Моя вина

Я вошла в свою комнату, хлопнув дверью, хотя дом был так велик, что меня все равно никто бы не услышал. На улице уже было темно. Через окно проникал тусклый свет. В темноте море почернело и слилось с небом.

Мне было не по себе, и я поспешила включить свет.

Я бросилась на кровать. Лежала, уставившись на высокие балки потолка. Мама не понимала, что меньше всего мне сейчас хотелось быть среди людей.

Мне нужно было время, чтобы прочувствовать и принять изменения, привыкнуть к ним, побыть одной и передохнуть. В глубине души я знала, что никогда не смогу примириться с новой жизнью.

Я взяла телефон. И задумалась, звонить Дэну или нет. Дэн – это мой парень. Я в Калифорнии всего час, но уже очень скучала. И все же не хотелось беспокоить его своими горестями.

Через десять минут ко мне постучалась мама.

– Ноа, через пятнадцать минут мы все должны быть внизу, – сказала она, войдя в комнату.

– Ты так говоришь, будто на спуск по лестнице уйдет полтора часа, – огрызнулась я, вставая с кровати.

Мама распустила свои светлые волосы и очень элегантно их причесала. Она мгновенно преобразилась.

– Ты должна успеть переодеться к ужину, – ответила она, игнорируя мой тон. Я посмотрела на свою одежду.

– А что? Я плохо выгляжу? – спросила я, обороняясь.

– Ты же не собираешься идти в таком виде? В шортах и футболке. И надо надеть туфли, Ноа. Сегодня вечером ты должна быть элегантной, – сказала она раздраженно.

Я встала перед ней. Мое терпение кончилось.

– Мама, послушай! Я не хочу идти на ужин с тобой и твоим мужем, я не хочу встречаться с его избалованным и плохо воспитанным сыном! И тем более я не хочу наряжаться для этого.

– Прекрати вести себя, как малолетний ребенок! Переодевайся сейчас же! Мы идем на ужин с нашей новой семьей, – сказала она резко.

Однако, заметив мое выражение лица, она смягчилась и добавила:

– Так будет не каждый день, это только сегодня. Пожалуйста, сделай это для меня.

Я сделала несколько глубоких вдохов, проглотив то, что хотела прокричать ей в лицо, и кивнула.

– Только сегодня.

Мама вышла, а я отправилась в гардеробную выбирать себе подходящий наряд. Мне хотелось найти что-то комфортное и одновременно взрослое. У меня не выходил из головы недоверчивый и насмешливый взгляд Ника. Как он надменно осматривал меня с головы до ног.

Мама, вероятно, ожидала увидеть меня в одном из нарядов из моей гардеробной. Но это означало бы принятие мною новой жизни. Для меня же это равнозначно потери чести.

В ярости я вытащила свое черное платье Ramones. Разве оно не элегантное? Я осмотрелась в поисках подходящей обуви. Кеды моя мама не одобряла, поэтому выбор пал на босоножки на небольшом каблуке. Распустив волосы и проведя блеском по губам, я удовлетворенно посмотрела на себя зеркало. Дэн и моя подруга Бэт наверняка оценили бы мой внешний вид.

Взяв маленькую сумочку, я вышла из комнаты.

И тут же столкнулась с Николасом. Тор был рядом с ним, и я невольно отшатнулась.

Ник улыбнулся и опять стал меня пристально разглядывать. Его привлекло мое платье.

– Тебя что, в твоей Лохоландии не учили одеваться? – спросил он язвительно.

Я изобразила ангельскую улыбку.

– О да, конечно! Но преподаватель был таким же мерзким, как ты. Так что я не ходила на его уроки.

Он не ожидал такого ответа, а я не ожидала увидеть его улыбку. Собака сидела рядом с хозяином и довольно виляла хвостом, с интересом наблюдая за нами.

– Ты снова собираешься приказать ему напасть на меня или подождешь, пока мы вернемся с ужина? – спросила я с вызовом, глядя ему прямо в глаза и притворно улыбаясь.

– Не знаю, Рыжая. Это зависит от твоего поведения, – ответил он, резко повернулся спиной и пошел к лестнице.

Я онемела на мгновение. Рыжая! Он назвал меня рыжей! Этот парень нарывался на неприятности. На настоящие неприятности!

Я шла позади него и успокаивала себя, что не стоит злиться и обращать на него внимания. Он мне просто не нравился.

Спускаясь по лестнице, я еще раз восхитилась великолепием дома. В нем сочетались изысканность старины и дух современности. Ожидая, пока спустится мама, и совершенно игнорируя моего компаньона, я рассматривала огромную стеклянную люстру, которая спускалась с высоких потолочных балок. Она была похожа на тысячи ниспадающих кристаллов, застывших в воздухе.

На мгновение мой взгляд пересекся со взглядом Ника. Я не отвела глаз. Не хотела, чтобы он думал, будто я боюсь его. Но и он не отвернулся и продолжал сверлить меня взглядом. И тут появились мама с Уильямом.

– Ну вот, все в сборе, – сказал он, глядя на нас с улыбкой. Я смотрела на него без малейшего намека на радость. – Я уже забронировал столик в клубе, надеюсь, вы проголодались, – добавил он.

Увидев мое платье, мама широко раскрыла глаза.

– Что на тебе надето? – прошептала она мне на ухо.

Я притворилась, что не слышу ее.

Воздух снаружи был одновременно теплым и освежающим, а вдали слышался шум волн, разбивающихся о берег.

– Хочешь сесть к нам в машину, Ник? – спросил Уильям сына.

– Я поеду на своей, – ответил Ник, держась за ручку шикарного внедорожника. Это был высокий черный блестящий автомобиль, он выглядел так, будто только что выехал из ворот дилерского центра. Я не могла удержаться и не закатить глаза. Как все типично!

– Я встречаюсь с Майлзом после ужина, мы хотели закончить отчет по делу Реффорда.

– Очень хорошо, – согласился отец.

– Хочешь пойти с ним в клуб, Ноа? – спросил Уильям, повернувшись ко мне. – Так вы узнаете друг друга получше.

Я невольно взглянула на Николаса, который смотрел на меня, подняв брови, в ожидании ответа. Похоже, его забавляла эта ситуация.

– Я не люблю ездить с человеком, в водительских навыках которого я не уверена, – призналась я своему отчиму в надежде, что мои слова заденут Николаса.

Я повернулась спиной к его внедорожнику и села в черный Mercedes Уилла.

Примерно через пятнадцать минут мы добрались до отдаленного района, окруженного большими ухоженными полями. В парусный клуб Mary Read вела хорошо освещенная широкая дорога. Мужчина, стоящий на въезде на территорию клуба, мгновенно узнал Уильяма и поднял шлагбаум.

– Мистер Лейстер, добрый вечер! Сэр, мадам… – добавил он, увидев мою мать. Мы въехали в клуб.

– Ноа, твоя членская карточка будет готова на следующей неделе, но ты можешь назвать мое имя, чтобы попасть внутрь, или имя Эллы, – сказал Уильям, поворачиваясь к моей матери.

Я почувствовала укол в сердце, когда услышала это имя. Так звал маму мой отец. Я была уверена, что ей это неприятно. Слишком много плохих воспоминаний.

Но моя мама умела быстро забывать о болезненных и тяжелых периодах свой жизни. Я же, напротив, держала все глубоко внутри и продолжала переживать.

Мы подъехали к дверям роскошного заведения. Портье помог нам выйти из машины, взял протянутые Уильямом чаевые и отогнал автомобиль.

Ресторан был роскошным! Весь из стекла, повсюду огромные аквариумы, полные крабов, кальмаров и всевозможных рыб.

– У нас заказан столик на имя Уильяма Лейстера, – сказал Уильям официантке, встречавшей гостей.

Она поспешила впустить нас в уютный зал ресторана.

Наш столик находился в тихом уголке и освещался теплым светом свечей, как и весь ресторан. Стеклянная стена открывала потрясающий вид на океан. Интересно, у них везде в Калифорнии стеклянные стены? Все было невероятным!

Мы сели. Мама с Уильямом тут же погрузились в беседу. Официантка смотрела на Ника, и лицо ее выражало одновременно удивление и недоверие.

Николас вертел солонку в руках и, казалось, ничего не замечал. Я обратила внимание, что у него были очень ухоженные руки, загорелые и большие.

– Что вы будете заказывать? – спросила мама.

Я позволила ей заказать за меня. Больше половины блюд в меню были мне неизвестны. Пока мы ждали еду, Уильям пытался вовлечь нас с Ником в разговор.

– Я уже рассказывал Ноа о том, какими видами спорта можно заниматься здесь, в клубе, – сказал Уилл, заставляя сына перевести взгляд с конца зала на него. – Николас играет в баскетбол, и он отличный серфингист, – сказал он, не обращая внимания на скучающий вид Ника.

Серфер… Я не могла вновь не закатить глаза. К моему несчастью, Николас заметил это. Он подался вперед, склонившись немного над столом, и сосредоточенно стал меня изучать.

– Тебя что-то забавляет, Ноа? – спросил он, стараясь выглядеть дружелюбным. – По-твоему, серфинг – это глупый вид спорта?

Пока моя мама не ответила за меня, а я видела, что она уже собиралась это сделать, я поспешила склониться над столом.

– Это ты сказал, а не я, – промолвила я, невинно улыбаясь.

Мне нравятся командные виды спорта, в которых есть стратегия, где нужен хороший капитан, настойчивость и усилия. Все это я нашла для себя в волейболе. И была уверена, что серфинг не может даже сравниться с ним.

Прежде чем я успела все это сказать, подошла официантка. Ник не мог не взглянуть на нее снова и на этот раз как будто узнал ее.

Мама и Уильям продолжали оживленно разговаривать, какая-то семейная пара остановилась поздороваться с ними.

Официантка, молодая девушка с темно-каштановыми волосами в черном фартуке, расставляла на столе наши блюда и случайно задела Николаса.

– Извини, Ник, – пролепетала она, а потом, испугавшись, взглянула на меня, как будто допустила большую ошибку.

Николас тоже посмотрел на меня, и я сразу поняла, что между ними что-то происходит.

Воспользовавшись тем, что наши родители были увлечены беседой, я наклонилась к нему.

– Ты ее знаешь? – спросила я, когда он наливал себе газированную воду в хрустальный бокал.

– Кого? – ответил он, прикинувшись дурачком.

– Официантку, – сказала я, с интересом глядя ему в лицо.

Его выражение ничего не передавало – оно было серьезным и спокойным. Уже тогда я поняла, что Николас Лейстер был человеком, который очень хорошо умел скрывать свои чувства.

– Да, она не раз меня обслуживала, – сказал он, глядя на меня.

Он смотрел так, как будто бросал вызов, как будто хотел, чтобы я начала с ним спорить. Почему-то меня это не удивило.

– Да, я уверена, что она много раз обслуживала тебя.

– На что ты намекаешь, сестренка? – сказал он, и я не могла не улыбнуться, услышав, как он меня назвал.

– Все богатые люди, как ты, одинаковы. Думаете, что вы боги, потому что у вас есть деньги. Эта девушка не перестает смотреть на тебя с того момента, как ты вошел сюда. Очевидно, что она тебя знает, – сказала я гневно. – А ты даже не соизволил взглянуть на нее. Это отвратительно.

Он внимательно посмотрел на меня, прежде чем ответить.

– У тебя очень интересная теория, и я вижу, что «богатые люди», как ты их называешь, тебе крайне неприятны… Конечно, вы с мамой сейчас живете под нашей крышей и наслаждаетесь всеми теми удобствами, которые обычно предлагаются за деньги. Если мы кажемся тебе настолько презренными, то что ты делаешь, сидя за этим столом? – спросил он, глядя на меня пренебрежительно сверху вниз.

Я смотрела на него, пытаясь не выдать своих эмоции. Этот парень знал, что сказать, чтобы взбесить меня.

– Мне кажется, что вы с матерью еще хуже, чем эта официантка, – прошипел он, наклонившись над столом так, чтобы его слова могла слышать только я. – Вы притворяетесь теми, кем не являетесь, хотя обе продались за деньги.

Это было уже слишком. Гнев ослепил меня. Я взяла стоящий передо мной стакан и плеснула ему в лицо.

Жаль, что стакан был пуст.

4. Ник

Гнев и раздражение исчезли с лица Ноа, когда она увидела, что ее стакан был пуст.

Эта девушка была абсолютно непредсказуемой. Я был удивлен, как легко она вышла из себя. И мне понравилось наблюдать, какой эффект я могу произвести на нее всего с помощью нескольких слов.

Ее щеки, усеянные маленькими веснушками, стали розовыми, когда она поняла, что оказалась в смешном положении. Взгляд скользнул с пустого стакана на меня, а затем она оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что никто не заметил, в каком глупом положении она оказалась.

Ситуация была комична. Но нельзя ей позволять так вести себя со мной. А что, если бы стакан был полон? Она не должна даже думать о том, что может плеснуть мне в лицо воду. И должна ценить того, с кем ей посчастливилось жить. Большие неприятности ожидают ее, если она снова попытается играть со мной в подобные игры.

Я склонился над столом, изобразив одну из своих милейших улыбок, Ноа осторожно взглянула на меня, зрачки ее расширились. Мне было приятно заметить в них страх, скрытый длинными ресницами.

– Никогда не делай так больше, – предупредил я ее спокойно.

Она задержала на мгновение на мне свой взгляд, а потом как ни в чем не бывало повернулась к матери.

Вечер продолжился без происшествий. Ноа больше не говорила со мной и даже не смотрела на меня. Это беспокоило меня и в то же время радовало. Пока она отвечала на вопросы моего отца и нехотя разговаривала со своей матерью, я мог беспрепятственно наблюдать за ней.

Она была очень простой девушкой. Но я предчувствовал, что она доставит мне множество неудобств. Когда я увидел ее выходящей из своей комнаты, то был ошеломлен. Я не в силах был оторвать взгляда от ее фигуры: длинных ног, тонкой талии и груди. Она была такой тоненькой в своем черном платье. Красота ее была естественной, а не плодом операций, как у большинства девушек Калифорнии.

На ее лице не было ни капли макияжа. Это было необычно. Все девушки, которых я знал, проводили много времени перед зеркалом, приводя себя в порядок. А Ноа пошла в шикарный ресторан, даже не накрасив губы. Она в этом и не нуждалась. У нее была красивая гладкая кожа с едва заметными детскими веснушками.

Я должен был признаться себе, что она была красивее, чем мне показалось сначала. Именно это омрачило мое настроение. Мне нельзя отвлекаться на что-то подобное, учитывая, что мы собирались жить под одной крышей.

Через несколько мгновений Ноа резко повернулась, поймав на себе мой пристальный взгляд, и гневно сверкнула глазами.

– Хочешь фотографию? – спросила она с сарказмом.

– Если без одежды, то конечно, – ответил я, наслаждаясь легким румянцем, появившемся у нее на щеках.

Ее глаза засверкали от злости. Она снова обратилась к родителям, которые даже не подозревали о баталиях, происходивших рядом.

Я поднес к губам бокал с газировкой и взглянул на официантку, которая наблюдала за мной за стойкой бара. Краем глаза посмотрев на отца, я встал и извинился, чтобы отойти в туалет. Ноа снова посмотрела на меня с интересом, но я не придал этому значения. У меня было кое-что поважнее.

Я решительно подошел к барной стойке и сел на стул перед Клаудией, официанткой, с которой я время от времени развлекался. С ее двоюродным братом у меня были более сложные, но и более выгодные отношения.

Клаудия смотрела на меня с натянутой улыбкой, опершись на барную стойку. Такое положение открывало мне довольно ограниченный обзор на ее грудь.

– Вижу, ты уже нашел себе другую девушку, с которой можно потусоваться, – сказала она, имея в виду Ноа.

Это было забавно.

– Это моя сводная сестра, – объяснил я, глядя на часы. У меня было свидание с Анной через сорок минут. Я снова посмотрел на Клаудию. – Я не понимаю, почему тебя это волнует, – добавил я, вставая. – Скажи Ронни, что я буду ждать его сегодня вечером в доках, на вечеринке у Кайла. – Клаудия напряглась, вероятно, раздраженная полным отсутствием внимания с моей стороны. Я не понимал, почему девушки ждали серьезных отношений от такого парня, как я. Разве я не предупреждал их, что не хочу никаких обязательств? Разве им не было ясно, что я сплю с кем хочу? Почему они думали, что могут заставить меня измениться?

Я перестал встречаться с Клаудией именно по этой причине, и она так и не простила меня.

– Так ты идешь на вечеринку? – спросила она с проблеском надежды в глазах.

– Конечно, – ответил я. – С Анной… И вот еще, – добавил я, игнорируя ее недовольство, – постарайся не показывать, что мы с тобой знакомы. Моя сводная сестра уже поняла, что между нами что-то было, и я бы не хотел, чтобы мой отец тоже об этом знал.

Клаудия поджала губы и повернулась ко мне спиной, ничего больше не сказав.

Я подошел к столу в тот момент, когда принесли десерт. Примерно через десять минут, в течение которых разговор шел только между отцом и его новой супругой, я решил, что сегодня уже достаточно хорошо исполнил роль послушного сына. – Извините, но мне придется вас покинуть, – извинился я, глядя на отца, который на мгновение нахмурился.

– Ты к Майлзу? – спросил он. – Как у вас продвигается дело?

Я изо всех сил постарался сдержать ухмылку и солгал, стараясь выглядеть максимально правдоподобно:

– Его отец переложил на нас всю бумажную работу, полагаю, пройдут годы, прежде чем мы получим настоящее дело.

Внезапно я осознал, что Ноа с интересом наблюдает за мной.

– Что ты изучаешь? – спросила она, и я увидел в ее глазах некоторое недоумение. Я удивил ее.

– Право, – ответил я, наслаждаясь выражением изумления на ее лице. – Ты удивлена?

– Ну да, вообще-то, – сказала она прямо. – Я всегда думала, что нужно иметь мозги, чтобы изучать право.

– Ноа! – воскликнула ее мать со своего места.

Это маленькая сопля начала действовать мне на нервы.

Прежде чем я успел сказать что-нибудь, вскочил мой отец.

– Вы оба начали плохо, – сказал он, сверля меня своим взглядом.

Мне пришлось сдержаться, чтобы не встать и не уйти безо всяких объяснений.

На сегодня хватит с меня этого счастливого семейного вечера.

– Извините, но я должен идти, – я встал и положил салфетку на стол. Я не хотел терять самообладание при отце.

Ноа тоже встала, правда, менее элегантно, и бросила свою салфетку на стол.

– Если он уходит, то и я тоже уйду, – сказала она, нагло уставившись на свою мать, которая растерянно смотрела на нас.

– Сядь сейчас же, – пробормотала она.

Черт возьми, я не мог тратить время на всю эту чушь. Мне нужно было идти.

– Я подвезу ее, – сказал я к удивлению всех, особенно Ноа.

Она смотрела на меня с недоверием и подозрением. А я не мог дождаться, когда же, наконец, избавлюсь от нее. Если я отвезу ее домой, то одновременно избавлюсь и от нее, и от контроля отца. Что может быть лучше?

– Я не поеду с тобой даже до соседнего угла, – с вызовом сказала она, четко произнося каждое слово.

Прежде чем кто-то успел произнести хоть слово, я схватил пиджак и, надев его, обратился ко всем:

– Я не намерен терпеть всю эту школьную ерунду, так что увидимся завтра.

– Николас, подожди, – приказал мне отец, и я был вынужден остановиться. – Ноа, поезжай с ним и отдохни, мы скоро будем.

Я смотрел на свою сводную сестру, которая, казалось, выбирала между поездкой со мной и дальнейшим сидением за столом.

Она огляделась по сторонам, вздохнула, а потом посмотрела мне прямо в глаза.

– Хорошо.

5. Ноа

Меньше всего в этот момент мне хотелось быть обязанной чем-то этому невоспитанному взрослому ребенку, но еще меньше мне хотелось оставаться наедине с матерью и ее мужем, наблюдая, как она угодливо смотрит на него, а он упивается своим положением.

Николас повернулся и пошел к выходу.

Я сухо попрощалась с мамой и Ульямом и поспешила за ним. Нагнав его у выхода из ресторана, я остановилась, скрестив руки на груди, и стала ждать, когда подъедет его машина.

Увидев, как он закуривает сигарету, я нисколько не удивилась.

Я никогда не курила и даже не пробовала, хотя все мои подруги курили в школьном туалете. Я не понимала, какое удовольствие можно получать от вдыхания ядовитого дыма, который не только оставляет неприятный запах на одежде и волосах, но и очень вреден.

Как будто читая мои мысли, Николас повернулся и с язвительной улыбкой протянул мне пачку.

– Хочешь, сестренка? – спросил он, вновь затянувшись.

– Я не курю. И на твоем месте не стала бы этого делать, если не хочешь убить единственную мозговую клетку, которая у тебя есть, – сказала я и встала так, чтобы его не видеть.

Я чувствовала, что он находится сзади меня, но не двигалась и немного вздрогнула, когда он выпустил дым изо рта прямо рядом с моим ухом.

– Поосторожней на поворотах… или я оставлю тебя здесь, и тебе придется идти пешком, – предупредил он, и тут же подъехала машина.

Внедорожник был высоким, и я старалась сесть аккуратно, что бы он не мог ничего рассмотреть. Сто раз пожалела о том, что надела эти дурацкие босоножки. Вечер был худшим из худших – столько разочарования, гнева и печали пришлось пережить с этим засранцем.

Я застегнула ремень безопасности, пока Николас заводил машину и выруливал, положив руку на подголовник моего сиденья и обернувшись назад. Он не поехал разворачиваться до маленькой кольцевой развязки в конце дороги, а нарушил правила дорожного движения. Выехав за пределы клуба, Ник ударил по газам и помчался со скоростью 120 километров в час, намеренно игнорируя дорожные знаки, которые указывали, что здесь нельзя было ехать со скоростью выше 80 километров в час.

Наклонившись ко мне, он спросил:

– Ну а сейчас в чем проблема?

– Я не хочу умереть на дороге из-за олигофрена, который не знает дорожных знаков, вот в чем проблема, – ответила я, повысив голос. Я была на пределе. Еще немного – и я начала бы орать на него как ненормальная. Что поделать, таков мой темперамент. Я ненавидела себя за отсутствие самоконтроля. Когда я злилась, я начинала кричать и оскорблять.

– Что, черт возьми, с тобой? – зло спросил он, глядя на дорогу. – Ты не прекращаешь нудеть с тех пор, как мне не повезло с тобой познакомиться. Меня не интересуют твои проблемы. Ты у меня в доме, в моем городе и в моей машине! Так что заткнись, пока мы не приедем, – сказал он, повышая голос.

Жар охватил меня сверху донизу, когда я услышала этот приказ. Никто никогда не указывал мне, что делать. Не хватало, чтобы мне указывал этот тип.

– Да кто ты такой, чтобы приказывать мне заткнуться? – заорала я на него, потеряв контроль.

Николас так резко свернул и ударил по тормозам, что если бы я не была пристегнута, меня бы выбросило через лобовое стекло.

Как только я смогла оправиться от случившегося, я в страхе оглянулась назад и увидела две машины, которые быстро свернули вправо, чтобы не врезаться в нас. Гудки и крики с оскорблениями на мгновение ошеломили меня, но уже через минуту я пришла в себя.

– Да что ж ты вытворяешь? – завопила я, испугавшись, что в нас врежутся.

Николас смотрел на меня очень серьезно и, к моему ужасу, совершенно невозмутимо.

– Выходи из машины, – сказал он просто.

От удивления я так широко открыла рот, что это, наверное, было очень смешно.

– Ты серьезно? – ответила я, глядя на него, не веря своим ушам.

Он, не смущаясь, смотрел мне прямо в глаза.

– Я не буду повторять, – предупредил он тем же спокойным и невозмутимым тоном.

Это уже было запредельно.

– Тебе придется это сделать, потому что я не собираюсь даже пошевелиться, – ответила я, глядя на него так же холодно, как он смотрел на меня.

Он вынул ключи и вышел из машины. Мои глаза стали как тарелки, когда он обошел машину и подошел к моей двери.

Должна признаться, что вид у него был устрашающим, он был похож на монстра. Сердце мое бешено заколотилось, мне стало страшно.

Николас открыл мою дверцу и повторил:

– Выходи из машины.

Он был не в себе, он не мог оставить меня посреди дороги.

– Даже не подумаю, – сказала я, проклиная себя за дрожащий голос. Страх засел где-то на уровне желудка. Я поняла, что если этот идиот оставит меня здесь одну, то я погибну.

В следующее мгновенье он отстегнул ремень и вытащил меня из машины. И сделал это так быстро, что я даже не успела отреагировать.

– Ты с ума сошел?! – закричала я, когда он направился к водительскому месту.

– Посмотрим, как ты усвоишь этот урок… – бросил он, обернувшись через плечо.

Я увидела, что он был холоден как лед.

– Я не позволю тебе так разговаривать со мной. У меня достаточно своих проблем. Вызовешь такси или позвонишь маме, а я уезжаю.

Сказав это, он сел в машину и завел ее.

Я почувствовал, как у меня задрожали руки.

– Николас, ты не можешь оставить меня здесь! – закричала я, когда машина с визгом рванула с места. – Николас!

Ответом на мой крик была глубокая тишина, от которой сердце бешено забилось.

Ночь не была очень темной, хотя луна еще не взошла. Мне хотелось убить этого сукиного сына, который оставил меня посреди ночи в первый день моего пребывания в незнакомом городе.

Я еще лелеяла надежду, что Николас вернется за мной, но с течением времени надежда растаяла. Я вытащила из сумочки мобильник и увидела, что батарея села. Эта чертова штука не работала. Проклятье! Единственное, что я могла сделать, хотя это опасно, стоять на месте, ждать попутную машину и молиться, чтобы водитель сжалился и отвез меня домой. И тогда я займусь своим чертовым сводным братом, потому что этого я не могу так оставить. Он не знал, с кем играет.