Путь темных

Уже в гораздо более приподнятом настроении Варлам д' Аруэ покинул дворец.

Глава 4

В Кампанеле был известный на всю близлежащую округу бандитский квартал. Здесь постоянно ошивались воры, убийцы, мошенники, попрошайки и продажные девицы, – все те, кого считали низами общества, и кто подчас имел больше денег, чем знатные господа, представленные при дворе. Этот квартал охватывал несколько не самых коротких улиц в столице Кампанелы, а по сравнению с некоторыми считался просто огромным. Сюда часто отправлялись специальные отряды королевской стражи, но даже они ничего не могли сделать. Укоренившееся здесь беззаконие не то что прекратить – присмиреть на время было не заставить. Активное движение жизни здесь не прекращалось ни днем, ни ночью.

В самом центре квартала, в котором тесно лепились друг к другу маленькие одно- и двухэтажные домики, старые, разваливающиеся, но все еще пригодные для жилья, стояла башня. Низкая, широкая, с прочными толстыми стенами, выложенными тройной кладкой серого камня, и редкими узкими зарешеченными окнами, она напоминала укрепленный бастион, в любое время готовый отразить натиск вражеской армии. Плоскую крышу огораживала высокая зубчатая стена. Внутри было прохладно даже летом, а зимой, чтобы протопить все помещения, нужно было затратить немало труда. Башня стояла на базарной площади. Место было шумное и людное, но толстые стены не пропускали ни звука, храня покой своей хозяйки.

Здесь и жила (относительно спокойно) Виолетта Старшайн – советчица, подруга и любовница Варлама д' Аруэ. Она была колдуньей и просто красивой женщиной. Ее бархатистая кожа имела теплый нежно-персиковый оттенок, на овальном личике выделялись полные бледно-розовые губы и большие выразительные орехово-карие глаза в обрамлении длинных черных ресниц. Крупные черные локоны волной падали на ее плечи, кокетливая челка прикрывала высокий лоб и левую бровь. В дополнение к этому Виолетте досталась прекрасная фигура: высокая грудь, широкие бедра и тонкая-претонкая талия. Одевалась она всегда просто: в длинные светлые платья без всяких украшений, дорогая тонкая ткань которых не стесняла движений и выгодно подчеркивала красоту ее тела.

Небрежно подобрав длинный подол, Виолетта целенаправленно шла по коридору к последней двери. Все коридоры в башне были похожи один на другой, как близнецы. Разве что их отличало количество факелов на стенах: где-то было потемнее, где-то посветлее. Этот коридор относился к числу самых темных. Сама Виолетта ходила здесь очень осторожно, периодически спотыкаясь, если забывала о неровностях пола. Но добавить сюда еще несколько факелов напрочь отказывалась.

Наконец, колдунья дошла до конца коридора. Она сняла с пояса связку ключей, и одним их них открыла дверь. Толкнув створку, вошла внутрь. Она очутилась в маленьком помещении с высоким потолком. Здесь не было ни мебели, ни ковров; голые стены выглядели неуютно и мрачно. В комнате царил арктический холод.

Выглянув в коридор, Виолетта взяла один из факелов и прикрепила его на стене в комнате. В широкий круг света, образовавшийся здесь с появлением огня, попала нарисованная на полу пентаграмма – странный чертеж из ломаных линий и наслаивающихся одна на другую геометрических фигур. В целом пентаграмма выглядела красиво и походила на чей-то герб. Посмотрев на пол и оценив дело рук своих, Виолетта почувствовала гордость. Когда-то давно она сильно намучалась, пока вычерчивала на гладком камне все эти линии, то и дело ошибаясь в их хитросплетениях и начиная по новой. Теперь же этот знак намертво въелся в плиты пола, и колдунья могла не беспокоиться, что он когда-нибудь сотрется.

Виолетта использовала эту пентаграмму для того, чтобы общаться с мужем.

На этом месте я позволю себе сделать отступление, так как личная жизнь Виолетты представляет собой нескучную историю.

С рождения она жила вместе с родителями в графском поместье на юге Кампанелы. За год до ее совершеннолетия родители умерли. Одиночество Виолетту не напугало и не обескуражило. Уже тогда она меньше всего напоминала избалованное дитя богатых титулованных родителей и обладала такой смекалкой и жизненной хваткой, которым мог позавидовать теперешний Варлам. Когда девушке исполнилось восемнадцать, она, невзирая на войну, отправилась в Лавандину, чтобы поближе познакомиться с жизнью эльфов и получше узнать, что это за народ. Так как въезд во вражескую страну был возможен только по пропуску, который Виолетте, узнав о цели ее визита, конечно же, никто бы не дал, то хитрой женщине пришлось ехать в Лавандину тайком, и поездка эта закончилась для нее весьма странно. В стране эльфов она познакомилась с одним всеми уважаемым стариком. Ему было около семидесяти лет, и он тоже был человеком. Его звали Клавелий Мудрейший, а за глаза называли Старым Сказочником. Он был очень сильным и умным колдуном, и это вызвало у Виолетты закономерный корыстный интерес. Пользуясь непосредственностью молодости и красотой дарованной ей внешности, она легко познакомилась с ним, и через полгода уже стала его женой, невзирая на разницу в возрасте более чем в полвека. Клавелий оказался очень удобным мужем. Он ничем не докучал Виолетте, выполнял все ее желания, не устраивал сцен, когда она без предупреждения пропадала на неделю-другую, не ревновал к ее любовникам, которых знал всех наперечет. Он же обучил Виолетту колдовству, даже не подозревая о том, что людское благо – последняя вещь на земле, для которой его жена будет использовать полученные знания.

Так они прожили четыре года. Потом произошло восстание темных эльфов, и Виолетта оказалась одной из ключевых фигур, замешанных в нем, потому что одним их предводителей был ее очередной любовник – темный эльф Лэмар. Произошел переворот, и Лэмар оказался на троне Лавандины. Клавелий Мудрейший попал в тюрьму вместе со многими пытавшимися защитить законных правителей колдунами, а его шустрая жена стала женой нового короля. Но царствование темных эльфов не продлилось и пары лет. Оставшийся в живых потомок династии Алых цветков, принц Элебрут, который на момент захвата власти вместе с семьей находился в другой стране, сформировал вокруг себя общество единомышленников, с помощью которого тайком вернулся в Лавандину и покончил с диктатурой Лэмара. Все темные эльфы вместе с их подлым королем были заключены в пещеры, находящиеся глубоко под землей, а вход в них запечатали сильнейшим охранным заклинанием. Всех, кого Лэмар держал в тюрьме, выпустили на свободу. Среди них был и Клавелий Мудрейший, след которого сразу затерялся. Власть над Лавандиной досталась Элебруту и его трем сыновьям (его жена погибла в ходе восстания).

А что же Виолетта? Она выпуталась и из этой истории. Успела сбежать, пока все были заняты фигурой ее второго мужа. Прятаться ей пришлось в Кампанеле. Оставаться в стране эльфов после смены власти было чистым самоубийством. Кипучей Виолеттиной натуре пришлось залечь на дно в родовом поместье. Там, у всех на виду, оказалось очень неудобно практиковаться в магическом искусстве, и неудавшаяся королева купила для себя башню в бандитском квартале. Сначала она наведывалась туда тайком ото всех и только по вечерам, а потом, наплевав на приличия, поселилась совсем. Вскоре после этого свела знакомство с Варламом: он часто что-то покупал на базарной площади, там они впервые и увиделись. Ей очень хотелось добраться до королевской библиотеки, и д' Аруэ, как и многие до него очарованный красотой этой необыкновенной женщины, предоставил ей свободный доступ. Причина этой внезапной страсти к книгам объяснялась легко. Виолетта знала, что два колдуна могут общаться друг с другом на расстоянии, независимо от того, где каждый из них находится. Она очень хотела еще хоть раз услышать голос своего второго мужа. Ей повезло, и в одной из книг она нашла заклинание и эту пентаграмму.

Теперь, когда колдунья начинала скучать, она призывала в этой комнатке своего мужа, вытаскивая его из подземелья, в котором он до сих пор пребывал в заключении. Лэмар всегда появлялся целиком, не призраком, не духом, а живым эльфом из плоти и крови. Своим заклинанием она просто перемещала его из пещеры в центр пентаграммы, невзирая ни на какие защитные заклинания. Но сбежать из своей темницы навсегда Лэмар таким способом не мог. Свобода его движений была ограничена краями пентаграммы. Любая попытка перешагнуть магическую черту возвращала его обратно, в пещеру.

Итак, Виолетта остановилась возле начерченного ею символа. Это был герб темных эльфов, знак власти Лэмара. Женщина тихонько стала читать напевное заклинание, и засиявшие алым светом ломаные линии пентаграммы отразились в ее расширившихся зрачках. В центр ударил красно-белый столб света и, постепенно расползаясь по краям клубящимся туманом, явил взору колдуньи ее второго мужа.

Только Виолетта с ее специфическими вкусами могла все еще любить этого эльфа. Наверное, если бы ему довелось родиться лесным эльфом, он был бы настоящим красавцем. Но Тьма сильно исказила его облик.

Лэмар постоянно кутался в черный плащ, но даже под ним было заметно, насколько худа и иссушена злым временем его фигура. При взгляде на него создавалось впечатление, что его кожа сразу натянута на кости. Тонкие жилистые руки Лэмар прятал в перчатках, потому что его узкие хрупкие кисти и непропорционально длинные, дистрофически худые пальцы повергали в ужас даже его сородичей, темных. Лицо его было треугольным и очень узким, с высоким лбом и острым подбородком, заострившимся носом и тонкими длинными губами. Глаза – две опасно поблескивающие щели – имели непроницаемо черный цвет. Лицо Лэмара обладало пепельно-серым цветом, даже не как у покойника – хуже. Какие-либо краски жизни на нем отсутствовали полностью. Настолько прогнившей, продавшейся злобе и ненависти была его душа – вместилище всех, без исключения, пороков, – что потихоньку разрушала тело хозяина. "Приятный" цвет лица Лэмар, как и руки, привык скрывать. Правда, не под капюшоном, а за водопадом густых черных блестящих волос, перехваченных тонким золотым обручем. Неровная челка падала на лицо, оставляя щели для глаз, и окружающим были видны только небольшие участки серой кожи да нижняя половина лица – и то, только когда Лэмар поднимал голову. Обычно он держал ее опущенной, пряча подбородок в высоком вороте плаща.

Увидев знакомую черную фигуру, Виолетта с трудом удержалась от позыва броситься в объятия мужа. Все-таки, несмотря ни на что, она его очень любила. Но в пентаграмму колдунье входить было нельзя, поэтому она ограничилась приветственным взмахом руки и воздушным поцелуем.

– Вио? – плащ в центре пентаграммы шевельнулся. Лэмар поднял голову, убирая с лица волосы, и взглянул своими страшными мертвыми глазами на колдунью. Она никогда не боялась его, поэтому он не считал нужным прятать от нее все недостатки, составлявшие его внешность.

Виолетта же с замиранием сердца смотрела на своего любимого мужчину, не сумев совладать со счастливой улыбкой, расцветшей на ее лице. Сейчас никто и предположить бы не смог, что эта обрадованная дурочка и есть хитрая бестия со смекалкой и жизненной хваткой, в помощи которой так нуждался наместник Кампанелы.

– Вио, – еще раз повторил Лэмар, делая шаг ей навстречу. – Я так рад тебя видеть!

Голос… Еще одной отталкивающей особенностью темного эльфа был голос. Неприятный, хриплый, с каркающими нотками. Младший принц Лавандины из сотни других узнал бы этот голос, мучающий его по ночам. Но Эруаля здесь не было, и увидеть эту встречу ему было не суждено.

– Лэмар, как ты там, в своей пещере? Держишься? – взволнованно спросила Виолетта, и теплые искорки засветились в ее глазах.

– Приходится, – черты лица темного мгновенно посуровели. – Вокруг меня одни свои, им со мной не справиться, даже если вздумают. А ты как поживаешь? Позвала меня просто так или возникли трудности?

– Просто так. Соскучилась.

Они пошли друг другу навстречу и остановились на границе пентаграммы. Почти одновременно протянули руки, но прикосновения не последовало. Их ладони замерли одна напротив другой, разделенные всего лишь парой дюймов. Парой непреодолимых дюймов. С тяжелым вздохом Виолетта первой опустила руку и, заглянув в беспросветный мрак черных глаз мужа, спросила:

– Как продвигаются твои дела? Ты запугал своего эльфа?

– Не совсем, – досадливо поморщился Лэмар. – Он меня боится, но все еще не верит в то, что он тоже темный. Как же Витеку удалось так ловко и основательно заморочить ему голову? У парня такая неколебимая вера в собственную святость и святость всех, кто его окружает! Из него получился бы идеальный образец вселенской любви и всепрощения!

– Брось ты это дело! Оно ненадежное, – сказала Виолетта. – Мальчик может никогда не поддаться, и мы только потеряем время. Давай лучше обрабатывать кого-нибудь поближе к нашей цели. К трону Лавандины. Например, старшего, Элспета. Разве тебе не хочется поквитаться с Элебрутом за свое поражение? Отцу должно быть очень больно однажды увидеть, что его сын продался Тьме.

– Элебрут мне не нужен. Витек – вот моя цель. Я хочу причинить боль ему, заставить его страдать. Если бы не он, Элебруту никогда бы не одержать победу. Ведь Витек – сам темный эльф, сбежавший темный эльф, предатель. Он, хорошо знакомый с нашими секретами, привычками и законами, сильно помог оставшимся в живых Алым цветкам. Что ж, посмотрим, поможет ли теперь что-нибудь ему. Пусть думает, что он, темный, так ничему хорошему и не смог научить своего ученика. Я сведу Эруаля в могилу сразу же после того, как он выполнит свое предназначение. Пусть Витек видит результат своих трудов. Видит и мучается… Он ничего не сможет сделать Эруалю, даже темному.

– Лэмар, а ты уверен, что принц не пожалуется на свои странные сны наставнику?

– Уверен. Парень слишком горд для того, чтобы признать свою слабость. Ох уж мне это Добро с его хваленым благородством! Между прочим, он мог бы спасти свою жизнь, пока не стало слишком поздно. Но он, увы, не захотел.

– Ты так самонадеянно говоришь о своей победе!

– Она очевидна. Хочешь, поспорим. Мальчишка будет моим, и очень скоро.

– Нет. Я не буду спорить. Я верю тебе. Если понадобится моя помощь, скажешь, – Виолетта улыбнулась. – Как знать, может, трон Лавандины снова окажется в наших руках. Послушай, а что мы будем делать с Истерским лесом? Продолжим войну? Или закончим?

– Пока не знаю. Продолжать, завершать… Все это слишком банально. Я уверен, что со временем придумаю что-нибудь поинтереснее и поизощреннее, – неожиданно Лэмар насторожился, кинул взгляд на дверь и проронил, еще не зная, как отнестись к сложившейся ситуации: – Вио, кажется, у тебя гости.

Колдунья обернулась и увидела в изумлении замершего на пороге Варлама д' Аруэ, своего любовника. Озадаченность промелькнула и на ее лице.

– Виолет? – удивленно проронил наместник Кампанелы, проходя в комнату. – Ты очень занята?

– Я… – женщина не знала, что ответить, и только переводила взор с мужа на любовника и обратно.

– Вио, я догадываюсь, кто это. Можешь представить нас друг другу, – сказал Лэмар, чтобы облегчить положение своей жены. Заметив, что та лишь сильнее занервничала, он с кривой ухмылкой добавил: – Да не бойся ты так! Разве я когда-нибудь упрекал тебя за все твои связи на одну ночь? Я все понимаю. Ты не старуха, и тебе нужны развлечения.

– Но это не связь на одну ночь! – робко заметила Виолетта.

– Ой, ну значит, на несколько! Или на все оставшиеся без меня! Что, считать сейчас будем?

Обнадеженная беспечным тоном мужа, колдунья повернулась к наместнику Кампанелы:

– Варлам, знакомься, это мой второй муж Лэмар. Лэмар, это Варлам д' Аруэ, второе лицо в Кампанеле после короля и королевы. А теперь уже, наверное, первое, потому что они мертвы.

– Еще нет, – тихо сказал Варлам. – На пути к трону оказалась одна непреодолимая ступенька, о которую постоянно спотыкаешься. И эта ступенька зовется принцем Хевингемом. Но об этом я хотел бы поговорить с тобой наедине, Виолет.

– Нет-нет, я прошу вас остаться, – неожиданно оживился Лэмар. – Я бы тоже хотел поговорить с вами. С вами двоими. Все равно Виолет мне все расскажет. А твоя проблема мне кажется интересной.

Наместник слегка опешил от такой наглости, и Виолетта поспешила сгладить неловкость:

– Варлам, послушай Лэмара. Он очень умен и подчас находит даже лучшие решения, чем я.

– Ему можно доверять? – д' Аруэ терзали сомнения.

– Я бы сказала, что ему не с кем делиться полученной информацией, – обменявшись с мужем понимающими взглядами, колдунья рассказала наместнику свою историю. Завершив повествование, добавила: – Ну вот, теперь ты все знаешь о нас. А Лэмар давно все знает о тебе. Мы все связаны одной веревкой. Нам нечего скрываться и бояться друг друга.

– Так ты и в самом деле полагаешь, что он с его ограниченным кругом действий сможет мне помочь? – изумился Варлам. Его подозрения насчет темного эльфа не стали меньше.

– Я могу помочь советом, – вмешался Лэмар. – Иногда это даже лучше. К тому же, неужели тебе есть, чем рисковать?

– Тебе-то уже точно нечем! – ядовито заметил Варлам. – А у меня имя, уважение, положение в обществе…

– У меня тоже все это было, – прервал его веселым хмыканьем темный эльф. – Можешь поверить моему опыту, это не самое ценное, что можно потерять. А потерявши, никогда не поздно вернуть.

– Раз так… – сделал вид, что впечатлился, наместник Кампанелы. На самом деле слова этого подозрительного типа с землистым лицом ничуть не прибавили ему уверенности. – Хорошо. Я изложу суть проблемы вам обоим. Мацел и Лидия де' Мортеро мертвы. Это почти наверняка происки Лавандины. И претендентов на трон всего два: я как наместник и Хевингем как прямой наследник. У нас обоих есть и сильные, и слабые места в борьбе за престол. Думаю, что могу их не перечислять, они и так очевидны. И это уравнивает наши права. И раз ни у кого из нас нет весомого преимущества, то трон получит тот, кто быстрее и эффективнее устранит соперника. Я, пока шел сюда, перебрал много вариантов, но так и не смог остановиться на чем-то конкретном.

– Вот это да! Давно судьба не делала мне таких подарков! – задумчиво пробормотал Лэмар и, попросив его пару минут не беспокоить, углубился в свои мысли.

– Почему бы тебе просто не убить мальчишку? – тем временем обратилась к наместнику Кампанелы Виолетта. – Самый простой и очевидный способ.

– В этом и заключается вся проблема: слишком очевидно и, увы, не только для нас с тобой, – покачал головой Варлам.

– Боишься, рано поймут, в чем дело, и быстро начнут копать под тебя? – смекнула колдунья.

– Не надо никого убивать, – вмешался очнувшийся Лэмар. – У меня есть идея получше. А главное, в ней заключена прямая выгода для обеих сторон, то есть, для нас с Виолеттой и для тебя, д' Аруэ. Послушайте меня. Занять трон, пройдясь по трупу Хевингема, легкий, но, может статься, ненадежный способ. Вокруг Варлама всегда будут роиться справедливые подозрения, что это дело его рук. Кому, как не нам знать, что власть – такая вещь, ради получения которой особо не церемонятся. В конце концов, кто-нибудь из сторонников принца поднимет восстание, и неизвестно, кто после этого останется в выигрыше. Но попробовать ликвидировать угрозу с его стороны можно. Этим займемся мы с Вио. Вио – красивая и общительная женщина, к тому же, вхожая во дворец. Это делает ее незаменимой шпионкой. Она будет отслеживать все планы Хевингема и, руководствуясь моими советами, срывать их. Одна за другой неудачи обескуражат принца, он станет нервничать, ошибаться и постепенно сдаст тебе, д' Аруэ, одну позицию за другой. К тому же, я берусь дать тебе гарантии того, что когда ты станешь претворять в жизнь свои планы, Хевингем не будет мешаться у тебя под ногами. Мы с Вио позаботимся и об этом. Но пока мы будем заниматься твоим маленьким, но шустрым конкурентом, ты должен будешь уделить внимание войне с Лавандиной. Отдай подчиненным тебе военным отрядам приказ во время боя в первую очередь пытаться добраться до короля Элебрута и убить его. Во что бы то ни стало! Тогда в войну окажется втянут его старший сын. Он тоже должен умереть в ходе военных действий. Затем средний. Трон Лавандины должен достаться младшему, Эруалю. К тому времени, когда вся его семья будет перебита, он целиком и полностью будет находиться под моим влиянием. Если я внушу ему, что он темный, он постепенно отдалится от своих сородичей, лесных эльфов, и начнет искать поддержки у темных. А так как они все давно заточены в пещере и знаком он только со мной, то он окончательно окажется в моих руках. Когда он станет королем, я заставлю его подписать соглашение, по которому Истерский лес перейдет к Кампанеле, но с одним условием: ее правителем должен стать ты, д' Аруэ. Истерский лес – лакомый кусок, конец войны, – несбыточные мечты и людей, и эльфов. Это очень много по сравнению с амбициями принца. Королевский Совет Кампанелы не упустит такой возможности и совершенно законно сделает тебя королем. Затем я заставлю Эруаля подписать приказ об освобождении темных эльфов, а себя навяжу ему в наместники. На этом роль Эруаля завершается, он тихонько умирает, и трон Лавандины достается мне. И Вио. А дальше все живут долго и счастливо.

– Потрясающе! – восхищенно выдохнула Виолетта.

Но Варлам, кажется, не разделял ее восторга. Он нахмурился и недовольно сказал, не сумев удержаться от подозрительности в голосе по отношению к словам Лэмара:

– Меня настораживает один момент. Ты так легко согласился отдать Истерский лес Кампанеле! В самом ли деле ты собираешься выполнить этот пункт своего плана?

– Мне не нужен этот лес, – дернул костлявым плечом темный эльф. – В свое время я тоже воевал за него. Больше не хочется. Я буду завоевывать другие эльфийские страны. Дело верное и прибыльное, а, главное, не бесконечное.

– Ладно. Допустим, я тебе поверил. А как насчет принца Хевингема? В твоем плане ничего не говорится о том, что с ним делать.

– Когда ты станешь королем, делай с ним, что хочешь. А до этого – он моя проблема. И Вио. Еще есть вопросы?

На этом Варлам себя исчерпал. Он еще не решил, следует ли слепо полагаться на этого странного типа только лишь потому, что его хорошо знает Виолетта, но не мог не признать, что рассуждения у него более чем здравые. Вспомнив о времени, наместник заторопился во дворец, где у него была назначена пара деловых встреч. Договорившись встретиться втроем сегодня вечером, Виолетта отправила мужа обратно в тюрьму и пошла провожать любовника до выхода.

Глава 5

– Учитель, отец рассказал мне, из-за чего вы поссорились, – произнес Эруаль после долгого молчания, сохранявшегося между ним и Витеком на протяжении всего пути до Истерского леса.

Теперь же они вдвоем ехали бок о бок по одной из его тропинок, как некогда прежде не раз прогуливались по королевскому саду. Ах, как давно это было! В Истерском лесу был отстроен небольшой замок – одна из загородных резиденций Элебрута. Туда и направлялись мои герои.

Теоретически Истерский лес считался ничейной территорией, но на практике дела обстояли несколько иначе. И Кампанела, и Лавандина, нагулявшие неплохие аппетиты за долгие годы войны, стали считать этот лес каждая своим. Как следствие, он был наводнен разведывательными отрядами каждой из этих стран, и они даже стали основывать там небольшие поселения. Периодически между людьми и эльфами происходили стычки, но шаткость и опасность положения не помешала правителям Кампанелы и Лавандины отдать приказы о строительстве в лесу королевских резиденций. Каждый поставил замок ближе к своей границе, почти никогда в нем не бывал (слишком опасно), но отказаться от соблазна таким способом утвердить свое право хоть на маленький клочок вожделенной территории не смог.

Вообще, сам по себе Истерский лес не представлял собой ничего особенного. Его недра не скрывали ценных ресурсов, здесь не водились хищные породы животных и не росли редкие растения. Это был совершенно обычный смешанный лес, осенью богатый на грибы, летом – на ягоды и дикие луговые цветы. Знающий травник мог насобирать здесь много лекарственных растений, опытный охотник – настрелять диких уток и зайцев.

Эруалю лес понравился сразу же, как только он очутился на широкой, усеянной хвоей и шишками тропинке. Сквозь нежную листву кудрявых берез и тонких осин на нее падали теплые яркие лучи полуденного солнца, отчего лес выглядел приветливым и светлым. По лицу Витека, наоборот, было не разобрать, впечатлила ли его здешняя природа. Несмотря на угрюмый вид учителя, принц все же осмелился завязать с ним разговор и затронуть события сегодняшнего утра. Как бы ни была неприятна Витеку эта тема, он нашел в себе силы не огрызаться и не отмалчиваться, а спокойно отвечать ученику:

– Я не сомневался в этом.

– Скажите, действительно есть основания для того, чтобы с таким категоричным отрицанием относиться к присоединению кампанельской провинции? Неужели это оказалось способно разлучить вас с моим отцом? Мне в это не верится.