Селина. Камышовая кошка

– Что вы тут делаете, шкурки паршивые? Кто разрешил? – я, зайдя, закрыла дверь на засов и взяла в руки палку.

Лупила, пока не заревели. Только потом их пинками выгнала.

– Ты на улицу сегодня не вышла. Тебя то не загонишь, то не выгонишь, – сказала мать, входя ко мне с рыбой на деревяшке.

– Я выходила и видела, как ты еду готовишь. Почему ты выполняешь эту грязную работу сама? У вас столько рабов. Они могли бы готовить, – начала я мучивший меня разговор.

– Что ты, нельзя! Они перетравят нас, – с ужасом сказала она.

– Неправда, у них есть семьи и детей много. Им есть что терять. А я замёрзла и вернулась в комнату. Тут девки роются в моих вещах, меряют. Пока отлупила, выходить расхотелось.

– Кто разрешил? Кто надоумил? – закричала она, соскакивая в гневе с моего топчана.

– Мамочка, это мои вещи, почему они роются в

них? – вновь стала я оправдываться, со слезами и гневом в голосе.

– Я не о тебе. Кто им позволил входить в комнату дочери Конунга? – возмутилась она.

– Я думала, ты им сказала присматривать за мной, выспрашивать. Они каждый день во время моего заключения у меня отирались, – с огромным удовольствием я их сдала матери.

– Так вот откуда грязь течёт! Вот кто против Конунга дочь настраивает. Вот кто у нас умный и смелый, – и мать, повернувшись, ушла.

2 глава

Утром меня разбудили крики и визги с площади, где вчера мать готовила пищу на костре. Одевшись, я хотела выйти и посмотреть, но не смогла. Я была закрыта. Тогда, поставив на топчан табурет, залезла посмотреть в окно, что происходит. Мне это не понравилось. Посреди площади были вкопаны два столба, к ним привязаны две молодые девки. Они были голые, и их пороли. Мать что–то говорила народу, столпившемуся вокруг девок. Бабы выли вместе с девками. У причала стояли две большие лодки, и как только девок перестали пороть, их тут же забрали мужики в звериных шкурах. Они перерезали верёвки на руках и, перекинув их на плечи, утащили в свои лодки. Тут же ушли.

– Мамочка куда девок забрали? Может, их ещё можно выкупить? – кинулась с вопросами к матери, как только меня открыли.

– Зачем их выкупать? Я их охотникам продала. Очень уж любопытные стали. Я им хотела языки отрезать и руки переломать, а тут и охотники подошли. Зачем товар портить? А выпороть надо было. Тем более товар надо было показать. Я видела, товар понравился, и их за мысом сразу же и покроют. Если девка, стреляют в воздух. Если порченая, бросят там же. Через три дня придёт. Тогда её викингам для баловства продадим. Но родные слышали два выстрела. Будем ждать две лодки убоины и две лодки рыбы по договору за обоих.

– Я не хочу замуж. Мне Легонта надо ждать, – прошептала я с ужасом.

– Забудь свою фантазию. Легонт скоро женится на младшей дочери Конунга Рода Барсука. Ждут её пятнадцатилетие. В лагуне у Барсуков строят флот для походов. Мы с ужасом ждём этого события и готовимся дать последний в нашей жизни бой. Думаем, начнут с нас. Мы девочек дочерей Конунгов ничему не учим. Войдут в другой Род, там всему научат, чтоб не переучивать. В каждом Роду – свои порядки. Всем заправляет жена Конунга. Главный Конунг. Её могут только обучать и подсказывать. А как уж она поведёт себя, ей и Конунг не перечит в домашних делах. Мне пришлось туго. Поэтому девочкам в доме матери прощают всё. Они ещё натерпятся в новой семье, – вздохнула она, вспомнив что–то своё.

Лицо матери при этих словах потемнело, и она спрятала глаза, опустив лицо. Это были, видимо, не очень приятные воспоминания. Уголком головного платка она вытерла выступившую слезу и скорбно утёрла губы. Она стояла несколько минут и смотрела в окно. Но, спохватившись, быстро глянула на меня и вышла. Мне это не понравилось, уж слишком скорбно она смотрела.

Я ходила ей помогать. На меня смотрело всё селение с удивлением. Мои руки ловко теребили птицу, чистили овощи, мыли и прибирали столы. Я перечистила все разделочные доски. Показала, как можно заточить затупившиеся ножи. Стала привлекать к работам на кухне рабынь.

– Мама, а откуда прибыла к нам моя няня? У неё такой странный выговор, – однажды спросила я мать.

– А это отец её где–то с корабля снял. Как она рассказывала, она очень знатного рода, была замужем, но у неё умер отец, которого оставил в нищете её муж, и она ехала хоронить его. Она говорила, что была дочерью одного богатого еврея–ростовщика, сколотившего большой капитал. К ней сватались многие богатые люди. Но ей никто не нравился. Она всем отказывала. Отец одевал и обувал её, как принцессу. Для неё заказывались за морем лучшие ткани, и две швеи трудились над её нарядами. Однажды, зайдя в лавку к отцу, увидела красивого мужчину. А он узнал, что она дочь ростовщика, и соблазнил её. Отец умолял её не выходить замуж за этого проходимца. Но она не послушалась и бежала из дома. Этот красавчик вскружил ей голову сладкими речами и обещаньями. Привычная получать от отца всё обещанное, она и не поняла, что её нагло обманывает соблазнитель. Они тайно обвенчались, и она узнала, что беременна. Муж поехал к её отцу и обманом заставил переписать документы на дом и лавку на него как на мужа дочери. После отъезда зятя старик узнал, что проныра всё продал и вернул друзьям долги. Отца выкинули из родного дома, а дочь верила словам мужа, что отец жив и здоров. Соседи написали ей о смерти старика от голода. Закатив скандал, она собралась в дорогу. Муж не дал ей ни копейки, заявив, что он и так её кормит из милости, она не нужна ему, и их связывает только нерожденный ребёнок. Она продала свои драгоценности, о которых не знал муж, и уговорила капитана взять её до родного города, заплатив за проезд. В пути на них напал отец, так она у нас и появилась. Она была чистенькой и приятной. Я уже была беременна тобой, на последних сроках. Она мне помогала. Я не обижала её. Вскоре она родила, а после я родила тебя. Дела по Роду не оставляли мне лишнего времени, и я взяла её для тебя кормилицей. Она была старательной. Ты и её сын были всегда чистыми и ухоженными. Она всегда отдавала тебе лучшие кусочки и ягоды. Ты для неё – как дочь. Она же шила тебе маленькие вещички, наряжая тебя, как куколку. – рассказала мать историю моей няньки,

3 глава

Впервые Конунг Рода Розовой цапли вышел на берег, где женой Конунга Рода Рыси жила его дочь Хильда. Единственная из множества его детей, эта девка добилась такого высокого места в жизни. А как начиналось? Пришлось убить сына, подававшего признаки большого воина и добытчика. Досада вновь заколотилась в его груди. Не сумев справиться с нахлынувшими эмоциями, он шагнул в дом, где ему определили место за праздничным столом.

Он и не смотрел по сторонам, когда шёл, а мог бы натолкнуться на два взгляда, с ненавистью смотревшие на него.

Взгляд хозяина Рода Рыси вскоре размылся, не видя перед собой угрозу в виде дряхлеющего старика, и стал скорее заинтересованным. Сев за столы, выставили угощения, и начались обыденные разговоры о детях, припасах, погоде, врагах. Старую Цаплю тоже волновал союз Медведя и Барсука. Это была большая угроза. Особенно то, что вступал в клан новый, молодой Конунг, и по слухам, он своей кровожадностью и жестокостью переплюнет своего родителя Медведя. Вскоре гости наелись, напились, наговорились, следовало обдумать предложение о взаимовыручке. Сидя в кресле Конунга Рода Рыси и глядя на свою снующую у столов жену, он невольно вспомнил её, ещё юную и безумно красивую девушку.

В то лето потерялись два струга, в которых ушли все мужчины на промысел. Берег Рода Рыси опустел и затих. Не вернулись они и к зиме. Кое–как перезимовав, оставшийся старшим в огромной семье Отим, он, которому по раскладу никогда не светила роль главы клана, а теперь свалилась на голову, решил идти искать. Так он прибыл с расспросами в Род Розовой Цапли, где и увидел её. Темноглазая красавица разворошила все его внутренности, теперь в думы об отце пятидесяти мужчин пропавшего Рода вклинивался образ этой девушки. На второй год, когда Род ещё ждал пропавших без вести, проплывающие рыбаки рассказали, что видели у дальних островов, куда никто не ходит из–за подводных камней, остов двух стругов. Собрав оставшихся юнцов, занявших места своих отцов в Роду, спустили лодки на воду. Они плыли туда, уже ожидая увидеть своих родственников. За два года стихия моря не пощадила никого. На камнях у берега застряли два струга. Ещё можно было узнать раскраску и вырезанный барельеф Рода Рыси. Да, это были остатки Рода Рыси. Море прибрало тела мужчин и снаряжение. Почтили память погибших и вернулись домой. Во главе Рода встал единственный потомок главы Рода. Пришедшая мать, как только окончился срок траура, назначила смотрины для девушки, которая должна стать женой Конунга. Он, собрав дружину, вернулся в Род Розовой цапли за обещанной в разговоре за столом девушкой. В то время, когда он искал струги и приезжал с поисками следов отца, сидя за столом, старик обещал молодому человеку самую красивую девушку Рода. Рысь указал старику на Хильду. Приехавшие гости увидели беременную молодую женщину и мужчину рядом, нежно обнимавшего её. Цапля в гневе убил своего племянника, который переступил запрет взаимностей внутри семьи. Рысь, униженный в своих чувствах, не смог отказаться от красавицы и, сжав зубы, велел завернуть потерявшую сознание от горя женщину в шкуру и отнести на струг. За такие дела убивают и женщин, не давая жить потомству. После родов её придушили бы по приказу отца. Так что он, как ни крути, спас её, неблагодарную. Любви в её теле и глазах он так и не увидел. Любил и ненавидел…

Прошёл месяц после карцера, и я вновь наказана.

Дед – отец моей матери – приезжал. Его посадили рядом со мной за стол. А он стал вонючие ветры пускать. Я назвала его «Козёл Вонючий». Меня из–за стола мать вывела. Я же ещё и виновата…

– Мы решили: тебе незачем с челядью знаться. Ты и одна знаешь, чем тебе заняться, – сказала мать, ведя меня за руку в мою комнату.

– Мамочка, зачем девок так рано замуж отдали? Они же ещё маленькие девочки. Какие из них жёны и матери? Они и забеременеть не смогут. Им двенадцать–тринадцать лет. И вообще, они могут погибнуть, – пожалела я девок.

– У нас рано отдают замуж девок–простолюдинок, мужикам в семьи. Хороший мужик на островах может прокормить до пяти жён. Поколачивает их от полноты чувств. Он хозяин и господин. Хочет – залюбит до смерти. Хочет – продаст за вещи или еду, если хватать не будет. Беременных не трогает. Это его Род. Если за год не забеременеет, будет на ночь ставить возле постели, чтоб училась, когда других будет покрывать. Если не понесёт за год, может отдать морякам, чтоб расшевелили. Если девка справная, оставит в роду, для гостей. А может и обменяться. Это его право. Он её купил. Это его товар, – тихо говорила она, помогая мне раздеться для сна.

– А со мной как будет? Меня тоже продадите? – спросила я, уже лёжа в постели.

– Ты у нас родовитая. Но наш Род не очень богат. Для тебя не нашлось пары. В то время всё девок рожали. Год–два ещё в запасе есть. Да и покрывать родовитую можно в пятнадцать лет. Кто ослушается, того могут покалечить, отрубив руку. А если родовитую, не дай Всевышний, ссильничают в любом возрасте, и она заявит, то всю семью в рабы продают. Самого насильника оскопят и метку на лоб ставят, что он доступен любому для соития, – сказала она, присев на топчан и гладя меня по волосам.

– Мамочка, так у меня есть запас времени, и я ещё поживу с вами! – закричала я, прижимаясь к матери.

– Не обольщайся! Любой родовитый, если заявит желание взять тебя в жёны, станет твоим мужем. Будет принят как лучший гость, и ты уйдёшь с ним. В его дом и Род. Даже старик, – погрозила она мне пальцем, хмурясь.

– Но тогда ему придётся кормить меня до пятнадцати, – предположила я, успокаиваясь.

– На теле женщины ещё два отверстия, и там нет запретов. Там нет девственности. Все наши законы можно обойти, – сказала она, вставая, чтобы уйти.

– Тогда что называется изнасилованием? – удивилась я.

– Все то, что не понравится, и ты сможешь это доказать, – махнула на меня рукой мать.

– А как доказать–то? – ещё больше возмутилась я, в недоумении садясь в постели.

– Рассказать об особенностях строения мужского достоинства, – сказала она, уже стоя в дверях.

– Ну да, есть тут время, когда разглядывать, они ведь тоже не дураки всё показывать и рассказывать, – забубнила я.

– Изловчись, оторви кусок одежды или оцарапай. Укуси сильно, укус долго не проходит. Если хочешь наказать – выкрутишься, – сказала мать, улыбнувшись, хоть это было не смешно.

– Заявить может каждая женщина, придя на совет к старейшинам Рода или Конунгу. Но ещё и доказать надо, а это не легко. Думаю, тебе это не понадобится. Кто тебя тронет, я ему не позавидую, – уже открыто засмеялась мать своим словам.

Мне стало горько от её слов. Видимо, от матерей здесь не дождёшься помощи и сочувствия. Нужно самой как–то выкручиваться.

4 глава

В это время Род Медведей готовился к свадьбе. Сын Конунга Рода Медведей Легонт брал в жёны младшую дочь Конунга Рода Барсука Олию. Но случилось непредвиденное! Род Барсуков решил завоевать Род Медведя во время высадки со стругов. С ними должна была плыть и невеста, для соединения с Легонтом. Но для битвы невесту оставили в селе. До этого Род Медведя строил флот из пяти стругов, мечтая завоевать для молодых земли, припасы, скот, рабов. Это был поистине самый сильный союз. Род Рыси, где я жила, ждал последнего часа в этом мире. На стругах–новоделах работали рабы Рода Медведей. Они и кормили своих рабов сами, таская еду через лес. У Барсуков была удобная гавань для постройки и спуска судов. Здесь, в сараях, жили все мастера–корабельщики. У Барсуков не было ничего, кроме призрачной Девы. Легонту один раз показали маленькую и перепуганную девочку. Он только хмыкнул. Отцы Конунги не раз ходили вместе в набеги и знали друг друга не понаслышке. Вот и наступили день спуска стругов на воду и предстоящая свадебная церемония – отплытие невесты к Мужу.

– Я предлагаю рабам Рода Медведя избавление от рабского ошейника, если вы поможете нам завоевать ваш Род. Завтра мы дадим бой. Вы должны решиться и сказать мне, кто идёт со мной, а кто против меня. Остальных убью. Окружить всех, никого не выпускать. Даю время до утра, – сказал Конунг Барсуков.

Рабы Рода Медведя решили схитрить и условно согласиться, отправив в Род посыльных с плохими вестями. За ночь руками вырыли небольшой лаз и протолкнули самых маленьких кормильцев–едоносов. Они пробрались, пока мужики отвлекли стражу дракой. Путь в Род Медведей был знаком, и они быстро добежали. Им не поверили, но пороть не стали, закрыв сарай. На мыс, возле которого будут проплывать струги, отправились разведчики во главе с Легонтом. Затаившись, они отчётливо слышали, как вчерашние друзья и братья делили добро и женщин. Они плохо отзывались о семье Легонта, об отце и грязно смеялись, продумывая сюжеты нападения. Легонт еле сдержался, но прибавил красок в рассказе. Пятеро спутников подтвердили рассказ.

Решено было встречать струги по одному и уводить молодцев в сарай под свадебные песнопения. Там их будут встречать, вязать и укладывать штабелями, заткнув рот кляпом. Вскоре показались и струги. Рабы Рода Медведя тут же получали вольную, с них снимали рабские ошейники. Рабы Рода Барсука отводились в загон для скота. Всех морячков уже проводили в сарай, и ничего не происходило. Старый Барсук тяжело сошёл на берег. Вокруг него стояли особо приближённые. К нему навстречу шли, смеясь и дурачась, подталкивая друг друга, Отец Медведь и Легонт.

– Что же ты невесту не привёз? Мы бы её прямо тут и покрыли, прямо у тебя под ногами. Проходи, коль не боишься! – закричал Медведь, ухмыляясь.

– Чего ж мне друзей бояться? А невеста что–то прихворнула, переволновалась, наверно. Девка молодая, что с неё взять? Я сейчас за ней схожу, – хотел вернуться на струг сват-Барсук.

– Да ты, сват, не гоношись, Легонт сходит за ней и покроет не раз, а потом морячкам на забаву отдаст – как ты мечтал с моим Родом сотворить. Ан не вышло. Промахнулся ты, паря! – Медведь со всего размаха ударил Барсука в лицо.

Тот упал перед ним на колени и заревел, моля о пощаде, ползая и хватаясь за полы кафтана.

– Со мной что хочешь делай, а девок не погань, – бормотал он, размазывая кровь по лицу.

– А ты бы пощадил моих женщин, случись всё по–твоему? Вот то–то и оно! Умей проигрывать. Оскопить и выжечь на лбу знак насильника, – приказал Медведь.

Старый Медведь велел вывести всех, теперь уже своих, рабов. Вышли и все жители селения. Стоя перед толпой, он громко объявил:

– Волею, данной мне как победителю, объявляю!

Хозяином Рода ставится мой сын Легонт. Рода Барсука больше не существует. Земли Рода отходят Легонту. Легонту плыть в Род Рыси и брать в жёны дочь Конунга Рыси – Селину. Да будет так!

Стоявшие перед Конунгами люди оцепенели и боялись пошевелиться, чтобы не навлечь на себя ещё большую беду.

– Разойдись по местам! – заорал старший над рабами.

5 глава

Я ни сном ни духом не ведала о произошедших событиях. Лежала в своей норке, в очередной раз наказанная матерью. Лёжа в коротенькой рубашонке на топчане, я распевала знакомые песни. Вместо отсутствующих в этом мире вещей я распевала «ла – ла – ла» и «ту – ту – ту», и вдруг ко мне в комнату врывается огромный, лохматый, вонючий и пьяный мужик.

Я никого не ждала…

Я царапалась и кусалась, орала и драла его, как медведь липку. Он дважды меня терял и ловил. Я в борьбе за честь, свободу и достоинство потеряла рубашку, клочки волос. Он – побольше. Мои руки не вмещали его кожу под ногтями, волосы с головы и бороды не вмещались в руках. Хватать было нечем. Он орал, как лось, я визжала, срывая голос…

Тут он изловчился и завернул меня в мою же медвежью шкуру. Взвалив на плечо, вынес из комнаты. Я орала благим матом и в прямом, и в переносном смысле:

– Продали, твари, волки позорные!

И еще столько новых слов вспомнила, как будто я урка с сорокалетним стажем.

Я последний раз увидела свой Род. Мама плакала, а отец сложился пополам от смеха, как и всё население. Я второй раз теряю семью!

Я потеряла сознание…

Мы плыли несколько дней и ночей. Каждый день приходили новые женщины и, снимая с меня мерки, уходили. Потом приносили готовые вещи. Со мной никто не говорил. Меня каждый день мыли, одевали и заплетали. Что–то не похоже, что в рабы везут. Оставалось одно – будут есть. О замужестве не было и мысли. Разве замуж так берут?

«ГАРЕМ!!!» – зашуршало в голове.

Наряды были великолепны. Одних платьев – штук десять. Куда везут–то? Наконец приплыли, и струги встали на месте. Зашли сразу несколько женщин и одели очень тяжёлое платье, на голову – какую–то шапку. У меня подгибались ножки. Вошёл молодой мужчина и, взяв меня на руки, осторожно прижал к себе. Он так и шёл, не спеша и обнимая меня. Руки его чуть подрагивали, но он даже глазом не моргнул в мою сторону. Он нёс меня по палубе как Богиню! В конце передал через борт «Коту Драному», но я не стала драться. Платье было тяжёлым, да и шапка на глаза налезала. Меня поставили посреди дома. За столом сидело человек десять – с ними и этот, ободранный. Все смотрели на меня и улыбались. Радовались, наверно…

– Вот и жена молодая. Легонт, как Род назовёшь? – спросили «драного», усмехаясь в бороды.

– Вот хозяйка пусть и называет. У неё это так красиво получается, витиевато. Заслушаешься! – сказал мой теперь уже муж, дуя на расцарапанные руки.

– Ёшкин кот! – только и смогла я пролепетать.

– Так и назовём – Род Камышового Кота. Цвета: рыжий, зелёный, серый!

Они встали, выпили и вышли из дома. Я была в шоке! Показала себя! После того, как все вышли, я, кое–как переставляя свои непослушные ножки, смогла подойти к лавке и сесть. Мысли куда–то быстро бежали, минуя мою голову.

6 глава

– Вот это попала, показала себя со всех сторон, дура старая, – шептала я себе под нос, пытаясь что–то придумать, чтобы выкрутиться.

В хибарке было подозрительно тихо, только мухи лазали по еде на столе.

– Надо поесть, а то потом не дадут, – прошептала я, садясь за стол.

Немного подкрепилась – и стало веселее.

– Эй, кто здесь? Идите все ко мне! – крикнула я негромко.

Тут же прибежало десяток мужиков и десяток женщин.

– Кто здесь старший? – спросила я подошедших.

– Вы, госпожа, – ответили нестройно.

– О, как! А кто за всех вас отвечает? Старший есть? – вновь спросила, уже догадываясь, что скажут.

– Нет, госпожа Селина. – ответили хором.

– Где Легонт? – вновь задала вопрос.

– Ушли на стругах, и Легонт, и гости Конунги, – ответила мне немолодая, но вполне опрятно одетая женщина.

– О, как! Все удрали, а мне расхлёбывать. Начнём тогда потихоньку. Кто со мной говорит? – спросила я, повернувшись к той, что ответила на последний вопрос.

– Малина, бывшая хозяйка бывшего Рода Барсука, теперь – раба Рода Камышового Кота, – ответила она, разглаживая руками несуществующие складки передника.

– Какое сладкое и красивое имя! Тебя назначаю домоправительницей. Тебе отвечать за всё происходящее в доме. За припасы, еду на столе, скотину, рабов, одежду, протопку печей, барахло. Ты всё знаешь здесь, тебе и отвечать передо мной, – свалила я со своих плеч обязанности.

– Кто готовил мясо? – тут же принялась я весело командовать.

Вышла молодая женщина и спрятала руки под передник, ожидая приговора

– Мясо отменное, будешь всегда готовить только мясо. Отвечаешь за его сохранность, наличие и качество.

– Кто готовил овощи? – продолжила я, щурясь на стоявших в шеренгу напротив меня женщин.

Вышла женщина средних лет и опустила голову.

– Овощи хороши, в меру проварены, отвечаешь за них. Сохранность, готовку и припасы. Чтоб всегда хватало.

– Хлеб, кто пёк хлеб? – спросила, как учитель на уроке у нерадивых учеников.

Вперёд шагнула пожилая женщина.

– Хлеб хорошо пропечён и не засушен. Отвечаешь за муку, хлеб и зерно. Можете убирать со стола и мыть посуду.

– Хочу ввести закон! – сказала я громче. —

Каждый перед едой моет руки со щёлоком и смывает проточной водой. Мне не нужны засранки за столом. Ногти стричь. Мне после трапезы тоже подавать воду для споласкивания рук, и на плече у вот этой скромницы должен висеть чистый кусок холста, – я указала на маленькую девушку.

Молодка убежала выполнять.

– Дальше. Отпустим мужичков. Скотники есть? Сосчитать, сколько чего в наличии. У коз вымыть и впредь мыть вымя тёплой водой и вытирать насухо перед дойкой. Вычистить конюшни, я пойду смотреть в туфельках. Что прилипнет, то и съедите. Идите выполнять, – махнула рукой в их сторону.

Два мужичка, поклонившись мне в ноги, убежали.

– Кто сторожа? – спросила, вглядываясь в небритые лица, заросшие нечёсаными бородами.

Вышли четверо мужичков.

– А остальные кто? – удивилась я оставшимся мужичкам.

– Мы охотники и рыболовы, – вышли четверо мужчин.

– Тунеядцы. Что б ни делать, лишь бы ничего не делать. Мы пойдём другим путём. Другие четверо, значит, сторожа. Так. А мы по–другому сделаем. Ты, – я указала на сильно избитого мужчину, – будешь старшим. Составь график выхода сторожей, и кто ходит за продуктами. Ставишь двоих с утра, двоих после дойки, двоих в ночь, до петухов. Двое отдыхают после ночи до завтрака. Затем с ночными и вечерними идут на охоту и рыбалку. На столе должна каждый день быть свежая убоина и рыба в достатке. Никто не должен голодать. Что не понятно, спрашивайте. Одну неделю буду объяснять и показывать. Кто откажется выполнять мои указания, отправлю на конюшню и приз получите. Двадцать плетей каждый день, до тех пор, пока не дойдёт. Я решения не меняю. Идите на рабочие места, – отпустила я испуганных мужиков.

Мужики также, поклонившись мне в ноги, убежали.

– Дальше. Женщины. Вот здесь для меня самое интересное. Чем занимались при старом Конунге, кроме как ублажали? – заинтересовалась я строем из женщин.

– Я плету кружева. Все ваши вещи украшены моими кружевами, – вышла вперёд красивая молодка, она же и готовила мясо.

– Хорошо, будешь и дальше заниматься кружевами, – решила я.

– Я шью по коже и мехам, – вышла из толпы та, что хлеб печёт.

– Ты тоже остаёшься заниматься мехом и кожей, – согласилась я.

– Я вышиваю бисером и стеклярусом парадные вещи. То, что на вас, это я вышивала. Там и другие вещи есть, – с гордостью в голосе сказала высокая и очень худая женщина.

– Так это ты мне сотворила это каменное чудовище? Я ходить не могу, такое оно тяжёлое, – отметила я со стоном.

– Я не виновата, так по закону положено, – испугалась она на мои слова.

– Я тебя не виню, но снимите с меня это каменное чудо. Я устала, – сказала я со вздохом.