Наше лето

Алёна Сеткевич

Наше лето

Лето в горошек

(Часть первая)

В память о моей бабушке Юлии Кузьмовне

В салоне такси сильно пахло дешёвым хвойным ароматизатором, который как ни старался не мог заглушить смесь запахов пота и сигарет. Яна устало рухнула на заднее сидение после того, как сама запихнула в багажник тяжелую дорожную сумку и неподъёмный пакет.

«Интересно, предложить помощь женщине – это так сложно, или таксистам обычные человеческие качества чужды», – подумала девушка, когда водитель даже не вышел из машины, чтобы помочь ей с вещами.

По радио играла одна из самых известных песен представителей такого музыкального направления, как шансон, от чего Яна сразу наморщила свой лоб. Впервые она познакомилась с блатной музыкой, когда подвыпивший дядя Юра пришёл на день рождения бабушки с кассетой «Лесоповала», купленной на рынке за какие-то нереальные деньги. Двоюродный дед вручил своей сестре презент со словами «Кузьмовна, я у тебя обязательно её перепишу» и начал откупоривать стоявшую на столе бутылку водки. Бабушка заботливо пододвинула брату тарелку с салатом и велела закусывать…

– Сделайте, пожалуйста, потише, – попросила девушка и устремила свой взгляд в заляпанное грязью окно.

Таксист недовольно хрюкнул, но всё же звук убавил.

– Предпочитаете Сергея Лазарева или Диму Билана? – Поинтересовался он, но не получив ответа, понял, что клиентка поддерживать светскую беседу не намерена.

Выехав за город, машина побежала бодрее, а счётчик начал мотать с удвоенной силой. С сожалением глядя на растущие в арифметической прогрессии рубли, девушка подумала:

«Надо было водителя Лёшку попросить отвезти меня. Залить ему полный бак, вышло бы в два раза дешевле»!

Но если бы Алексей отвёз её до места, то он мог бы и другим рассказать, где она, а Яна твёрдо решила соблюдать все правила строжайшей конспирации.

Погода начала портиться ещё с утра, за окном было пасмурно и серо, а теперь на лобовом стекле стали появляться маленькие капельки дождя.

«Небо в крапинку», – отчего-то пришло на ум Яне, – «нет, это как-то грустно, пусть будет в горошек»!

Дорога за городом становилась всё уже, вместо четырёх полос вскоре осталось только две, а если объезжать ямы, то и вовсе приходилось частенько выезжать на встречку. Берёзки ровными рядами стояли вдоль дорожного полотна, изредка прерываясь на узенькие просёлочные тропки. В некоторых местах начал уже подрастать высаженный лет семь назад молодняк ёлочек. А ближе к речке показались крыши маленькой деревушки. Мелькнув сине-зелёными красками, быстро закончился старый покосившийся забор трёх домов на окраине.

«И ведь живут же здесь люди. Круглый год живут, и я лето как-нибудь перекантуюсь», – успокаивала саму себя девушка.

Водитель тоже проникся красотами сельской местности. Видимо, он нечасто выезжает за пределы городских кварталов, похожих один на другой одинаковыми бетонными коробками.

– Широка страна моя родная! – С чувством продекламировал он, но продолжать не стал.

А Яна подумала, что последний раз любовалась этим пейзажем ещё до свадьбы.

В детстве она каждое лето проводила на даче, так на манер Людмилы из фильма «Москва слезам не верит» переименовали участок в десять соток с домиком в садоводческом массиве Рябинушка. Дедушка своими руками построил двухэтажный дом с верандой, баню и даже гараж. Деда Кости не стало ещё до рождения Яны. Зато бабушка, Юлия Кузьмовна (правильно говорить Кузьминична, но все почему-то звали именно Кузьмовна) в жизни девочки играла далеко не последнюю роль. Когда Яна осталась без мамы, то бабушка полностью посвятила себя внучке. Она считала, что девочка не должна замыкаться в своей раковине, а поскольку сама была общительной, то и внучку воспитывала такой же. Бабушка любила и умела собирать вокруг себя кучу народа. На даче постоянно бывали её многочисленные подружки, коллеги, соседи – все что-то делали, помогали, копошились, а потом дружно собирались за большим столом. Все знакомые Кузьмовны старались как-то поучаствовать в судьбе девочки. Кто-то доставал путёвку в пионерский лагерь на берегу моря, кто-то привозил модные заграничные вещи. Одна приятельница бабушки без боли лечила зубы, другая постригала на дому, третья через мужа сделала абонемент в бассейн на год, а соседи приглядывали за девочкой, если бабушке вдруг ставили ночное дежурство в больнице. Начальство знало, что Юлия Кузьмовна растит девочку одна, поэтому старались не нагружать её по ночам, но всё же иногда приходилось. Яна любила встречать бабушку с ночи каким-нибудь сюрпризом. В девять лет она сама испекла торт. Потом как-то сделала перестановку в большой комнате к бабушкиному возвращению. А в пятнадцать – решила, что может без спроса завести собаку. Ругаться Кузьмовна не стала, но объяснила, что к такой ответственности Яна пока не готова. Пса пристроили жить к сторожу на даче, и всё лето девочка его навещала с гостинцами.

В последние годы бабушка начала болеть, поэтому ездить на дачу ей было тяжело. Яна училась, летом подрабатывала, так что ей тоже было не до садоводства. Увидев, что будущее девочки в надёжных руках серьёзного и перспективного Сергея, Кузьмовна перестала бороться за свою жизнь. Свадьбу Яна со своим женихом играли через полгода, после того, как девушка совершенно осиротела.

Началась новая жизнь: Сергей привёл Яну жить в свою квартиру (бабушкину старенькую двушку сдали в аренду), девушка устроилась на постоянную работу, новые знакомства, новые друзья, новые впечатления. И в таком ритме пять лет.

Как же получилось, что сейчас Яна ехала на заднем сидении такси, совершенно одна, не имея ни малейшего представления, что будет делать дальше, но точно зная, как она поступать не станет?

От грустных мыслей пара крупных капель скатилась не по автомобильному стеклу, а по щекам девушки. Не давая себе окончательно расплакаться и захлюпать носом, Яна смахнула слёзы рукавом и уткнулась в окно.

Ближе к месту небо неожиданно начало проясняться, высохли капли дождя на лобовом стекле, а асфальт и вовсе был сухим. Вроде не так далеко отъехали, а как изменилась погода.

– Сейчас будет первый поворот налево, затем едем прямо мимо второго массива, а там снова нужно будет налево, и не пропустите, улица одиннадцатая – Ёжиковая!

От упоминания названия улицы на душе стало тепло и приятно, нахлынули детские воспоминания, когда Яна шагала вдоль одинаковых рядов домиков, отличающихся только нумерацией. Тогда на досках для объявлений в каждой улице она решила прикрепить свои названия. На первую повесила рисунок маленьких лесных ягод и крупно подписала «Улица Земляничная» (в конце этой улицы была калитка, ведущая через дорогу прямо в лес, где Яна любила собирать землянику), вторую назвала Грушевой (так как на крайнем участке росла большая и раскидистая груша), третью окрестила Солнечной, далее шли Полевая, Цветочная, Радужная. На своей улице, будучи ещё совсем маленькой, Яна увидела первого в жизни ёжика. Название родилось сразу же. Но за пару дней ветер сорвал половину рисунков, воскресный дождь смыл оставшиеся названия, лишь выжженный на фанерке ёжик, прибитый к толстому деревянному столбу, так и остался на своём месте. Теперь все улицы по-прежнему именовались цифрами, лишь её с бабушкой была Ёжиковой.

*      *      *

В саму улицу водитель ехать наотрез отказался.

– Я там не развернусь потом!

Высадил Яну с вещами прямо у доски объявлений, не забыв содрать кругленькую сумму за услуги.

Чертыхаясь и проклиная про себя таксиста, девушка с трудом подняла с земли сумку и огромный пакет. По закону подлости у пакета тут же порвалась одна ручка.

– Да, чтоб тебя! – В сердцах ругнулась новоиспечённая дачница.

– Тебе помочь? – Послышался откуда-то слева мужской голос.

С трудом повернув голову на звук, она увидела молодого парня в спортивных шортах на голое тело, китайских шлёпках на ногах и с увесистым топором (раньше казалось, что они все одинаковые, а этот был просто гигантским) в руках.

Поспешив бросить презрительное «нет», Яна поковыляла дальше. Её домик находился в самом конце улицы, поэтому тащить тяжёлые авоськи предстояло ещё долго. И тут она подумала, а с какой стати ей обязательно отказываться от предложенной помощи. Если уж таксист не удосужился выполнить свои обязанности в полном объёме, то пусть хотя бы этот хамоватый парень применит силу в нужное русло. Надо же когда-то начинать делать то, что не получалось раньше. Неделю назад она бы и не подумала ответить согласием на подобное предложение. Это невежливо! Чужой человек будет ей помогать? Попросить об одолжении можно было только хорошего знакомого. Но раз уж начинать новую страницу в жизни, то прямо сейчас. «Куй железо, пока горячо!» – любила говорить бабушка.

Яна резко повернулась в сторону продолжавшего спокойно рубить дрова парня и громко, стараясь перекричать раздающийся треск, крикнула:

– Я передумала! Будь добр, дотащи сумку до семнадцатого домика, а то у меня совсем сил нет.

Молодой человек засадил топор в следующее полено, обтёр грязные руки об шорты и направился в сторону девушки.

– То-то же! Куда тебе такие тяжести таскать, небось тяжелее шариковой ручки с роду ничего не поднимала.

Яна хотела возмутиться и демонстративно продолжить тащить вещи сама, но парень не дал ей такой возможности. Он ловко подхватил одной рукой сумку, а второй закрутил верхний край пакета и взвалил его себе на плечо.

Еле успевая за помощником, Яна шла следом и молчала.

– Надолго сюда?

– Надолго!

– Ну, тогда давай знакомиться?

Рамки приличия диктовали ей сам собой напрашивающийся в такой ситуации ответ, мол, спасибо за помощь, на этом давайте распрощаемся. Но «новая» Яна почему-то сказала:

– Сейчас даже секс не повод для знакомства, а ты всего-то мешки помог дотащить.

– Ну, у вас, в городе, – парень выделил это слово, – может, и не повод, а в нашей большой деревне и без секса все друг друга знают. В общем, меня Егор зовут, если что надо будет, кричи, я всегда где-то поблизости бываю.

Молодой человек поставил на крыльцо вещи, развернулся и собрался уходить.

– Подожди, – окликнула его Яна.

Егор внутренне самодовольно улыбнулся, но как оказалось напрасно. Девушка достала из сумки портмоне и деловито спросила:

– Сколько я тебе должна?

Парень обиделся:

– Это у вас в городе, может быть, всё деньгами измеряется, а тут ещё не утратили люди простые человеческие качества. Слышала, небось, про такие, как доброта, отзывчивость, внимание, уважение?..

– Ты, мальчик, сам-то про уважение слышал? Да я тебя чуть ли не вдвое старше, а ты с порога ко мне на «ты». И заметь, я с тобой на брудершафт не пила!

– Тихоныч тоже не пил, а он нас с тобой вместе взятых на пятьдесят лет старше и ничего, нос не задирает. Проще надо быть!

С этими словами Егор быстрым шагом пошёл прочь, не давая возможности девушке сказать последнее слово.

*      *      *

На двери дома красовался большой амбарный замок. Яна помнила его ещё с детства. Каждую осень, закрывая дачный сезон, бабушка перекрывала на участке воду, заносила маленькую скамеечку с крыльца в дом (чтоб не сгнила за зиму) и запирала дверь вот на этот самый амбарный замок. Яна опять порылась в сумке и после пяти минут усердных поисков выудила, наконец-таки, заветный ключик. Сомнений не было, ключ был тот самый, но он никак не хотел отпирать замок. Девушка пробовала повернуть в одну сторону, потом в другую, старалась засунуть его в скважину подальше, затем наоборот, почти совсем высунуть, но результатов это никаких не давало. Ключ не поворачивался, хоть ты тресни. Вот тебе и новый этап в жизни, вот тебе и новая Яна, у которой с самого начала уже ничего не получается. Не получается скрыться от всех, чтобы ни одна живая душа её не трогала, не получается быть самостоятельной, не получается не обращать внимания на неприятности, которые вообще-то с началом новой жизни, по её подсчётам, должны были закончиться. Ничего не выходит. А возвращаться к старому, как побитая собака, очень не хочется. Яна чуть было чисто по-женски не расплакалась, но вовремя вспомнила, что запретила себе это делать в своём новом периоде жизни.

«Может, плюнуть на гордость и желание быть независимой и сходить всё-таки к этому невоспитанному мальчишке за помощью? А вот потом, когда дом откроется, и она в конечном итоге заселится, можно будет и начинать проявлять свою самостоятельность», – подумала девушка.

– Что? Не пускают? – Послышался от забора злорадный смешок. – А ты стучала? Может, там слова какие-нибудь волшебные надо пошептать, типа «сим-сим откройся» или пароль назвать?

– Издеваешься, да? Легко смеяться над слабой женщиной… – Яна уже собиралась пустить наигранную слезу, как парень вдруг подошёл вплотную, бесцеремонно отодвинул её в сторону от двери и начал колдовать над замком.

Упрямый ключ не поворачивался. Егор что-то достал из левого кармана своих шорт, послышался шипящий звук и вновь скрежет замка. Что именно делал парень, Яне видно не было, но уже через минуту ключ последний раз лязгнул, и замок с грохотом упал на деревянное крыльцо.

– Прошу, – посторонился спаситель, пропуская девушку вглубь дома.

– Спасибо тебе огромное, – искренне поблагодарила хозяйка, испытав чувство вины за своё недавнее поведение.

– Вскипятишь чайник, свистнешь, – сказал Егор, но почему-то не спешил уходить. – А может, тебе ещё и воды натаскать?

– Не знаю, – честно призналась Яна. – Я тут лет пять не была, даже не помню, где кран на участке находится… или питьевую воду откуда-то из другого места берут?

– Эх, ты! – Вздохнул парень и вышел из домика.

Девушка не знала, за что взяться. Нужно было срочно придумать, как организовать чаепитие в знак благодарности, а с чего начать, не понятно. Хотела чашки из шкафа достать, да надо бы стол прежде протереть. Тряпку намочить – воды нет, чайник поставить – воды нет, посуду сполоснуть – опять воды нет. С воды надо начать! Так Егор и пошёл воду «добывать». Тут на её счастье с улицы послышался крик:

– Плоскогубцы принеси, а то у вас «барашка» нет.

Обрадовавшись, что ей нашлось дело, Яна выдвинула верхний ящик комода, стоявшего за дверью, и, разгребая гвозди, нащупала пассатижи.

Выскочив на улицу, она увидела парня, склонившегося почти к самой земле в зарослях между баней и кустами крыжовника (надо же, какой уже вымахал, а ведь Яна его сама садила, пока ещё бабушка жива была).

– Давай быстрее, а то мы так до ночи провозимся, – сказал парень, и это «мы» почему-то ей очень понравилось.

Несмотря на то, что она дала себе обещание, сбежав ото всех, стать самостоятельной, «мы» вместе с этим грубоватым парнем отчего-то вовсе не было противоречащим правилам. Будто Яна уже независимо от других сама создала эту команду, тандем, в котором они действуют сообща по её плану.

Зажурчала вода. Кран «прокашлялся», выплюнул ржавую струю и вновь зажурчал, теперь уже чистым потоком.

– Ты пока себе в ведро набери, и я снова перекрою, а потом притащу «барашек» – где-то был у меня – и уже будет работать, как следует.

– Спасибо! – Опять от души поблагодарила девушка.

– Прибери тут немного, а для чайника я родниковой воды принесу.

Егор быстро скрылся из виду, а девушка захлопотала по хозяйству.

«Всё-таки смышлёные, эти деревенские. Вон, мальчик ещё совсем, а рукастый. Что бы я без него делала?» – подумала Яна.

*      *      *

Открыв шкафчик с посудой, девушка достала из него две чашки в горошек, но из разных сервизов. Одна была маленькая с красный горох, Янина, а вторая большая – в синий, бабушкина. Для гостей они ставили другую посуду, поэтому Яна задумалась, можно ли сейчас, когда бабушки уже нет, дать её кружку Егору, не обидится ли на неё бабушка. Учитывая, как парень ей сегодня помог, девушка решила, что он достоин такого почтения, а бабушка будет только рада, что её чашка послужит ещё кому-то.

Яна вспомнила, как раньше они вместе ставили на стол каждая свою чашку, наливали в них свежезаваренный чай с мятой, мелиссой, малиной, смородиной и открывали новую баночку с вареньем. Кузьмовна любила варенье разливать по маленьким банкам, чтобы хватало на одно-два чаепития, а потом можно было достать другое, таким образом, оно и не портилось и не надоедало. В вазочку варенье наливали только при гостях, а без них ели прямо из банки, так казалось даже вкуснее.

Варенья не было. Яна так и не научилась сама его варить. Пока бабушка была жива, ела её запасы, а потом начала покупать в магазине джем или конфитюр. Не то, конечно, но иногда очень хотелось. Зато девушка привезла с собой пряники. Их она всегда брала на развес в маленьком магазинчике при хлебозаводе. Там они были настоящие, а привозные, запечатанные в пакеты или коробки, с большим сроком годности, считала несъедобными, сколько в них гадости напихали, чтобы сначала доставить из другого города, а потом разрешить лежать на полке больше полугода.

На пороге появился Егор, в обеих руках у него было по пятилитровой бутыли с родниковой водой, а во рту сигарета, которую он сплюнул у самого входа на улице.

Яна поморщилась. В их семье курил только дядя Юра, бабушкин брат, и то Кузьмовна постоянно его стыдила. Сколько же лет Егору, что он уже позволяет себе курить в открытую, не опасаясь, что наругают?

– Ну, где чайник?

Чайник девушка тоже привезла из города, электрический, почти новый. Она его на работу покупала, но попользоваться успела совсем немного, в офисе кулер и кофемашину поставили. Теперь чайник пригодится. Наполнив его родниковой водой, Яна нажала на кнопку, и тут же послышался щелчок, лампочка на чайнике погасла, а ещё погас свет при входе.

– Что это? – Испугалась она.

– Пробки вылетели, вот что! Проводка у тебя старая, а техника новая, вот и не стыковка. Ты лучше кастрюльку с водой на электроплитку поставь.

– Долго же получится!

– Зато при свете останешься, – подмигнул Егор и пошёл чинить пробки.

Пришлось кипятить воду на плитке, благо электричество появилось достаточно быстро.

– Тебе крышу латать нужно, – по-хозяйски заявил парень, глядя на подтёки на потолке.

Яна в ответ только вздохнула. По её наблюдениям получалось, что ремонта требовало всё, к чему не прикоснись. Ну, занавески она новые сошьёт, двери и рамы покрасит, отмоет дом хорошенечко, только мужскую работу ей не под силу будет выполнить. Нанимать кого-то нереально, сбережений у неё нет, лишь бы на пропитание хватило. А на работе она отпуск без сохранения заработной платы у начальницы выпросила, и на том спасибо, что вообще отпустили.

– Ты готовишь вкусно? – Ни с того ни с сего спросил Егор.

От неожиданности Яна сразу ответила правду:

– Да, и супы варю, и стряпаю… только всякие заготовки, соленья-варенья там, не умею делать. А что?

Парень оценил хозяйку взглядом и сказал:

– Тогда у меня к тебе деловое предложение! Я тебе помогу дом в порядок привести, подремонтировать, залатать, где надо, а ты работника кормить будешь.

– Тебя что, дома невкусно кормят? – Усмехнулась Яна.

Парень не ответил.

– Не согласна, так у меня своих дел хватает.

В это время вода в кастрюльке закипела, и девушка стала заваривать чай. С собой был только пакетированный. На даче они никогда такой не пили, но сейчас деваться было некуда. Налив в кружки кипятка и бросив туда по пакетику чая, Яна подвинула Егору сахарницу. Он положил себе две ложки и спросил:

– Тебе сколько?

– Одну.

Положил и ей, размешал всё своей ложкой, будто у Яны собственной ложки не было, и подвинул кружку девушке.

– За знакомство! – Сказала она и потянулась чашкой чокнуться с Егором. – Меня Яна зовут.

– Нормальное имя, сойдёт.

Девушка обиделась. У неё другого имени не было, и это её вполне устраивало. А то, что Егора не очень устроило, было обидно. Не нравится, мог бы промолчать.

– У меня соседка по парте была, вредная, хоть и умная. Никогда списывать не давала. Я её прозвал Янкой-обезьянкой! Злилась жуть! И пеналом по голове стукала.

Девушка рассмеялась:

– Везёт тебе на соседок! Одна списывать не давала, у другой денег за работу платить нет.

– Ничего, приспособимся, – сказал парень, – зато пряники у тебя вкусные!

Яна тоже взяла пряник, оказалось, что она с утра ничего не ела, а времени было уже много.

Егор допил чай, встал из-за стола, сходил на улицу и вернулся с чистой кружкой.

– Спасибо, мне пора. Завтра утром на работу приду. Ты во сколько встаёшь?

– По будням рано приходится, а в выходные или в отпуске поспать люблю.

– Ладно, до девяти поспать тебе хватит. Кстати, «барашек» я поставил, так что водой пользуйся. Ну, пока.

Он развернулся и ушёл.

*      *      *

В пять тридцать утра Яну разбудило пение петуха. Она не сразу сообразила, где находится, что происходит, и откуда вообще взялся петух. За пыльной тюлевой занавеской в окне только-только начинал брезжить свет. Скрипнув панцирной сеткой, Яна села на кровати, свесила ноги и попыталась нащупать шлепанцы. Один попался сразу, за вторым пришлось лезть под кровать. С вечера она застелила постель чистым бельём, на этом вся уборка закончилась, так и не начавшись. Вот и замечательно, что соседский петух разбудил её так рано – столько всего нужно успеть.

Девушка отворила дверь на улицу (на ночь она закрывалась на крючок) и вышла на воздух прямо в спальных шортах и футболке. На улице было прохладно и пахло свежестью. В городе даже возможности нет выйти из квартиры, раньше чем через час после пробуждения. Сначала душ, потом завтрак, затем утренний марафет… Пока оделась, собрала сумку, уже и утро закончилось. И потом когда вдохнуть свежий воздух полной грудью? Некогда! Бежать пора, а то на работу опоздаешь. Да, и где он в городе свежий? Загазованность сплошная.

Умывшись холодной водой, Яна поставила кастрюльку на электроплитку, чтобы вскипятить чай. Потом подумала, и водрузила на соседнюю горелку ещё одну, под кашу. Пока вода медленно закипала, девушка переоделась в старенькую «рабочую одежду» и решила приступить к «субботнику». Первым делом перебрала посуду в шкафу и отыскала эмалированный чайник. К её изумлению, он был красный в белый горошек, а она и забыла. То ли мода раньше была такая, то ли у бабушки имелось пристрастие к узорам в горошек, Яна не знала, но ей это очень нравилось.

К девяти утра уборка уже шла полным ходом. На улице выросли две кучи с вещами: одна для стирки, другая – на выброс. Бабушка на своём веку повидала разные времена, поэтому жизнь научила её бережливости. Иногда эта самая бережливость оборачивалась элементарным собирательством хлама, но переубедить Кузьмовну было крайне сложно. Яна, чтобы не портить себе нервы, некоторые вещи выбрасывала втихую от бабушки. Сейчас это можно было делать открыто, главное, не выкинуть что-нибудь действительно ценное. Так, например, Яна никогда не отправила бы на свалку швейную машинку Singer. Кузьмовне она досталась от своей бабушки, а значит, была выпущена ещё в девятнадцатом веке. Но, несмотря на почтенный возраст, продолжала служить верой и правдой. Дома у Яны была современная «белошвейка», лёгкая, удобная, но ненадежная. Стоило только подвернуть ткань не один раз, а два, и она сразу же начинала буксовать. На бабушкиной машинке можно было шить всё, даже кожу, джинсу или мех.

– Доброе утро! – Сказал Егор, показавшись в дверях дома.

– Привет! Завтракать будешь? – Спросила Яна, выйдя из большой комнаты с пыльной тряпкой наперевес.

– Я ещё не заработал завтрак. Показывай, с чего начать!

Девушка растерялась. Она не готова была командовать парнем. Вчера инициатива исходила от него, и это её вполне устраивало.

– Инструменты, стройматериалы есть какие-нибудь?

– Есть, наверное, в гараже, только я туда ещё не ходила. Скорее всего, там тоже замок заржавел.

Яна протянула Егору ключ и пошла следом. Или парень обладал какими-то секретными способностями, или замок сохранился лучше, чем на доме, но дверь открылась с первого раза, даже не сопротивляясь.

– Вот это я понимаю, запасы! И инструменты почти все есть! Домовитые у тебя предки!

Девушка пояснила:

– Это всё дедушка! Тут его владения были. Бабушку даже на порог не пускал.

Парень нашёл два целых листа шифера, отыскал коробку со специальными гвоздями и молоток. Под потолком на двух крючках горизонтально висела большая деревянная лестница. Вытащив всё необходимое для работы на улицу, Егор чуть не споткнулся о горы тряпья.

– Это что? – Поинтересовался он.

– Это хлам, – Яна указала на кучу для выброса, – а это я постирать собиралась, только боюсь, что одним тазиком тут не обойтись.

– Там у бани перевёрнутая чугунная ванна лежит. Подойдёт?