Коридор

Однажды по дороге в школу он повстречал старого знакомого.

Иори, парень, продавший ему первую дозу, был совсем плох. Одетый в неизменный драный пуховик с плечами до локтей и те самые трубы – то, что он носил, когда впервые повстречал Тору, он подпирал спиной стену какого-то дома и глядел куда-то перед собой. Штаны, кстати, были на нем не целиком, а валялись на земле, прикрывая одни щиколотки. Тощие кривые ноги в грязно-серых семейных трусах, испещренных многочисленными пятнами и следами от окурков, смотрелись бы весьма комично, но Тору было не до смеха – бедняга явно вышел на финишную прямую.

Первый порыв, овладевший Тору, едва не унес его подальше от призрака мрачного прошлого, но, поборов отвращение и страх, он вспомнил, как и от него шарахались все вокруг. Если бы не Атсуши, Тору весьма скоро оказался бы в таком же состоянии.

Сжав челюсть и кулаки от напряжения воли, он подошел к бывшему собрату по несчастью. Возможно, у него был повод для ненависти к тому, кто направил его по скользкой дорожке, но по неясной причине он этого чувства не ощущал.

Первым делом он вернул на законное место джинсы. Иори никак на это не отреагировал, в мутных глазах не было малейшего осознания происходящего.

Тору вновь захотел уйти. В голове пронеслась вереница вопросов. А что подумает Атсуши-сан? Учителя? Каково будет матери узнать, что он опять связался с дурной компанией, и что, в конце концов, подумает Мичико? Последняя мысль лезла в голову первой, но он усилием воли отодвинул ее на задний план, не позволяя ей расцвести в пустые надежды.

Он замер в нерешительности, готовый уйти, но тут старый «друг» заговорил. Должно быть, ему казалось, что Тору это часть его галлюцинации, но он, тем не менее, обращался к нему:

– Ты… Давно тебя не видел… Думал, ты уже сдох… – Он вяло усмехнулся. – Рад, что ты еще жив, курилка… – добавил он великодушно. – Ты нашел себе нового продавца счастья? – вдруг яростно вскрикнул он, словно прозрев: – Я звонил тебе пятьсот раз, думал, тебя закопали уже где-то, мэн, а ты просто нашел себе нового пушера! Да я тебя… – он замахнулся было на Тору кулаком, но тут у него опять изменилось настроение, и он проскулил: – Я же твой друг, чел, а ты берешь дурь у какого-то… – последнюю фразу он начал со слезами, а закончить так и не смог.

Тору хорошо представлял себе, что творилось в голове Иори, и потому не рассчитывал на дискуссию. Избавившись от наркозависимости, он выбросил старую сим-карту, но прошлое не сдавалось и упорно стучалось обратно в его жизнь. Он вырвал лист из блокнота, где делал пометки о своих пробелах в знаниях, и написал записку: «Старик, я завязал. Если хочешь избавиться от дури, позвони, попробую помочь». В конце он с тяжелым сердцем добавил новый номер телефона, сложил листок несколько раз, сунул в карман пуховика и быстро убежал в школу.

Прошла неделя, прежде чем раздался редкий звонок с неизвестного номера. Телефон Тору еще не успел попасть рекламщикам и он насторожился, но вызов принял.

– Тору, старик, это ты? – послышался знакомый нервический голос, в котором чувствовалась напускная задушевность и расслабленность.

Тору удивился, как раньше не замечал фальши.

– Да, – отозвался он и прикрыл телефон ладонью, хотя на улице почти никого не было, а редким прохожим было не до него.

– Ну ты красавчик! Завязать – это сильно конечно, уважаю. Я и сам думаю уже об этом. Пойти по твоим стопам, так сказать… – Он помолчал немного, явно соображая, как продолжить. – Но тут такое дело… Прямо вот так, резко, я не могу. Попробую постепенно, уменьшу дозу, потом еще немного, а там, глядишь, и соскочу.

Тору не реагировал. Он понял, куда клонит Иори, и пожалел об оставленной записке. Тот был в замешательстве от отсутствия реакции, но остановиться не мог:

– Мне-то нужно совсем немного. Я сегодня одного гайдзина пощупал, но у него совсем мало было налички, а мобилу не успел продать. У тебя не найдется пары сотен?

– Нет, – честно ответил Тору. Денег у него почти не было. Он не получил еще первой зарплаты в школе.

– Да че ты жмешься, – психанул Иори, – забыл уже, как бывает, когда ломает? Совсем маленькую дозу, чтобы унять это дерьмо, старик!

– У меня нет денег. К тому же, нельзя слезть, если просто уменьшать дозу. Нужно сразу обрубить концы. Будет очень хреново, но потом ты как заново родишься.

– Да пошел ты…! Типа, слез и можешь учить меня жизни? Забыл уже, кто стал твоим другом, когда ты нахер никому не сдался?

– Помню, – буркнул Тору, про себя отмечая, что речь идет о разных людях.

– Так что, тебе жалко для старого друга купить немного волшебного порошка?

– Еще раз повторяю, у меня нет денег. Не звони мне, пока не решишь окончательно слезть, – сказал Тору и повесил трубку.

Глава 9

Ему казалось, что сутки перетекают в следующие без перехода. Неистовое желание нагнать упущенное за время отсутствия в школе выродилось в монотонную навязчивую манию, но подсознательно он смирился с тем, что за оставшееся до конца года время ему не совершить чуда, в том числе с помощью со стороны учителей и Мичико, и придется остаться на второй год. Он еще сопротивлялся, но это была агония сродни брыканию антилопы, схваченной за горло крокодилом. Все чаще он проваливался в дрему, которая настигала его в любой момент, когда он не двигался.

Заметив его сонный вид, одноклассники подумали, что он вернулся к наркотикам, лишь Мичико знала настоящую причину и снова пришла ему на выручку.

* * *

С того утра, когда они вместе мыли парты в классе, прошло два месяца. Он получил две зарплаты, и мечты купить матери путевку в экзотическую страну ненадолго освежили его мотивацию. Но скоро и они перестали спасать от настойчивых попыток организма уйти в спящий режим.

Перекинуться парой слов с Мичико наедине больше не довелось, но как-то раз она пришла на уроки пораньше и принесла пару стаканчиков кофе.

Раньше кофе он не пробовал и вкус ему не понравился, но появившаяся бодрость и особенно шанс поговорить с Мичико о музыке, пусть довольно скованно и всего пятнадцать минут, сделали ему даже не день, а целую неделю. Вечером по дороге домой он вспоминал ту беседу в мельчайших деталях, совершенно забыв о том, что происходило в течение остальной части дня.

Блаженная улыбка на лице Тору не на шутку встревожила его мать, но, присмотревшись получше, она поняла, что дело не в наркотиках. Она тихо порадовалась, но тактично промолчала.

Совместный кофе по утрам стал традицией.

Первые несколько стаканчиков принесла Мичико. Она всегда брала латте с ванильным сиропом, отчасти из-за мягкого вкуса, отчасти из любви к узорам на молочно-кофейной пене. В ее любимой кофейне был специальный аппарат, который мог изобразить всё что угодно. В какой-то из дней бариста раздобыл ее фотографию из соцсети и перенес в стаканчик, но Мичико смутилась и попросила в следующий раз сделать дельфина, выпрыгивающего из воды. И скинула картинку в месседжере.

С тех пор тот каждое утро писал ей одну и ту же фразу: «Вам как обычно, Мичико-сан»? Если она торопилась или была не в духе, то отвечала простым эмодзи с котиком, а когда хотела чего-нибудь новенького, отправляла пони, персонажей из мультфильмов, цветы и прочие мимолетные девичьи радости.

Тору латте не бодрил и, к тому же, подарки от старосты класса его смущали, и однажды утром он осмелился зайти в ту самую кофейню пораньше и прислал Мичико фотографии стаканчиков. В одном из них на кофейной пенке была отпечана жемчужина в раковине.

Мичико прислала сердечко.

Как передать палитру и концентрацию эмоций, которые испытал Тору, получив простую маленькую картинку в телефон? Наверное, в старину так не радовались пышным и витиеватым признаниям. Все его эмоции, счастье, смущение, страх отразились на лице одновременно. Он улыбался, как умалишенный, краснел и озирался по сторонам, словно его кто-то застал за неприличным занятием, но к ее приходу почти совладал с собой и вел себя сдержанно и достойно.

В школе было запрещено заводить отношения: считалось, что это отвлекает от уроков и плохо сказывается на успеваемости, а Мичико была старостой класса и положение обязывало ее служить личным примером для остальных.

Тору осознавал безнадежность своей влюбленности и совсем не надеялся на взаимность. Все, чего он желал, это не запятнать своим грязным прошлым ее безупречную репутацию.

А саму Мичико эти возможные проблемы, похоже, не пугали. В тот же день, когда он угостил ее кофе, она подсела к нему во время обеда со своим ланч-боксом и мило поинтересовалась его успехами в музыке.

Он едва не подавился рисом. Одно дело общаться наедине, до прихода учеников и учителей, но совсем другое – на виду у всех. В горле образовался ком из слов, он буквально кожей почувствовал, как в радиусе ближайших трех парт повисла тишина.

Воображение вмиг нарисовало в голове непринужденную беседу, в которой он был красноречив и остроумен, а Мичико мила и смешлива, но в реальности он просто пробубнил: «Нормально. Спасибо, что спросила, Мичико-сан».

Глава 10

Близилось окончание учебного года и вместе с ним средней школы. Тору постепенно выполз из своей раковины и вскоре уже с удовольствием болтал с Мичико о занятиях с Атсуши. Он даже осмелился сыграть для нее перед уроком в присутствии улыбающегося мастера.

Мичико слушала очень внимательно, а по окончании концерта восторженно аплодировала. Пожалуй, это был самый счастливый момент в жизни Тору. Ритм, который он отбивал, был непростой, и он основательно взмок от старания, но награда, аплодисменты Мичико, определенно того стоила. Для него мягкие хлопки ее ладошек тоже были музыкой, только куда боле прекрасной и утонченной.

Играл Тору с закрытыми глазами, целиком и полностью отдаваясь во власть миру звуков. Вернувшись в привычный мир, застал одну только Мичико. Она была рядом. Совсем близко. Он вопросительно взглянул на нее, но она вместо ответа торопливо поцеловала его в щеку и выбежала из класса.

* * *

Последующие две недели он жил только воспоминанием о том поцелуе. Об учебе он не забыл, но стал более мечтательным – вместо реки знаний его уносило к небесам фантазий. Он поверил, что и бывший наркоман может стать знаменитым музыкантом и жениться на старосте класса.

Эти мечты привели к ухудшению отметок и учителя, заметив это, предположили, что он вернулся к своим зельям. Начались спасительные беседы, основным мотивом которых были похвала Тору за то, что он смог преодолеть тяжелый недуг один раз, и убеждение не сдаваться. Каждый из педагогов напомнил, что до конца года осталось совсем немного, и если он поднажмет, то обязательная часть образования будет завершена. Все они как один замечали, что мастер Атсуши высокого мнения о его способностях, и все как один сулили славу музыканта.

Все, кроме самого Атсуши.

– Ты не можешь позорить Мичико-сан своей безграмотностью, – резко произнес он перед одним из уроков без всяких предисловий.

Эти слова были ударом хлыста.

Тору похолодел, вспотевшие ладони сжали бати изо всех сил: учитель читает его как раскрытую книгу, а если о его чувствах догадался он, то рано или поздно прозрение придет и ко всем остальным. Он стал с удвоенной энергией вкладываться в учебу и довольно резко прервал попытки Мичико посещать свои музыкальные занятия, но обмануть тело оказалось не под силу и скоро он опять стал клевать носом на уроках. Во время одного из этих коротких моментов он снова очутился перед огненными вратами. Тут же взмок и проснулся, но не придал этому значени и быстро забыл о странном сне.

Но сон о нем почему-то не забыл и на следующий день повторился. На этот раз во время большой перемены.

Мичико болтала с подругами и не составила ему компанию за столом. Наверняка обиделась на его грубость… Это предположение больно укололо Тору, но он устал настолько, что и этой мысли не смог удержать в голове.

Быстро проглотив ланч, он улегся лицом на стол в надежде немного поспать перед следующим уроком, и как только сомкнул веки, вновь оказался перед пламенной аркой, от которой исходил нестерпимый жар. Пришлось заслонить лицо рукавом.

Немного погодя он убрал руку и сквозь огненное марево увидел темный коридор со множеством дверей. Тору не был суеверен, но все же счел, что это неспроста. Ему захотелось пересечь эту пламенную границу, но страх удерживал, не пускал. А в коридоре промелькнули две смутные тени. Одна с невероятной для человека скоростью растворилась во мгле, другая пробежала к соседней двери и пропала внутри.

Кто знает, что это за тени? Может быть, он стоит одной ногой в аду, а по ту сторону демоны, которые только и ждут, когда он сам явится в их владения?

Он проснулся.

Но на следующий день сон повторился. И через день. И через два. Он всерьез стал переживать. Как человеку, совсем недавно завязавшему с наркотиками, в этом сне ему мерещилось возвращение старого врага. Своей проблемой он поделился с единственным человеком, на чьи мудрость и понимание твердо мог рассчитывать.

– Атсуши-сан, мне бы хотелось рассказать Вам кое о чем.

Учитель кивком показал, что слушает. Тору продолжил.

– Мне вот уже несколько дней снится один и тот же сон. Большие огненные ворота. Не в смысле, что они горят, а такие, словно огонь образует форму ворот. – Тору перевел взгляд с пола на лицо учителя и увидел то, чего не ожидал: крайнюю степень удивления и даже некоторую взволнованность.

Учитель молча ждал.

– Я ощущал нестерпимый жар, как будто на самом деле был рядом с огнем. А еще мне показалось, что сквозь пламя проступали какие-то тени. Думаете, это галлюцинации? Я ни разу не употреблял с тех пор как…

– Ты пересекал эти врата?

– Нет, учитель. Мне было слишком горячо. А еще меня напугали тени. Я решил, что это демоны, они очень быстро двигались.

– Это не демоны, – задумчиво произнес учитель. – Но это же невероятно! Тебе никто не говорил про эти врата? Может быть, кто-то из твоих… прошлых друзей?

– Нет, учитель, – ответил Тору после небольшой паузы.

Он честно покопался в памяти в поисках чего-то подобного, но безуспешно. Иори и другие нарколыги любили напустить мистики и туману, да и во время приходов чего только не всплывало: и пришельцы с монстрами, и просто психоделические мультики, но такого, кажется, все-таки не было. По крайней мере, ничего определенно похожего вспомнить не удалось.

Атсуши нахмурился и неожиданно начал ходить по кабинету.

– Но тогда это невозможно, – бормотал он, – хотя, разве для Коридора есть что-то невозможное? А что мне делать? Я давно отошел от дел. Что будет, если я вернусь? Наверняка там все Хранители поменялись много раз. Но данные обо мне должны быть в Великой Библиотеке… Надо рассказать им, это все-таки нетривиальный случай. Надо убедиться, что парень не врет, но как? – Он забыл, что Тору находится с ним в одном классе, и рассуждал вслух, пугая этим своего ученика.

– Учитель… – попробовал Тору напомнить о своем существовании.

Атсуши вздрогнул.

– Это странно, что ты… – слова давались ему с трудом. – Если все так, как ты говоришь, то это своего рода аномалия. На такие случаи не было инструкций, когда я сам еще… А, впрочем, что я теряю? – Он еще раз внимательно посмотрел на Тору. Укрепившись в мысли, что юноша не лжет, учитель продолжил: – Знаю, ваше поколение считает подобные вещи глупостями. Вероятно, ты тоже сочтешь, что старый Атсуши выжил из ума.

Тору не выказал признаков раздражения, которые частенько появлялись на его лице в период ломки. Определенно, это был новый Странник. Быть может, имя дано ему неспроста? Может, в этом есть какая-то высшая воля? «Соберись, старик!» – резко встряхнул себя Атсуши.

– В общем, наш мир… Страна, планета… Все, что ты знаешь, далеко не единственная реальность. Внучка рассказывала мне, что в этих ваших фильмах показывают сказки про другие миры. Не знаю, насколько они похожи на правду, сам я их никогда не смотрел.

У Тору от удивления поползли брови вверх, он не предполагал, что у Атсуши есть дети и даже внуки – раньше старый мастер о них не упоминал, но он быстро справился с собой.

Атсуши воспринял удивленный взгляд Тору иначе, ему представилось, что слова про другие миры смутили Тору. Учитель стал оправдываться, и сам себя внутренне ругал за то, что решился достать с пыльной полки эту тему.

– Знаю, звучит дико, но ты можешь переносить свое сознание в некую сущность и посещать другие миры. При этом твое физическое тело как бы спит и тонкая связь между ним и душой остается. Из-за этой связи, порезав руку в таком путешествии, ты проснешься с раной здесь.

Тору все еще слушал очень серьезно.

– Так вот, – продолжил Атсуши, – Великие Огненные Врата – это проход в Великий Коридор, который объединяет все миры между собой. Так говорят, по крайней мере. Другие считают, что есть много таких коридоров. Теорий много, но ни одна из них не подтвердилась к тому моменту, как я в последний раз его посетил.

– Вы тоже видели это? – не поверил своим ушам Тору.

– Не просто видел! Я был там, по ту сторону. Ты стоял на пороге дома, где я прожил много жизней, когда был одной из тех теней и сам служил Коридору.

– Что это значит? – не понял Тору.

– Мой друг детства указал мне этот путь. Он открывает перед тобой поистине бесконечность бесконечностей. Там за каждой дверью существуют целые миры, которые можно исследовать всю жизнь и так и не приблизиться к разгадке всех их тайн. Можешь себе такое вообразить?

– Если честно, нет, Атсуши-сан.

– Неудивительно. Разум взрослого человека не способен объять такое. Чердак слишком забит хламом, чтобы заметить кошачий лаз в Мир Миров… Как правило, к твоему возрасту он начинает костенеть. А ты по какой-то причине сохранил гибкость, необходимую для путешествия. Возможно потому, что ты все еще пустоголовый, – Атсуши засмеялся и, к его облегчению, Тору улыбнулся во весь рот.

– Однако, – добавил учитель уже серьезно, – ничего и никогда не дается человеку просто так. Нельзя бездумно скакать из одного мира в другой, многие из них чрезвычайно опасны. Кроме того, проникновение чужака в конечном итоге нарушает хрупкий баланс развития этого посещаемого им мира. Этот самый Баланс бережет Совет Хранителей. Их всего шестеро. Четыре представляют основные стихии, а двое – основы мироздания. Свет и Тьму. Но шестеро самостоятельно не могут управиться с Коридором, поэтому у него есть и другие слуги. Они образуют управления, отделы и секторы, и каждый занят каким-то делом. Кто-то стережет Коридор и не позволяет другим путешествовать хаотично, кто-то изучает новые миры, кто-то хранит накопленные знания. Пока ясно?

– Вроде бы да… – неуверенно протянул Тору.

– Попасть в Коридор всегда можно было только по рекомендации кого-нибудь из слуг и с согласия одного из Хранителей. По крайней мере, так было, когда я сам служил в Великой Библиотеке. Но, по неясной для меня причине, ты нашел вход сам. Думаю, ты можешь войти, но будь предельно осторожен. Избегай двери с номером двадцать три. За ней скрывается наш мир, и, войдя в нее, ты можешь попасть в прошлое или будущее. Это строжайше запрещено, потому что даже обычное наблюдение влечет за собой плохо прогнозируемые изменения.

– А путешествия по другим мирам… не влекут таких изменений? – удивился Тору.

– Влекут, конечно. Поэтому количество слуг Коридора всегда строго ограничено. Считается, что двести пятьдесят человек – оптимально для нормальной работы и балансировки системы.

– Вы больше не посещаете Коридор?

– Нет, – вздохнул Атсуши. – это огромная нагрузка на мозг и сердце. Только представь, ты живешь одновременно много жизней. Где-то ты старик, где-то юнец, где-то время летит как синкансэн[8], где-то ползет, словно улитка по склону Фудзи. Постоянная перестройка с каждым годом дается все труднее, разум переполняется множеством событий из множества жизней и в конце концов теряется чувство реальности, человек перестает осознавать, где его родной мир, а где все прочие, забывает, кто он на самом деле… Не говоря уже о том, что служба порой заставляет тебя идти против собственного сердца. – Атсуши как будто давно хотел поделиться этими мыслями и с облегчением освобождал захламленную кладовую.

– Значит, не стоит идти сквозь огненные врата? – подытожил Тору.

– Еще как стоит! Это самое лучшее, что может произойти в твоей жизни. Не пойми меня неправильно. Служба Коридору выматывает, но в то же время затягивает, как… – он осекся, вспомнив, что сравнение, которое он собирался употребить, имело особый характер для Тору. – Прежде чем отправиться туда, тебе нужно обзавестись часами.

– Зачем, учитель, ведь есть телефон…

– Электронные приборы работают далеко не во всех мирах. В самом Коридоре от твоего смартфона толку не больше, чем от кирпича.

– Откуда вы знаете, если сами в последний раз были там очень давно?

– Не только в нашем мире люди догадались изобрести электричество и подобные приборы, – Атсуши хитро сощурился, наслаждаясь изумлением Тору.

– В других мирах тоже есть телефоны?

– Во многих. Где-то они почти ничем не отличаются от тех, что используешь ты, где-то куда более совершенные, но всех их объединяет то, что они не работают в Коридоре. – Он немного подумал и снял со своего запястья старые часы с мутным циферблатом и потертым ремешком. – Вот, возьми их. Дочка подарила мне новые, а я по старой памяти носил эти. Она обижается.

– Огромное спасибо, сэнсэй. – Тору взялся за ремешок часов двумя руками и поклонился.

Атсуши оценил этот жест.

– Иди сразу в первую дверь, там обычно находится хотя бы один из шестерых. Если там будет пусто, то во вторую, это Великий Архив. Расскажи любому служителю свою историю, обязательно сошлись на нашу беседу и спроси, есть ли свободные места среди слуг Коридора. Но заклинаю тебя, до тех пор, пока кто-либо из Хранителей не разрешит тебе доступ, никуда больше не сворачивай. Ты все понял?

– Да, учитель.

– Тогда пусть твое имя принесет тебе удачу. Совсем забыл! Старость все-таки настигает меня. Для того, чтобы вернуться к огненным вратам и обратно в двадцать третий, в свое время и пространство, сделай три оборота часовой стрелки назад. Не спрашивай меня, как это работает, я и сам не знаю. И главное! – Атсуши постарался вложить всю свою внутреннюю энергию во взгляд и слова: – Если тебе все же будет позволено остаться в Коридоре, ни в коем случае не забывай своих корней. Помни о своей оболочке и, что еще важнее, помни о своей душе.

Тору молча переваривал слова учителя, но тот вывел его из задумчивости.

– А сейчас тебе нужно выполнить свою работу и взяться за учебу.

Глава 11

Остаток дня Тору провел в волнении. Поверить в то, о чем говорил Атсуши, было немыслимо, но речь его, пусть и сбивчивая поначалу, не походила на бред выжившего из ума старика.

Сонливость, постоянный спутник Тору, уступила место крайнему возбуждению. Ему так не терпелось посетить Коридор, что, когда Мичико подсела к нему поболтать во время обеденного перерыва, он проворчал, что хочет поспать, и уткнулся лицом в сложенные на парте руки.

Зашторив глаза веками, он погрузился в черноту. Зажмурился сильнее и перед ним поплыли разноцветные круги. Так он пролежал до конца перемены, но ничего не произошло. Должно быть, огненные врата являлись к нему только во сне, а он был слишком взбудоражен. До самого вечера он метался в сомнениях. Увидит ли он вновь проход в Мир Миров, стоит ли ему идти в Коридор и какова будет его судьба, если он наберется смелости?

Едва солнце покатилось за горизонт, он отложил ноутбук, смартфон и конспекты в дальний конец комнаты, зарыл их для надежности под слоем одежды, лег в постель и стал ждать. Еще утром ему казалось, что может уснуть при любых обстоятельствах, но, пролежав в нервном отупении несколько часов, он перестал грезить о других мирах. Все, чего ему хотелось, это просто немного самого обычного сна.

Лишь когда фосфоресцирующая часовая стрелка на подаренных Атсуши часах переползла зловещую отметку четыре, его веки начали наконец опускаться. Он стал сопротивляться, опасаясь, что проспит урок музыки, но не удержался и провалился в сладкую черноту, в которой проступили очертания огненных врат. Набрав в грудь воздуха, он шагнул прямо в пламя, и огонь мгновенно охватил его одежду, кожу и волосы. Но боли, на удивление, не было. Еще секунда – и он вот так, легко и без страданий, сгорит. Но пламя исчезло.

Он постоял немного, словно опасаясь, что ожоги проступят на теле с опозданием, но и этого не случилось. Перед ним были две мрачные шеренги разномастных дверей. Света редких факелов хватало, чтобы не споткнуться о булыжники в полу, но недоставало, чтобы различить происходящее на сотню шагов вперед. Потолок и вовсе терялся где-то во мраке.

Двери относились к разным эпохам, стилям, были плодами творчества разных мастеров и от этого производили странное впечатление. Хотелось идти по этому Коридору вечность, до самого конца, заходить наугад в его комнаты и проживать бесчисленное множество жизней.