Ложные мечты

– Оу, ну… я связывалась с винным заводом, помнишь, я рассказывала? Они готовы профинансировать рекламу, в качестве благотворительного взноса. – Принялась тут же объяснять Кира. – Андрей что-то там настроит… и анкеты детей будут выскакивать в социальных сетях и на разных сайтах в виде баннерной рекламы. Как-то так…

Кира развела руками и нахмурилась, понимая вдруг, как много зависит от Андрея. Как много он уже сделал. И не потребовал ничего взамен. Всего лишь познакомить его с родителями. Боже, какой пустяк. Да хоть сто раз. Она ему обязана. Она и все эти дети, и все их будущие родители, если все получится так, как они запланировали.

– Надо же, до чего дошел прогресс…– Задумчиво пробормотала бабушка.

Кира с нежностью посмотрела на нее, обняла, поцеловала в седую макушку и наконец, почувствовала, как спокойствие и какая-то уютная решительность стали наполнять ее грудную клетку.

Она все исправит. Сама позвонит Андрею, извинится. Сама пригласит на свидание. Она все наладит.

Завтра. После семинара.

Глава 7.

Фух. Все позади. На лице широкая улыбка, на душе покой, какой может быть только после успешно выполненного дела, которое словно дамоклов меч несколько дней нависало над головой. Дурацкая была идея согласиться быть докладчиком на семинаре. Что за нелепые амбиции показать себя во всей красе в начале учебного года? Заявить о себе, как о способном, талантливом студенте, что значительно опережает программу. Глупость какая. И зачем ей эта лишняя головная боль?

Это все мама. Убедила свою подругу – завкафедрой практической психологии – дать слово ее одаренной дочери на открытом семинаре и тем самым обрекла ее на несколько бессонных ночей, проведенных в подготовке доклада, потерю несчетного количества нервных клеток и эмоциональное истощение.

Не-ет, все. Теперь она будет учиться спокойно, тихонько, не высовываясь. Следуя учебной программе. Как все.

Кроме учебы есть еще и другие важные вещи. Тренировки. Сон. Отдых. Молодость. Жизнь, в конце концов.

Кира выходит из учебного корпуса, и яркое солнце бьет в глаза. Она вприпрыжку сбегает по ступенькам и вдруг притормаживает, замечая краем глаза белую машину. Поворачивается в ее сторону и видит Андрея, который стоит, опершись на капот. Руки сложены на груди, ноги скрещены. Он щурится от яркого солнца и смотрит прямо на нее, ожидая, когда же она, наконец, подойдет.

Кира смущенно улыбается и неуверенной походкой подходит к парню. Она чувствует себя виновато, глупо, не зная, что сказать, как оправдаться. Идет намеренно медленно, смущаясь и почему-то краснея. Андрею, видимо, надоедает ждать и он, оттолкнувшись от машины, ступает ей навстречу и неожиданно заключает ее в свои крепкие объятья.

– Я соскучился. – Шепчет ей в макушку. – Спать не мог после вчерашнего разговора. Прости, я – дурак.

– Что? – Тут же отзывается Кира, удивленно поднимая голову и встречаясь с ним глазами. – Ты что? Нет, это я виновата. Ты прав. Нам нужно больше проводить время вместе. Все. Больше никаких семинаров. – Аккуратно высвободившись из объятий, решительно заверяет его Кира.

– Хорошо. – Со счастливой улыбкой тихо говорит Андрей и коротким нежным поцелуем прикасается к ее губам. – Садись. Поехали куда-нибудь, погуляем.

Андрей открывает перед Кирой пассажирскую дверь. Сам садится в машину и заводит двигатель. Но машина не двигается с места. Андрей неожиданно снова наклоняется и целует Киру. Теперь, когда они скрылись от посторонних глаз за тонированными окнами автомобиля, его поцелуй становится более долгим, страстным, глубоким. Его рука ложится на ее бедро и нежно сминает. Вторая рука зарывается в ее волосы, заставляя сильнее прижаться к нему ртом. Их языки встречаются, и Андрей усиливает хватку, едва слышно стонет, кусает ее нижнюю губу.

– Поехали ко мне. – Хрипло рычит Андрей прямо в ее рот, сжимает ее ягодицу, спускается к ее шее, проводит по ней языком. Заставляет Киру задохнуться и со стоном вдохнуть.

– У меня тренировка через полтора часа, – не открывая глаз, тихо отвечает Кира, – не успеем.

– К черту тренировку. Пропусти ее. – Шепчет куда-то ей в шею Андрей, не желая отрываться и прекращать начатое. Сильнее притягивает ее к себе, пробирается рукой под блузку и жадными пальцами сминает ее грудь.

– Я не могу. – Задушено возражает Кира, тяжело дыша.

Андрей, последний раз скользнув языком по ее яремной вене, вдруг замирает и резко отстраняется. Заглядывает к ней в глаза.

– Ты серьезно? – С возмущением и болью в голосе спрашивает Андрей.

Кира застывает, оторопело моргает. Прочищает горло, гадая, что же она такое только что сказала, что глаза Андрея вдруг так похолодели. Андрей убирает руки с ее тела, проводит ладонями по лицу, будто пытаясь убрать налипшую на него пелену возбуждения, кладет их на руль. Хмурится. Сжимает челюсть. Наконец переключает коробку передач, и машина срывается с места.

Кира виновато поджимает губы и съёживается. На грудь камнем ложится уже привычное чувство вины. Она хотела все исправить, но только сильнее все испортила. Проклятая тренировка. Почему она именно сегодня? Почему Андрею именно сегодня вздумалось приехать к ее университету и пригласить к себе домой?

– Андрюш… – Тихо начинает Кира, но Андрей тут же перебивает ее, взмахнув рукой.

– Не надо, Кира. Не надо оправданий. Я все понимаю. – Голос резкий, обиженный. Отстраненный. Чужой.

Черт. На секунду Кира думает, не послать ли все к черту, и не поехать ли к нему домой. Забить на тренировку, на которые она не забивала никогда. Ни разу за 3 года.

Она теряет его. Теряет своего Андрея. Хорошего Андрея. Любящего. Отказывается от него в пользу каких-то нелепых тренировок.

Нелепых? – Возмущенно отзывается внутренний голос. И перед глазами тут же возникает худое лицо со злыми черными глазами. Самое время отказаться от тренировок. Там теперь Он. А может самое время, удвоить усилия, раз там теперь Он?

Он теперь близко как никогда. В ее городе. В ее жизни. На ее, черт возьми, тренировках!

Кира сильнее зажмуривается, пытаясь прогнать ненавистный образ и твердо произносит:

– Прости меня, Андрей. Но тренировки – это то, от чего я никогда не откажусь. Это моя жизнь. Это – то, что сделало меня такой, какая я есть. Той, кого ты… любишь?

На последнем слове Кира запинается, переводит взгляд на угрюмый профиль парня. Сверлит его глазами, ожидая реакции. Наблюдает за гуляющими на скулах желваками. В защитном жесте скрещивает руки на груди и переводит взгляд в окно, так и не дождавшись ответа.

Глава 8.

Кира вытирает пот со лба, стоя согнувшись, уперев ладони в колени, и пытается отдышаться. Нет, ну где справедливость? Заставил вместо спарринг-тренировки бегать кросс вокруг стадиона, что расположен неподалеку от спорткомплекса, мол, свежий воздух, все дела. А сам в центре поля персонально тренирует Игоря. Это ж под какой счастливой звездой необходимо родиться, чтоб получить подобного рода привилегии? На ее памяти тренер никогда не занимался с учениками лично. Нет, он, конечно, иногда становился в спарринг со старшими ребятами, если им не хватало пары. Но чтоб так… Уже вторая тренировка и все внимание ему.

Кира в очередной раз бросает взгляд на парня. Ни одного поворота головы, ни единого, даже косого взгляда в ее сторону. Ноль внимания к ее персоне. Полная сосредоточенность на тренировке.

Глупая. Ему нет до нее дела. Для него вообще будто ничего не существует. Напрасно она боялась. Напрасно изводила себя моральной подготовкой к встрече с ним.

Зря тряслась почти всю тренировку то ли желая поймать на себе его безразличный взгляд и убедиться в его равнодушии, то ли мечтая никогда в жизни не встречаться с ним глазами.

Все прошло. Их противостояние в прошлом. Пора забыть старые обиды и идти дальше. Наверное, ее излишне впечатлительное сердце еще нескоро сможет ровно биться в его непосредственной близости. Но бояться его, ей уж точно больше не стоит. Он изменился, повзрослел и, наверное, перерос ту свою нездоровую потребность в унижении слабых и беззащитных.

А если все же нет… Теперь она не позволит себя унижать.

– Я сейчас легкие выплюну. – Вдруг повиснув у Киры на плечах, хрипит Игнат. Девушка резко сбрасывает его назойливые руки, и парень сгибается, стараясь выровнять свистящее дыхание.

– Ну что ж ты, марафонец… – Разочарованно кричит Ваня, завершая последний круг. У него же, кажется, еще полно сил, даже дыхание не сбилось: притормозив, возле Киры с братом, он продолжает бег на месте.

– Интересно, что это у нас за принц? – Махнув головой в сторону Игоря, с завистью в голосе спрашивает Ваня. – Чей-то богатенький сынок?

– Нет. Нет. – Задумчиво протягивает Кира, проследив за Ваниным взглядом. – Он из простых. Из деревни. Хотя… Его отец все-таки, кажется, был спортсменом…

– Ты его знаешь? – Удивленно вскидывается Игнат.

– Да… Знала когда-то. – Все еще не отрывая взгляд от Игоря, щурясь, отвечает девушка.

– Он способный малый. – С нотками восхищения и легкой зависти произносит Игнат, сняв футболку и вытирая бегущий по телу пот.

– Да-а, способный. – После небольшой паузы нехотя соглашается Кира, глядя на его точные удары, своевременные блоки, резкие выпады. Действительно, способный. Целеустремленный. Настойчивый. Упрямый.

– Сто процентов пойдет на турнир… Видно, для этого Андреич с ним и возится. Нашел своего героя. – Сплюнув, говорит Игнат и садится на землю.

Кира не отводит глаз от тренировочного боя, что происходит в центре поля. Удары замедленные, в полсилы. Но зрелище зачаровывает, притягивает внимание. Два сильных бойца. Четко поставленные махи руками. Тренер бьет прямой удар левой, Игорь уклоняется, проваливая удар соперника в пустоту. Тренер бьет бэкфист, Игорь приседает. Тренер бьет передней стороной ноги лоу-кик, Игорь не успевает поставить блок, и нога попадает по правому бедру парня.

Тренер смеется, что-то говорит и, наконец, отрывается взглядом от своего подопечного. Бегло оглядывает собравшихся в кучки учеников, словно опомнившись, смотрит на наручные часы и громко, чтобы было слышно на весь стадион, кричит:

– Так, всё… Все свободны. Тренировка окончена.

Кира устало плетется к спорткомплексу в сопровождении двоих своих рыжих друзей. Прощается с ними около раздевалок и, быстро приняв душ, одевается. Уже около выхода вспоминает, что забыла отдать тренеру деньги в счет оплаты зала за сентябрь.

Развернувшись, идет к тренировочному залу и слышит глухие удары по груше. «Что? Неужто тренер решил тряхнуть стариной?..» – Думает девушка со скептической улыбкой. Но едва зайдя в зал, автоматически делает шаг назад, словно толкнувшись в невидимое препятствие. Чисто инстинктивно пятится, пока пятки не упираются в невысокий порог.

Стоп. Приказывает своим ногам остановиться и впивается глазами в парня, сосредоточенно колотящего мешок.

Глаза уставились в одну точку, замах, прямой удар. Бах. Звук заставляет вздрогнуть и отдается болью где-то в районе груди. Колкий страх закручивается внутри спиралью и поднимается к горлу тошнотворным комком.

«Стой, Кира, стой. Хватит бежать. Пора остановить это. Ты можешь. Давай. Посмотри в лицо своему страху. Уничтожь его. Отпусти. Освободись. Сейчас или никогда»

Парень снова заносит руку. Бах. Она его не боится. Кира делает решительный шаг вперед.

Бах. Страх – удел неудачников. Она отказывается от безумия страха в пользу уверенности в себе. В пользу силы и свободы.

Бах. Он больше не угроза. Страха больше нет. Девушка приваливается плечом к стене.

В этой нарочито расслабленной позе Кира стоит несколько минут, оценивающе бегая глазами по лицу парня, прислушиваясь к себе, к своим чувствам. Пытаясь успокоить дыхание и неровно колотящееся сердце.

Угольно черные глубоко посаженные глаза на суховатом лице. Прямой нос. Тонкие губы, сжатые в упрямую линию. Сильные челюсти. Парень снял футболку и, оставшись в одних спортивных штанах, стоит на широко расставленных ногах. Задняя нога на носке, колени немного согнуты, он слегка перемещается вокруг груши. Стандартная позиция, все так стоят, все так перемещаются, но Кире вдруг почему-то кажется, что у него это получается как-то по-особенному. Сглотнув, она продолжает его изучать.

Он – совсем не качок, скорее жилистый. Поджарый.

Взгляд опускается ниже.

Мощная шея. Широкие плечи. Сильные руки напрягаются перед каждым ударом, обнажая резко очерченные волны крепких мышц. Узкая талия. Стальной пресс.

Неожиданно Кира замечает, что в зале как-то слишком тихо, парень прекратил движения, его удары не нарушают тишину. Она резко поднимает глаза, и на какое-то мгновенье их взгляды встречаются. Сердце задушено трепыхается, и Кира усилием воли заставляет себя не отводить взгляд. Стоять на месте. Не замирать. Не бежать.

Парень с секунду скользит по ней отстраненным взглядом и возвращается к своему противнику в обличье мешка.

Внезапно дверь позади Киры открывается и в зале появляется Михаил Андреевич.

– Кира? Ты чего тут? – Удивленно приподнимает бровь тренер, натыкаясь на девушку.

– А… Я… Деньги вот…– Растерянно заикается Девушка и отдает ему сложенные трубочкой купюры.

– О, хорошо. Без сдачи?

– Ага. – Отвечает девушка, продолжая стоять на месте и пялиться на Игоря.

– Ну, хорошо. – Протягивает тренер, в замешательстве глядя на девушку, не понимая, почему она не уходит. И вдруг спрашивает. – А где твои провожатые?

– А? Кто? – Не понимающе уставившись в глаза Михаила Андреевича, вопрошает Кира.

– Ну. Уже темнеет. Тебя же всегда близнецы провожали до дома…

– Ох, нет… То есть да, раньше провожали, но я уже давно сама…

– А то я могу Игоря попросить, – Перебивает ее бессвязное мычание тренер, с лукавой улыбкой переводя взгляд на парня. Видимо, решил, что девушка прониклась симпатией к новенькому.

– Что? НЕТ! – Резко вскрикивает Кира голосом, похожим на визг бензопилы. Господи Боже этого еще не хватало. – Эм… До свидания. – Быстро бросает девушка и, забыв поклониться, опрометью выскакивает из зала.

Глава 9.

Игорь сосредоточенно лупит по мешку, когда краем глаза замечает движение у выхода. Неужели уже все? Пора убираться? Он еще не выдохся, силы еще есть. Но, переведя взгляд, видит, что это не тренер пришел его попросить освободить зал. Это девчонка. Стоит у двери, опершись на косяк и скрестив руки на груди. Смотрит на него с задумчивой поволокой. Будто оценивает.

Деловая какая. Изменилась. Больше не дрожит при виде Игоря от страха, как облезлая дворняга под взглядом злющего бульдога.

Игорь отводит глаза от девчонки, сосредоточившись на мешке. Отрабатывая джеб. Удар. Еще удар. Нет, надо точнее, четче. Мышцы рук гудят, разнося вибрации по всему телу, требуют дать отдых. Но Игорь усилием воли заставляет их напрягаться снова и снова.

Через несколько минут появляется тренер и негромко переговаривается с до сих пор стоящей девушкой. Она что, все это время стояла и пялилась на него?

Девчонка что-то громко пищит и сваливает, а тренер подходит к Игорю. Хлопает его по плечу и улыбается:

– Хватит на сегодня. Ты уже еле на ногах стоишь.

Игорь кивает и вытирает пот со лба. Раскручивает бинты с кулаков и направляется к выходу, когда до него вдруг доносится:

– Зачем ты это делаешь? – Задумчиво оглядывая Игоря, спрашивает тренер. На удивленный взгляд парня поясняет. – Зачем изводишь себя? Работаешь на износ. У тебя и так все неплохо получается.

Игорь опускает глаза и пожимает плечами:

– Я по-другому не умею. – Жмет тренеру руку и выходит из зала.

Направляется в душ, чтобы смыть с себя пот. Усталость чувствуется каждой клеточкой кожи. Съедает мысли, освобождает разум. Как же он любит это состояние.

Зачем ты это делаешь? Зачем изводишь себя?

Зачем? Затем, что только так он может жить. Чувствовать себя кем-то стоящим. Только так он может быть уверен в себе. Только так может быть ближе к победе.

А он должен побеждать.

Мысль с болью проносится по нервным окончаниям, заставляя память тут же услужливо подсунуть образ отца.

Его вечно недовольное лицо и поджатые губы, когда он тщетно пытался сделать из маленького Игоря чемпиона по боксу. Одному Богу известно, какие цели ставил перед собой отец. Чего он хотел добиться от мелкого мальчишки, худощавого и болезненного, изо дня в день заставляя упорно лупить грушу, висевшую во дворе, по полчаса прыгать на скакалке, бегать по 5 километров в день.

Те редкие моменты, когда на лице отца появлялось нечто похожее на одобрение, Игорь особо бережно хранил, складывал в самую красивую копилочку и прятал понадежнее в дальних закоулках памяти. Ради этих моментов старался, без прекословий вставал в 5 утра на пробежку, отжимался на еще незаживших кулаках, кожа на которых, после его отжиманий каждый раз слазила все сильнее. Продолжал лупить грушу, даже со сломанным большим пальцем правой руки.

Отец по-своему любил Игоря. Он ставил перед ним большую цель, хотел сделать сына чемпионом. Верил в него так, как не верил никто. Да, верил он тоже по-особенному, не показывая своей веры, а скорее всем своим видом внушая обратное – комплекс неполноценности, никчемности и чувство вины.

Однако, как еще объяснить, что уже в десять лет Игорь участвовал в турнире по боксу для юниоров? В турнире, где участие допускалось с 12 лет. Зачем отцу было договариваться с кучей людей, добывать нужные медицинские справки, если он не верил в своего сына?

За три дня до турнира отец разрешил сыну отдохнуть. Прекратил тренировки, покупал ему любимую еду, разрешал погулять с друзьями. Его взгляд словно потеплел. Он не орал на него, не называл придурком, слабаком и бездельником.

Это были самые счастливые три дня за всю жизнь десятилетнего мальчишки. У Игоря в душе зародилась надежда, что так будет теперь всегда. Ему всего лишь нужно победить…

Турнир проходил в столице, куда они приехали за день до турнира. Отец водил его по разным местам, показывал достопримечательности, рассказывал о своей молодости, проведенной здесь. О своем спортивном прошлом, о тяжелых тренировках и чемпионстве. О своем последнем бое, который навсегда закрыл дорогу в большой спорт. В бое, где отец, получив удар в висок, потерял зрение на правом глазу. Отец признался, что тогда жизнь для него закончилась. Он так и плыл по течению, не жил – существовал, пока не появился Игорь. Пока отец не придумал себе новую цель.

Игорь слушал затаив дыхание. Он не знал всей этой истории. Никто и никогда не затрагивал тему прошлого отца. Папа никогда с ним не откровенничал.

Теперь же, даже в свои десять лет, Игорь наконец смог понять, какие большие надежды возлагал отец на своего сына. Для него победа сына должна была стать его личной победой. Игорь никак не мог подвести своего отца. Он должен был победить. И он победит – решил Игорь.

В день турнира, стоя около ринга и наблюдая бой двоих участников, уверенность Игоря в победе таяла с каждой секундой. Они быстрее. Они сильнее. Они старше. Игорь чувствовал, как теряет контроль, как внутри ревет и бьет в ребра зарождающаяся паника. Ему не победить – это становилось ясно с каждой секундой все сильнее. На деревянных ногах подошел к отцу.

Тот, заметив состояние сына, схватил Игоря за затылок своей тяжелой рукой, больно прижавшись своим лбом ко лбу сына, стал надрывно, без умолку повторять одно и то же «Ты победишь! Ты должен быть первым! Ты должен побеждать, а иначе ты никому не нужен! Помни об этом. Ты никому не будешь нужен в этом сраном мире без медали».

Игорь помнил тот день, как сейчас. Он помнил все до единого удары, которые нанес ему противник. Он помнил, как он, стоя на четвереньках, отчаянно уставший, безуспешно изо всех оставшихся сил пытался встать. Он отчетливо помнил тот ужас, когда сквозь шум в ушах Игорь услышал, как рефери досчитав до 10, наконец произнес «Аут». Он прекрасно помнил, как, подняв глаза, увидел исказившееся от отвращения лицо папы. Это был последний взгляд, что оставил отец на память своему сыну, прежде чем навсегда исчезнуть.

Этот взгляд будто отпечатался на обратной стороне сетчатки, преследовал Игоря, выплывал из глубин подсознания, стоило лишь закрыть глаза.

После боя, Игоря забрали медики. Это был детский турнир, никаких серьезных повреждений на нем быть просто не могло, но врачи все же настояли на том, чтобы Игорь отдохнул пару часов под их наблюдением, а после отпустили. Все это время Игорь и ждал, и боялся появления отца. Однако тот так и не появился. Игорь сам добрался до хостела, где они остановились, но вещей отца там уже не обнаружил. Билеты домой лежали на журнальном столике.

Голова болела, от переутомления начинала подниматься температура. Игорь собрал вещи и отправился на вокзал, в надежде, что отец уже там. Он готов был принять любое наказание, вытерпеть любую боль, только бы отец появился. Вглядываясь в лица людей, мелькающих туда-сюда на перроне, Игорь, простоял до последнего, пока проводник чуть ли не силой затащил его в вагон перед самым отправлением. Отца не было.

Когда он добрался домой, обнаружил мать в слезах. Оказывается, отец позвонил ей и сообщил, что он остается в столице. Просил не искать его и не ждать. Зачем-то сказал ей, что уходит от нее к другой женщине.

Мать, убитая горем, накинулась на сына, пытаясь выпытать все подробности их поездки. Трясла его за плечи. Требовала пересказать все слова отца, любые намеки, взгляды, ища причину такого неожиданного ухода.

Но что мог сказать ей десятилетний мальчик, у которого в душе все сильнее разверзалась черная пропасть чувства вины? Это он виноват. Отец ушел, потому что Игорь не смог победить. Не в силах больше сдерживать чувства, Игорь разрыдался. Сквозь слезы, смог только передать папины слова «Ты должен побеждать, а иначе ты никому не нужен». Он не нужен отцу. Потому отец ушел.

Вдруг истерика мамы прекратилась. Она вытерла слезы и внимательно посмотрела на сына. Глаза ее вдруг словно покрылись коркой льда, стали колючими, холодными. И с тех пор ее взгляд больше никогда не теплел. Ей нужна была причина, она ее получила. Оказалось таким удобным винить сына во всем. Она была слишком слаба и глупа, чтобы признать, что их брак изначально был неправильным. Отец, приехавший на родину после судьбоносного поражения, топил свою тоску в алкоголе и наркотиках. И мать, влюбившаяся в него еще в школьные годы, почему-то решила, что может его спасти. Она любила его без памяти, и считала, что ее любви хватит на них двоих. Она женила на себе отца практически насильно, «случайно» забеременев Игорем. А когда муж, глядя на сына, воспрянул духом, думала, что спасение удалось. Но спасение оказалось временным.

После ухода отца мать будто подменили. Что-то внутри нее надломилось. Она потухла, словно свечка с оборванным фитилем. Сломалась, согнулась под тяжестью своего горя. Она продолжала заботиться о сыне, готовила, убирала, стирала, зарабатывала как могла, работая санитаркой в больнице и уборщицей в горсовете. Но больше никогда она не взглянула на сына так, как раньше. Больше никогда не выказывала интерес к его учебе, спорту. Не спрашивала о его желаниях, успехах и неудачах. Она потеряла интерес к нему и к жизни в целом.

Мать стала выпивать и через полгода ее уволили из горсовета. А еще через год и из больницы.

Мама продала все, что можно было продать. Денег не осталось. Дом и двор пришли в такой упадок, что казались заброшенными, нежилыми. Работу мама больше не пыталась даже искать.

Игорь чувствовал ответственность за происходящее и винил во всем себя. Чтобы хоть как-то прокормить себя и мать, собирал металлолом и бутылки, а потом сдавал. Помогал соседям вскопать и посадить огород, а потом убрать урожай; зимой – расчистить дорогу от снега; копал могилы, разбирал заброшенные дома на кирпич. Он брался за любую работу, где платили хоть крохи.

Мать превратилась в тень. Серую, едва живую. Настолько запустила себя, что и на женщину уже походила мало, скорее, на приведение. Через какое-то время мамина депрессия будто отступила. Она решила попытаться найти папе замену. В их доме стали появляться мужчины, один за другим. Перепробовав всех свободных в поселке мужчин, мама сдалась. И теперь уже уныние поглотило ее окончательно, и казалось, навсегда.

Игорь пытался поговорить с мамой, умолял взяться за ум, найти работу, заняться хоть чем-то, а не сидеть целыми днями у окна, словно восковая кукла. Но мать оставалась глуха к его мольбам. Она была глуха ко всему.

Игорь презирал эту жизнь. Провонявший перегаром дом, беспорядок и хаос, что творился в нем. Бедность, грязь, разврат. Пропитанный отчаянием воздух. Все это топило его, тянуло на дно, он со всей мочи барахтался на поверхности этого болота, и чувствовал, что силы покидают его. Он всего лишь ребенок, он не может спасти мать, не может все исправить. У него нет сил бороться с этим гигантским миром. Руки опускались. Болото отчаянья затягивало все сильнее. Нужно всего лишь закрыть глаза и выдохнуть. А дальше – покой.