Фотофиниш. Свет гаснет

– Нет. Я в этом удостоверилась.

– Хорошо. Думаю, лучше всего будет составить пары из персонала и гостей, а вы вдвоем распределите между ними участки так, чтобы они не пересекались. Я недостаточно знаком с планировкой дома, чтобы делать это самому. Я буду ходить везде.

Миссис Бейкон смотрела на него, ни на секунду не отводя взгляда. Он решил, что она, вероятно, приобрела эту манеру за время работы в отеле, когда выслушивала жалобы постояльцев. Затем она спросила:

– Я правильно понимаю, что вы не верите в то, что убийца находился на острове вчера? Что на самом деле тот нарушитель не был убийцей?

Аллейн после некоторого колебания ответил:

– Я не думаю, что нарушитель и убийца – одно и то же лицо, нет.

Хэнли громко воскликнул:

– О нет! Но вы же не можете… То есть… Это означало бы, что… О нет!

– Это означало бы, – сказала миссис Бейкон, по-прежнему глядя на Аллейна, – что мистер Аллейн считает, что мадам Соммиту убил либо кто-то из гостей, либо кто-то из прислуги. Правильно, мистер Аллейн? То есть, если я могу так выразиться, это сделал один из нас?

– Совершенно верно, миссис Бейкон, – кивнул Аллейн.

Глава 5. Ноктюрн

Поиски, как и предполагал Аллейн, оказались совершенно бесполезным занятием. Пары подобрали очень тщательно: Марко с миссис Бейкон, Бен Руби с доктором Кармайклом, а Хэнли – с поваром, к которому он, кажется, испытывал привязанность. Аллейн маневрировал между парами, появляясь там, где его меньше всего ждали, иногда проверяя комнату, которую уже осмотрели, иногда наблюдая за неохотно действующими осмотрщиками, и всегда внимательно следя за их реакцией на это задание.

Реакция не особенно менялась. Хэнли был очень внимателен, без конца улыбался и то и дело затевал небольшие дружеские споры с поваром. Бен Руби курил сигару и давал своему партнеру, доктору Кармайклу, указания о том, где искать, но сам практически ничего не делал. Аллейну показалось, что он поглощен своими мыслями, словно наткнулся в газете на трудный кроссворд. Синьор Латтьенцо выглядел так, как будто считал поиски тщетными.

Когда они закончили обыскивать дом, все вернулись в гостиную для персонала, где по просьбе Аллейна к ним присоединились Хильда Дэнси и Сильвия Пэрри. Всем им нечего было сообщить. Аллейн заметил, что новозеландцы сгрудились вместе. Миссис Бейкон и бывшие сотрудники отеля все вместе пристально следили за итальянцами. Марко присоединился к синьору Латтьенцо. Мария вошла в слезах, но старалась их подавить – Аллейн решил, что миссис Бейкон ее пристыдила. Хэнли отошел от повара и присоединился к Бену Руби.

Когда все собрались, открылась дверь и вошел мистер Реес. Он словно пришел, чтобы председательствовать на совете акционеров. Хэнли старательно предлагал ему присесть, но тот не обратил на него никакого внимания.

Мистер Реес обратился к Аллейну:

– Пожалуйста, не прерывайтесь из-за меня. Продолжайте.

– Благодарю вас, – сказал Аллейн.

Он рассказал мистеру Реесу о не принесшем результатов обыске дома; мистер Реес выслушал его с холодным вниманием. Затем Аллейн обратился к собравшимся. Он поблагодарил их за выполнение этой неприятной задачи и добавил, что если задним числом кто-либо из них вспомнит что-то хоть сколько-нибудь важное, то он просит немедленно ему об этом сообщить. Ответа не последовало. После этого он спросил, у скольких из них есть фотоаппараты.

Вопрос вызвал озабоченность. Все стали поглядывать друг на друга.

– Ну же, – сказал Аллейн. – Незачем так реагировать на безобидный вопрос. Я подам вам пример. – Он поднял руку. – У меня есть фотоаппарат, и я готов поспорить, что он есть у большинства из вас. Поднимите руки.

Мистер Реес, словно поддержав его движение, тоже поднял руку. Один за другим их примеру последовали еще семеро, не отреагировали только шестеро: три новозеландца из прислуги, Мария, Марко и Хильда Дэнси.

– Хорошо, – сказал Аллейн. – Теперь я попрошу тех, у кого есть фотоаппарат, назвать его марку и сказать, пользовались ли вы им в течение последней недели и что именно вы снимали. Миссис Бейкон?

– Старый Simplex. Я пользовалась им вчера. Снимала людей вокруг бассейна из окна моей гостиной.

– Мисс Пэрри?

– У меня Pixie. Я пользовалась им вчера. – Она покраснела. – Я снимала Руперта. У пристани.

– Синьор Латтьенцо?

– О, мой дорогой мистер Аллейн! – сказал тот, разводя руками. – Да, у меня есть фотоаппарат. Его подарила мне – простите мне мой серьезный вид и покрасневшие щеки – благодарная ученица. Изабелла. Я не помню, как он называется, и я так и не смог овладеть его до нелепости сложным механизмом работы. Я ношу его с собой, чтобы показать свою увлеченность.

– И вы им не пользовались?

– Ну, – сказал синьор Латтьенцо, – в каком-то смысле пользовался. Вчера. Я вспоминаю об этом с огорчением. Изабелла предложила мне сфотографировать ее у бассейна. Вместо того, чтобы признаться в своей некомпетентности, я направил фотоаппарат на нее и нажал маленькую кнопочку. Аппарат убедительно щелкнул. Я повторил эту операцию еще несколько раз. Что касается результатов, на этот счет есть серьезные опасения. Если результаты и есть, то они находятся во внутриутробном состоянии в чреве камеры. Вы можете сыграть роль акушера, – предложил синьор Латтьенцо.

– Благодарю вас. А вы, мистер Руби? У вас ведь великолепная камера немецкого производства, не так ли?

Фотоаппарат мистера Руби представлял собой очень сложную и дорогую версию камер с мгновенной проявкой снимка. Он пользовался ею утром, когда все гости выстроились на фоне дома. «Картинка», как он назвал фотографию, была при нем, и он показал ее Аллейну. На снимке Трой стояла между мистером Реесом, лицо которого как обычно ничего не выражало, и игриво таращившимся на нее синьором Латтьенцо. В центре, конечно, была Соммита, чья рука властно лежала на плечах испуганного Руперта, а стоявшая с другой стороны от него Сильвия Пэрри смотрела прямо перед собой. При ближайшем рассмотрении оказалось, что она держала его за руку.

Сам Аллейн был на полторы головы выше всех остальных, и сейчас он со стоической неприязнью заметил, что на него весело смотрит вездесущий Хэнли, стоявший на три человека дальше в заднем ряду.

После опроса владельцев фотоаппаратов в конечном итоге получалось, что мистер Реес, Бен Руби, Хэнли и синьор Латтьенцо (если он знал, как им пользоваться) все владели фотоаппаратами, с помощью которых можно было получить снимок, который сейчас был приколот под грудью убитой Соммиты.

Мария слушала все эти вопросы и ответы с каким-то затаенным негодованием. В какой-то момент она вспылила и напомнила Марко на бранном итальянском, что у него есть фотоаппарат, но он об этом умолчал. Он столь же враждебно ответил ей, что его фотоаппарат исчез во время австралийского турне, и мрачно намекнул на то, что сама Мария знает в этой связи больше, чем она готова сообщить. Поскольку ни один из них не вспомнил марку камеры, их диалог не принес никаких результатов.

Аллейн спросил, есть ли фотоаппарат у Руперта Бартоломью. Хэнли сказал, что есть, и что он фотографировал остров с берега озера и берег озера с острова. Никто совершенно ничего не знал о его камере.

Аллейн закончил опрос, который занял меньше времени, чем его описание. Он сказал, что, будь это полицейский допрос, их всех попросили бы показать руки и закатать рукава, так что, если они не возражают, он был бы очень признателен, если бы…

Возражала только Мария, но мистер Реес в недвусмысленных выражениях призвал ее к порядку, и она вытянула вперед свои конечности с таким видом, словно ждала, что ее разденут догола.

Покончив с этой пугающей, но бесплодной формальностью, Аллейн сказал, что все могут идти спать, и посоветовал им запереть двери. Затем он вернулся на лестничную площадку, где нес вахту Берт, сидевший за большой ширмой, на которой оживленно резвились нарисованные в ультрасовременной манере обнаженные фигуры. Он имел возможность наблюдать за дверью в спальню Соммиты через щели между панелями ширмы. Эту часть дома осматривали Бен Руби и доктор Кармайкл. Они не пытались открыть дверь в спальню, но постояли около нее пару минут, перешептываясь, словно боялись, что Соммита может их услышать.

Аллейн велел Берту сидеть на месте тихо и незаметно. Затем он отпер дверь, и они с доктором Кармайклом вернулись в спальню.

В случае убийства, когда тело оставляют нетронутым и особенно когда в его позе есть элемент гротеска или крайней формы насилия, перед тем как вернуться к нему, у человека могут возникать странные мысли: может, оно изменило положение? Есть что-то шокирующее в том, что тело выглядит точно так же, как и раньше; так лежала и Соммита – все еще с разинутым ртом и высунутым языком как у горгульи, пристально глядя куда-то и указывая на что-то застывшей рукой. Аллейн сфотографировал ее, стоя у двери.

Вскоре в комнате повис ужасающий запах фиалок: Аллейн воспользовался тальком. После этого он сфотографировал рукоять ножа – тонкую, с рифлеными вертикальными полосками и богато украшенным серебряным шариком на конце. Доктор Кармайкл держал поближе к нему прикроватную лампу.

– Вы, наверное, не знаете, откуда он? – спросил он.

– Думаю, знаю. Это один из тех двух, что висели на стене позади беременной женщины.

– Какой беременной женщины? – испуганно воскликнул доктор.

– В холле.

– А, этой…

– Два таких кинжала висели там скрещенными на скобах. Теперь там только один.

Последовала пауза, во время которой Аллейн сделал еще три снимка.

– Но вы не знаете, когда его оттуда взяли? – спросил доктор Кармайкл.

– Только то, что он был там до массового отъезда сегодня вечером.

– У вас, конечно, натренированный глаз, вы умеете замечать детали.

При помощи верблюжьей кисти Трой Аллейн нанес фиалковую пудру вокруг рта Соммиты, превратив ее лицо в гримасу загримированного клоуна.

– Ну у вас и хладнокровие, – заметил доктор.

Аллейн поднял на него взгляд, и в этом взгляде было что-то такое, что заставило доктора Кармайкла торопливо сказать:

– Простите, я не то имел в виду…

– Уверен, что нет. Видите вот это? Над уголками рта? Под скулами?

Кармайкл нагнулся.

– Синяки, – пробормотал он.

– Не гипостаз?[40]

– Не думаю. Но я не патологоанатом, Аллейн.

– Нет. Но есть четко выраженные различия, так ведь?

– Именно.

– Она была очень сильно накрашена. Сильнее обычного, конечно – для представления. И она не сняла макияж. Тут какая-то основа, а поверх нее – слой крема. Тонального. А потом еще слой пудры. Эти синяки, если это действительно синяки, выглядят так, как будто макияж под скулами испорчен, вам не кажется? Он как будто сдвинут вверх.

После довольно долгой паузы доктор Кармайкл сказал:

– Возможно. Очень даже возможно.

– И взгляните на область под нижней губой. Она не очень выражена, но вам не кажется, что она может проявиться сильнее? Какие мысли у вас возникают?

– Опять же синяки.

– Давление на нижние зубы?

– Да. Это возможно.

Аллейн подошел к туалетному столику Соммиты, где стояла позолоченная коробочка с маникюрными принадлежностями. Он выбрал тонкую длинную пилку, вернулся к кровати, просунул ее между языком и нижней губой Соммиты.

– Прикушена, – заключил он.

Не касаясь кожи и держа левую руку в полудюйме от мертвого лица, он расположил большой палец под одной скулой, остальные пальцы под другой, а ребро ладони над подбородком и ртом.

– Похоже, у этого человека руки были больше моих. Но не намного. Я почти накрыл своей рукой следы.

– Вы ведь говорите об удушении?

– Думаю об этом. Да. Здесь есть эти мелкие пятнышки.

– Асфиктические кровоизлияния. На глазных яблоках.

– Да, – сказал Аллейн и на секунду сам прикрыл глаза. – Можно ли с большей точностью это подтвердить?

– Будет понятно после вскрытия.

– Разумеется, – согласился Аллейн.

Он снова склонился над трупом и уже собирался сделать очередной снимок, как вдруг замер, наклонился еще ниже, принюхался и выпрямился.

– Понюхайте, – сказал он. – Запах очень слабый.

Доктор Кармайкл наклонился.

– Хлороформ, – подтвердил он. – Вы правы, запах слабый, но ошибиться невозможно. И взгляните сюда, Аллейн. На горле, справа от гортани, синяк.

– А вы обратили внимание на запястья?

Доктор Кармайкл посмотрел на запястье левой, поднятой в застывшем жесте руки, и правой, лежащей на покрывале.

– Синяки.

– В результате чего они появились, по вашему мнению?

– Следы рук. И что теперь? – спросил доктор Кармайкл.

– Вырисовывается гипотетическая последовательность событий, – предположил Аллейн. – Хлороформ. Удушение. Смерть. Рвут платье. Два человека – один держал ее за запястья, другой применил хлороформ. Кинжал воткнули позже. Если это так, то это объяснило бы совсем небольшое количество крови, так?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Дородный (фр.).

2

Фантастический роман Джорджа Дюморье, вышедший в 1894 году. – Здесь и далее примеч. переводчика.

3

Джанкарло Менотти (1911–2007) – американский композитор итальянского происхождения, автор опер.

4

Дорогой, милый (ит.).

5

Ит. pianissimo – «очень тихо».

6

Персонаж шотландского и ирландского фольклора: привидение-плакальщица, чьи завывания под окнами дома предвещают обитателю этого дома смерть.

7

Библия, Песнь Песней 2:5.

8

Рассказчик (фр.).

9

Острота (фр.).

10

Занята (фр.).

11

Иниа Те Виата (1915–1971) – бас-баритон, новозеландский оперный певец, киноактер, художник и мастер традиционной резьбы маори.

12

Вокальный квартет из 3-го акта оперы Д. Верди «Риголетто».

13

Псалтирь, 99 псалом.

14

В гармонии, в согласии (фр.).

15

Самые крупные в Австралии конноспортивные соревнования. Проводятся ежегодно в первый вторник ноября, начиная с 1861. Скачки настолько популярны в стране, что жители Мельбурна получают в день открытия официальный выходной день.

16

У. Шекспир, сонет CXXIX (пер. с англ. С. Маршака).

17

Фр. «безжалостная красавица» – баллада английского поэта Джона Китса, написанная им в 1819 г.

18

Свысока (фр.).

19

Комедия эпохи Реставрации авторства драматурга Уильяма Уичерли (1640–1715). В одной из ключевых сцен, построенных на стилистическом приеме двусмысленности, слово «фарфор» употребляется в значении «совокупление».

20

Мелок или карандаш на основе искусственного графита, немного напоминает уголь.

21

«Гончая Небес» (англ. The Hound of Heaven) – поэма английского поэта Фрэнсиса Томпсона (1859–1907).

22

У. Шекспир «Сон в летнюю ночь», акт II, сцена I (пер. с англ. Т. Щепкиной-Куперник).

23

Австрал. англ. bush lawyer – человек, заявляющий о наличии знаний в юриспруденции или других областях, но не обладающий достаточной для этого квалификацией.

24

Репетиция (ит.).

25

Крупнейший по территории регион Новой Зеландии.

26

«Тайна Бьянки Росси» (ит.).

27

Роберт Шеллоу, персонаж пьесы У. Шекспира «Генрих VI».

28

«Генрих VI», часть вторая, акт V (пер. с англ. В. Морица, М. Кузмина).

29

Цикл из 48 пьес-мистерий о священной истории со Дня Творения до Судного дня, один из четырех почти полностью сохранившихся подобных циклов. Представления устраивались в английском городе Йорк с середины XIV века и до их запрета в 1569 году.

30

Фиоритура (ит. муз.) – виртуозное мелодическое украшение с трелями и т. п.

31

Белые люди (яз. маори).

32

Маорийское культурное наследие, совокупность маорийских традиций.

33

Меткое словечко (фр.)

34

Помогите! (ит.)

35

Что случилось? (ит.)

36

Замолчи! (ит.)

37

Да, да, конечно (ит.).

38

Уильям Конгрив (1670–1729) – английский драматург эпохи классицизма, стоявший у истоков английской комедии нравов; часто давал своим персонажам «говорящие» фамилии.

39

Англ. bacon – бекон.

40

Трупный гипостаз проявляется через 3–6 часов после смерти в виде фиолетовых или темно-багровых пятен на коже. Время появления и интенсивность этих пятен имеют значение в судебно-медицинской практике для выяснения времени и механизма смерти.