Сборник странных рассказов

Ирида Щеблякова

Сборник странных рассказов

«Предисловие»

Я люблю свою жизнь, мне нравится, кем я стала, и через что я прошла, я уверена, что, пройдя через столько лет – мне будет, что рассказать детям. Я не боюсь "портить" своё тело: делать пирсинг, тату, красить волосы. У нас всего одна жизнь, и пусть осознание всего этого придёт к вам как можно быстрее. Я не хочу жить по принципу конвейера, где всё предрешено заранее. Я хочу получить высшее образование, может даже не одно. Мне нравится учиться, узнавать что-то новое, овладевать навыками, знакомиться с разными людьми. Я хочу жить полной жизнью, ощущая все его прелести. Мне так хочется, чтобы каждый из вас был по-настоящему счастлив! Я с уверенностью могу сказать, что я счастлива, потому что вольна делать то, что считаю нужным в данный момент. И пусть я, частенько, жалуюсь на недостаток сна, либо времени, каждый день – прекрасен, даже если он похож на сотню прожитых до этого.

«Начало историй»

Я расскажу тебе сказку.

Давным-давно, на богом забытой Земле, среди высоких, вечнозелёных елей, стоял маленький деревянный домик, в котором жила маленькая белокурая девчушка, в голубом ситцевом платье. Каждое утро она брала свою корзинку, и шла собирать целебные травы. Потом, набрав воды из горного ручейка, девочка заваривала травы, и оставляла остужаться их на окно. А вечером, к ней приходили больные звери, которых она лечила своими отварами. И не было на свете счастливее этой девочки. И не было больше нигде на этой бренной Земле такой гармонии с природой.

Её звали Мирада, ей было 11, и она была самым чистым человеком во вселенной.

«Больница»

Холодные бетонные стены были единственным другом. Лампы, висевшие на потолке, были покрыты толстым слоем грязи и копоти. Им шёл первый десяток, столько лет было бы сейчас её сыну. Раньше у этих стен был приятный жёлтый оттенок, который радовал посетителей и давал надежду на лучшее, в этом был какой-то смысл. Жёлтый цвет у неё ассоциировался с чем-то тёплым и приятным, но сейчас, спустя столько лет, на стенах образовались крупные трещины, волдырями распространяясь по всей поверхности этого больного "тела", обсыпаясь местами, и делая из остатков краски настоящие завалы для тараканов. Везде, куда хватало взгляда, девушка замечала яркие чистые полоски на чёрных, как ночь, пятнах от копоти. Возможно, кто-то неоднократно пытался найти в этом коридоре выход, но уже тогда было понятно, что выхода тут нет. Пол устилали огромные слои пыли, обсыпавшаяся штукатурка, мелкий мусор и куски разрушенной мебели. Если бы она не была здесь раньше, то могла бы подумать, что потолки изначально были чёрного цвета. Копоти вокруг было столько, что запах палёного ещё гулял по этим коридорам.

Лампочка начала мигать. Девушка как слепой мотылёк смотрела на лампу, но не замечала света, потом наступила темнота…

–Мамочка?

«Лети»

Недружелюбный серый день. Такой же серый, как рукава на её любимой белой блузке, грифель оставил на ней свой след, захотел остаться историей, а стал лишь неприятным воспоминанием.

Она стоит на парапете крыши, не совсем у края, но так, что видно металлический рой машин и автобусов разных марок и цветов. Казалось бы, можно завести лупу над ними и подставить под лучик солнца, образуя губящий луч света, испепеляющий и приносящий хаос, но небо так плотно застегнуло себя на пуговицы, что, кажется, оно совсем не может дышать.

Она стояла уже не первый час. Копна её выкрашенных каштановых волос беспорядочно развивалась на ветру, не оставив и намёка на аккуратно сделанную причёску ещё шесть часов назад. Она тогда ещё долго материлась, в попытках уложить волосы идеально, но сейчас ей было всё равно.

То же творилось и с её одеждой: джинсы на коленях были порваны и припудрены строительной пылью, она упала, пока поднималась на одно из зданий незаконченной стройки, сейчас колено немного саднило, но это тоже не привлекало её внимания. Джинсовка жёсткими неаккуратными движениями била подолом то по её рукам, то по спине, что зависело от направления ветра, который, кстати, ужасно надоедал, это, наверно, единственное, что беспокоило её сейчас больше всего.

Единственная мысль, которая у неё пронеслась в голове: "Я свободная птица", а потом ветер срывал с неё остатки души, а асфальт обнимал её голову. К ней пришла темнота и спокойствие, она всё-таки взлетела, хоть это и был её первый и единственный полёт.

«Бари»

"И даже забыв все слова на свете, я буду знать кто ты" – с этими словами Алиса упала на колени, плотно закрыв лицо руками. Существо смотрело на неё, не сводя своей тупой остроконечной морды с множеством Шипов и ядовитых игл. Оно было из другого мира, портала, накануне открытого подростками в Хэллоуин. Сейчас, это существо смотрело на Алису и от него исходил тёмный дым, похожий на беспокойный шифоновый шарф, небрежно брошенный хозяевами на волю ветра. Тело его было худощавым. Оно едва помещалось в комнату: ноги были наполовину согнуты, спина плотно упиралась в потолок, а руки, выжидающе, как при готовности на прыжок, упирались в пол, царапая холодный кафельный пол своими огромными когтями толщиной в три пальца маленькой Алисы. Сказать, что на нём была одежда очень сложно, потому что больше было похоже, что его окутывает сам Ужас и Отчаяние, оно свисало на нём, как растянувшийся свитер на маленьком мальчике.

Существо стояло неподвижно, всматриваясь в маленькую девочку в розовой пижаме. Она закрыла руками лицо, но не плакала. Даже не хлюпала номом и вообще не издавала никаких звуков. Его привлёк запах детского тепла и невинности, оно давно не питалось и ему нужна была пища. Существо подняло одну руку с пола (все движения были отточены веками и не производили ни малейшего звука), протянуло её к Алисе, как мягкую игрушку, повалило её на пол. Пальцами оно создало вокруг девочки клетку: мизинец и большой палец-по бокам туловища, безымянный и указательный-около горла девочки, а средний палец он положил ей аккуратно на лоб, поддевая макушку когтем так, что её голова немного приподнималась от пола.

"Бари, уходи, прошу, не надо больше, у меня совсем сил не осталось" – молила Алиса, но она не знала, что её старый знакомый Бари уже давно потерял ту частичку света, которую она в него вселила. Его сущность наполнилось чёрным дёгтем и теперь он хотел только есть. Бари наклонил к ней свою голову, надавил указательным пальцем другой руки на её сердце и его "дым" начал проникать в рот Алисе. Минуту погодя она начала откашливаться, её глаза широко раскрылись и из её рта, тонкой струйкой начал вытекать свет, обтекающий её тело и переходящий в грудь Бари.

"Бари, хватит, пожалуйста!"-её голос был похож на свист, а лоб вспотел. Он и не думал останавливаться. Существо выудило из своей спины клинок и сделало надрез на груди Алисы. Всего секунда, и Бари держал в двух когтях маленькое светлое сердечко. Он окутал его своим "дымом" и выпрыгнул в окно, убегая в портал.

Девочка лежала на полу, лихорадочно содрогаясь, перед её глазами мелькали картинки: вот она впервые встретила этого чудика-маленького древесного человечка, источающего тепло. Потом она видит, Как Бари растерзал её друга, которого она так любила (с того момента он и начал чернеть), потом он вовсе перестал появляться, а когда появлялся, то питался её жизненной силой. Алиса тогда помогла ему и вернула часть тепла, но очень скоро он забыл это и сегодня убил её.

Так странно, она думала, что они друзья, но может друзья так и поступают? Она ведь лежала в психиатрии с четырёх лет. Алиса не знала, что такое настоящая жизнь. И сейчас, девочка лежала на холодном кафельном полу со скальпелем в руке, который она украла у медсестёр из комнаты "куда ей нельзя заходить", в луже собственной крови и повторяла только одно слово: "Бари"

«Существо»

Холодно. Очень холодно. Холодно так, что окоченевают пальца на ладонях и покрывается мурашками всё тело. Худая девушка весит на массивной ветке столетнего дуба зацепившись ногами и свисая остальное тело вниз. Тонкие белые руки сложили на груди крест, укрывая бумажными ладонями хрупкие белые плечи. Её волосы очень длинные и совершенно чёрные, что ужасно непривычно смотрится с сочетанием бледной кожи и светло голубыми, почти стеклянными, глазами, которые вот уже десятый день подряд смотрят лишь в одну точку. А смотрят ли? Взгляд не двигался с места уже больше недели, но можно ли считать, что она жива? Да. Она обрела гармонию с природой и время для неё остановилось. Она не чувствует напряжения от тяжести своего тела, не чувствует боли от жадно впивающейся ветки в её голые бёдра и икры. Она не чувствует голода и страха. Лес питает её, даёт ей силу, и шепчет ей о своих чудесах, о новом, неизведанном ей Мире.

«Эксперимент»

Абсолютно квадратная комната. На стенах мягкая матерчатая обшивка в квадратах, ровно 450 штук на всю комнату, и одну кукольную дверь с кукольным окошком. В углу сидит хрупкая девушка, лет 16. Волосы цвета грязной клубничной сахарной ваты, грязные и сбившиеся в клочья в некоторых местах. На лице широкая, будто кукольная, улыбка, в дополнение к огромным мокрым синим глазам. Её грудь мерно ходит вверх-вниз из-за сосредоточенного дыхания. Тело сжато плотной "рубашкой" с зафиксированными руками. "Не переживай, Сара, нужно просто ещё раз всё пересчитать, ведь это просто головоломка, ты должна всё хорошенько проверить…". Она встала, и не отпуская безумной улыбки начала снова вслух считать квадраты: сначала снизу-вверх, а потом двигаясь вправо. "Ровно 450…я посчитала! Вы слышите?! Я посчитала ваши долбанные квадраты! 450 квадратов, одна, чёртова, дверь, одно, грёбанное окошко, и бесконечное количество мыслей о самоубийстве! Откройте эту дверь! Я не сумасшедшая!!". Комнату заполнили дикие крики, смех и вой одновременно. Девушка начала биться головой об стены и кусать себя за доступные места. Дверь в комнату открылась, Сара успокоилась и легла лицом в пол не двигаясь. Зашли двое в белых халатах и вкололи ей укол с мутной жидкостью. Она села как раньше, и снова начала говорить: " Их же 450, верно? Я ведь правильно посчитала? ", "Конечно, Сара", "Значит меня скоро выпустят, да? ", "Конечно, милая, нужно просто поспать". Глаза налились свинцовой тяжестью: "Нужно просто поспать". Мир вокруг начал кружиться, образовывая огромную чёрную дыру вокруг себя, засасывая в себя 450 мягких квадратов, одну кукольную дверь, одно кукольное окошко, и одну, кукольную Сару.

«Процедура»

Комната. Вокруг всё в белом кафеле: стена, потолок и пол, всё для того, чтобы можно было это всё отдраить от любой грязи на свете. Ярко-белый свет. Ламп столько, что предметы в комнате даже не отбрасывают свою день. Дверь вровень со стеной и тоже вся в кафеле, ни одного просвета между стенами, полом и потолком, даже замочной скважины нет. Всё идеально чистое, очень стерильно. Посреди комнаты стоит ванна, наполненная кристально-чистой водой, с одного края-брусок белого мыла, с другой-белая мочалка. На ванной нет ни крана, не отверстий для слива воды. Перед ней стоит штатив, на штативе-камера.

За пределами стен послышался громкий топот каблуков и звук босые ног, шлёпающих по полу, видимо, там тоже был кафель.

Два щелчка и дверь в комнату открылась. В ней оказываются две девушки. Одна-врач: белые капроновые колготки; чёрные матовые туфли на огромном каблуке; белый халат чуть ниже колен; волосы, русого цвета, идеально зачёсаны и убраны в тугой идеальный пучок на затылке. Вторая-пациентка: длинные каштановые вьющиеся волосы ниже талии и абсолютно голая.

Они проходят до ванной, врач включает камеру-идёт запись, потом помогает девушке залезть в ванну и выходит из комнаты, закрывая дверь.

Начинается игра.

В комнате раздаётся голос:

– Возьми мыло в руку, намыль ей губку и вымой своё тело.

Пациентка, видимо, проделывавшая это уже сотый раз, отточенными движениями сантиметр за сантиметром начала вымывать своё тело.

– Повтори заново-вторил тот же механический голос.

И это повторяется снова, и ещё равно 18 раз.

Тело уже стало ярко-розового цвета, от постоянного трения этой жёсткой мочалкой, а вода уже стала белого цвета от мыла.

Спустя пять минут, дверь снова открылась и в комнату зашёл мужчина лет 40, во всё белом; сверкающей лысиной и в идеально-чистых очках.

Он подошёл к камере, поставил на паузу и начал запись второго видео. Мужчина подошёл к пациентке, долго смотрел ей в глаза и сказал:

– Ты недостаточно чистая.

Достал из кармана своего халата маленький электрический генератор, выставил мощность и плавно опустил его в ванну.

Девушка начала истошно кричать и биться в конвульсиях, расплескав всю воду вокруг.

Вода забурлила и окрасилась красным цветом от крови, идущей у девушки изо рта.

После того, как всё стихло, мужчина выпрямился, выключил камеру, сложил штатив и вышел из комнаты.

– Уберите это.

«Нити»

Стеклянными коробочками выстроились вдоль улиц дома, забирая на себя все солнечные лучи, отражая их в другое направление.

С неба, с далёких чёрно-серых туч свисают огромные прочные чёрные нити. Они спутываются, рвутся, заковываются в вечные узлы, истощаются и белеют. И только на руках людей этих нитей совсем не видно.

Создания идут по улицам, сталкиваются с людьми, теряют свою последнюю монетку, и даже не подозревают, что так задумано кем-то сверху. Кто-то дергает за ниточки, меняет маски на их лицах, кидает людей под машины. Сценарии каждой истории написаны уже очень давно кем-то нелепым, существом, спешащим сделать свою работу пораньше, и уйти на свой вечный покой.

А когда заканчивается последняя страница этого "сценария", огромные ржавые ножницы, с похоронным лязгом обрезают эти нити навсегда, и в последний миг человек видит свои оковы.

Всё предначертано нам свыше, и это я не о Боге.

«Одиночество или свобода?»

Шершавым языком ветер переворачивает последнюю страницу книги. Следом за ним массивная рука опускает толстую обложку, от чего звучит глухой звук, а из переплёта книги вылетает несколько ниток и хлебных крошек. Есть за чтением-была самой ужасной его привычкой. Седовласый мужчина, с огромными белыми бровями, и сверкающей лысиной, откинул подол своего пледа, встал с кресла и ушёл с веранды в дом. На улице барабанил дождь, грозясь выбить каждое окно в этом районе. На подоконнике замерзал заваренный полчаса назад чай с чабрецом и мятой, бережно выращенной здесь, буквально бод окнами его маленького загородного дома, где когда-то обитало две души, а теперь одно бренное тело. В доме было тихо. Часы разбавляли тишину тихим тиканьем. Так выглядело его одиночество. То, что другие считают свободой.

«Послание»

Я снова пытаюсь написать тебе письмо. Волосы лезут в стакан, пальцы лихорадочно расправляют бумагу. На часах уже три часа ночи, а я всё ещё не могу подобрать слова. Хочется рассказать тебе всё, но не знаю с чего начать.

Этот глупый холодный сквозняк щекочет мои рёбра, но мне от этого не щекотно, скорее всё больше берет злость. Я срываюсь и плачу, обхватив руками голову. Снова сползаю со стула на пол, и сворачиваюсь комочком. Мой стон мог бы услышать только тот, кто находился бы у моего лица.

Я беру себя в руки, собираю листы со стола, стаскиваю их на пол, задеваю стакан, и он падает, заливая всё кофе. Я беру карандаш в руки, и кусаю его задними зубами, кусаю до боли в челюсти, и хруста дерева, а потом, начинаю писать.

Я так и уснула в тот день на полу. В бумаге в кофейных разводах, и карандашом в руках. Я никогда не напишу тебе это письмо, потому что и тебя уже нет в живых.

Мне просто хочется верить, что мы поговорим ещё в последний раз, и тогда я уж точно не буду рассказывать тебе про своих подруг, и глупые женские проблемы. Я расскажу о том, какое красивое с утра было небо, и как прекрасны твои глаза, когда ты улыбаешься.

«По пути домой»

Яркие оранжевые блики бьют по глазам, я вижу эту дорогу даже с закрытыми глазами. Два фонаря подряд, длинный ряд домов, ещё четыре, поворот направо и темнота. Я отсчитываю три минуты и открываю глаза. Всё точно до самого первого кустика. Каждый раз. Тёмно-синее небо с серыми дымными полосками, кустики в белом снегу, застывшие как пыльные игрушки на полке ребёнка, который давно уже вырос. Я знаю эту местность, она каждый день одинаковая, но всякий раз выглядит по-разному. Сегодня этот маленький мир не в духе, и не хочет показывать мне свою сказку, но я всё равно вижу её. Вижу, как она улыбается мне каждой своей снежинкой на тоненьких ветках, вижу её мысли, и то, как дышат её воспоминания о минувшей осени, как она любила её. Я знаю этот мир, потому что каждый день я читаю его как книгу. Он давно принял меня. Я стала его частью.

«У всех своя роскошь»

Чёрные штаны, белая рубашка, красная галстук-бабочка. Марианна уже не в первый раз исполняет эту композицию.

Старые жирные уроды даже и ухом не поведут в её сторону. Она обожает то что она делает. Рабочий день уже заканчивается.

Марианна собирает свои вещи, подходит к гардеробу, забирает своё старенькое пальто, оставляет расстегнутыми пару пуговиц сверху, и укутывается в огромный тёплый шарф, закрывая лицо и часть плеч. Выйдя из ресторана, она понимает, как сильно болят её ноги. В свете оранжевых фонарей начинает падать снег. Такой крупный и мягкий. Он нежно ложится на все вокруг, успокаивая и даря ту теплоту, которую не получишь от летнего солнца. Она останавливается и поднимает глаза к небу, жмурясь смотрит на падающий снег, завороженная этим зрелищем. Вокруг толкаются люди, цепляются за её пальто и кейс от скрипки. Но она совсем далеко. Она не тут, она парит вместе со снежинками.

В чёрном небе случилось необыкновенное: огромная яркая вспышка пересекла всё небо по горизонтали. Никто этого не заметил, ведь все смотрели себе под ноги, мечтая о тёплой постели и сытной еде, но только не Марианна. Скрестив пальцы шёпотом повторяла лишь одну фразу: "Я хочу чего-то большего".

«Клоун»

Вот уже неделю наш отряд бродит по заброшенным тоннелям городского бункера в поисках нормального укрытия. Проведя лучом света по стенам Алина замерла.

– Там дверь!

Каждый считал своим долгом подойти к двери, и погладить её металлические выступы.

– Разойдитесь.

Михаил Николаевич попробовал налечь на дверь, и та со скрипом начала сдвигаться в нужном направлении. Пару лёгких толчков привели дверь в движение, и через 10 минут усилий дверь открылась достаточно, чтобы каждый из группы мог пролезть внутрь.

– Заходим по одному и останавливаемся у стенки, без резких движений и как можно тише, внутри могут быть "гости".

От этого слова у многих по спине пробежали мурашки. Каждый знал кто это, и к чему может привести наше с ними "свидание".

Когда я прошла внутрь, моя глаза, привыкшие к кромешной тьме, уловили некоторые сходства с настоящей, приличной квартирой. Когда последний из отряда был внутри, Михаил снова налёг на дверь, закрывая её от токсичных сквозняков, забирающих души. Справа от двери был металлический щиток, где были тумблеры подачи электричества к разным комнатам. Щёлкнув одним из них, с надписью "зал", комната озарилась слабым оранжевым светом, исходящим из старых кряхтящих ламп под низким потолком. Для обычного человека света было очень мало, но для жителей подземелья это оказалось чересчур, и все позакрывали глаза от света руками. Михаил надел очки, и мужественно двинулся в обход по комнатам, сжимая автомат под левым плечом. Я старалась как можно быстрее справиться с болью в глазах от хлынувшего света, потому что любопытство всегда было сильнее любого из моих чувств. Открыв глаза, обстановка сразу дала понять, что построили это помещение из подручных материалов: стены были залатаны деревянными балками разной длины и толщины, стояло три широких дивана с заштопанными пледами и подушками, на полу был довольно чистый, но засаленный ковёр, было два торшера, стол и шкаф с продовольствием и боеприпасами. На столе лежала записка. почувствовав себя увереннее всех в этой ситуации, так как единственная отрыла глаза, я решила отдать пару указаний:

– Значит так, пол чистый, так что снимайте обувь и оставляйте её возле входа, тут есть продукты и боеприпасы, нам хватит на полгода точно, а если будем экономить, то на год. Впереди три больших дивана. Портфели и сумки тоже оставьте возле входа. Можем пока отдохнуть.

– Кто разрешил тебе отдавать приказы?!

– Это не приказ. Мы все очень устали и…

– А если бы там в комнатах были гости?

– Простите…

– Без моего присутствия больше не отдавай приказы, ладно?

– Да, Михаил Николаевич.

– Слышали, что она сказала? Отдыхайте. Везде чисто.

Отряд начал приходить в себя, открывать глаза, и трогать всё руками. Многие из них уже расположились на диванах, улыбаясь и разговаривая. Первым делом я подошла к столу, и спрятала записку в карман штанов, чтобы потом её прочитать. После того, как ко мне пропало всякое внимание, Михаил подозвал меня к себе на разговор.

– В дальней комнате есть генератор, так что электричества нам предостаточно. В ванной есть дверь, так как мы не знаем, что там, ты идёшь туда дежурить. Я выдам тебе банку тушенки. Там есть вода, так что можешь промыть свою рану.

– Хорошо.

– Только не вздумай её открыть, ясно?! Если что-то понадобится, сообщи по рации.

Михаил передал мне банку тушёнки, чистый бинт и рацию. Где он это взял непонятно, но это было и не важно. Когда я прошла в ванну, там уже горел свет, правда чуть светлее, чем в зале. сама ванная была сухая, и довольно чистая, что говорило о том, что раньше тут кто-то обитал. Я закатала рукав свой кофты, и снова посмотрела на рану: огромный глубокий порез, с грязными чёрными кровоподтёками. промыв рану, скуля от боли, я заметила, что кое-где уже был гной. Решив вызвать Михаила по рации, я попросила немного спирта. Когда он увидел меня, бледную от боли, я впервые заметила на его лице сострадание. Зажав кусок тряпки во рту, я начала выдавливать гной и обрабатывать рану. Михаил твёрдо держал мою руку, а потом перебинтовал её и помог опустить рукав кофты. Потом он ушёл, и я снова осталась одна. Сев на пол, упираясь спиной в тумбочку, я вспомнила про записку. На листе бумаги были выведены неровные буквы карандашом: "будьте бдительны, гости могут прийти в любой момент, остерегайтесь газов!". Её содержание было мне непонятно. Сложив её назад в карман, я сделала пару глубоких вдохов и прикрыла глаза. Открыла я их через минуту, почуяв сквозняк. Поднеся руку к двери, я поняла, откуда он идёт. Залатав дыру куском ткани, который я зажимала во рту, краем глаза я заметила какой-то предмет на зеркале. Это была изуродованная маска клоуна со злым взглядом и в крови. Я решила надеть её на себя, она показалась мне очень милой. Вдруг я заметила точно такую же маску в отражении зеркала позади себя, развернувшись я тут же получила ломом по голове, и отрубилась.

Громыхая ботинками, по всему убежищу я бежала с топором, махая им во все стороны, заметив на топорике кровь, я убежала назад в ванну, кинула маску, перчатки и топорик за ванную и почувствовала, как меня трясёт.

– Очнись! просыпайся же!

Вдруг лицо окатило холодной водой, и я подскочила.

– Боже, вы все в порядке?! Я никого не поранила?

– Что ты несёшь, чудила? -это была Марина.

Алина протирала мне лицо мокрой тряпкой, которая уже прилично была в крови.

– Михаил Николаевич, она очнулась!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.