Добро пожаловать в лес

Цветок громко стукнул лианой о пол, показывая, что до сих пор ждет. Волшебница вздрогнула и опустила муху в голодную пасть. Мощные челюсти захлопнулись, а ресничка, которая еще вчера была мягкой и щекотной, проткнула Волшебнице руку, будто самый настоящий клык.

Волшебница взвизгнула. Она попыталась вытащить руку, но тщетно – цветок не собирался помогать. Казалось, ему нравится впиваться в ее нежную кожу. Он сжимал челюсти сильнее, и возил лианами по полу, оплетая мебель.

– Тимор, пожалуйста, – заплакала Волшебница. – Мне больно!

Цветок недовольно хлестнул лианой стул и отломил ножку, но челюсти разжал. Полумертвая муха попыталась улизнуть, однако, стоило Волшебнице освободиться, челюсти снова захлопнулись, не оставляя мухе надежды.

Волшебница села на пол и заслонила лицо руками. Она не хотела, чтобы цветок видел ее слезы. Девушку выдавали только трясущиеся острые плечи и редкие всхлипы. Рядом ползали лианы, извиваясь от удовольствия, насыщаясь свежей, сочной жертвой. На секунду Волшебнице показалось, что Тимор мог обнять ее и утешить, но цветок был слишком занят. Он чувствовал как жизнь мухи переходит к нему, как сам становится больше, крепче и сильнее. Еще чуть-чуть и он оплетет всю башню, а потом сломает ее как иссохшую ветку. Да, еще чуть-чуть и Тимор станет королем леса.

Волшебница увидела как цветок из темно-болотного превращается в ядовито-зеленый. Рука ее резалась острой болью, но девушка улыбнулась, радуясь, что Тимор, наконец, ожил. Волшебница вытерла лицо рукавом, и поднялась. Страх совсем ушел, когда она вспомнила каким маленьким и беззащитным нашла Тимора. Она посмотрела на него с гордостью, вздернула нос к потолку и подошла к зеркалу, чтобы привести себя в порядок.

Из зеркала выглядывала совсем другая Волшебница. Это была не свежая и счастливая молодая девочка, что ярко улыбалась сквозь овал серебра. В отражении поселилось бледное, напуганное лицо, с мешками под глазами и посиневшими губами. Темные лианы извивались за ее спиной, напоминая лесные тени.

– Каким бы он ни был – это я его вырастила. – сказала Волшебница отражению. – Если он злой, то виновата в этом только я!

Отражение испытывающе смотрело на Волшебницу, а одна из лиан спряталась, открыв вид на устрашающий лес.

– Это неправильные мысли! – закричала Волшебница. – Он единственное, что у меня есть. Он не может быть злым!

Волшебница показала язык и отвернулась. Этой ночью она долго не могла заснуть.

* * *

Утром Волшебницу разбудила неприятная тяжесть в ногах. Что-то давило и шевелилось и противно приближалось к лицу. Волшебница завизжала, опасаясь змей, и мигом вскочила с кровати. На кровати лениво извивалась лиана Тимора, толщиной с бедро. Волшебница повернулась к окну и увидела разбитый на мелкие осколки горшок. Стены, потолок и пол были увиты стеблями и лианами, ее любимое зеркальце на туалетном столике разбито, а вся мебель переломана. Сам Тимор доставал головой потолка и разместился посередине комнаты. Его челюсти выросли величиной с кровать, клыки торчали кинжалами, а из края пасти свисал кусочек паутины.

Волшебница оторопела. Чудовище, которое совсем недавно было ее маленьким беззащитным расточком, обратило на нее внимание.

– Ты… Ты что, съел всех мух? – дрожащим голосом спросила Волшебница.

Чудовище осторожно поползло к девушке, отталкиваясь стеблями от пола.

– Мамочки! – прошептала Волшебница и бросилась к двери.

Оплетенная тонким плющом дверь скрипела и не поддавалась. Волшебница навалилась на нее всем весом, и тонкая поросль защекотала руки и ноги. Дверь, нехотя, раскрыла узкую щель, и Волшебница шмыгнула в коридор за секунду до того, как огромный Тимор приблизился. Волшебница, в одной ночнушке, ринулась вниз. Лишь у самого выхода она вспомнила, что палочка все еще в комнате

«Он дал мне уйти», – подумала Волшебница, – «значит он не хочет меня съесть или обидеть. Наверно, он даст мне забрать палочку.» Но даже вся вера Волшебницы в доброту питомца не помогла ей решиться войти в комнату. Вместо этого, Волшебница открыла одну из узких кладовок этажом ниже, и устроилась там: неумытая, голая и безоружная. Сверху раздавались жуткие стуки и скрежет: Тимор хозяйничал и ломал остатки ее любимых вещей.

Волшебница полдня не выходила из кладовки – прислушивалась к шорохам. Девушка начала переживать за состояние волшебной палочки. Вдруг цветок сломал ее, как и всю мебель? Что тогда делать? Новую палочку не достать: эта сделана из цветущего дуба, который теперь куда-то подевался. Возможно он усох и превратился в одно из окружающих чудовищ, а, может быть, просто ушел туда, где есть Солнце. Но факт оставался фактом: дуба больше нет. Отправляться на его поиски без палочки опасно (Волшебница до сих пор не отошла от недавней встречи с мухами), но и оставаться рядом с чудовищным Тимором не лучшая затея. На глаза навернулись слезы, губы задрожали, и Волшебница почувствовала себя совсем маленькой и беззащитной, такой же, каким увидела Тимора впервые.

Вдруг что-то изменилось. Это случилось так внезапно, что Волшебница сразу не поняла, что именно произошло. Тишина оглушила ее: ни шорохов, ни стуков, ни возни. Волшебница прислушалась, гадая, заснул Тимор, или покинул башню. Цветок не издавал ни звука.

Волшебница опасливо толкнула дверь, и свет ворвался в темную комнату. Пол и стены коридора были увиты лианами и стеблями. Гобелены, с изображениями хищных растений, висели нетронутые. Холодная дрожь пробежала по телу Волшебницы: понимает ли Тимор, что это его портреты? Волшебнице не хотелось в это верить.

Девушка осторожно вышла в коридор. Дверь предательски скрипнула, и Волшебница застыла, почувствовав тяжесть на ушах. Стебли и лианы лежали в полном спокойствии.

Волшебнице приходилось наступать на отростки чудовища, потому что весь пол Тимор устлал ими, будто ковром. Аккуратно ступая, девушка продвигалась вперед, боясь случайно пощекотать Тимора. Испытывают ли цветы щекотку? Волшебница искренне надеялась, что нет.

Тимор в полном спокойствии спал, склонив огромные челюсти к полу. Сердце Волшебницы колотилось так, что она боялась разбудить чудовище громким стуком. Лицо горело от страха, ладони окоченели. Девушка не сводила глаз с цветка и никак не могла решиться на шаг. Казалось, Тимор вот-вот проснется и бросится так резко, что она не успеет даже вскрикнуть. Волшебницу, будто, парализовало. Она бросила молниеносный взгляд, туда где должна была лежать палочка. Разум не поспел за взглядом, и Волшебница не успела ничего заметить. Выпустить из виду цветок у нее не хватало смелости.

Постояв так какое-то время, Волшебница сделала шаг назад, затем еще один и еще. Она боязливо пятилась в коморку, стараясь не надавить случайно на стебель. В комнате она безвольно упала на серый тугой мешок. Думать Волшебница не могла: перед глазами до сих пор стояло страшное, огромное чудовище. Она лежала так, напуганная и опустошенная, пока дрожь не разжала объятия. Мысли высунулись из глубоких нор, и Волшебница взяла себя в руки.

– Он просто спит. Я пройду и возьму палочку! – сказала она себе.

Однако на пороге в спальню ее снова сковал страх. Волшебница шепотом заговорила с собой, нежно спела куплет любимой песни и решила войти на счет три. Раз… два… три!

Не сводя глаз с цветка, она сделала маленький шаг, аккуратно наступив на вытянутый носок. Тимор не шевелился. Когда Волшебница перенесла вторую ногу, позади будто появилась невидимая стена, и девушка больше не могла отступить. Сердце заколотилось в области висков, а смелый голос, что уговаривал на первый шаг, куда-то исчез. Глаза не отрывались от цветка. В какой-то момент страх отступил. Отступили и другие чувства: Волшебница больше не видела Тимора – он стал размытым и далеким, в голове стоял негромкий шум, а мысли перестали существовать. Так, отключившись от происходящего, Волшебница добралась до противоположной стены, к обломкам любимого туалетного столика. Среди щепок и гвоздей лежала целая, невредимая волшебная палочка, крепко сжатая цепкими побегами.

«Что же делать?», – подумала Волшебница, взглянув на спящее растение. Острое желание убежать и закрыться в коморке овладело ей, но страх остаться беззащитной оказался сильнее. Девушка присела и осторожно потянула палочку.

Вдруг произошло страшное: Тимор пошевелился. Он не проснулся, не разозлился. Может, это был внезапный порыв ветра, а сам Тимор и не двигался вовсе. Но было поздно. Волшебница словно готовилась к этому моменту всю жизнь, будто тенировалась различать малейшие движения спящих растений. Она закричала так громко, что вороны, на много километров вокруг, взлетели с деревьев, эхом подхватывая крик. Даже если Тимор и не шевелился раньше, теперь он проснулся.

Волшебница изо всех сил дернула палочку и оторвала кусок стебля. Палочка выпустила сноп разноцветных искр и затрещала. Тимор бросился к девушке, оплетая стеблями ее ноги. Волшебница, продолжая кричать, попыталась сдвинуться, но упала – стебли держали крепко. Тень Тимора угрожающе накрыла ее, пасть разверзлась и приготовилась поглотить маленькую девушку.

Белая молния с грохотом соединила волшебную палочку с Тимором. Цветок содрогнулся, помотал головой, но хватку не ослабил. Волшебница поползла к выходу, но Тимор потащил ее к себе. Через секунду, его пасть сомкнулась, и Волшебница целиком оказалась внутри питомца.

Листья сдавливали тисками, Волшебница покрылась чем-то липким и похожим на слюну. Она не могла ни пошевелиться, ни прошептать заклинание. Воздуха не хватало, на лице появилась испарина, а открытые участки кожи жгло так, будто кто-то облил кипятком.

Внезапно, хватка Тимора смягчилась, и Волшебнице удалось поднять руку. Девушка приготовилась произнести заклинание, но липкая субстанция попала в рот, склеила зубы и залепила нос. Палочка заискрилась, и Тимор инстинктивно опустил нижнюю челюсть. Волшебница потянулась наружу, но цветок захлопнул пасть, едва не проткнув руку клыком. Палочка выпала, отстучав короткую дробь о пол.

«Кажется, это конец», – подумала Волшебница.

Воин

Воин, с поднятым мечом и боевым кличем, влетел в комнату. Сначала он подумал что очутился в небольшом саду: стены зелени переплетались над головой, свисали длинными нитями и пестрили розовыми соцветиями. Посередине стояло страшное чудовище: огромный хищный цветок (один из тех, что был изображен на гобеленах) пожирающий кого-то, кто явно не хотел быть съеденым. Судя по искрам, вылетающим из пасти чудовища, внутри барахтался колдун. Воин ухмыльнулся: победить чудовище и колдуна за раз – вот это удача!

Рыцарь бросился на растение, но упал, запнувшись об умело подставленный стебель. На этот раз цветок решил полностью обвить человека и оставить вялиться до ужина.

Воин, однако, был не так прост. Он рубил змеящиеся стебли направо и налево, лежа на полу, связанный по ногам. Щупальца оплетали его со спины, но Воин ловко отсек путы и успел скинуть душительные объятья. Цветок неуверенно шатался и безразборно размахивал лианами.

«Его намного больше чем меня», – думал Воин, отбиваясь от все новых и новых щупалец.

Он не мог занять выгодную позицию, потому что ростки цеплялись за ноги. Он скакал, выписывая безумные кренделя, будто в веселом танце. Воин делал два шага вперед, а потом прыгал в случайном направлении, подбираясь к голове. Иногда цветок не давал сделать два шага, и Воину приходилось отступать.

Лицо человека покраснело, из ушей, казалось, скоро пойдет пар. Уголки тонких губ приподнимались каждый раз, когда ему удавалось приблизиться к цветку. Глаза бегали туда-сюда, стараясь не пропустить ни один атакующий стебель, мышцы налились металлом, поднимая и опуская тяжелый меч с невероятной скоростью. Воин, ненароком, вспомнил те времена, когда Солнце еще светило. Сейчас он как никогда чувствовал его тепло.

– Оно совсем рядом! – крикнул Воин.

Ему казалось, что звезда сидит внутри цветка и светит ярче с каждым взмахом меча. Цветок оказался на расстоянии удара: миг, и Воин вернет миру свет.

Лезвие Стремящегося рассекло воздух высоким свистом. Меч, с громким чавканьем, врезался в корневой стебель. Воин замешкался: он был уверен, что разрубит цветок пополам. Противник улучил момент и откинул Воина оставшимися стеблями к самому выходу.

Воин затряс головой, чтобы прийти в себя. Вокруг извивались отрубленные лианы, истекая прозрачным вязким соком. Измятая пасть цветка раскрылась, не в силах держать жертву, от стебля отслаивались куски, два оставшихся щупальца нервно стучали по полу. Цветок, пополз к окну.

– Не уйдешь, чудовище! – крикнул Воин, и бросился на врага.

Растение, в отчаянии, выплюнуло жертву, но Воин не обратил на это внимания. Он видел только одну цель, как и Стремящийся, серебряным блеском летящий в противника. Цветок попытался укусить Воина, но Стремящийся проткнул зеленые челюсти и разорвал нижнюю. Монстр одернул голову. Воин вгрызся мечом в стебель, а цветок атаковал клыками. Клыки с невыносимым скрежетом проскальзывали по броне, но пробить крепкий панцирь не могли.

Чавкающие удары сопровождались брызгами прозрачного сока и женским визгом. Воин с неистовством дровосека разрубал растение. Цветок оставил тщетные попытки сопротивляться и из последних сил пополз к окну. Голова и кусок стебля висели на тонкой нитке, вздрагивая от каждого удара. Молниеносный взмах, и челюсти безжизненно упали в гору изрубленных лиан.

Воин издал пронзительный вопль и поднял меч к потолку. Отдав салют победе, он заметил на полу трепещущую девушку в изорванной сорочке. Девушка была покрыта противной слизью с ног до головы, из-за треугольников вязкой пленки выглядывали огромные зеленые глаза. Длинные пшеничные волосы слиплись прядями, а бледные губы дрожали от испуга и непонимания. Хрупкая рука указывала на Воина тонкой веточкой.

Этот перепуганный комок слизи никак не походил на могущественного колдуна, укравшего Солнце. Но Воин сталкивался с хитростью магов. Он резко опустил лезвие к Волшебнице.

– Ведьма! – зарычал Воин.

– В-вы, вы убили Тимора, – шептала девушка. – Вы убили Тимора…

Девушка, всхлипывая, поползла к цветку. Воин нахмурился и вновь крикнул:

– Отдай Солнце, колдунья! Лес страдает!

Волшебница обняла изрубленные листья и стебли.

– Зачем… – шептала она, поглаживая остатки питомца. – Зачем…

– Признавайся, колдунья, – неуверенно произнес Воин.

Колдунья признаваться не собиралась. Воин в растерянности опустил меч. Он не раз спасал девушек от чудовищ, но раньше спасенные всегда обнимали его, а не поверженного врага. «Это точно какие-то хитрости», – подумал Воин. «Нужно стоять на своем.»

– Вставай и сражайся! – крикнул он.

Волшебница до сих пор не могла поверить, что любимый Тимор, принц цветов, особенный и необычный, набросился на нее. Она убаюкивала его искромсанные останки, пытаясь утешить невыносимую боль от сосущей пустоты в сердце.

Вы спасли меня, – прошептала Волшебница, подняв взгляд на Воина.

Воин опешил. С одной стороны, история возвращалась в русло рациональности, с другой становилась еще необычней. «Она хочет запутать меня!», – думал Воин, – «а потом напасть!».

– В какие игры ты со мной играешь, колдунья?! – зарычал он. – Я еще полон сил и готов драться!

– Вы живой и настоящий! – Волшебница снова заплакала. – Я думала я никогда больше не увижу ничего живого! Я думала… я думала я одна в этом лесу. Я думала все пропалиииии!

Она уперлась лицом в колени и закрылась руками. Воин недоуменно почесал затылок. «Может если я подыграю, она подумает, что я расслабился и нападет?» – предположил он. Он присел и нежно обнял Волшебницу за плечи. Волшебница вздрогнула от холода доспехов, и тут же повисла у Воина на плечах, сотрясаясь от рыданий.

– Тише, колдунья, – прошептал он. – Ты чего?

Воин неуверенно коснулся хрупкой спины Волшебницы. Пыл битвы внутри угас, и твердая неколебимая уверенность растворилась как утренний туман. Солнца Воин так и не нашел, а значит по-прежнему оставался потерянным в темном бесконечном лесу.

– А у вас с ним много общего, да? – прохрипел он.

– С кем? – Волшебница шмыгнула носом.

Воин кивнул на разбросанные стебли.

– Почему?

– Вы оба обвиваетесь вокруг шеи и запутываете до иступления.

– Ой! – девушка одернула руки, будто ошпарилась. – Простите, я забылась.

Она принялась вытирать слизь с лица, но слизь прилипала к руке и тянулась. Волшебница зацепила тягучую пленку второй рукой, и раскрыла противную неаккуратную паутину.

– Тебе бы водой окатиться, – улыбнулся Воин.

– А вы пообещаете, что не уйдете, пока я приведу себя в порядок?

– Мне нужно искать Солнце. Кто еще это сделает кроме меня?

– А вы думаете, что сможете его отыскать?

– Я верю в это.

– Подождите меня. Я приведу себя в порядок и накормлю вас грибами и мхом. Не густо, конечно, но больше вокруг ничего не растет.

Только сейчас Воин понял, что жутко голоден, ведь он даже не помнил, когда последний раз ел. В миг живот будто взорвался, голова раскололась пополам, а рот иссох и потрескался.

– Пожалуй, немного еды мне не помешает, – выдавил из себя Воин.

Он почувствовал тяжесть собственного тела. Глаза медленно закрылись, и он уже не слышал, как с грохотом упал.

* * *

Воин проснулся в теплой постели, в одной из узких комнат. Его разбудил пьяный и дурманящий аромат еды, расплывающийся от тарелки с витиеватым узором. На тарелке лежали грибы, прикрытые зеленым мхом, пахнущие так маняще, будто Воин оказался на самом богатом королевском пиру. Он накинулся на пищу как голодный волк, проглотив все содержимое тарелки разом, затем закрыл глаза, пережевывая остатки и прислонился спиной к холодному камню стены. Воин заметил, что одет только в легкий костюм, который носил под доспехами. «Что ж, хотя бы я еще жив», – подумал он.

Он встал и огляделся. Его обсутпала крошечная коморка, тесно набитая мешками и коробками. Воин не заметил ни доспехов, ни Стремящегося. Он мягко приоткрыл дверь и выглянул наружу.

Взору Воина предстал коридор, по которому его тащило чудовище. На полу лежала ровная ковровая дорожка, свечи горели все до единой. «Тут же был пожар», – удивился Воин. Он посмотрел на гобелены, на которых теперь был изображен рыцарь в сияющих доспехах, с пером на шлеме и цветочными узорами на щите. На одной из картин рыцарь стоял, победно подняв меч, на другой держал на руках девушку в синем платье, на третьей та же девушка собирала луговые цветы.

«Может другой коридор?» – подумал Воин. Картины ему понравились: они напоминали старый лес, купающийся в солнечном свете, зеленый и теплый, полный голосов и жизни. В то время рыцари спасали принцесс, сражались с чудовищами, защищали королевства… Сейчас защищать было нечего. Вместе с Солнцем ушла и жизнь. Однако башня и колдунья казались маленьким солнечным зайчиком, что пробился сквозь щель меж досок в бревенчатом доме. Может здесь и спряталось Солнце?

Воин направился к знакомой двери, уже не увитой стеблями и лианами. Он поднялся по резным деревянным ступеням и вошел в просторную круглую комнату где суетилась Волшебница одетая в синюю мантию.

Волшебница размахивала палочкой и отдавала приказы поломанной мебели, которая тут же собиралась по кусочкам. Остатки стеблей сами вылетали в окно, а по-пчелиному вьющаяся щетка начищала и так уже блестящие доспехи. Воин наблюдал за Волшебницей молча, но, в очередной раз взглянув на броню, не выдержал:

– Они уже блестят сильнее чем Солнце, в лучшие времена. Еще чуть-чуть и ты сможешь использовать доспехи вместо зеркала.

– Вы уже проснулись? – Рассеянно улыбнулась Волшебница. – Тут еще столько работы! Присоединяйтесь!

Воин помешкал, но безапелляционный тон Волшебницы не оставлял пространства для отказа.

– Командуй, хозяйка! – бодро воскликнул он.

– Берите метлу и метите пол.

– Я думал волшебство придумали именно для таких вещей.

– У меня же не десять палочек! – Волшебница сурово посмотрела на Воина.

Воин почувствовал себя совсем неуютно и взял метлу. Он нехотя чесал пол, не сводя глаз с мелькающих, будто молния, пшеничных волос.

– Так э-э-э… – начал Воин. – Ты не знаешь где Солнце?

– Нет, – звонко пролетело мимо.

– Как нет?

Волшебница остановилась и обожгла гостя грозным взглядом.

– Вы метите, метите! – строго бросила она и продолжила летать по комнате.

Она дирижировала волшебной палочкой и вокруг творились чудеса. По стенам к потолку взбирались узоры; лоскуты ковра, точно гусеницы, ползали и сплетались; шкафы и тумбочки плясали, открывая ящики и дверцы для скачущих мелких вещей. Комната бурлила, будто кипящий котел.

– Я мету… – раздраженно пробурчал Воин. – Совсем никаких идей?

– Не я же его украла, в самом деле!

– Похоже, будто, ты!

Грохот и копошение разом прекратились. Волшебница развернулась на пятке и хмуро уставилась на Воина. Воин смотрел в ответ с вызовом. Дуэль в гляделки оборвала девушка:

– С чего это вы взяли?

– Я чувствую его! Чувствую жизнь здесь! Здесь есть свет и тепло, здесь я сражался и победил. Что это, если не Солнце? Как-будто его жар совсем рядом!

– Может вы чувствовали пожар, что наступал вам на пятки?

– Что?

– Простите меня, – Волшебница опустилась на пол. – Кажется я совсем устала. Я ведь нисколько не спала, после нашей встречи.

Воин подошел к ней и подал руку.

– Давай, я провожу тебя в спальню. Там слегка тесно, но зато уютно.

– Нет-нет, тут еще столько работы! Я не могу спать, пока здесь нет гармонии!

– У тебя был тяжелый день. Я подмету пол, пока ты отдыхаешь.

Волшебница вздохнула, взяла протянутую ладонь Воина и невесомо поднялась. Их взгляды встретились, и они замерли, держась за руки, всматриваясь в теплоту друг друга.

– Здесь нет Солнца, я слово волшебника вам даю, – прошептала девушка. – Я сделала это все, потому что оно пропало. В башне очень хорошо, хоть и без Солнца. Если оно никогда не вернется, здесь можно жить точно также, в тепле и гармонии. Если, конечно, не носить сюда цветы из леса.

Они звонко рассмеялись, расцепив на мгновение взгляды.

– Иди спать, принцесса, – нежно произнес Воин. – Проснешься и мы вместе все уберем.

– А вы останетесь со мной? – зевая спросила Волшебница.

– Если хочешь, я останусь до конца уборки.

– Тогда я заколдую вещи, чтобы они не убирались!

Они вновь засмеялись, и Волшебница, улыбнувшись, отправилась в коморку.

* * *

Воин погрузился в воспоминания. Исполинная пустота леса переворошила его прошлое, и обрывки памяти казались теперь ненастоящими в своей живости. Жизнь до леса была совсем другой. Куда бы ни пришел Воин, его встречали пиром, выпивкой, жареным кабаном или бараном, песнями и плясками. Все знали его как героя и спасителя и приход его значил избавление от многих проблем.

Воин помнил деревушку: пара ветхих избушек, да колодец посередине. В память жарким клеймом въелась беззубая, морщинистая улыбка одноглазого старика. Старик кряхтел и кашлял, в порыве радостного смеха. Лысина его так сверкала на Солнце, что, казалось, может заменить светило. Вспомнилась и его толстуха-жена, с грубым низким голосом, в запятноном фартуке, с полотенцем в руке. Как было не помочь им избавиться от страшного колдуна, что нагонял чуму на скот и уничтожал посевы?

Воин тяжело вздохнул и грузно оперся о подоконник. Он думал, что колдун украл Солнце, чтобы запутать следы. Еще вчера Воин был уверен, что настиг злодея, но башня оказалось не той, колдун оказался хрупкой девушкой, а Солнца как не было, так и нет.

Воин вспомнил поляну, где провел целую вечность в забвении. Он пытался найти дорогу, но дороги близнецами сплетались и запутывали. Никаких следов ни колдуна, ни Солнца. Сейчас, с высоты башни, Воин наблюдал бесконечный змеиный рой извилистых одинаковых тропинок, ведущих в густую пугающую темноту. Ни ветра, ни шепота листьев, только ветви и пятна паутины между ними. Воин заблудился одним лишь взглядом.

«А может и не было никакого колдуна?» – вспыхнуло у него в голове. Воин столько скитался по лесу, что просто не мог упустить его. Крестьяне народ суеверный – одна корова заболела, уже выдумывают колдунов с проклятьями. Как-то в трактире, Воин слышал истории о далеком севере, где Солнце покидает людей на много лет, а потом много лет светит. Возможно сейчас Солнце ушло на север, и вся эта история лишь одна большая случайность. «Тогда, можно задержаться здесь и подольше» – подумал Воин. «До поры до времени.»

Он вспомнил последнее сражение, и тень улыбки тронула его губы. Вновь услышал хруст стебля, ощутил брызги едкого сока, увидел блеск Стремящегося. «Не совсем, видать, еще проржавел!» – ухмыльнулся Воин и похлопал себя по выступающим мышцам.

– Вы не ушли! – раздался счастливый и звонкий голос Волшебницы.

Воина будто окатили водой – он и не подозревал, что просидел в раздумьях так долго.