Полная версия
Вне сюжета 2. Стихия огня
Дарья Шаронова
Вне сюжета 2. Стихия огня
Предисловие
Огонь – это неприрученный рыжий зверь. Он бывает опасным, а бывает – прекрасным. Умеет как согревать, так и убивать.
Важно научиться управлять этим своевольным драконом. Я научилась. Но только лишь тогда, когда этот дракон чуть не сжёг меня дотла.
Обо всём этом и будет моя история.
Глава 1 – Снова встречи и лабиринты
– Бести?
Голос слышался словно издалека. Было трудно понять, снится он мне, или же звучит наяву. Я решила, что снится. И было невозможно его не узнать – слишком уж ярко отпечатался он когда-то в моей памяти.
Я хотела ответить, я должна была ответить! Прежде, чем он смолкнет где-то вдали… Но неведомая сила будто бы сковала мне уста.
Затем я почувствовала, что лежу. Лежу на твёрдой поверхности, закрыв глаза. Ухо и правая щека касаются пола – не холодного, и не тёплого, немного пыльного и грязного. Слышались тихие шорохи, возня. Кто-то потормошил меня за плечо: сперва осторожно, затем посильней.
– Бести, что с тобой?
Ах, я бы и рада ответить тебе, дружище… Но вот нет во мне сил сейчас говорить.
В руке очутился некий круглый предмет. Кто-то придерживал его сверху, чтобы тот не вывалился. От предмета исходили лёгкие, пульсирующие волны тепла. Входя в резонанс с ударами моего сердца, они распространялись по всему телу.
Волны дошли до век, и я приоткрыла глаза. Первое, что я увидела, была трёхпалая оранжевая ладонь, одетая в чёрный рукав. Именно она придерживала серый круглый медальон, лежавший в моей руке. Оранжевая трёхпалая ладонь…
– Рыжик…
Волны тепла начали угасать.
– Бести, это ведь ты? – вновь спросил знакомый голос. – Что с тобой?
Голос стал намного чётче и реальнее. Уже не казалось, что это сон. Я попробовала ответить:
– Рыжик, откуда… Что?..
Но язык еле ворочался. Не хотелось шевелиться вообще. Всё затуманивалось. Я закрыла глаза, чтобы сберечь силы, и в этот же момент волны от медальона полностью угасли. Я провалилась в сон.
Когда я проснулась, то заметила, что меня накрыли мягкой, приятной, тёплой тканью и даже заботливо подоткнули её под бока. Было очень уютно, если не считать, что спина и ноги уже ныли от долгого лежания на твёрдой поверхности. Мне вдруг вспомнилось, что нищие, постоянно ночующие на земле, со временем привыкают к этому настолько, что обычные кровати кажутся им чересчур мягкими и роскошными.
Но нет, спать на земле я не привыкла, и сейчас, если честно, очень жалела об этом.
Открывать глаза и подниматься не хотелось, несмотря на ноющее тело – оставалась небольшая слабость. Потому я просто лежала, ощущая щекой мягкую материю, согревающую меня, и вдыхала запахи. Пахло землёй и ещё чем-то знакомым. В стенах журчала вода, а рядом кто-то тихонько посапывал. Я догадывалась кто. Я улыбалась.
Полежав немного и окончательно проснувшись, я всё-таки открыла глаза и огляделась. Было темно. Горел небольшой огонёк. В помещении (а мы были в помещении) плясал на стенах слабый, желтоватый, но такой знакомый призрачный свет, чьим источником было вовсе не пламя. В метре от меня, прислонившись к стенке, прямо на полу сидела тёмная фигура. И она не шевелилась – видимо, спала.
Ткань, укрывавшая меня, оказалась чёрным пальто, сшитым из неизвестного мне материала – что-то вроде толстой фланели. Я приподнялась на локте (спина передала «привет» сильным спазмом). Пол подо мной был деревянным, немного покрытым песком (видимо, принесённым на чужих ногах) и стало понятно, как это я не застудила себе что-нибудь жизненно важное. Например, хвост. Всё-таки дерево менее злое в этом плане, чем камень, хотя и не менее твёрдое.
Комнатка, где я очнулась, оказалась небольшой. Воздух был сухим и тёплым от горящего пламени, но лёгкие сквозняки, пробиравшиеся извне, свидетельствовали о том, что снаружи было отнюдь не так тепло, как здесь.
Пламя горело за решётчатой дверцей печки наподобие буржуйки, и уже догорало. Решив, что на сквозняках лежать без обогрева скоро станет некомфортно, я всё же подняла свою несчастную тушку, чтоб подкинуть в печь немного топлива. Стараясь не разбудить спящего – а то был, конечно же, Рыжик, я не сомневалась в этом – я тихонько пробралась к печке.
Тело было, простите, как с похмелья. И голова тоже. Кроме того, очень хотелось пить. Рядом с печкой стояло чёрное металлическое ведро, внутри которого лежал уголь. Присев на колено перед печкой, левой рукой я потянулась за ведром, а правой, не задумываясь, взялась пальцами за ручку печной дверцы:
– АР-Р-РЧ!!
Дура! Конечно, она горяченная – жáра не чувствуешь, что ли? Отбросив брякнувшее ведро, я зажала обожжённые пальцы и зажмурилась от боли. И в этот момент окончательно проснулась. И, конечно же, не я одна.
– Ой!
Рыжик подслеповато щурился не проснувшимися глазами. Да, дружище, и я тоже не люблю, когда так вот внезапно будят. Прости, глупо получилось…
– Привет, Рыжик, – произнесла я, совершенно непринуждённо, будто бы я обращалась сейчас, например, к Жёлтому, а не к своему воображаемому другу.
Но голос был хриплым после сна, и слово «Рыжик» у меня не получилось.
– Бести, ты меня напугала, – сонно пробормотал он. – Что случилось, ты обожглась?
– Ага. Да ничего, сама виновата – думать надо, прежде чем за горячее хвататься.
Рыжик улыбнулся. Наконец-то я рассмотрела его лицо, всё ещё не веря до конца, что вновь вижу его своими глазами.
– Рыжик, неужели мы снова встретились? – сказала я, тихо и изумленно – так, что собственный голос показался мне каким-то потусторонним.
– Я сам удивился, – радостно поделился он. – Я нашёл тебя здесь, на полу… И долго не мог поверить, что ты – это ты. И только когда ты назвала меня по имени…
Голос Рыжика стал грубее. Поначалу я не придала этому значения, но теперь это было невозможно не заметить. Передо мной уже был не мальчик, а изрядно вытянувшийся парень-бикинс. Его щёки стали менее круглыми, а волосы – совсем непослушными.
В глазах у него уже не было той прежней, детской наивности – в них стало больше ума, проницательности и, по-моему, даже некоторой жизненной мудрости. Но оставалась та же юношеская взволнованность, решимость и желание куда-то мчаться, что-то менять – словом, запал.
– Рыжик, а ты здорово изменился! – не смогла я сдержать восхищения. – Совсем взрослый парень стал. Скоро и меня догонишь.
Я приподнялась с колена и поймала его в свои объятия. Вот так Рыжик! В последнюю нашу встречу ты был едва мне по грудь, а теперь уже почти дотянулся до плеча.
Он прильнул ко мне. Это было прекрасно – вновь обнять его, ощутить щекой его волосы, услышать, как бьётся его сердце. Я верю, что и он испытывал в этот момент нечто подобное. Это была встреча двух лучших друзей, разлучённых волею судьбы на целых два года. И мне не хотелось отпускать его, а ему не хотелось отпускать меня – мы как будто бы боялись, что нас снова разлучат. Так и простояли, обнявшись, несколько минут.
– Ну ладно, – улыбнулась я, похлопав его по спине, – давай что-нибудь делать.
Пламя в печи успело потухнуть, но мы зажгли его вновь, раздувая старые угли и подсыпая из ведёрка новые. В комнатке не оказалось ничего, кроме печки и ведра с углём – и их-то Рыжик откуда-то приволок, чтобы я не замёрзла. Он бродил по зданию в поисках выхода, пока не нашёл меня.
– Что это за место, Рыжик? – спросила его я.
– Бести, это Лабиринт, – уверенно ответил он. – Мир-Лабиринт.
У меня что-то дрогнуло внутри. Снова мир-Лабиринт. Снова, по неведомым причинам, этот тёмный мир сблизил нас с Рыжиком.
– Ты уверен в этом?
– На все сто, – подтвердил Рыжик серьёзно. – Я уже успел немного по нему побродить. И даже, кажется, видел место, где мы впервые встретились. Ну там, у поворота и двери.
– Помню. То-то я заметила, что воздух здесь какой-то знакомый…
– Бести, но сейчас здесь стало совсем тихо. Мир-Лабиринт как-будто вымер. Я боялся снова встретить здесь кого-нибудь… Ну, кого-нибудь нехорошего, – Рыжик брезгливо дернул плечами. – Но здесь попросту никого нет. Словно все ушли, или растворились в воздухе, я не знаю…
– Это странно, – согласилась я. – Но всё-таки, Рыжик… Интересно, почему же мы с тобой опять сюда…
Внезапно важная мысль пронзила меня.
– А Жёлтый! Ты его видел где-нибудь?
Рыжик покачал головой.
– Нет нигде. И Дино тоже. Только ты и я, на этот раз. Правда, я пока их не искал особо. Как увидел тебя, лежащую здесь, на полу, так и решил остаться, – он тревожно заглянул в мои глаза. – Кстати, ты как?
– Ничего, – ответила я быстро, отводя глаза, – вроде всё в порядке.
Я не очень любила говорить о своих слабостях. Эта проникновенная заботливость Рыжика смущала меня.
А вот новость о том, что монстры исчезли из мира-Лабиринта, вселила в меня некоторое спокойствие. Я хорошо помнила, сколько неприятностей они доставили нам в прошлый раз. Но мы с Рыжиком и не подозревали, что теперь куда более страшный монстр уже бродит где-то рядом, выжидая момент, чтоб напасть на нас.
– Рыжик, я хочу есть, – призналась я. – И воды бы не помешало.
– Вода есть. Здесь, неподалёку, – ответил он, а потом вздохнул. – Еды я не находил.
Я вздохнула за ним следом.
– Ну, без воды нет жизни, – согласилась я, – а без еды – всего-то, нет лишнего веса. Отведёшь меня к воде?
Мы разговорились. Мы заговорили вновь! Ох, дружище, столько раз с тобой мы виделись во снах – потому, что моя Удача бережно хранила в них наш маленький мир, но ни один сон не мог сравниться бы с тем мигом, когда ты сам вышел ко мне из-за поворота.
В той истории у нас было совсем мало времени, чтобы узнать друг друга. А сейчас оно, казалось, появилось вновь. И на фоне всех этих волшебных чувств из моей головы вылетели, казалось бы, куда более важные сейчас вопросы: как мы попали сюда снова, как нам выбраться отсюда и вообще – что делать дальше. Особенно, если мы так и не найдём еду.
Снова всё как в прошлый раз… И я вновь смотрела на своего воображаемого друга, и не могла наглядеться. Особенно меня поразили произошедшие в нём изменения. Как подтверждение того, что нигде время не стоит на месте – и два года, разлучившие нас, всё-таки не прошли мимо нас.
А ещё, мне просто нравится, когда кто-нибудь любимый меняется, становится ещё лучше.
Рыжик вывел меня к крану, уже спасшему однажды нас от жажды. Рядом я увидела и дверь, что вела когда-то в Грёзный мир. Радостно потянув её ручку, я услышала нехарактерный для этой двери скрип…
– Нет, она теперь больше никуда не ведёт, – грустно заметил Рыжик.
Вместо стальной, дверь оказалась деревянной. И за ней была просто небольшая, ничем не примечательная комнатка. Всего лишь комната, вместо целого огромного Грёзного мира…
– Грёзный мир теперь не здесь, – сказал Рыжик. – Он тоже исчез, или переместился, я не знаю…
Я грустно осмотрела эту маленькую комнатку, вызвавшую у меня большое количество безрадостных, неровных мыслей. Но ненадолго – жажда очень быстро поспешила напомнить о себе.
Ледяная вода из крана отдавала металлом, и её нельзя было назвать вкусной. Но я радовалась ей, практически не замечая недостатков. Мокрые ладони (ведь посуды для питья у нас не было) сводило холодом от гулявших по коридорам сквозняков.
– Рыжик, чудила. Не было нужды накрывать меня своим пальто, – журила я немного своего друга, когда тот второй раз подряд кашлянул. – Я понимаю, ты волновался. Но теперь уже я волнуюсь за тебя. Как бы ты не разболелся.
Но Рыжик лишь беспечно махнул рукой. Чёрное пальто, служившее мне одеялом, он сейчас небрежно накинул на плечи, повязав его за рукава, будто геройский плащ. В этот раз мы уже оба были в пальто. Только моё было красным, с поясом, а его – чёрное, без пояса, более просторное и сшитое из неизвестной мне ткани. «Фаэтонской» – догадалась я.
Внезапно я почувствовала в ногах дрожь. Кровь отхлынула от головы, я поспешно схватилась рукой за стену, чтобы не упасть.
– Бест? – Рыжик остановился, глянув на меня с тревогой.
– Ничего… Всё в порядке, – успокоила его я. – Голова закружилась.
Меня отпустило так же внезапно, как и накатило. Я потрясла головой. Ноги всё ещё дрожали.
– Ну вот, можем идти дальше.
Мы пошли, но мой друг продолжал взволнованно поглядывать на меня. Эх, придётся, видимо, ему всё же рассказать.
– Рыжик… Да не вздрагивай ты, всё нормально. Иногда, последнее время, такое случается. Но ничего страшного в этом нет, правда.
Хотя мне, на самом деле, было неспокойно. Каждый раз, когда это случалось вновь.
Мои слова ничуть не успокоили Рыжика.
– Что с тобой, Бести? – Рыжик вновь проникновенно заглянул в мои глаза. – Скажи мне, я хочу знать.
Хотела бы и я знать.
Но почему-то, с некоторых пор, со мной стали происходить такие странные вещи. То внезапные приступы слабости, то злость и желание крушить всё вокруг, что попадётся под руку. Слабость и злость быстро проходили, но вопросы оставались, а вместе с ними – и чувство вины. Я была рада, что пока Рыжик видел только мою «слабость».
А вот Жёлтый – уже и второе…
– Иногда и ему доставалось, – вздохнула я, но поспешила уточнить, видя ужас, отразившийся на лице Рыжика. – Нет, не пугайся, я его не била. Но однажды, на его глазах, очень жестоко искромсала в клочья молодое деревце. Своими когтями. И сама толком не знаю, почему. Я бы никогда так не сделала раньше – я люблю деревья, ты сам знаешь…
Мне было тяжело об этом говорить. И тяжело признаться в опасении однажды причинить вред кому-нибудь более живому, чем то деревце. Последнее я предпочла не говорить Рыжику. Мне не хотелось. Мне было и так плохо.
И главное, было неясно, с каких пор всё началось. Что стало причиной. Просто поначалу это проявлялось не так ярко, чтобы обратить внимание. А потом – уже настолько сильно, что я растерялась, и мы с Жёлтым начали искать причину. Только не нашли.
Никто был не в силах рассказать мне, что со мной, а симптомы только нарастали. Я чувствовала, как неведомая угроза надвигается с неизвестной стороны, и меня это сильно пугало, угнетало. И казалось, что бороться придётся одной. Самостоятельно.
Оглядев стены мира-Лабиринта, я внезапно почувствовала в этих мрачных бетонных коридорах с гуляющими сквозняками тёплый ветерок надежды. Ведь мир-Лабиринт как раз и предназначен для того, чтобы искать выход. Чтобы что-то решать, или что-то менять. Может быть, он мне и теперь поможет?
– Может быть, – согласился Рыжик, когда я поделилась мыслями с ним. – Лично я считаю, этот мир вовсе не такой мрачный и недружелюбный, каким выглядит на первый взгляд.
– Рыжик, а ты снился мне недавно, – вспомнила я неожиданно.
Надо сказать, что в последние месяцы я перестала видеть Рыжика во снах и начала о нём скучать. На фоне всего происходящего, стало казаться, что моё состояние каким-то образом влияет на это. Я боялась, что наш маленький мирок, хранимый Удачей, начинает исчезать. А потом Рыжик неожиданно взял, да и приснился.
– А я тоже помню этот сон! – воскликнул Рыжик, и глаза его засветились.
– Я не сомневаюсь в этом, – улыбнулась я в ответ.
Это был совсем мимолётный сон – просто розовый туман, в котором я нашла его руку и взяла в свою. Всего лишь миг – но необычайно яркий и запоминающийся.
– Твоя рука была холодной, Рыжик, – заметила я.
– Холодной? – удивился он, и наморщил лоб. – Да… Да, я понимаю… А твоя была горячей, Бести, очень горячей! А мне так хотелось тепла в ту ночь…
Я кивнула, а затем взяла его руку в свою. Сейчас она тоже показалась мне холодной, но, наверное, виной были уже просто сквозняки.
Мы отправились с ним вместе в новое приключение, навстречу новой неизвестности, держась за руки. Теперь на моём безымянном пальце было золотое кольцо.
Глава 2 – Костяной ужас
Идя по тёмному миру-Лабиринту, в облачке света, излучаемого нами, мы попутно заглядывали в двери и проёмы, встречавшиеся нам на пути. И меня не переставали удивлять произошедшие здесь после нас перемены. Видимо, и мир-Лабиринт тоже изменился за последние два года.
Так, раньше все его двери были стальными, и их подавляющее большинство – надежно заперты. Сейчас они сменились на деревянные, обветшалые, а замки были словно выпотрошены. Не было ни монстров, ни других каких-либо существ, не было вообще никакой жизни.
Тихо, неподвижно везде. Только сквозняки, звук наших шагов по дощатому полу, да неяркий, призрачный свет, неотступно следовавший за нами, как и всегда.
– Бест, а что если у здания есть выход? – предположил Рыжик. – Ведь если сквозняки дуют – значит, они дуют откуда-то.
– А это возможно, – согласилась я. – Только как мы определим, где находится этот выход?..
– А я знаю один способ! Давай будем идти, держась всегда левой стороны. Так мы обязательно куда-нибудь выйдем.
Предложение Рыжика мне понравилось. Только сквозняки могли дуть и из щелей в стенах. А мир-Лабиринт мог иметь «кольца» – замкнутые коридоры, по которым мы бродили бы вечно, следуя такому методу Рыжика.
Однако, я не сочла нужным озвучить свои скептические мысли. Пускай так. Может, выход и правда есть. Пойдём, Рыжик.
Какое-то время мы шли. Иногда натыкались на случайные предметы, неизвестно кем поставленные или оставленные здесь. Мы нашли ещё одну печку и обрывок верёвки, зловеще покачивающийся над потолком – видимо, кто-то нашёл свой, нетривиальный способ «выйти» из мира-Лабиринта. Затем я подняла с пола коробок спичек и небольшой, острый, кухонный нож.
Спички вызвали у нас большую радость – всё-таки, в мире-Лабиринте было прохладно. Мы уже успели подивиться, как это мы не догадались прихватить с собой ведёрко горячих углей.
На ноже мы разглядели засохшую…
– Брр, кровь, – Рыжик поморщился.
– Ты её тоже не выносишь? – спросила я, пытаясь стереть кровь с лезвия при помощи собственных слюней и какой-то бумажки из кармана.
– Не выношу, – признался Рыжик.
В крови было вымазано всё лезвие, однако пол вокруг ножа оставался чистым – словно раненый либо ушёл, не успев ничего заляпать, либо просто растворился в воздухе. Если он вообще был…
– Всё же, ножичек возьмём, пригодится, – сказала я, попробовав пальцем его острое лезвие.
Тщательно завернув лезвие ножа в бумажку, чтобы не порезаться, я убрала нож в карман.
Вскоре нам опять повезло – мы нашли два деревянных ящика. Радостно их вскрыв, мы истекли слюной – внутри было полно различных банок, пакетов и коробочек…
– Еда-а-а!
В жестяных банках однозначно были мясные консервы. Боже, как уже хотелось есть! Конечно, это не изобилующий продуктами склад, но разве много было нужно нам двоим? Просто перекусить, да и набрать с собой еды про запас…
На одном из ящиков уже лежали объедки чьей-то трапезы – огрызки яблок, какие-то кости, шкурки… Я смахнула все это на пол.
Вытащив одну из банок и увидев на ней изображение сочной мясной голени, я вытерла слюну и с нетерпение потянула за кольцо на крышке…
– Вр-р-р-р-р! Вр-р-р-р!
Рой жирных, чёрных мух вырвался из банки – я едва успела отшвырнуть её подальше.
– Твою ж налево! – выругался Рыжик, тоже испугавшись.
Мухи! Под закрытой крышкой жестяной банки! Откуда?
Чёрный рой вился, мерзко жужжа. Я замахала руками, отгоняя его прочь от себя.
– Вон пошли! Убирайтесь!
Постепенно мухи разлетелись. Взяв ещё одну банку, я вначале потрясла её, прислушиваясь к содержимому. Вроде ничего подозрительного. Осторожно, я надорвала её крышку.
Внутри что-то зачавкало. Не мухи. Но и не тушёнка. Поморщившись, я вывалила это на пол.
Бесформенное серо-зелёное существо, похожее на слизняка в форме лепёшки, шлёпнулось на доски и противно, влажно заблестело в слабом свете. Было непонятно, живое это существо или нет, пока оно не поползло неспешно, как улитка, растягиваясь и подтягивая под себя своё тельце.
– Бе-е-е, – я бросила вторую банку в сторону. – Вот подобное, кстати, иногда заводится в холодильнике, если вовремя еду не выбросить. Жёлтый даже утверждает, что оно может научиться говорить.
Рыжик хмыкнул.
– У нас, на Фаэтоне таких специально разводят, когда становится не с кем поболтать. У Черныша с Кудрявиком я точно видел парочку.
– Правильный у вас мир, Рыжик.
Во всех банках, что мы вскрывали, вместо мяса обнаруживалось одно разочарование: мухи, слизни, а иногда – маленькие, ворчащие пушистые шарики серовато-зеленого оттенка. Я давила их ногой, чего никогда бы не позволила себе в отношении живого существа, если бы оно так настойчиво не пыталось укусить меня за кроссовок, или пролезть под джинсину с целью цапнуть за ногу. Рыжик, любивший живых существ не меньше моего, охотно помогал мне их давить.
И вот в моих руках оказалась последняя банка.
– Ну что, будем вскрывать? Или уже всё равно? – вздохнув, спросила я у друга.
– Да вскрывай уж, – безразлично махнул рукой Рыжик.
Я откупорила банку. И раздражённо отшвырнула её прочь. Она оказалась просто пустой.
Содержимое пакетов и коробочек нас уже не удивило – мелкая галька, рваная бумага, и опять кусающиеся комочки. Но один пакет заставил повеселиться от сильной внезапности содержимого. Вытряхнув на пол какую-то белую жирную пыль, мы вскоре убедились, что это перхоть.
– Долго же её кто-то счёсывал, – хохотал Рыжик.
– Рыжик, он не только счесал, он ещё и перебрал! Ты ведь посмотри, какой старательный – ни одной соринки, ни одной волосинки! Перхоть высшего сорта, блин!
Мы поаплодировали этому великому, неизвестному существу.
– Итак, – оценила я по-хозяйски обстановку, – сегодня обед из трёх блюд. Слизняки ползучие, комочки пушистые, давленые кроссовком, и перхоть отборная, воздушная. Мухи, к сожалению, разлетелись.
– Эх, Бести, твой бы юмор, да на тарелку, – вздохнул Рыжик, однако, продолжая улыбаться. – Я-то ведь болтаюсь здесь намного дольше, чем ты.
Я погладила его по плечу.
– Это ты меня извини, Рыжик. Шучу снова не к месту. Есть у меня такая боль.
Рыжик сел на один из вывороченных нами ящиков, тоскливо осмотрев пустые банки и пакеты, содержимое которых нельзя было есть. Я осматривала пол, вымазанный внутренностями кусачих комочков, и мой взгляд задержался на объедках, смахнутых мною ранее с одного из ящиков. Там была колбасная кожурка с остатками колбасы, несколько кусочков чёрного хлеба, яблочные огрызки и кости. Сбалансированный рацион, ничего не скажешь.
Меня передёрнуло – похоже, это была единственная еда (еда ли?) на много коридоров вокруг. Подняв с пола хлеб и яблочный огрызок, я философски осмотрела это. Рыжик поднял на меня вопросительный взгляд.
– Рыжик, похоже, если мы хотим перекусить, нам придётся перекусывать чем-то под…
Я не договорила. Рыжик, не особо долго думая, выхватил кусочек хлеба из моих рук и затолкал себе в рот. После чего вновь глянул на меня. В его взгляде была серьёзность.
– Я имею ввиду, – как бы продолжил он говорить, – сейчас, не всё ли равно уже?
У меня сжалось сердце при виде этого.
– Бедняга, ну ты изголодался, – сочувственно произнесла я.
Отбросив остатки брезгливости, мы подняли с пола объедки, отряхнули и умяли их практически без остатка: до прозрачности обсосав колбасную кожурку, обкусав со всех сторон мягкие куриные кости. Закусили сладкими, до сих пор сочными яблочными огрызками. Жёсткие пластины сердцевин впивались в дёсны, семечки горчили, но это была еда, долгожданная еда, и мы её жадно поглощали!
Удивительно, что делает с разумными существами сильный голод. Хотя нет – сейчас мы, видимо, уже утратили свой разум.
Сказать, что мы наелись до отвала, было бы бесчеловечно по отношению к нам. Но стало лучше, чем было.
– Питаться объедками – это впервые в моей жизни, – делилась я впечатлениями с моим воображаемым другом. – Приятно открывать для себя что-то новое. Правда, теперь не ясно, что же делать дальше. Чем питаться в будущем?
– Может, что-нибудь ещё подвернётся? – без уверенности предположил Рыжик. – А пока можно продолжить искать выход. Вдруг мы найдём выход и…
– Ага… Значит мы всё съели, раскидали – а теперь по-быстренькому смыться? – послышался сдавленный, полный ярости и злобы голос.
Мы вздрогнули, сильно испугавшись. Голос прозвучал довольно громко и чётко – мы с Рыжиком были уверены, что находимся здесь вдвоём. Я и мой воображаемый друг озадаченно смотрели друг на друга…