Тяжелый и громкий вздох позволил грудной клетке наполниться пыльным и грязным содержимом этого Мира. Все внутренности скрутило судорогой. И ОН зашелся кашлем. Еще немного… еще пару вздохов… и организм привыкнет. Так всегда происходило. ОН не в первый раз посещал этот Мир по своим прямым обязанностям. Но быть изгнанным в эту помойку, куда всегда отсылали самые гнилые души? Этот Мир был худшим наказанием, нежели смерть. Только одно осознание заставило ЕГО сжать пальцы так сильно, что ногти нещадно стали разрывать огрубевшую кожу.

Никто не смеет ЕГО предавать. Никто не смеет жить после предательства. И ОН никому и никогда не давал второго шанса. И впредь ничего менять не собирается. Месть будет жестокой.

Слишком опрометчиво они поступили, отправив ЕГО сюда, в этот Мир, который был ЕМУ слишком хорошо знаком. ОН, как никто другой, знал все возможные лазейки. ОН сам наказывал всех тех, кто пытался к ним приблизиться. И ОН знает, как умело воспользоваться одной из них. А для этого ЕМУ необходимо найти ее…

Нью-Йорк. Приблизительно 1980 год. Анелли Сквайер

Какие мысли должны быть у человека, которого держат за горло? О чем нужно думать, понимая, что это твои последние секунды? Как работает фильтр, который в последний миг подкидывает воображению самые… значимые события в твоей жизни? Кажется, прошла всего секунда, а перед глазами успел промелькнуть выпускной в школе, на котором я впервые попробовала покурить что—то запрещенное. А вот Майкл… и его машина… стоп, почему я должна вспоминать свой первый раз? Он не был столь прекрасным, чтобы сейчас думать о нем. Лучше подумаю про… а про что, собственно, думать? Разве имеет смысл тешить себя иллюзиями, что моя жизнь прошла не зря? Нет в ней ничего такого, после чего я могла бы с чувством выполненного долга подумать: «Ну, теперь и умирать не страшно».

Как вообще могут появиться в голове такие мысли? Разве может человек в здравом уме осознать и принять тот факт, что все сейчас закончится? Да ведь я еще не жила… совсем не жила. Я не хочу умирать. Я еще… да, боже мой, я вообще еще ничего не сделала в своей жизни. Еще слишком мало восходов мне удалось лицезреть, я не успела в полной мере вкусить блаженство от причуд погоды. Почему только сейчас мне становится очевидным, что нет ничего прекрасней, когда твоя обувь хлюпает от насквозь промокших носков, а саму тебя пробирает мерзкий моросящий ветер? Особенно, если после этого следует теплая уютная квартира с ароматными печеньями на кухне?

Да я была бы рада каждый день попадать в пургу, когда приходится бороться со снегопадом и, словно первопроходец, пробивать себе дорогу к месту назначения. Я готова просыпаться по первому требованию будильника и завтракать чем—нибудь полезным. Только… только был бы у меня шанс насладиться этим всем… еще раз.

Должно быть, мозг решил, что теперь можно перейти к стадии полного отчаяния и пустил из глаз поток горьких слез.

Как можно быть такой глупой? В газетах только и пестрят заголовки о том, как опасно жить в наше время, а тем более сокращать в одиночку дорогу. Подумаешь, лишние полчаса по освещенной местности… полчаса… Это моя расплата за лень, длинной в полчаса. Это так печально.

– Тссс… – ласкающее убаюкивающее шипение, заставившее меня выдать новые ручейки на щеках.

Что он этим хотел сказать? Что убьет меня быстро и безболезненно? К дьяволу, я в любом случае не хочу умирать! Никаким образом.

Резкая боль в руке заставила содрогнуться, словно бы через меня пустили разряд. Кажется, в процессе моих попыток побега, я на что—то напоролась. И результат таких неосторожных действий – окровавленные пальцы и резкая болезненность где—то выше запястья.

Мне не хотелось смотреть в лицо своему убийце, но его странная заинтересованность моей окровавленной конечностью послужила проецированию не очень хороших мыслей. Сквозь жидкую и соленую пелену смогла рассмотреть злобный блеск в его глазах. И под злобным блеском я имею в виду буквальное преображение его глаз. Они покраснели…

– Пожалуйста… – еле пошевелила я губами, понимая, что его рука на моем горле начинает сжиматься.

Но моя мольба его только позабавила. С губ мучителя сорвалось что—то наподобие смешка.

Какое—то время человек рассматривал мои пальцы, запачканные кровью. Но следующее действие привело меня в полное недоумение. Бережно и с осторожностью мужчина одним движением языка слизал каплю крови с мизинца. Какие только мысли сейчас не пролетали у меня в голове. Если я раньше считала его маньяком—убийцей, то сейчас я с ужасом ожидала, что он каннибал, который может запросто устроить питательный ужин.

– Какой сладостный вкус… – растягивал мужчина каждое слово. Далее последовала мучительная тишина, когда не ведаешь, что же произойдет в следующую секунду. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он снова заговорил. – Приятно познакомиться… Анелли… Сквайер…

Мое имя отозвалось в голове, словно эхо… Откуда ему известно мое имя? Он меня знает? Неужели все эти события чей—то продуманный до мелочи ход?

Запачканные кровью губы убийцы тронула самодовольная улыбка. На секунду мне показалось, что его клыки были несколько длиннее, нежели зубы нормального человека.

А в следующее мгновение я почувствовала необъяснимое чувство, схожее с тем, когда проваливаешься в сон.

Я не видела ничего… Не видела его жестокого лица. В глаза резко ударил яркий свет. Я оказалась в светлом помещении, а рядом стояла женщина… перед зеркалом. Очень красивая женщина. Мама? Она очень похожа на мою мать. И на ней было надето красивое розовое платье… свадебное. Она стояла перед зеркалом, и, казалось, ей что—то не нравилось. Она нервничала.

Вмиг эта картина расплылась, словно разволнованная гладь воды. Теперь с женщиной стоял красивый мужчина и с небывалой нежностью обнимал ее.

Это я? Это я! Но только старше! Они, вернее мы, улыбались и, похоже, были безмерно счастливы. Я чувствовала это счастье… оно начало меня переполнять. Мне хотелось улыбаться… смеяться… прыгать… неважно, но хотелось как—то продемонстрировать то, что сейчас у меня на душе…

Следующая картинка заставила трепетать еще больше. Теперь я ощущала нечто неизвестное. Любовь… но не ту, что я питала к этому мужчине. Это что—то иное. Перед глазами по—прежнему были мы, но я изменилась. Прибавила килограмм десять. Появился округлившийся симпатичный живот, и мужчина его ласково гладил и целовал. На руках у меня устроилась любимая кошечка – Маркиза. Я нежно теребила мягкую шерстку, а та взамен мурчала, поглядывала на меня своими разноцветными глазами. Я рассказывала ей, что скоро ее кое—кто будет тянуть за хвост и проверять на прочность забавные усики. Я беременна? Да! Я беременна! Я чувствовала непередаваемое счастье. Но в следующее мгновение пронзила адская боль. Я слышала собственный крик. Я кричала и просила, чтобы эта боль скорее прекратилась, а в ответ лишь какие—то наставления, вроде тех, как надо правильно дышать и тужиться. Кресло… инструменты… люди в белых халатах… Это роды? Я чувствовала собственные роды?

А дальше… темнота.

Это длилось недолго. Вскоре перед глазами снова возник мучитель. Но его лицо улыбнулось. Он не смотрел на меня так, словно бы хотел убить… Он выглядел… счастливым?

– Тебе повезло… – выдавил тот, отпуская мое горло, – ты будешь жить.

Глава 1

Наши дни

Мия Ван де Граф

(дочь Анелли Сквайер)

Скрип половицы, раздавшийся по округе, заставил нервно поежиться. За мной кто-то наблюдает сквозь зловещую густую темноту. Кто-то затаился… смотрит… прикасается взглядом… выжидает… От мерзкого ощущения мурашки бросились врассыпную по всему телу. Меня пробивала дрожь, не то от страха, не то от противного холодного воздуха, который потихоньку меня окутывал.

Оглянувшись, я поняла, что нахожусь на старой прогнившей лестнице, которая готова захватить меня в свои объятия в любую секунду. Об этом свидетельствовал ужасный треск. Она словно просила меня, чтобы я сжалилась и отступила…

Что это на мне? Я брезгливо осмотрела грязную футболку, понимая, что в моем гардеробе этой вещи никогда не было. Но больше поморщиться заставила гадкая пыль, которая липла к босым ногам. Почему я здесь? Что это за ужасное место? Мне тут не нравится. Я хочу убраться отсюда скорее. Хочу домой. Налить себе горячий чай и закутаться в пушистый теплый плед.

Надо выбираться.

Руководствуясь отсутствием всякого намека на логику, я медленно подняла ногу и поднялась на ступеньку выше. Очередной слой пыли мягко окутывал пальцы, вызывая чувство отвращения. Шаг за шагом я поднималась выше, игнорируя скрип гнилых досок, готовых сломаться под моим весом.

Мне хотелось закричать самой себе, чтобы я не вздумала идти дальше, чтобы я повернулась и бросилась прочь. Но мое тело будто бы не слушалось, повинуясь кому-то другому… Какой-то неведомой силе.

Когда последняя ступенька оказалась позади, я позволила себе облегченно выдохнуть. Передо мной предстала картина давно покинутого жилища.

Старая мебель, разбитый телевизор, толстый слой пыли вперемешку с паутиной – все свидетельствовало о том, что здесь давно никого не было. Значит, мне некого бояться. Я тут одна. Но, спрашивается, почему я тут? Как я сюда попала? И где вообще находится этот странный дом?

Из дверного проема сочился манящий лунный свет. Возможно, если я подойду к окну, то смогу рассмотреть хоть что-то.

Всего лишь секунда, всего лишь мгновение… и этого было достаточно, чтобы меня окатило морозной дрожью.

Перед окном, в лунном свете, стоял… кто-то. Тот, кто неподвижно наблюдал за мной, и я чувствовала прикосновение ЕГО взгляда.

Лицо утопало в тени капюшона. На какое-то мгновение мне удалось убедить себя, что это всего лишь статуя, вешалка, в конце концов…. Если бы не душераздирающий смех, который заставил меня пятиться назад. Он чувствовал мой страх… и смеялся.

Не в силах даже вскрикнуть, я бросилась вниз по лестнице. Все мои мысли занимало лишь одно слово – ВЫХОД.

Мне удавалось перепрыгивать через две, три, четыре ступеньки… до тех пор, пока они не кончились. Слишком поздно я заметила на полу опрокинутый стул, на который напоролась. Боль… кровоточащая ссадина… Это настолько все ничтожно по сравнению с моим желанием покинуть это жуткое место.

Игнорируя все свои чувства, я вскочила на ноги, готовясь снова пуститься в бег. Лестница… еще одна лестница, ведущая вниз. На каком я этаже? Какая разница? Главное, как можно быстрее выбраться. Я кинулась к спасительным ступенькам, но почти сразу потеряла равновесие, проехав несколько сантиметров на ногах, чувствуя каждую занозу.

Внизу, у самой последней ступеньки, стоял… человек. В капюшоне…

Бежать – единственная мысль, которая занимала меня. Главное бежать… неважно куда, неважно сколько. Важно не останавливаться. Быстро соскочив с места, я кинулась в ближайший дверной проем…

Что это? Ужасное хлюпанье под ногами заставило меня скривиться от ужаса. Только потом до меня дошло, что стою я в луже темной вязкой жидкости…

Кровь? Это кровь? Пожалуйста… пусть это окажется что угодно, но только не кровь…

Почувствовав, что отчаяние уже близко, я бросилась к окнам. В тусклом свете луны почти ничего нельзя было рассмотреть. К тому же, сами стекла в толстом слое грязи и пыли. Выбить окна! Выпрыгнуть! С сожалением я оценила высоту приблизительно в два этажа, но, тем не менее, не упустила попытку открыть окно. Бесполезно, не получается.

Без сил я облокотилась о холодную покрытую паутиной бетонную стену.

Я в ловушке… Отсюда нет выхода. Я не смогу выбраться. Остается ждать…

Почему я? Что я сделала плохого в этой жизни, чтобы со мной так жестоко обошлись?

Я безнадежно повернулась к окну, пытаясь хоть что-то рассмотреть. Где я нахожусь? Кто-нибудь знает, где я? Будут ли меня искать?

Внезапно улицу озарила яркая вспышка молнии, и я, громко взвизгнув, отпрыгнула от окна.

Там, за окном, повиснув в воздухе, был ОН…

Собрав все мало-мальские остатки самообладания, я кинулась к лестнице… Может, он не успеет? Может, я окажусь быстрее? Зацепившись за эту мысль, я, что есть силы, перепрыгивала через ступеньки… вот она дверь… выход совсем рядом…

Я схватилась за ручку, но та не поддалась. Еще попытка… так же.

Еще…

И еще…

Я не могла успокоиться, колотя дверь кулаками, пиная ногами, дергая за ручку. Какого же было мое удивление, когда она вдруг с легкостью поддалась… Неужели? Не веря своему счастью, я, глубоко вздохнув, потянула дверь на себя…

Отчаяние, потеря последней надежды, страх, разочарование – все это в одно мгновение ворвалось в мое сердце, грозясь его разорвать. За дверью располагалась бетонная стена.

Ловушка… отсюда не выбраться. Что зря метаться в клетке забавляя моего палача?

Я была готова сесть прямо здесь, в ожидании страшной расплаты, но этот душераздирающий смех, раздавшийся над ухом, заставил снова бежать…

Он играет… издевается… заставляет следовать его правилам… и я, как марионетка, доставляю ему это удовольствие.

Очутившись в очередной комнате, я машинально, даже не осматриваясь, забежала за стол и, сев прямо на грязный пыльный пол, обхватила себя руками. Я больше не сдвинусь с места. Пусть делает что хочет. Я сдалась…

Я уткнулась лицом в колени, не желая смотреть на своего палача. И все же я чувствовала на себе его тяжелый взгляд. Я не видела его лица под капюшоном, но уже знала, что он ужасен.

Почувствовав его ледяное дыхание на своей коже, я сжалась еще сильнее. Он был совсем близко… я чувствовала его присутствие. Чувствовала каждое его движение.

«Мииииияяяя… – раздался ужасающий шипящий голос. Я зажала руками уши, не понимая, что голос звучит внутри меня. – Мииииииияяяяя…»

Тело содрогнулось, когда я почувствовала ледяное прикосновение… Он схватил меня за подбородок.

«Мииииияяяя…» – шипение совсем близко.

Я зажмурила глаза еще сильнее, чувствуя, как они против воли начинают открываться. В конце концов, сопротивляться уже не получалось. И, распухнув глаза, я была готова провалиться в саму преисподнюю. Вместо лица я увидела безжизненный череп. Это был сам дьявол…

«Время пришло…» – шипение уже почти приносило боль, разливаясь с током крови по всему телу.

Я с силой зажмурила глаза, пытаясь хоть как—то себя подготовить к чему—то ужасному… как….

***

Побережье Малибу, штат Калифорния

– Первая! – веселый голос подруги вытянул меня из цепкого сна, а на плечо обрушилась мягкая подушка.

Сон… это лишь сон. Нет того страшного дома. Нет этих зловещих красных глаз. Кажется, само подсознание сигнализирует, что пора завязывать с просмотром фильмов ужасов.

Еще находясь под влиянием ужасного видения, я подскочила на месте. Беспорядок на столе. Из шкафа вываливаются вещи, которые я катастрофически не могу сложить аккуратно. На тумбочке опрокинутая косметичка. Бри сидит на кресле с хитрой ухмылочкой…

Я дома, я в комнате, в безопасности. На ногах и руках нет кровоточащих ссадин. А на мне одето то, в чем я легла спать, а не та грязная… вещь.

От мрачных мыслей отвлекла музыка, что спокойно побрякивала из мобильника Сабрины. Очень хитро – поставить столь тихую мелодию в качестве будильника. У меня просто не было шанса.

– Ты в курсе, что это жульничество? – как бы там ни было, но я все равно была рада пробуждению.

И как это обычно бывает, после красноречивого замечания заиграл и мой будильник. К слову, мелодия по громкости и ритму ничуть не уступала. К тому же мобильник был надежно спрятан под подушку. В общем, если бы он проиграл на пару минут раньше, выигрыш остался бы за мной. О да, мы ведем честную игру под названием «Кто позже проснется, тому достанется вся посуда в доме».

Посуда…

Хоть я и была рада, что подруга вытянула меня из такого странного и ужасного сна, но лицо очень велеречиво отобразило мои эмоции. На самом деле, это уже некая традиция. Ни я, ни Бри, хронически не умеем мыть посуду как все нормальные и адекватные люди – вовремя. Это же так утомляет. Поел – помыл посуду. Попил чай – помыл посуду. Порезал салат – помыл посуду. Да это же не жизнь, я сплошное посудодраяние. В таком темпе к утру накапливается целая свалка.

Но это не единственная черта, характеризующая нас как несколько… ненормальных. Взять хотя бы наш дом. Все в красках, все кричит, светится и переливается. Как часто говорит мой брат-близнец Тайлер: «у человека с адекватным восприятием всего прекрасного, от вашей обители должно как минимум наступить замыкание в черепной коробке». Как уже можно догадаться, он не частый гость. Да, мы любим цвет. И стараемся избегать мрачности. Еще со школы нас стали называть «Двойная радуга», потому что мы вечно ходили, нацепив на себя все несочетаемые цвета.

– Мия… – это был призыв из разряда «если ты сию минуту не поднимешь свою задницу для свершения великих подвигов на кухне, пеняй на себя».

Поймав себя на глобальных рассуждениях, касательно того, что было бы неплохо обзавестись одноразовой посудой, я все же пододвинулась к краю кровати. Но искренние желания приступить к возложенным обязанностям разрушила кошка. Усатая наглым образом восседала прямо на столе и смотрела на меня какими-то безумными глазами.

– Эээ… Бри, что она так на меня смотрит?

– Она бы не смотрела на тебя так, корми ты ее хотя бы раз в день, – кинула подруга мимолетный взгляд на животное, предупредительно взбивая подушку.

– Ну, скажи, зачем мне ее кормить, если ты сама с этим неплохо справляешься?

– Железная логика! Между прочим, это твоя кошка. Ты ее подобрала на улице.

Прозвучало как упрек, но это правда. Я очень люблю всяческую живность, но со мной им обеспечена голодная смерть. Но Маркизе, своими разноцветными глазами, удалось убедить меня, что со мной голодная смерть ей грозит меньше, чем на улице.

– Ну, ты же не дашь умереть бедному животному! – пока я пыталась в очередной раз спихнуть свои обязанности на подругу – ну, в конце концов, на мне сегодня и так посуда висит – кошка продолжала сверлить меня странным взглядом. – Бри… я ее боюсь. Покорми ее, а то у меня ощущение, что она видит во мне сочный шницель. И про нас не забудь. Я так-то тоже есть хочу!

– Насколько я помню, кое-кто обещал сегодня приготовить брауни!

И кто тянул меня за язык, спрашивается? Вообще за плитой у нас стоит только Сабрина – меня туда категорически нельзя подпускать. Кулинар из меня никакой. Хотя… стоит отметить, кое-что я все же умею. И брауни – это то самое, что у меня каким-то неведомым мне способом, получается просто божественно. А еще мой фирменный чай. Ну, и, пожалуй, на этом мои способности в кулинарии себя исчерпали.

Так начиналось каждое утро. Подъем наперегонки, мытье посуды, жалоба на пустой холодильник, что-то типа завтрака и спешная сборка на работу.

Кстати о работе. Когда с посудой было покончено, а на столе мне улыбалась глазунья, я решила уточнить наш график.

– Во сколько первый заказ?

– В полдень. Все необходимое привезут на место. Вот что должно получиться в итоге.

Девушка развернула экран ноутбука, показывая фотографии, по которым клиент делал заказ. Сегодня нам предстояло украсить ресторан к свадебному торжеству. Свадьбы – одно из моих любимых мероприятий. Особенно мне нравилось, когда заказчики выбирают много красного и розового. Я получала огромное удовольствие от работы, хотя сама не являлась сторонницей свадеб. Но все считали, что я притворяюсь и нарочно бегаю от Лэндона. Он часто заговаривает о браке, а я теряюсь. Мне кажется, что это очень важный и ответственный шаг в жизни. И я пока не готова его сделать.

– Ты чего зависла? – вернула меня в реальность Бри.

– Знаешь, – неуверенно принялась я тыкать вилкой в яичницу. – Каждый раз смотрю на декор свадьбы, и каждый раз думаю, что лучше быть не может. Но все равно появляется то, что затмевает предыдущее.

– Тебя это серьезно беспокоит? – Бри снова завладела своей техникой и принялась неспеша двигать пальчиком по тачпаду.

– Нет… наверно, – беспокоило ли это меня? Странные ощущения возникли после этого вопроса. Страх. Он всегда появляется, стоит мне всерьез об этом задуматься. – Просто… как понять, что это именно то, что тебе нужно, когда выбор так широк?

– А мне все равно, как будет украшена моя свадьба. Да и вообще, что такое свадьба? Я могу и без нее обойтись… только бы быть… Ну, в общем, неважно это все.

Подруга замолчала, уставившись в свою тарелку. Ей не надо было договаривать. Я все прекрасно поняла. Неразделенные чувства – это больно.

Наскоро опустошив тарелки и не забыв их кинуть в еще пустую раковину, мы традиционно наперегонки отправились в душ, а после толкались у зеркала, накладывая на себя слои косметики. Я не представляю, как можно начинать день иначе. Такая беззаботность очень не нравится Лэндону. Он парень серьезный. Чересчур серьезный. С детства воспитан даже во время еды сидеть правильно. Он ужасный педант… просто до неприличия.

Вскоре, мы устроились в моей желтой «подружке» – так ласково я называла свою машину, подаренную отцом в честь окончания универа. Папа не переставая твердил, как сильно он мной гордится. Несмотря даже на то, что мама меня ужасно избаловала. Да, кстати, отсутствие всякого намека на распорядок дня – мамина заслуга. Это с ней я, заместо того что бы видеть десятый сон, смотрела фильмы и поглощала попкорн. Это с ней у нас на завтрак могли быть шашлыки или соленая рыба. Отец хоть и злился, но тем не менее был не достаточно строг. Иногда мы с мамой и вовсе засыпали на диване в гостиной. И папа нас аккуратно разносил по спальням…

Смс-ка пришла в дороге, нагло отрывая меня от трогательных образов из детства.

– Сейчас отберу! – Бри не любила, когда руль и трубка в граничили слишком близко. И ее голос сейчас ярко демонстрировал серьезность намерений в данном обещании… в который раз. По-хорошему, пора бы лишить меня этого аппарата, потому что моя вредная привычка все равно возьмет верх.

– Я быстро! – стараясь не отрывать взгляд от дороги, мои глаза лишь на секунду одарили дисплей своим вниманием. – Это Лэндон. Хочет пообедать.

– Как это удачно, ведь мы только что позавтракали…

– Знаю… – вздохнула я. Если жених узнает, что мой завтрак состоялся в 11 часов утра, он снова начнет рассказывать мне, как полезно установить свои биоритмы. Не успела я ответить, как телефон уведомил меня о второй смс-ке.

– Мия! – начинала злиться подруга.

– Спрашивает адрес, где я сегодня буду. Вау, у него сюрприз для меня! – нырнула я глазами в экранчик телефона, будто бы за словом «сюрприз» можно было что-то рассмотреть. – Я быстренько отвечу… он хочет привезти это мне на место… – начала я судорожно тыкать пальцами по сенсорному экрану. Стоит ли говорить, как трудно попасть по нужным клавишам в спешке.

– МИЯ! – крик подруги заставил меня отправить сообщение с опечатками и вцепиться в руль.

Впереди, метрах в пяти, останавливалась машина, игнорируя любые сигнализирующие знаки о своем торможении. На какое-то мгновение я позабыла, как вообще управлять этим железом. Но вовремя опомнившись, с силой надавила на педаль тормоза. Неприятный звук скольжения колес по дороге, заставил все внутренности сжаться от мерзких ощущений. Машина тем не менее остановилась… слегка толкнув дорогой спорткар. Не веря в происходящее, я даже что-то выкрикивала, что обычному человеку не расшифровать.

…Настала тишина, которая даже в самом страшном фильме ужасов не кажется такой нагнетающей, как сейчас.

– Ты что наделала? – голос Бри стал неузнаваемым. А сама она стеклянными глазами осматривала машину, что стояла перед нами. – Она же принадлежит Дарку Кортнеру…

А то я сама этого не знала. Эту машину, завидев где-то рядом, я всегда старалась избегать. Если Дарк поблизости, всем хорошим девушкам надо быть подальше.

Хотя, стоит упомянуть, когда этот парень появился в нашем городе, все с ума начали сходить. Когда он поступил к нам в универ, девчонки позабыли об учебе, убивая все время на то, чтобы хоть как-то привлечь его внимание. Не скрою, и я, поддавшись массовой волне, в тайне вздыхала о нем. Парень, что уж тут таить, и правда симпатичный. И даже немаленький шрам на его лице ничуть не делал его страшным, или отталкивающим. Но это до поры…

С его переезда прошло совсем ничего. Может год, может меньше. Но тогда это был скандал на весь город. Дарк с одним парнем не поделили какую-то девушку, кажется. Ну, это если верить слухам, которые зачастую бывают раздутыми. Знаю по факту, что он истязал парнишку до полусмерти. Говорили, потеря крови была критической. Парень некоторое время пребывал в клинической смерти. Был огромный риск, что он не выкарабкается.

1 2 3...7 >

На страницу:

Перейти

1 из 7

Другие книги автора

Наизнанку

Julia Bal