Магия Терри Пратчетта. Биография творца Плоского мира

Одним из авторов, которого Пратчетт полюбил и который позднее оказал на него огромное влияние, – был Г.К. Честертон, любимец его бабушки по отцовской линии. В двадцать первом веке влияние Честертона стало слабеть, и сейчас популярны лишь его рассказы о патере Брауне, полные притч истории про католического священника, раскрывавшего уголовные преступления. Однако после Первой мировой войны Честертон считался интеллектуальным тяжеловесом[14]; знаменитый остряк и эссеист, прославившийся своими статьями, поэмами и романами.

В годы перед смертью в 1936 году Честертон жил в Беконсфилде и был очень известен в тех местах. «Бабушка Пратчетт», так ее называл Терри, в то время проживала на Честертон-Грин и видела, как великий писатель прогуливался по городу, это был огромный мужчина с тонким голосом. Любовь Терри к Честертону началась с книг, найденных им у Бабушки Пратчетт: «Наполеон Ноттингхиллский» (Napoleon of Notting Hill) и «Человек, который был четвергом» (The Man Who Was Thursday). (В 1991 году Терри Пратчетт скажет журналу Interzone, что эти два романа содержат едва ли не самые волнующие сюжетные идеи столетия, а в интервью The New York Times в 2014 году заявил, что вторая из книг должна стать обязательным чтением для любого президента и премьер-министра.) Очень скоро он прочитал все книги Честертона, которые имелись в библиотеке. Так Честертон стал первой творческой фигурой, превратившей Пратчетта из почитателя в то, что мы теперь называем «фанат».

Влияние Честертона на Терри невозможно переоценить. Терри проникся сочными афоризмами и сатирическими репликами Честертона, а его связь с Беконсфилдом показывала, что хоть писатели и удивительные люди, но живут они в обычных городах[15]. На Терри огромное впечатление произвела история, рассказанная бабушкой о направлявшемся в Лондон экспрессе, специально задержанном на станции Беконсфилд, чтобы Честертон смог завершить свою статью для журнала The Strand. Терри поразило, что писатель может оказывать такое влияние и пользоваться столь огромным уважением. Но что еще важнее, Честертон научил Пратчетта силе, прочности и важности воображения.

Интерес Пратчетта к фантастической стороне литературы на самом деле возник еще при чтении «Ветра в ивах», доставившего ему невероятное удовольствие. Но впервые девятилетний Терри столкнулся с фантастикой, когда мальчик, с которым он познакомился на каникулах, дал ему почитать комикс «Супермен». В течение следующих нескольких дней он бегал быстрее, чем разогнавшийся шезлонг, и одним прыжком перелетал через песчаные замки, повязав красное полотенце поверх рубашки и надев трусы на брюки. Он купил свежий выпуск на дорогу домой – на что у него ушли почти все карманные деньги, выданные на неделю, – но комикс украла девочка (он познакомился и привязался к ней во время путешествия), – разбив тем самым ему сердце. Тем не менее факел уже был зажжен. Супермен привел к легкому флирту с Бэтменом и другими супергероями золотого века комиксов, вместе с играми и конструкторами.

Но по мере того как Терри взрослел, его интерес к американизированным комиксам слабел – он находил Супермена слишком скучным, а Бэтмена – нереальным. Однако что-то они все-таки заронили в его воображение: стремление к бегству, вызванное чем-то сверхъестественным. Теперь лишь оставалось ждать, когда любовь к фантастике столкнется с интересом к ночному небу, рожденному чайными карточками Brooke Bond. Так уж получилось, что это произошло перед полками с научной фантастикой библиотеки Беконсфилда. Научная фантастика – любители обычно сокращают ее до НФ – стала его всепоглощающей страстью.

Если бы чтение Терри ограничивалось возможностями публичной библиотеки, процесс его превращения в полноценного фаната НФ занял бы куда больше времени. Однако в двух небольших комнатах фантастики было совсем мало. Конечно, там имелись произведения Г.Дж. Уэллса, Жюля Верна, Роберта Э. Хайнлайна, Джона Уиндема и Эдгара Райса Берроуза. Возможно, книги Айзека Азимова, Рэя Брэдбери, Л. Рона Хаббарда, Артура Кларка и Э. Э. «Дока» Смита. Едва ли что-то еще.

Неожиданное открытие, сделанное Терри после школы, изменило все. Он случайно наткнулся на незаметное строение рядом с тем местом, куда упала бомба, в районе Фрогмор в Хай-Уикоме; на дверях висела табличка: «Маленькая библиотека». Терри никогда не упускал шанса разжиться парой новых книг, поэтому он туда зашел. Вход в магазин был занавешен украшенной стеклярусом шторой, а владелицей оказалась маленькая пожилая леди, которая в перерывах между вязанием и чаем зарабатывала на жизнь продажей высококачественной порнографии – она отдавала товар смущенным мужчинам, регулярно посещавшим магазинчик, в плотных коричневых конвертах. Чтобы сохранить внешнюю респектабельность, она также покупала и продавала солидную коллекцию американской и английской фантастики. Книги она по большей части получала от солдат расположенной неподалеку американской базы ВВС. Терри – в то время ему уже исполнилось 12 лет – не проявил никакого интереса к тому, что он называл «розовыми полками», но его невероятно заинтересовало собрание загадочных удовольствий, хранившихся в стоявших на полу ящиках. Очень скоро он стал единственным юным посетителем «Маленькой библиотеки».

«Маленькая библиотека» наконец дала Терри доступ к глубинам материала, который мог удовлетворить настоящего фаната. Здесь он обнаружил дешевые книги в мягких обложках Фрица Лейбера, А. Э. ван Вогта и Генри Каттнера, а также горчично-желтые или агрессивно пурпурные обложки книг издательства Victor Gollancz, выпускавшего романы Хола Клемента, Альгиса Будриса и Гарри Гаррисона. Терри с благодарностью в них погрузился и оказался в мире черных дыр, утраченных цивилизаций и покорения новых планет. Всякий раз, когда он отправлялся в «Маленькую библиотеку» – примерно три раза в неделю, – там находилось что-то новое. Скорее всего, хозяйка магазинчика регулярно обновляла свои запасы, а еще она прониклась любовью к невысокому и неуклюжему мальчику, который не демонстрировал никакого интереса к ее основному товару, но испытывал восторг, стоило ему увидеть роман Гарри Гаррисона, еще не попадавший ему в руки.

Возможно, еще более важными – совершенно точно более доступными, чем романы, – были антологии, журналы и любительские фэнзины, которые публиковались в Великобритании или приходили по почте из США. Субкультура любителей НФ появилась в Англии в тридцатых годах двадцатого века и основывалась на периодических изданиях, а также недолго живущих ассоциациях и сообществах. В послевоенные годы снова начался ее бурный рост. Терри выбирал журналы с такими названиями, как New Worlds, Science Fantasy, Astounding, Galaxy и Analog. В них печатали новости, редакционные статьи, но большую часть занимали короткие рассказы. Здесь Терри нашел новое поколение писателей, в том числе Майкла Муркока, Брайана Олдисса и Джеймса Балларда. В этих публикациях появлялись рекламные предложения для подписки на фэнзины, которые создавали любители и обычно набирали вручную, а потом размножали. Пратчетт заказывал Aporrhēta, Zenith и New Frontiers, в каждом печатались новые рассказы начинающих писателей, а также свежие рекламные объявления. Фэнзины и рассказы появлялись постоянно, и со временем возникла Британская ассоциация научной фантастики. Терри не только обнаружил огромное количество новых книг, он познакомился с субкультурой, к которой, как ему казалось, мог принадлежать. Много позднее, в романе про Плоский мир «Держи марку!», Терри перенес свой опыт открытия фэндома на Стэнли, маниакального собирателя булавок[16] и специальный магазин собирателей булавок, находившийся под массажным салоном, где также продавали испачканные краской и плохо напечатанные журналы для фанатов.

Чтение Терри не ограничивалось исключительно книгами про космические приключения, добытыми в порнографическом магазине. Отец рассказал ему о магазине подержанных книг, расположенном в соседней деревушке Пенн[17]. Здесь он обнаружил настоящий клад, и с этого момента часто возвращался домой на велосипеде, с руля которого свешивалась большая сумка, набитая книгами.

Сборники фантастики были хорошими, но еще больше Терри привлекли юмористические рассказы, которые он, уже знакомый с творчеством Честертона и Диккенса, поглощал в огромных количествах. Одной из самых удачных находок стала подшивка нескольких выпусков сатирического журнала Punch, основанного Генри Мэйхью в сороковых годах девятнадцатого века. Позднее Пратчетт признался, что, будучи подростком, прочитал все выпуски Punch с 1841-го до 1960 года, наслаждаясь редакционными статьями и рассказами Джеффри Уилланса, Марка Твена, Джерома К. Джерома и Алана Корена. Они присоединятся к Честертону, создавая его собственное сухое, сатирическое, а иногда и глупое чувство юмора, а также неизменный интерес к Викторианской эпохе – и прежде всего викторианскому Лондону – он останется с ним до конца жизни.

В школе Терри, по всеобщему мнению (в том числе и его собственному), был непримечательным учеником, но из этого вовсе не следовало, что он ничему не учился – как раз наоборот, учился он постоянно и быстро. Его версия образования заключалась в полном самообучении, и он выбирал информацию в форме имевшихся под рукой фактов и мелочей, а не из школы, где царствовал одобренный всеми метод запоминания дат и определений. Каждая прочитанная им книга что-то добавляла к его знаниям или оттачивала вкус и интересы. И хотя он сам этого не осознавал, чтение также помогало ему развивать творческий голос, который, однажды спущенный с привязи, будет невозможно остановить. Множество книг, написанных разными поколениями, растворились в тигле его развивавшегося интеллекта; крупицы золота, добытые из земли, уже были готовы для переплавки в бруски. Или, вполне возможно, в кольцо. Потому что одна книга[18], по крайней мере на время, перечеркнет все.

Конечно, Терри слышал о «Властелине колец» Дж. Р.Р. Толкина. В 1961-м книга произвела фурор в издательском мире. До появления в Сан-Франциско граффити «Фродо жив!» оставалось еще около года, но человек, который совершит этот акт вандализма, в то время уже наверняка приступил к первой главе. Несколько мальчиков из школы уже прочитали этот шедевр и говорили о нем, но Терри никак не мог добыть экземпляр книги.

В последнюю субботу года, добравшись по холодной зимней декабрьской погоде на работу в библиотеку, Терри удостоился позднего рождественского подарка. Библиотекарь, зная, как будет радоваться юный волонтер, пододвинул к нему через стойку три толстые книги, связанные между собой шпагатом. Это был «Властелин колец». На следующий день наступил канун Нового года, и Терри, которому исполнилось тринадцать, провел вечер, присматривая за ребенком друзей семьи. Он решил оставить последний подарок до того момента, когда взрослые отправятся на вечеринку или в паб, чтобы встретить 1962 год, а дети – в постель. Устроившись поудобнее, он начал читать… «Немало страниц этой книги отведено хоббитам»[19]…

Этот вечер, как и последовавший за ним день, стали одним из самых глубоких впечатлений в жизни Терри. Он читал до тех пор, пока мог держать глаза открытыми, и заснул с книгой на коленях. Он быстро разобрался с «Братством кольца» и сразу перешел к «Двум твердыням». К следующему вечеру он уже добрался до конца «Возвращения короля» вместе со всеми дополнениями. Потом без паузы взял «Братство кольца» и вернулся к первым главам… «Немало страниц этой книги отведено хоббитам»…

Мальчикам его возраста нередко случалось входить в глубокий резонанс с Толкином. Это впечатление знакомо всякому, кто сталкивался с фэнтези в юном возрасте. «Властелин колец» при всех своих недостатках – а у книги их множество – запоминающееся и захватывающее произведение. Толкин, профессор-англосакс, который всю свою юность посвятил изучению древних языков и мифологии и находивший Шекспира слишком современным, использовал в своем творчестве ранние литературные образцы. Он очистил этот опыт и вплел его в собственную работу, и его книга без малейших усилий присоединилась к древу рассказчиков, уходящему на тысячу лет назад. Это придает «Властелину колец» мистический вес, притягательный и впечатляющий, в особенности для тех, кто никогда прежде не сталкивался с эпическим фэнтези. Открытие «Властелина колец», подобно открытию экстремальной музыки, религиозному фундаментализму и сексу, оказывает огромное влияние на впечатлительных подростков.

Терри уже доводилось читать фэнтези, но «Властелин колец» не просто «какое-то фэнтези». Во многих отношениях это главное фэнтези всех времен и народов. «Властелин колец» для фэнтези подобно The Beatles для поп-музыки: переключение передач в культуре. Нулевой год. Для Пратчетта книга стала таким же откровением, как «Ветер в ивах» несколькими годами ранее; он сразу почувствовал родство с миром Толкина. Темные леса и идиллические ландшафты Средиземья показались знакомыми мальчику, выросшему в Чилтерн-Хилс, – в чем нет ничего удивительного, ведь образцом для создания родины хоббитов Шира послужил Уэст-Мидлендс – сельская местность детства Толкина, находившаяся всего в 80 милях. Позднее Пратчетт описывал первое чтение книги, как многоканальное воздействие. В тот вечер деревья Фангорна начинались на краю ковра в его комнате, а свет приобрел оттенок зеленой лесной листвы.

Терри стал фанатичным поклонником Толкина, из тех, кто на школьных уроках радостно рисовал руны гномов и записывал слова из эльфийского языка в тетрадях для упражнений. Вплоть до 2014 года Пратчетт повторял, что Толкин остается его самым любимым автором фэнтези, и в течение большей части своей жизни раз в год, весной, перечитывал «Властелина колец». В 1967 году, в возрасте 19 лет, он написал великому человеку, чтобы поблагодарить его за недавно вышедший рассказ «Кузнец из Большого Вуттона», необычную волшебную притчу, которую Толкин создал, когда должен был работать над правками к переизданию «Властелина колец» в США. Рассказ выделяется среди других его обычно отстраненных работ. Толкин, которому уже исполнилось 75 лет, рассказал историю старика, полную предчувствия тяжелой утраты. Несмотря на то что Терри был намного моложе, он ощутил связь с этой историей, родственную той, что пережил, читая «Властелина колец» в первый раз. Профессор Толкин невероятно обрадовался, когда получил его письмо, и ответил через несколько дней, что это первая реакция на «Кузнеца» и что Терри «понял его так, как я сам. И мне нечего больше добавить».

У Терри появилась неодолимая тяга к героическому фэнтези, сравнимая с его стремлением к космическим путешествиям. Пройдут годы, прежде чем он сумеет удерживаться от чтения любой книги с драконом на обложке. Он купил все семь романов серии «Нарния» К.С. Льюиса, моментально прочитал их (и нашел слишком сухими и полными поучений), а потом продолжил, погрузившись в трилогию «Зимиамвиан» (Zimiamvia) Э.Р. Эддисона, «Короля золотой реки» (The King of the Golden River)[20] Джона Раскина и произведения Джорджа Макдональда, Л. Фрэнка Баума и Г.Ф. Лавкрафта, среди дюжин других авторов фэнтези Викторианской эпохи и начала двадцатого столетия.

Именно любовь к «мечу и магии» привела Терри к изучению древней истории и мифологии. В конечном счете он искал все новые книги о мечах, армиях и королях. В лучших из них имелась еще и магия. Все они стимулировали его воображение и уводили образование за пределы обычных уроков, которые оставались скучными и не стоили затраченного на них труда. В сентябре 1963 года Терри даже отправил статейку с напыщенной тирадой о полном отсутствии интереса к школе и предпочтении куда более значимых в жизни вещей (он имел в виду книги о космических кораблях и волшебниках). Свое письмо Терри подписал «Мастер Терри Пратчетт», что показалось редактору Роджеру Пейтону несколько архаичным, но его напечатали на страницах Vector, официального журнала Британского общества научной фантастики.

Возможно, было неизбежно, что мальчик, одержимый чтением историй о других мирах, однажды захочет сам описать один из них. Одним из первых образцов его творчества стала опередившая свое время смесь Средиземья Толкина и «Гордости и предубеждения» Джейн Остин, где на злополучного приходского священника мистера Коллинза напали орки[21].

Согласно Пратчетту, его произведение ходило по классу и пользовалось успехом у мальчиков, которым ужасно хотелось хоть как-то оживить изысканную, но спертую атмосферу Англии Остин. Данная работа Пратчетта утеряна, но, к счастью, благодаря одному заботливому учителю, следующие истории Терри прославились куда лучше; более того, три из них, даже спустя пятьдесят лет после написания, до сих пор можно найти в печати.

Джанет Кэмпбелл-Дик, единственная женщина-учитель в технической школе Хай-Уикома, преподавала черчение и художественное творчество. Однако в 1962 году в школе возникла нехватка учителей английского языка, и она стала преподавать его в классе Терри и с удивлением обнаружила, что стандартной программы не существует. Ей предложили взять книгу для изучения, ориентируясь на количество экземпляров в школьной библиотеке. Однако Кэмпбелл-Дик такой вариант не устроил, и она сама выбрала книгу и начала работать с огненной страстью. Особенно ей нравилась традиционная шотландская эпическая поэзия, например баллада «Сэр Патрик Спенс», которую она читала с родным шотландским акцентом[22]. «Миссис КД» стала едва ли не самой популярной учительницей в школе, одной из немногих, способных вдохнуть жизнь в преподавание своего предмета и неизменно подчеркивавшей необходимость находить эмоциональную составляющую в любых видах искусства.

Именно Кэмпбелл-Дик задала классу на дом сочинить короткий рассказ. Терри написал «Деловых конкурентов», остроумную историю о рекламном менеджере, которого дьявол попросил улучшить репутацию Ада и увеличить количество посетителей. На миссис Кэмпбелл-Дик его творчество произвело впечатление, она поставила ему двадцать баллов из двадцати и выбрала рассказ для публикации в школьном журнале Technical Cygnet. «Деловые конкуренты» пользовались популярностью у других учеников, но это лишь еще больше ухудшило отношение к Терри директора Гарри Уорда, которому не понравился подрывной тон рассказа, о чем он сообщил на собрании, сделав наилучшую рекламу из всех, что были возможны, в результате чего весь тираж журнала полностью раскупили.

Успех «Деловых конкурентов» оказал вдохновляющий эффект на юного Терри, подтвердив довольно давно появившуюся у него мысль: он может писать и у него неплохо получается. Он сочинил еще несколько рассказов для Technical Cygnet – хотя «Деловые конкуренты» так и остался лучшим, – экспериментируя с различными стилями и жанрами. Из тех, что сохранились, в «Посмотрите на маленького дракона?» вновь возникает персонаж Тигель из «Деловых конкурентов», это любопытная, рассказанная от первого лица история о появлении дракона в лондонском военном министерстве, что было либо злой пародией, либо знаком уважения Артуру Конан Дойлу и его рассказам о Шерлоке Холмсе. В «Исследователе», появившемся в том же номере журнала, говорилось о человеке, который расследовал происхождение необычных историй и в результате сам оказался участником одной из них. «Разгадка»[23]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Джош Кирби (1928–2001) – художник обложек многих научно-фантастических книг, в том числе романов серии «Плоский мир» Терри Пратчетта. (Примеч. пер.)

2

Хелен О’Хара – писатель и журналист, главный редактор журнала Empire.

3

Во многих очерках о Пратчетте его отца называют более высоким словом «инженер», что технически не совсем верно. Дэвид Пратчетт не строил паровые машины и не конструировал мосты; он чинил автомобили, что само по себе являлось серьезной работой, требующей мастерства, так что нет нужды заниматься преувеличениями. Миру пришлось бы очень непросто без механиков. (Примеч. авт.)

4

Бомбардировка Великобритании авиацией гитлеровской Германии в период с 7 сентября 1940 года по 10 мая 1941 года. (Примеч. пер.)

5

Это многое объясняет в книгах Пратчетта. Если честно, кого из его персонажей можно назвать любителями «обнимашек»? (Примеч. авт.)

6

Общее название для церковных зданий, сделанных из рифленого железа, прежде всего в Великобритании. (Примеч. пер.)

7

Пратчетт вспоминал эту историю в 2013 году, когда участвовал в мероприятии Live at the House в Сиднейском оперном театре, где сказал бравшему у него интервью писателю Гарту Никсу, что, фигурально, так и оказалось. (Примеч. авт.)

8

В предисловии к статье о школе Холтспура в сборнике документальной прозы «Опечатки: Избранные истории» (A Slip of the Keyboard) Терри упоминает книгу о школе Холтспура «Избранные в шесть». Возможно, он имел в виду совершенно другую книгу, но мне не удалось отыскать ее следов, поэтому мы можем сделать вывод, что Терри имел в виду именно творение Голдман и что она изменила имена и детали, чтобы защитить невинных. Или так, или Терри что-то перепутал. (Примеч. авт.)

9

Позднее Терри указывал, что эти финансовые вложения оказались для его родителей удачными, ведь он сумел купить для них комфортабельный дом в Хей-он-Уай, когда они вышли на пенсию. Если вы вдохновляете собственного сына на чтение, в будущем, когда он становится мультимиллионером, это приносит свои плоды. (Примеч. авт.)

10

Он указывает на Джона Ронсона, как автора этих слов, хотя популярными их сделал именно Кермод. (Примеч. авт.)

11

Шесть ударов палкой – вид наказания в некоторых частных школах, существующий и в настоящее время. (Примеч. пер.)

12

Точнее, со второго. (Примеч. авт.)

13

В романе «К оружию! К оружию!» есть строка, где говорится, что на школьной фотографии всегда найдется один ребенок, который корчит рожи. Ему ли не знать: обычно это был он. (Примеч. авт.)

14

В буквальном смысле. В период пика его популярности он весил 20 стоунов (1 стоун равен примерно 6,35 кг). П.Г. Вудхаус однажды описал внезапный шум, назвав его звуком упавшего на жестяной лист Г.К. Честертона. (Примеч. авт.)

15

Беконсфилд был также родиной Энид Блайтон. На Пратчетта не особенно повлияли ее работы, однако он безжалостно пародировал их в поздней части своей карьеры. (Примеч. авт.)

16

Или Пинхеда (булавочноголового): ссылка, которая порадует фанатов книг «Восставший из ада». (Примеч. авт.)

17

На самом деле семья совсем недолго прожила в Пенне, сейчас трудно определить, когда именно, но совершенно определенно не слишком долго, поскольку они жили в Холтспуре к тому моменту, когда Терри исполнилось тринадцать, а в Форти-Грин он провел большую часть детства. (Примеч. авт.)

18

Технически – три книги. (Примеч. авт.)

19

Перевод В.А. Маториной.

20

Название, которое он много лет спустя позаимствует для имени одного из персонажей Плоского мира. (Примеч. авт.)

21

Увы, мы не знаем, что сказала по этому поводу леди Кэтрин де Бер. (Примеч. авт.)

22

Ее муж считает, что отголосок прочтенных ею стихов живет в персонажах шотландского происхождения Пратчетта – таких, как Нак-мак-Фигли. (Примеч. авт.)

23

Перевод М. Сороченко.