Святые наших дней

В 1939 году в стране ввели всеобщую воинскую повинность, и Иван Павлов был призван на срочную службу. Его отправили на Дальний Восток, где шла необъявленная война между СССР и Японией. Время от времени вспыхивали боевые действия. В 1938 году войска обеих сторон понесли большие потери в боях на озере Хасан, а в 1939-м – на реке Халхин-Гол.

Вид Катав-Ивановска.

Фото нач. ХХ в.

После Халхин-Гола отношения между СССР и Японией в некоторой степени нормализовались, и 13 апреля 1941 года две страны подписали пакт о нейтралитете сроком на четыре года. В отличие от пакта Молотова-Риббентропа, этот пакт не был нарушен и сохранял свое действие вплоть до апреля 1945-го.

Несмотря на напряженную приграничную обстановку, рядовому Павлову не пришлось принимать участия в боевых действиях на Дальнем Востоке. Его служба проходила спокойно, и в октябре 1941-го он должен был демобилизоваться.

Война

Все изменилось с началом Великой Отечественной войны. Ее Иван Павлов встретил в селе Барабаш Хасанского района, где служил солдатом в 96-м саперном батальоне 92-й стрелковой дивизии 10-й Краснознаменной армии. В воскресный день 22 июня 1941 года он с другом был в увольнении. Они сидели на берегу залива Петра Великого и вдруг увидели, как вокруг началась беготня. Поднялись на набережную, а там кричат: «Война, война!»

Уже в сентябре его воинскую часть отправили в Москву. Добираться до столицы пришлось два месяца. Приехали в сильные морозы. Москва в это время находилась на осадном положении, немцы захватили подмосковные города Клин, Солнечногорск, Яхрому, до границ Москвы им оставалось 17 километров, до стен Кремля – 29.

В городе, между тем, полным ходом шла комплектация воинских частей для отправки на разные участки фронта. Ивана Павлова отправили на Волховский фронт, где он попал в противотанковый расчет.

Москва.

1941 г.

Советская армия оказалась не готова к войне. Одной из главных причин этого были массовые репрессии в армии, инициированные Сталиным. В период с 1936 по 1938 годы из 767 высших руководителей армии и флота было репрессировано 503 человека, то есть 65 процентов всего командного состава, в том числе расстреляно 412 человек. Гитлер знал, что советская армия обезглавлена и ослаблена, когда принимал решение о нападении.

Кроме того, в самый неподходящий момент руководством страны были затеяны реформы в армии. В мае 1941-го была предпринята реформа бронетанковых войск, в результате которой прямо перед началом войны были сформированы новые танковые и моторизованные дивизии, не успевшие пройти подготовку. Аналогичная реформа военной авиации привела к созданию новых формирований, для которых не хватало персонала, в том числе наземного. В результате самолеты стояли под открытым небом, не защищенные ангарами, и это давало немцам возможность бомбить их до того, как они успевали взлететь.

Значительная часть военной техники была устаревшей или непригодной для ведения боевых операций. Так, например, на вооружении имелось большое количество старых самолетов, а из числа более новых истребителей основная модель – МиГ-3 – была не приспособлена к бою на низкой высоте. Для этих истребителей не хватало летчиков, способных ими управлять.

До последнего момента Сталин не верил в то, что Гитлер может напасть, несмотря на донесения разведчиков, предупреждавшие об этом. В частности, знаменитый впоследствии Рихард Зорге неоднократно доносил о готовящемся нападении, указал даже его дату. Но Сталин наложил на это донесение матерную резолюцию и сдал его в архив.

Иван Павлов с сестрами.

1943 г.

Причины неготовности Советского Союза к войне с Германией продолжают обсуждаться в научной литературе. Но те, кто столкнулся с немецкой военной армадой в первые месяцы войны, вряд ли знали об этих причинах. Одним из них был Иван Павлов, будущий архимандрит Кирилл. Много лет спустя, беседуя с братией Даниловского монастыря, он со свойственной ему простотой отвечал на вопросы о том, с чего для него началась война:

– Страшно было?

– Страшно… Мы ж не обстреляны были. Первый раз поехали, только сошли с эшелона – налетели немецкие коршуны – весь состав раздробили.

– Это где было?

– Это было на Волховском фронте, недалеко от Тихвина – станция Хвойная. Только-только мы сошли с эшелона, нас в лес отвели – а немецкая разведка уже узнала. Сразу, моментально – бомбят, только щепки летят. Немецкий бомбардировщик, как коршун, летает над головой и из пулемета строчит. Людей – и мирских, и военных – расстреливает в упор. Сразу – и убитые появились, и раненые. Зима была, снег кровью обагрился…

– Наши бойцы в регулярных войсках были верующими?

– Не… Молодежь – нет.

– А как они воспринимали войну?

– Знаете, в армии в этом отношении подковывали солдат. Недаром каждый день занятия были, политминутки. Политруки работали, настраивали на защиту Отечества от немецких захватчиков.

– А те, кого призвали в день войны, были верующими?

– Ну, из тех были верующие – потому что там уже старички такие пришли.

– Как они войну воспринимали? Как попущение Божие?

– Я не знаю, что у них было на уме. Некоторые мечтали – лишь бы в больницу попасть, отдохнуть там. Так ни одна болезнь не брала. Переходы ведь по 70 километров делали пешком – недоедали, не спали… Плетутся, бедняжки, обессиленные.

– Недавно книга вышла, в которой доказывается, что мы сами хотели напасть на Германию, а Гитлер нас опередил.

– Нет-нет. Все-таки мы неподготовленные вступили в войну. Я был очевидцем, как наши «ястребки», «яки», встречались с «мессершмитами» – наши самолеты падали за раз: загораются и падают. И «яки» боялись: появлялся «мессершмит» – они все врассыпную.

– Немецкие самолеты хорошие были?

– Хорошие. Бронированные, маневренные, а наши – что самолеты, что танки – фанерные…

– А как же так получилось – ожидали, что будет война, и не подготовились?

– Наверное, слишком много думали о себе. Хотели шапками закидать. Мол, не допустим врага на свою землю, а будем его бить только на его территории. Людям вселили такую самонадеянную мысль – и почивали на лаврах.

Самолеты Ил-2.

1941 г.

Волховский фронт был сформирован в декабре 1941 года для противостояния сначала 16-й, потом 18-й немецким армиям группы «Север». В апреле 1942 года в боях у станции Бологое Иван Павлов был ранен, его эвакуировали в госпиталь в Кировскую область. Ранение спасло ему жизнь, так как батальон, в котором он служил, вскоре отправили очищать минные поля, и никто из 400 бойцов с задания не вернулся.

После выздоровления он был направлен на Сталинградский фронт, куда прибыл в июле 1942-го.

Сталинградская битва.

Фотохроника. 1942 г.

Сталинградская битва была одним из самых ожесточенных и кровавых сражений Великой Отечественной войны. Она началась 17 июля 1942 года и в первые четыре месяца имела оборонительный характер. С 19 ноября советские войска перешли в наступление. В общей сложности битва длилась двести дней и ночей, охватила территорию более 100 тысяч квадратных километров при протяженности фронта от 400 до 850 километров. С обеих сторон в битве участвовало более 2 миллионов солдат. По масштабу боевых действий Сталинградская битва превзошла все предшествовавшие сражения истории.

Карта боевых действий под Сталиградом.

1942 г.

В начале Сталинградской битвы Иван Павлов служил в 9-й мотострелковой бригаде, которая при подходе немцев к Дону атаковала их с севера и захватила село Орловка, перекрыв им снабжение боеприпасами и продовольствием. 7 сентября Павлов снова был ранен:

– Мы стояли в обороне Сталинграда, примерно в километрах 20-25 от города. В один из воскресных дней августа месяца 1942 года, когда немецкие бомбардировщики в количестве около тысячи самолетов налетели на город, – картина была очень-очень страшная. Город был весь охвачен пожаром, огонь, клубы черного дыма поднимались до облаков. Нас сняли с обороны. Я в это время был ранен.

И вновь ранение спасло ему жизнь, так как его бригада потом воевала в самом городе, понесла большие потери и была переформирована.

Когда 11 октября Иван вернулся на фронт, он был зачислен в 254-ю танковую бригаду. Ожесточенные бои велись в самом городе. Дрались за каждую улицу, за каждый дом.

Символом несокрушимости советских войск стал «дом сержанта Павлова» – жилой дом, который в течение 58 дней удерживала группа солдат несмотря на налеты авиации, минометный и артиллерийский обстрел. В некоторых источниках можно прочитать, что архимандрит Кирилл был тем самым сержантом Павловым, который руководил обороной дома. Однако в действительности это был его однофамилец, которого звали Яков Федорович.

Дом сержанта Павлова.

Наше время

Немецкий генерал Г. Дёрр, участвовавший в боях за Сталинград, впоследствии вспоминал: «За каждый дом, цех, водонапорную башню, насыпь, стену, подвал и, наконец, за каждую кучу мусора велась ожесточенная борьба, которая не имела себе равных даже в период Первой мировой войны с ее гигантским расходом боеприпасов. Расстояние между нашими войсками и противником было предельно малым. Несмотря на массированные действия авиации и артиллерии, выйти из района ближнего боя было невозможно. Русские превосходили немцев в отношении местности и маскировки и были опытнее в баррикадных боях за отдельными домами: они заняли прочную оборону».

Сержант Я. Ф. Павлов

Иван Павлов участвовал в боях, которые велись внутри города:

– Началась артподготовка. Сколько было огня! От Сталинграда вообще ничего не осталось. Ни одного уцелевшего дома, все было в руинах, – вспоминал он впоследствии. – Кто там не был, тот ничего не знает. Порой это было хуже ада. Пережить такое крайне тяжело…

Тяжесть борьбы с внешним врагом усугублялась постоянным наличием внутреннего врага среди военнослужащих.

– Враг был прямо перед тобой, но рядом все время появлялись новые люди, и ты не знал, не был уверен в них. Это и было хуже ада. В аду все страдают одинаково, там не выслужишься. Ад – это и страшное духовное страдание здесь, на земле…

Кто эти «новые люди», о которых со свойственной ему сдержанностью и немногословностью вспоминал отец Кирилл? Возможно, это те, кто был способен совершить предательство и перейти на сторону врага. А может быть, те сотрудники советских карательных органов, которые были приставлены к каждому воинскому подразделению, чтобы следить за поведением военнослужащих и, в случае чего, доносить об их неблагонадежности.

Бои в Сталинграде.

1942 г.

Существовали и заградотряды – специальные подразделения, которые располагались позади атакующих с тем, чтобы в случае их бегства с поля боя отлавливать их или расстреливать. По состоянию на 15 октября 1942 года в советской армии было сформировано 193 заградотряда, из них 16 действовали на Сталинградском фронте. По официальным данным, в период с 1 августа по 1 октября 1942 года по Сталинградскому фронту было задержано 15649 человек, из них арестовано 244 человека; расстреляно 278 человек; направлено в штрафные роты 218 человек; направлено в штрафные батальоны 42 человека; возвращено в свои части и на пересыльные пункты 14833 человека.

Об участии красноармейца Павлова в одном из эпизодов Сталинградской битвы известно из его боевой характеристики. В начале января велись ожесточенные бои в районе хутора Цыбенко. Здесь проходили две немецкие оборонительные линии. Немцы придавали стратегическое значение этой позиции и старались всеми силами ее удержать. Но 12 января 1943 года позиция была взята советскими войсками. Иван Павлов в этой операции был подносчиком мин и, согласно характеристике, «своевременно обеспечивал расчет, который уничтожил до 90 солдат и офицеров противника, 3 немецких миномета, 4 автоматчика».

Подносчик перебрасывает комплект боеприпасов.

1941–45 гг.

В течение двух месяцев зимы 1942–43 года бойцы 254-й танковой бригады, в их числе Иван Павлов, прятались в траншеях под толстым слоем снега. Разводить костры было строго запрещено, чтобы не вызвать огонь противника на себя:

– Два метра снег. Вкапывались лишь на метр, так и мерзли, закутавшись в шинели, да еще в трофейные, немецкие. Еду подвозили только ночью, остывшую, мерзлую. Как выжили?.. Чудом Божиим!

В феврале Ивана Павлова как отличившегося в боях представили к вступлению в партию, и 5 февраля он стал кандидатом в члены ВКП(б). Но вступить в партию ему было не суждено: Бог распорядился иначе.

Сталинградская битва считается переломным сражением Великой Отечественной войны: с нее началось отступление немецко-фашистских войск. Но она оказалась переломной и в судьбе Ивана Дмитриевича Павлова. К апрелю 1943 года основные бои в городе закончились, и город представлял собой груду руин, усеянную множеством разлагавшихся тел. Советские солдаты патрулировали город и хоронили трупы.

Армия была деморализована, настроение у многих было подавленное. Общее депрессивное состояние коснулось и Ивана:

– После окончания боев воцарилась мертвая тишина. Зима, мы несли посты и разбирали трупы – отделяли немцев от наших и хоронили в братских могилах.

Но на руинах одного из домов с ним произошло чудо, о котором он сам впоследствии неоднократно рассказывал:

– Однажды среди развалин дома я поднял из мусора книгу. Стал читать ее и почувствовал что-то такое родное, милое для души. Это было Евангелие! Я нашел для себя такое сокровище, такое утешение! Собрал я все листочки вместе – книга разбитая была, и оставалось то Евангелие со мною все время. До этого такое смущение было: почему война, почему воюем? Много непонятного было, потому что сплошной атеизм был в стране, ложь, правды не узнаешь. А когда стал читать Евангелие – у меня просто глаза прозрели на все окружающее, на все события… Я шел с Евангелием и не боялся. Никогда. Такое было воодушевление! Просто Господь был со мною рядом, и я ничего не боялся.

Личное дело по приему красноармейца Ивана Павлова в партию в феврале 1943 г.

Встреча с Евангелием перевернула жизнь молодого солдата, изменила его отношение ко всему происходившему вокруг. Почти сразу же он решил круто изменить свою жизнь:

– Вспомнил, что у нас в церкви служил батюшка, что были гонения и храмы закрывали. Подумал: «Может быть, есть еще школы, где готовят священников?» Тогда дал себе обет: «Если останусь живым, посвящу себя на служение Богу, пойду учиться».

Анкета вступающего кандидатом в члены ВКП(б) Ивана Дмитриевича Павлова от 6 февраля 1943 г.

С Евангелием в руках и с вновь обретенной верой в душе Иван продолжил военную службу. Но теперь уже никак нельзя было вступать в партию. В беседе с монахами Даниловского монастыря отец Кирилл рассказал и об этом:

– А как вас в партию принимали?

– В партию?

– Был такой момент в вашей биографии?

– Чуть-чуть… Половина… Я был не полным партийцем – половинным.

– Кандидатом?

– Кандидатом. Не мог отделаться, защитить себя, мотивировку найти… Я ничего не делал, ни прошений не писал, ничего. Они наметили нас пять человек – дескать, победили под Сталинградом, молодые, дисциплинированные – политрук поручился, прошение написал задним числом. Без меня меня женили.

– А как же вам удалось все-таки избежать вступления в партию?

– Путем мытарства… Гоняли меня. Зайти просто было, а выйти – стоило жизни. Это просто Господь спас.

– А то бы всё? «Могилевская» губерния? По закону военного времени?

– Да-да.

– Но вы же им твердо сказали?

– Твердо, непоколебимо. Проникся духом – всё.

– Как они это восприняли?

– Меня мытарили. Вывели в политотдел корпуса, там полковник старый, татарин, меня так чистил – ой! Пугал, такие каверзные вопросы задавал. Потом говорит: «Да ты засиделся… Тамбов тебе?» Говорит старшине: «Завтра 34-я танковая бригада на передовую едет, его – туда, автоматчиком!» Господь спас. Меня старшина наш повел туда. Ну, автоматчик на танке – это, конечно, смерть. А начальник штаба выходит: «За что его к нам? Чем он провинился?» Он говорит: «За религиозные убеждения. Верующий». А тот отвечает: «У нас таких своих полно. Не надо, голубчик, веди его обратно». Отказался.

– А что, у них действительно было много верующих, что они не знали, что с ними делать?

– Вот не знаю – так он ответил. Повел меня обратно в нашу роту, где я был…

– Вы рассказывали, что в Сталинграде нашли Евангелие.

– Видимо, чтение Евангелия меня и подтолкнуло к мысли выйти из партии. Душа прямо требовала стать снова свободной, чистой. Какой-то гнет, груз лежал на ней. А выйду, думалось, значит, облегченный буду, радостный…

– Вы крест носили?

– Потом уже носил, а вначале нет, не разрешали – проверки были…

Тамбов в годы Великой Отечественной войны

После Сталинграда участникам боев раздавали награды. Иван Павлов из-за отказа вступить в партию награду не получил. Но и в танковую бригаду не попал, а отправили его в составе группы из шестнадцати солдат в совхоз в Павлодарской области убирать арбузы, бахчу и подсолнечник. Так у него появилась месячная передышка.

Покровский храм Тамбова – единственный действовавший храм города в годы войны

В какой-то момент он оказался в Тамбове, где имел возможность посетить только что открытый храм и увидеть, какое значение имеет вера для людей несмотря на гонения предвоенных лет:

– И когда стали открывать храмы, такой был подъем в народе. Народ шел в храмы… После Сталинградской битвы, когда мы прибыли в тамбовские леса на отдых, в один воскресный день я пошел в Тамбов. Там открыли единственный храм. Собор весь был голый, одни стены… Народу – битком. Я был в военной форме, в шинели. Священник отец Иоанн, который стал впоследствии епископом Иннокентием Калининским, такую проникновенную проповедь произнес, что все, сколько было в храме народа, навзрыд плакали. Это был сплошной вопль… Стоишь, и тебя захватывает невольно, настолько трогательные слова произносил священник.

После передышки – снова на фронт. В составе Третьего Украинского фронта красноармеец Иван Павлов освобождал украинские города, затем через Молдавию прошел в Румынию, участвовал в боях возле озера Балатон, где получил ранение.

Епископ Калининский Иннокентий (Леоферов)

Эти бои велись в марте 1945 года и были очень ожесточенными: за одну неделю советские войска потеряли более 32 тысяч человек, из них более 8 тысяч убитыми. Рассказывал он об этом периоде своей жизни без подробностей:

– Наш самоходный полк прошел Румынию, попал в Венгрию, сильные бои были возле озера Балатон. Потеряли 20 самоходок, но мне с Евангелием было не страшно… Дошел до Австрии.

В Австрии красноармейца Ивана Павлова застала новость об окончании войны.

Существует некая путаница относительно того, в каком звании он ее закончил. Иногда его называют сержантом или лейтенантом. На сайте «Подвиг народа» есть две карточки с именем «Павлов Иван Дмитриевич» и краткой биографией, включающей информацию о том, что он стал архимандритом Кириллом. На одной карточке он обозначен как лейтенант, на другой как младший лейтенант. При этом на второй карточке имеется фотография человека, совсем не похожего на будущего архимандрита Кирилла, с погонами младшего лейтенанта и грудью, усыпанной наградами, включая звезду Героя Советского Союза. Такой звезды архимандрит Кирилл не имел. А на вопрос о своем воинском звании он сам дал исчерпывающие ответы:

– А какое у вас звание было, когда война началась?

– А никакое – рядовой…

– А закончили войну вы кем – генералом?

– Нет, рядовым…

– Ну, что же, батюшка, вас за все время войны не повысили ни разу в звании?

– А я не хотел.

– А вас, что, спрашивали?

– Если б хотел – я бы мог.

Великая Отечественная война закончилась 6 мая 1945 года, в день памяти великомученика Георгия Победоносца. Но не для всех. Часть военнослужащих перебросили на дальневосточный фронт, чтобы воевать с Японией. А Иван Павлов оказался на Западной Украине, где отражал атаки бендеровцев. Лишь в декабре 1945 года он демобилизовался, отдав, таким образом, службе в армии семь лет.

Говоря о причинах победы, архимандрит Кирилл обычно указывал на два, с его точки зрения, решающих фактора – во-первых, изменение религиозной политики советского государства во время войны и ослабление гонений на Церковь; во-вторых, выдающуюся роль маршала Жукова:

– Собственно, победа, видимо, и далась нам ради того, чтобы правительство открыло храмы. После этого в корне изменилось положение на фронте. Даже Жуков в своих мемуарах на это внимание обращает. Он говорит, немецкие генералы в начале войны такие стратегические планы строили, а с 1943 года те же самые генералы стали делать ошибки, ляпсусы – такие, что приходилось только удивляться. А это очень просто. Господь всегда, когда хочет наказать, отнимает разум. Поэтому, когда Господь решил спасти Россию, Он отнял у немецких генералов разум – они стали делать просчеты. А наши умудрились. Тот же Жуков – искуснейший полководец… Как в свое время Господь воздвиг Суворова, Кутузова, так в годы Великой Отечественной войны Он воздвиг Жукова.

Московские духовные школы

После демобилизации Иван Павлов приехал в Москву. Зашел в Елоховский собор и спросил в свечном ящике, есть ли у Церкви учебное заведение, где готовят священников. Оказалось, что есть: недавно открылось. Но надо было ждать до сентября, и он устроился на дровяную базу, где вместе с ним работали заключенные.

Елоховский кафедральный собор.

Москва, 1950-е гг.

Богомольцы перед распятием в годы войны.

Елоховский кафедральный собор, Москва

Открытие в Москве учебного заведения для подготовки священнослужителей стало возможным после встречи Сталина с тремя митрополитами в 1943 году. Вскоре после этой встречи в Церкви были созданы Богословско-пастырские курсы и Богословский институт, которые разместились в Новодевичьем монастыре. Вот как все это выглядело:

– Размещалась тогда наша школа в двух помещениях в Новодевичьем монастыре. В Лопухинском корпусе в верхнем этаже мы занимали четыре комнаты: первая – 35-40 квадратных метров, и вторая, примерно равная ей – там находились первый и второй курсы Богословского института; рядом небольшая комната – учительская, и четвертая – квартира ректора. Богословско–пастырские курсы размещались в нижнем этаже, там же была и кухня. Питание для тех, кто жил в общежитии, было двухразовым: утром – завтрак, потом, в зависимости от времени окончания занятий – обед. Студентам полагалась рабочая карточка, на которую и получали это питание. Завтракали и обедали за теми же столами, за которыми проходили уроки – это обязывало быть аккуратными в отношении своего «рабочего места». Общежитие находилось в Успенском храме, в кладовых, напротив главного входа в трапезную. Там была большая комната, 84 квадратных метра, из нее была отделена фанерной перегородкой небольшая комнатка для воспитателя, а остальное место занимали койки студентов.

Лопухинский корпус Новодевичьего монастыря.