Бежать

К. Рогнич

Бежать

В голове у девочки билась одна-единственная мысль: «Бежать!». Эта мысль как будто вытеснила всё остальное – кроме неё не было больше нечего. Девочка вряд ли вспомнила бы сейчас собственное имя, даже если бы у неё было время подумать о подобной мелочи. «Бежать» заняло всё её существо, вытеснило любые другие воспоминания и идеи.

Оно горело под её веками огромными буквами, перекрывая всё вокруг. Мир перестал существовать, стал едва различимым из корчащихся и извивающихся «Б», «Е», «Ж»… Беги, чёрт тебя дери! Беги что есть сил! Беги, беги, даже если их нет.

А сил уже почти не было. Она, конечно, понятия об этом не имела, точно так же, как и о том, как долго она бежит. Минуту? Десять? Час? Вечность? Девочка не думала об этом. Ничто не пробивалось сквозь пелену одного только слова. Бежать!

Где-то вдали раздался выстрел. Треснул, раскололся, пошёл трещинами воздух, а вместе с ним и купол, не пускавший посторонние мысли. Страх пробил всё её существо. Страх был таким сильным, что уничтожил даже ту единственную команду, которая сейчас руководила телом. На долю секунды «Бежать!» куда-то исчезло, но и этого мгновения оказалось достаточно – ноги сразу же отказались повиноваться. Так и замерли в воздухе, растерянные и обессиленные. В следующий миг девочка уже лежала в грязи.

Земля была мокрой, холодной, пропитанной дождём и травяными соками. Сплошное месиво. Кажется, довольно много попало в ухо, да и в рот тоже. Девочка провела языком по губам – песок, влага. Она только теперь вспомнила о дожде.

А это был настоящий ливень. Стоило выглянуть из-под чёлки, и вот он уже заливает глаза, ручьями льётся по щекам. Хотя нет. Это, наверное, слёзы, подумала она. И разрыдалась ещё сильнее. Она рыдала так сильно и громко, что, казалось, вот-вот перекричит дождь. Так разрывали рыдания её горло, будто не помещались внутри, будто сдавливали своей массой каждый орган в глубине её маленького дрожащего тела.

Это тело свернулось сейчас калачиком где-то среди корней деревьев. Это тело совершенно отказывалось повиноваться – разве только голова моталась из стороны в сторону. Непонятно, для чего. Может, чтобы легче рыдалось.

А вверху, ужасно далеко от тела, огромные капли отбивали нестройные ритмы по листьям, веткам и стволам. Огромные каштаны и ясени безвольно трепетали от порывов ветра. Девочка почему-то подумала о том, что теперь они так же беспомощны, как и она. Слёзы опять обвили шею тугой петлёй, застлали глаза, скрыли удары молний и трепет листвы. «Как же больно», – подумала девочка, и подумав, сама удивилась своей способности порождать хоть какие-то мысли. Это было, конечно, совершенно бесполезно. Это было даже плохо: теперь она могла вспомнить всё, что привело её сюда.

При мысли о том, что всего полчаса назад – полгода? полвека? – всё было так спокойно и обычно, она почти физически ощутила, как новая порция рыданий иглами впились во всё её существо.

***

Всего полчаса назад был стол. Был вечер. Была старая, потускневшая от времени лампа, и был её тёплый свет. В этом свете всё казалось ужасно близким, немного жёлтым, и оттого уютным. Этот свет, неизменно окрашивающий золотом каждый вечер на протяжение десяти лет – по крайней мере, столько лет она жила на свете – заставлял всё вокруг отбрасывать очень правильные и чёткие тени. Совсем чёрные, они казались почти осязаемыми. Они как будто создавали защиту, ограждали всех, сидящих за столом, от внешнего мира. Как будто бы.

Сейчас под защитой была вся семья: мама раскладывала по тарелкам сияющую теплотой еду, то и дело заправляя волосы за ухо. Девочка любила этот жест: почти прозрачная прядка исчезала, обнажая висок и скулу. Они были тонкими и такими изящными, как будто мама была и не мамой вовсе, а древней статуей какой-то богини. И ещё она улыбалась, и медленно смыкала веки, и цепочки на её шее тихо позвякивали, когда она наклонялась. Это были удивительно красивые цепочки, ужасно хрупкие, ужасно дорогие и так и горящие золотым огнём при свете старой лампы.

–– Положить тебе кукурузы? А тебе, Мэг?

Конечно, девочку звали Мэг. Теперь она вспомнила это. Теперь, когда по коленям стекали холодные струйки грязи, а желудок разрывался от рвотных позывов, он вспоминала всё с потрясающей точностью.

Кукуруза так и светилась своим жёлтым цветом.

–– Да, пожалуйста. – И Мэг приподняла тарелку своими слабыми ручками.

Папа только что взял себе сразу два кочана. Он сидел во главе стола, хотя, строго говоря, стол был совершенно квадратным, и никакой главы у него не было. Но воспринималось это именно так. Он казался большим. Очень большим и сильным. Его тень покрывала полстены и, уж конечно, защищала надёжней всего на свете. И ещё он улыбался, но немного иначе: его улыбка терялась под рыжеватыми усами, а не горела перламутровыми бусинами, как мамина. Зато сквозь щётку усов пробивались морщины – две глубокие, длинные линии от крыльев носа до самого подбородка. И, конечно, множество маленьких морщинок-лучей разбегалось из уголков глаз. Мэг готова была поклясться, что это были самые честные глаза на планете. И, уж конечно, самые добрые.

Он улыбался им всем, но прямо сейчас – рослому мальчишке, сидящему напротив. У них было какое-то общее дело, над которым они трудились добрых полдня и теперь, уставшие и голодные, оба пытались прекратить его обсуждение. Мама очень не любила разговоры о работе во время еды. А расстраивать маму никто не хотел.

Роджеру едва исполнилось пятнадцать лет, но Мэг он казался фантастически, необычайно взрослым – почти что настоящим мужчиной. Он только посмеивался над ней и трепал по волосам: «Дурашка ты. Когда мне было десять, я так же думал. Но я ещё на самом деле маленький. Почти как ты.»

Он тоже очень хорошо улыбался – чуть приоткрывая рот и почти неприлично растягивая губы. Они у него были розовыми, тонкими и даже немного сбрызнутые веснушками. Всё его лицо было в веснушках. И шея, и плечи, и уши. Он как будто ограбил всю семью, собрав на своём теле эту необычайную россыпь. От этого его лицо выглядело ещё более открытым и добрым, даже почти простецким. Мэг это нравилось. Уж по крайней мере, он не зазнавался и всегда производил впечатление человека, к которому можно обратиться за помощью. Да так оно, в общем, и было.

Все они, вчетвером, сидели в тесном круге. Мама осторожно протянула свои нежные, почти прозрачные руки и оправила светлые волосы обоих детей. Роджер тряхнул головой:

–– Ну маам!

Она тихонько рассмеялась и смех тут же напитался золотым светом.

–– Какой ты большой у нас, а? Ладно, обещаю, больше так не буду.

–– Он не большой, а больно умный. – буркнул папа. Незлобно, а, скорее в шутку. Роджер скорчил гримасу, заставив сестрёнку хихикнуть.

В окно брызнули первые капли дождя, а следом чуть слышно грохотнуло: начиналась гроза. Свет теперь казался ещё более уютным.

–– Можно он мне сегодня почитает в нашей палатке, мамочка?

–– Это кто это «он»?

–– Роджер.

–– Вот так и говори – можно Роджер…

–– Так можно Роджер мне почитает в палатке?

–– Если сам захочет.

Большие глаза Мэг уставились на Роджера. Казалось, они переполнены совершенно невинной мольбой. Она так любила эти вечера – они вдвоём забирались в старую холщовую палатку, бывшую когда-то разноцветной и яркой, зажигали гирлянду и пару лампочек, обкладывались подушками и… Роджер открывал очередную толстую книгу. Она слышала слабый хруст корешка и шелест страниц. «Вот тут очень хорошее место» – говорил он после недолгих поисков. Роджер читал все книги, что были в доме, и не раз. Он был восхитительно умён.

Она зарывалась в подушки и, опираясь щекой о собственные руки, заглядывала ему под локоть. Читая, брат скользил пальцами по стройным рядам букв и Мэг завораживали эти движения, этот голос, эти блестящие следы на странице. Она засыпала – плавно и незаметно проваливалась в объятья этой маленькой палатки. А на следующее утро магическим образом оказывалась в своей кроватке. И не было ничего прекраснее этих ночей.

Сейчас девочка молила всех богов мира, чтобы Роджер сказал «да».

–– Конечно, нетрудно. – широко улыбнулся тот и Мэг просияла. – Я как раз нашёл замечательный рассказ Брэдбери, подумал, нужно и тебе прочесть.

–– Спасибо! Огромное спасибо тебе!

–– Не кричи за столом, дорогая.

–– Прости, мамочка.

Она видела их улыбки и ей было очень хорошо. Так и хотелось кричать от радости – и плевать, если за столом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.