если вы пойдете с нами, – сказал Оливер, – нам хотелось бы узнать ваше имя.

– Меня зовут Мэри.

– Кто-нибудь хочет есть? – спросил Джиб. – Могу предложить кукурузные лепешки и грецкие орехи. Чтобы обмануть желудок, хватит.

Хэл жестом велел всем замолчать.

– Что такое?

– Мне почудился какой-то звук.

Они прислушались. Снаружи глухо стучал по крыше и по земле дождь да завывал в кронах деревьев ветер.

– Ничего не слышу, – сказал Корнуолл.

– Подождите. Вот, опять.

Сквозь вой ветра донесся еле слышный цокот.

– Лошадь, – заявил Хэл, – подкованная лошадь. Это чиркнула о камень подкова.

Звук повторился, к нему добавилось неясное бормотание, затем послышался скрип отворяемой двери, и в конюшне зазвучали голоса:

– Гнусное местечко.

– Все лучше, чем снаружи. Уж слишком бурная выдалась ночка.

– Трактирщик вдребезги пьян.

– Мы и сами найдем себе еду и постели.

Судя по всему, в конюшню завели не одну, а нескольких лошадей. По скрипу кожи можно было догадаться, что с животных снимают седла. Лошади фыркали, одна тихонько заржала.

– Найди вилы и набери наверху сена.

Корнуолл огляделся. Спрятаться было негде. Разве что зарыться в сено. Да – и получить в бок вилами?

– Все сразу, – прошептал он. – Как только он поднимется, кидаемся на него. – Он повернулся к девушке. – Вы поняли? Бегите изо всех сил.

Она кивнула.

Послышался шорох. Корнуолл потянулся за мечом. Мимо него пролетел мохнатый комок. Краем глаза он разглядел Енота: тот прыгнул, растопырив лапы, на человека, голова которого высунулась из отверстия в полу сеновала. Раздался вопль. Корнуолл скатился по лесенке, заметил на полпути, что внизу лежат зубьями вверх вилы, и каким-то образом умудрился не напороться на них. Человек, которому велено было набрать сена, отчаянно сражался с Енотом, а тот нападал, умело пользуясь как зубами, так и когтями. Корнуолл подобрал вилы, и как раз вовремя: от двери к нему устремились три тени, одна из которых размахивала мечом. Он перехватил вилы поудобнее, а потом швырнул их в противников, выставил перед собой клинок и ринулся в атаку. Щит висел у него на спине, перебрасывать его на руку было некогда. И слава богу, мелькнула у Корнуолла мысль, ведь иначе он не сумел бы схватить вилы и на них наверняка налетел бы кто-то из его друзей.

Один из трех нападавших испустил крик, в котором послышались удивление и боль: вилы вонзились ему прямо в грудь. Корнуолл скорее почувствовал, чем увидел, что над его головой занесен меч, пригнулся и сделал выпад. Его меч погрузился в чью-то плоть, и тут же на плечо Корнуолла обрушился удар, который едва не сбил его с ног. Он шарахнулся в сторону и наткнулся на лошадь. Та дернулась и ударила его копытом в живот. Корнуолл задыхаясь упал на четвереньки. Кто-то подхватил его под мышки и помог встать. Он с удивлением обнаружил, что по-прежнему сжимает в руке меч.

– Уходим! – крикнул кто-то ему в ухо. – Нам с ними не справиться.

Все еще сгибаясь от удара в живот, Корнуолл заставил себя подковылять к двери. Он споткнулся о неподвижное тело, чуть было не потерял равновесие, но устоял на ногах. Ветер швырнул ему в лицо капли дождя, и он понял, что выбрался на улицу. На фоне освещенных окон трактира он разглядел бегущих людей, а справа от себя заметил Хэла: опустившись на одно колено, тот выпускал стрелу за стрелой. Из темноты послышались вопли и проклятия: люди старались извлечь поразившие их стрелы.

– Пошли, – произнес голос Джиба. – Мы все тут. Хэл их задержит.

Джиб взял Корнуолла за руку, развернул его и подтолкнул. Тот побежал; дышать стало легче, и лишь тупая боль в животе напоминала об ударе копытом.

– Стойте, – проговорил Джиб какое-то время спустя. – Давайте разберемся, никто не отстал? Мэри, ты здесь?

– Да, – отозвалась насмерть перепуганная девушка.

– Оливер?

– Здесь.

– Енот? Енот, где тебя черти носят?

– За Енота можешь не волноваться. Он нас догонит.

– Хэл, это ты?

– Я. Они не станут нас преследовать. Им здорово досталось.

Корнуолл плюхнулся на землю. Брюки его мгновенно промокли. Он попытался вложить меч в ножны.

– Вы молодцы, ребята, – сказал Хэл. – Марк прикончил одного вилами, а второго – мечом. Третий подвернулся как раз под топор Джиба. Мне совсем нечего было делать.

– Не скромничай, на твою долю тоже осталось, – хмыкнул Джиб.

– И не забудьте Енота, – подал голос Корнуолл. – Он избавил нас от лишнего противника.

– А теперь расскажите мне, как это случилось, – попросил Джиб. – Я не боец…

– Никто из нас не боец, – отозвался Корнуолл. – Что до меня, то я не сражался с оружием в руках ни разу в жизни, так, участвовал в пьяных драках, и не более того.

– Нам нужно идти, – сказал Хэл, – и чем дальше мы уйдем, тем в большей безопасности окажемся. Пойдем без остановок, но особенно спешить не будем, чтобы не налететь в темноте на камень или дерево. Возьмитесь за руки и не разжимайте их. Если кто-нибудь потеряется или упадет, кричите – и мы остановимся.